В этой жизни — только друзья! Экстра 2. Часть 1. Кан Чжихан
ТГК переводчика --> BL Place
Поскольку я не реагировал, он, что ли, взбесился? Получается у него не хороший характер, а он просто притворялся? В голову лезли самые разные мысли, но Нам Сону все сидел с ошеломленным выражением лица.
— Раз сказать нечего — проваливай.
В этот момент плечи Нам Сону дернулись. Он уставился на меня широко раскрытыми глазами, и его взгляд снова сфокусировался. Словно до этого мгновения он пребывал во сне.
Он немного странный. Среди коллег моей матери я видел того, чье сознание тоже уплывало подобным образом. Подумав, что он, возможно, из таких, я уже собирался встать, как Нам Сону издал странный возглас:
Потом он что-то пробормотал и внезапно разразился смехом. Похоже, его состояние было серьезнее, чем я думал. Я размышлял, не посоветовать ли ему серьезно заняться лечением, как мое зрение поплыло от глухого удара.
Я поднял голову и увидел, как Нам Сону с довольным видом разглядывает свою ладонь. Только тогда я осознал, что он этой своей белой рукой треснул меня по башке. Не то чтобы было больно, скорее, я был ошарашен.
Почему Нам Сону, который сидел с таким выражением лица, будто собирался сделать признание, вдруг отвесил мне пощечину, и почему теперь он выглядит таким облегченным? Ничего из этого я не понимал.
Тон его голоса тоже стал совершенно другим. Так что я мог только тупо смотреть на него, как он, нажимая кончиками пальцев на свой лоб, изрекал что-то непонятное. Он говорил всякие гадости: что я невоспитанный, что умру в одиночестве дряхлым стариком, — и смеялся, высказывая всевозможные оскорбления. Его ухмыляющееся лицо выглядело безумным. Когда я спросил, что он вообще делает, он в ответ лишь громко взрывался гневом. Похоже, он и правда был психом. Красивый, но полный псих.
— Короче, живи хорошо. Я пошел.
В отличие от всего предыдущего хихиканья, Нам Сону, произнося эти слова, широко улыбался.
Увидев эту сияющую улыбку, я испытал странное чувство. Я не знал, что это было за чувство, но мне показалось, что нужно остановить Нам Сону. В тот миг, когда я порывисто протянул руку, в класс вошел классный руководитель.
— Перемена кончилась, черти вы этакие. Садитесь по местам.
За ним появился Пак Гюхён и потащил Нам Сону за собой на место. К счастью.
Промелькнувшая мысль показалась чужой, как будто не моей. Я покачал головой, пришел в себя и увидел, что Нам Сону уже сидит на своем месте, притихший. Я смотрел на его затылок и думал: «Неужели это я сейчас вижу какой-то нелепый сон?» Но, видя, как после уроков Нам Сону украдкой поглядывает на меня, я понял, что это не так.
Ошеломленное чувство не покидало меня даже тогда, когда я после школы сел на свой мотоцикл. Однако со следующего дня Нам Сону снова стал тихим, и вскоре это тягостное чувство, казалось, прошло. Так продолжалось до тех пор, пока через несколько дней Нам Сону не рухнул, сраженный воланчиком.
Была суббота. Пока мы играли в бадминтон в школьном спортзале, Нам Сону вполне резво бегал туда-сюда. Тело, скрытое под футболкой, казалось, никогда в жизни не видело и секунды солнечного света, но, на удивление, он довольно ловко отбивал волан. Я думал, он просто немного худощав, но имеет приличную выносливость, но я никогда не ожидал, что он упадет в обморок от попадания в него волана.
Лежавший на больничной койке Нам Сону был и так белым, а теперь и вовсе походил на труп. Даже после слов медсестры, что все в порядке, я не мог успокоиться и даже поднес палец к его носу, чтобы проверить дыхание. В тот миг, когда я почувствовал слабое, но ритмичное дыхание, мной овладело необъяснимое облегчение, но почему-то я все равно не мог уйти. Так что я ждал. Пока Нам Сону не откроет глаза.
По дороге домой я вытащил из кармана волан и уронил его себе на голову. Волан упал так, что я даже не почувствовал его веса.
Я не мог даже представить, насколько слабым он должен быть, чтобы упасть в обморок от этого. Мало того, что он ментально нестабилен, так он еще и физически слаб? Пока я размышлял об этом, день уже клонился к вечеру.
Даже после того, как я отработал пару смен на подработке, вернулся домой и принял душ, образ Нам Сону, лежащего в палате, не желал меня покидать.
Сначала я думал, что это из-за того, что я был так ошеломлен его падением. Но «дискомфорт», сопровождавший этот образ, была далек от простого ошеломления. В то время, как я размышлял об этом знакомом, но неприятном чувстве, домой вернулась мама, и, увидев ее изможденное лицо, я, кажется, понял, откуда взялось это знакомое чувство дискомфорта.
Мама часто болела. В детстве, глядя на ее исхудавшее лицо на больничной кровати, я боялся, что она может не проснуться. Это было давно, и я забыл, но, видимо, те неприятные воспоминания всплыли подсознательно.
Я взглянул на часы: было уже за полночь. Так или иначе, я чувствовал ответственность за тот бросок воланом и оставил ему записку, но мой телефон молчал.
Прошла полночь с воскресенья на понедельник, а от Нам Сону так и не поступило никаких вестей.
Мое впечатление о Нам Сону менялось с каждым днем. От физически слабого человека до странно говорящего старикашки и, наконец, до противного зубрилы. Конечно, Нам Сону не был классическим зубрилой. С самого начала, будь он таким противным типом, он бы не стал составлять для совершенно чужого человека учебный план на целый год, да еще и с разбивкой по неделям.
Я никак не мог подобрать одно слово, чтобы определить Нам Сону, но было ясно одно: я никогда раньше не встречал такого типа. Иногда в нем чувствовалась опытность человека, прожившего жизнь, а иногда он был похож на незрелого малыша, готового жизнью рискнуть ради одной игровой партии.
Так что я продолжал за ним наблюдать. И когда он разыгрывал глупый спектакль с манито, и когда перекатывал во рту неожиданно хорошо звучащее английское произношение.
Через Нам Сону я узнал, что человек может быть таким разным. И что проводить время с другими не обязательно должно быть неудобно — это я тоже понял благодаря Нам Сону.
Нам Сону умел соблюдать границы. Он мог бы спросить о пышных слухах, мог бы поинтересоваться моими семейными обстоятельствами, спросив, не я ли тогда доставлял курицу, но Нам Сону ни о чем таком не спрашивал.
Мне было комфортно на этой дистанции. Все равно мы были из тех, кто просто делит классный кабинет год, а потом расходится, так что было хорошо, что он не проявлял ненужного вмешательства и интереса. Мне всегда не нравилось это, поэтому я не чувствовал необходимости общаться с другими, но я подумал, что с Нам Сону, наверное, можно будет и пообщаться. И после выпуска иногда встречаться — тоже, наверное, было бы неплохо.
И вот я пригласил его к себе домой. Как и ожидалось, Нам Сону, увидев дом, не стал восклицать в чрезмерном восторге и не стал расспрашивать о составе семьи. Все, о чем он спросил, — это где продают перечный порошок для маминых кимчи. Даже перед странными блюдами он не морщился и быстро уплетал закуски.
— Конечно. Чжихан-а настолько меня обожает, что это уже проблема. До такой степени, что… он за меня доску вытирает, за меня мусор сортирует, и еще…
Было удивительно, что, несмотря на его непрекращающуюся болтовню, он не казался назойливым. И то, как он повторял «Чжихан-а, Чжихан-а», было не раздражающим, а даже приятным на слух. Как и звуки разговора, наполнявшие стол, и непрекращающийся смех между ними.
Даже когда мы зашли в комнату, Нам Сону еще долго болтал. Мало того, что он залез на кровать в уличной одежде, так еще и ворочался на ней, но я его останавливать не стал. Ему, видимо, понравилась текстура простыни, и он стал тереться о нее лицом, прямо как кошка. А когда зевнул, то и вовсе был вылитый кот.
Его болтовня сменилась на бормотание, больше похожее на говор во сне, но слова Нам Сону врезались в мои уши отчетливо, по слогам.
Услышав это, я не мог не посмотреть на него. Мне хотелось спросить, зачем он такое говорит с таким выражением лица, но его лицо, тихо посапывающее во сне, выглядело таким безмятежным, что я не мог его разбудить. Я украдкой приподнял воротник своей футболки и понюхал, но не мог понять, о чем он.
Оставшись один в комнате, я, неосознанно, приложился носом к постельному белью, о которое он терся лицом. От него исходил легкий аромат, которого я раньше в комнате не чувствовал. Когда я приблизил лицо, мне показалось, будто лопнул мыльный пузырь.
Почему-то стало не по себе, я выключил свет и лег, но странное чувство не желало уходить. Кровать, на которой я спал каждый день, казалась неудобной, словно чужая. Я закрыл глаза, и на этот раз легкий аромат закружился вокруг моего лица.
Судя по тому, что аромат остался после нескольких часов лежания, это, должно быть, оно и есть. Нам Сону и духи. Показалось неуместным, и я фыркнул. Но, поразмыслив, подумал, что это, как ни странно, ему подходит. Я подумал, кто же в школе для мальчиков будет духами пользоваться, а потом представил себе Нам Сону, который каждое утро брызгается духами под школьную рубашку. Пока мыльный запах не перестал ощущаться.
В тот день, когда все тело промокло под промозглым летним дождем, аромат, поднимавшийся сквозь запах травы, стал еще гуще в тесной душевой кабинке. Только тогда я понял, что это был запах тела Нам Сону. У меня даже не было времени подумать, что это за мужской запах такой. Потому что картина, открывшаяся передо мной, была слишком ослепительно белой.
— На-наверное, залезла тогда, под одежду... С-сними ее, быстрее...
Я думал, что места, видные из-под летней рубашки, и так достаточно белые, но то, что было под ней, превзошло мои ожидания. …Больше, чем я думал.
— Ах, ну что ты делаешь! Прекрати…!
В тот миг, когда я поднял свой прикованный взгляд и протянул руку, мне показалось, что меня укусила гусеница. От пронзившего тело ощущения я быстро отдернул руку, но гусеница просто спокойно сидела у меня на пальце. Тело передо мной металось что-то крича, но я не слышал.
Оглавление
Полностью готовый перевод с экстрами на бусти ⟹ Тык