В этой жизни — только друзья! Глава 100
ТГК переводчика --> BL Place
Но он и подумать не мог, что это действительно означало «приготовить еду».
Охваченный нахлынувшим смущением, Нам Сону нахмурился.
Опять я один оказываюсь мусором…
С кухни донеслись глухие, ритмичные звуки. Следуя за ритмичным стуком ножа, Нам Сону перевел взгляд и увидел Кан Чжихана, стоящего у кухонного стола.
Это было поистине редкое зрелище. За все долгое время их совместного проживания он ни разу не видел подобной картины. Не то чтобы Чжихан не мог приготовить что-то простое, но Кан Чжихан, так умело орудующий ножом и готовящий еду? Ощущение было странным.
Кухня и Кан Чжихан — на удивление хорошо сочетавшаяся комбинация, которая не отпускала взгляд Нам Сону, прикованный к его спине. Его широкая спина закрывала добрую половину столешницы, так что разглядеть, что именно он делает, было сложно, зато каждый раз, когда он работал ножом, мышцы на его обнаженных предплечьях под закатанными рукавами отчетливо напрягались.
Услышав, что тот будет готовить, Сону подумал, не нашел ли он рецепт в интернете, но тот, не смотря ни на что, настолько ловко подготавливал ингридиенты, что и речи быть не могло о каком-либо рецепте. Возможно, воспоминание о соленых рисовых шариках было слишком ярким, поэтому он испытывал легкий когнитивный диссонанс.
Кстати, если подумать, оба раза, когда они встречали утро вместе в его офистеле, Кан Чжихан стоял на кухне. То же самое было, когда он просыпался в комнате Чжихана. Вспомнив того парня, который словно домовой прилип к кухне, он невольно улыбнулся.
— У тебя появился интерес к готовке?
Когда Нам Сону приблизился к кухне, Кан Чжихан, сосредоточенно склонивший голову, обернулся и легко улыбнулся:
— Я обещал своему возлюбленному, что буду готовить ему обеды. Всю жизнь.
Услышав это, Нам Сону не смог сдержать улыбки. Похоже, Кан Чжихан тоже помнил историю с солеными рисовыми шариками. Вспомнился его ответ, что, будто назло*, он будет делать это всю жизнь, ведь ему тогда сказали не браться, если не готов кормить ими вечно, и улыбка Сону стала шире.
П.п.: 청개구리처럼 — досл. «как зеленая лягушка». В корейском фольклоре есть сказка о зеленой лягушке, которая делала все наоборот, назло матери. Выражение «вести себя как зеленая лягушка» означает поступать наперекор, назло.
— Правда? Какой грех совершил твой возлюбленный? Вынужден есть безвкусные обеды, потому что у его любимого нет чувства вкуса. Да еще и на всю жизнь.
Сону посмотрел на него, пытаясь сдержать смех, и Чжихан скривился. Глядя, как парень, словно бросая вызов, снова принимается за нож, ему захотелось подразнить его еще. Нам Сону прошелся вокруг Чжихана и спросил:
— Кстати, где фартук? Ты же готовишь, а даже фартук не надел?
— Просто садись. Скоро закончу.
— Основы даже не освоил. И после этого говоришь, что хорошо готовишь. Эти приправы на самом деле тоже мама приготовила и положила, да?
Кан Чжихан, который в былые времена бы вспылил и огрызнулся, теперь лишь молча сосредоточенно готовил. Нам Сону с надутым видом смотрел ему в спину. Не знаю, с чем сравнить… такое чувство, будто младший братик, который хорошо слушался в детстве, вырос и теперь даже не реагирует.
Несмотря на то, что он смутил его и весь путь домой морально готовился, спина Кан Чжихана выглядела такой беззаботной. Сглотнув вздох, Нам Сону открыл холодильник. Раз уж ему велели сидеть, то что бы он ни предложил, единственное, что он мог сделать на кухне, — это заглянуть в холодильник.
Определенно, благодаря присутствию его матери, холодильник ломился от продуктов. Но среди всего этого изобилия взгляд Нам Сону привлекли персики, завернутые в полиэтилен. Судя по всему, их купили и положили совсем недавно, персиков было по меньшей мере штук десять.
Бросив взгляд на Кан Чжихана, Нам Сону на этот раз открыл морозильник. Он был так же плотно набит замороженными продуктами, но одна коробка явно выделялась среди остальных. На упаковке, которая с первого взгляда напоминала какую-то дешевку, был изображен знакомый бренд мороженого. Обрадовавшись, Нам Сону достал одну пачку.
— Похоже, твоя мама его очень любит?
Мороженое цвета желудя с конфеткой внутри*. То самое мороженое, которое он всегда ел, когда приходил в дом Кан Чжихана.
П.п.: 도토리 색 아이스크림 — популярное в Корее недорогое мороженое в форме желудя (или конуса) коричневого цвета, внутри которого часто находится жевательная резинка или конфета.
— Купила сразу целую коробку. Твоя мама знает толк.
От внезапного упрека Нам Сону резко обернулся. Кан Чжихан по-прежнему работал руками на разделочной доске. Он добавил:
— У нас дома его никто не ест.
— …А? О чем ты? Помнишь, когда я впервые пришел к вам домой? Тогда твоя мама дала мне его.
— Наверное, она просто купила его тогда. Ей нравится набирать разные штуки.
В одно мгновение в голове Нам Сону возник образ Пэк Хийон, набирающей мороженое у лотка с акцией «5 штук за 1000 вон». Это была неубедительная, но легко вообразимая картина.
Но и после этого Кан Чжихан всегда доставал ему это мороженое. Каждый раз, когда он приходил к ним домой учиться. Прежде чем он успел озвучить этот вопрос, Кан Чжихан разрешил его:
— Я покупал его, потому что тебе нравилось.
Конечно, то, что купили в прошлом году, все выбросили. Пробормотав это, Кан Чжихан улыбнулся, и на его лице застыла улыбка.
— …Вау. Твои намерения, когда ты приглашал меня домой, были такими прескверными с самого начала.
— Это темные делишки. А ты темный паршивец. А я-то наивно помогал тебе с учебой.
— Какой там «только учился». Ты же тогда отобрал мое мороженое и съел…
Внезапно всплывшая в памяти картина заставила Нам Сону замолкнуть. Когда он подумал о том, как тогда чрезмерно заострял внимание на Кан Чжихане, отбирающем у него мороженое, возможно, намерения были прескверными не только у Чжихана. Хотя он стоял прямо перед потоком холодного воздуха из морозилки, почему-то стало жарко. Особенно лицо. Жар, который не мог охладить даже воздух из морозилки. Когда он вскрыл упаковку мороженого, сразу же послышались упреки.
— Ты что, собрался есть это перед едой?
— Ага. Собираюсь. А что, нельзя?
Кан Чжихан усмехнулся, словно вздохнув. Его лицо говорило, что он не может его остановить. Всего-то лет двадцать один с хвостиком, а уже такой наглый вид.
Нам Сону прикусил внутреннюю сторону щеки. Создавалось впечатление, что это с ним обращаются как с ребенком, но чувствовал он себя не столько плохо, сколько странно. Может, потому что эмоция, лежащая в основе этого, была прозрачной и понятной. Обращение Кан Чжихана, как с малышом, вызывало не чувство пренебрежения, а…
…Близкое к чувству, что тебя лелеют. Исходящее от Кан Чжихана.
Сжав свои непослушные пальцы от этого незнакомого ощущения, Нам Сону, словно в знак протеста, откусил мороженого. Естественно, ожидаемой сладости он не почувствовал вовсе. Даже растопив и проглотив во рту безвкусный кусок льда, сухость во рту не проходила.
Может, дело было не в жажде, а в тяге к сладкому? Сону, с безразличным видом разглядывавший мороженое, позвал Чжихана.
— Невкусное. Хочу съесть только конфетку внутри.
Опять этот взгляд. Глядя на его смущающе неловкое выражение лица, Сону почувствовал, будто стал капризным малышом, который собирается закатить истерику, и на мгновение пожалел. Но вместо того, чтобы ругаться, Кан Чжихан протянул руку. Казалось, он просил передать ему. Сону протянул ему мороженое, которое ел, и Чжихан откусил большой кусок.
Опять отбираешь и ешь?.. Нам Сону ошеломленно уставился на него. Но вместо того, чтобы проглотить кусок, взятый в рот, Чжихан выплюнул его в раковину. Повторив это еще два раза, от желудевого мороженого ничего не осталось, осталась лишь разноцветная конфетка.
Конфета оказалась во рту Нам Сону, который смотрел в недоумении. В растерянности он сжал ее зубами, а Кан Чжихан, сморщив нос, рассмеялся.
Конфетка была сладкой. До искусственности сладкой и холодной. Но эта сладость и прохлада, как и воздух морозилки, испарились, словно пар. Сколько бы он ни сосал конфету, ему все равно было жарко и хотелось пить.
И тогда Нам Сону понял. Это тянуло не к сладкому, а к Кан Чжихану.
Период госпитализации и реабилитации можно было назвать и долгим, и коротким. Они никогда не доходили до конца из-за травмы, но, когда он приходил в себя, то всегда обнаруживал, что целуется с Кан Чжиханом. Не было никакого контекста. Просто во время обычной прогулки, или во время еды, или же просто, когда они делили на двоих наушники, атмосфера внезапно становилась такой.
Конечно, Кан Чжихан, увлекаемый этой атмосферой, терял рассудок не раз и не два. Но каждый раз Нам Сону изо всех сил, очень сильно отбивался от рук, вторгавшихся в его штаны, и лица, зарывавшегося в его свитер. Причиной во время госпитализации было: «Потерпи хотя бы до выписки», а после выписки он останавливал Чжихана словами: «Нельзя до конца реабилитации».
Всегда отталкивал именно Нам Сону, а тем, кто всегда был этим недоволен, был Кан Чжихан. Но хоть со стороны так и казалось, у Нам Сону тоже многое накопилось. Не могло не накопиться. Если тело не загорается, когда любимый человек без передышки пристает с поцелуями и говорит, как ты ему нравишься, то это не святость, а импотенция.
Хотя сейчас, когда период вынужденного воздержания закончился, Кан Чжихан вел себя словно импотент.
Смотря на безучастно занимающегося мясом Кан Чжихана, Нам Сону надул губы. Конфетка по-прежнему была безвкусной. Перекатывая конфетку за щекой, Нам Сону неслышно подошел к Чжихану сзади.
Хотя его фигура казалась довольно массивной, рельеф лопаток выделялся под футболкой. Молча разглядывая мышцы, проступавшие четче с каждым движением руки, Нам Сону нежно обвил руками талию Чжихана.
Приподнявшись на цыпочки, он едва смог положить подбородок на плечо Кан Чжихана. Только теперь ему открылся вид на кухонный стол, ранее скрытый его спиной. Аккуратно организованная столешница и длинные пальцы, двигавшиеся по ней, в отличие от тела с четким рельефом, были невероятно утонченными.
Разглядывая руку, застывшую в воздухе, Нам Сону перекатил конфетку во рту.
Рука наконец пошевелилась и медленно опустила нож. Кан Чжихан сказал укоризненно:
— Сейчас ты его не используешь.
Когда он пошевелил пальцами, встретившимися на животе Чжихана, он почувствовал, как мышцы спины, касавшиеся его груди, напряглись. Он с силой надавил указательным пальцем в углубление между мышцами, но твердый пресс не поддался ни на йоту.
Почувствовав внезапное дежавю, Нам Сону улыбнулся. Кажется, в один из дней, когда ему было девятнадцать и он пришел к Чжихану учиться, он говорил что-то похожее.
«Мне скучно. Расскажи что-нибудь интересное».
Вспомнив, как Чжихан тогда, наконец, спросил: «Что будешь делать на каникулах?», он не мог сдержать улыбку. И тогда он прошептал Чжихану ту же угрозу, что и тогда:
— Если будет скучно, я пойду домой.
Показалось, Кан Чжихан тоже вспомнил тот случай. Потому что послышался точно такой же легкий вздох, как тогда.
Оглавление
Полностью готовый перевод с экстрами на бусти ⟹ Тык