В этой жизни — только друзья! Глава 21

Его взгляд снова переметнулся и прилип к белоснежной спине. Струйки воды, плавно стекавшие по изгибам тела, сливались в рельефные мышцы, выпрямляющие позвоночник. Глаза следили за траекторией, которую рисовала вода, и вскоре в том месте, где линия талии сужалась внутрь, обнаружилась гусеница. Та самая, от которой Нам Сону так перепугался. Но, в отличие от той, что была на полу, эта букашка была прозрачной, словно капля воды. Будто впитала в себя оттенок самого Нам Сону.

Черные зрачки двинулись вслед за гусеницей, ползущей ниже талии. Когда сужающаяся линия вновь расширилась у бедер, черный взгляд сам того не ведая обогнал насекомое.

— Ах, ну что ты делаешь! Прекрати…!

На упрекающий голос Кан Чжихан поднял взгляд и протянул палец под гусеницу. В момент прикосновения Нам Сону вздрогнул всем телом, отчего остальные четыре пальца Чжихана рефлекторно сжались, но гусеница беспрепятственно переползла на указательный.

— Снял? Снял же? Как ты это сделал, убил?

Нам Сону, не поворачивая головы, сыпал вопросами, и Кан Чжихан отвел взгляд, будто уклоняясь. Но Нам Сону, еще сильнее прижимаясь спиной, допытывался:

— Больше нет? Только эта одна? А? Ответь же.

— Больше нету.

Кан Чжихан втолкнул его обратно в душевую кабинку. В тот миг, когда Нам Сону, облегченно вздохнув, собрался сказать «спасибо», дверь с грохотом захлопнулась. Поэтому он смущенно поблагодарил в закрытую дверь:

— …Спа… спасибо.

Видимо, тот разозлился, что его вызвали по такому пустяку. Нам Сону почесал щеку.

Когда он, вымывшись еще раз из-за букашки, вышел, комната Кан Чжихана показалась ему странно измененной. Сону мысленно искал отличия от комнаты в памяти и обнаружил, что перед столом появился дополнительный стул. Похоже, это была мелкая уловка, чтобы не пустить его на кровать.

Вот же. Я даже не в уличной одежде сегодня.

Ворча, он вышел из комнаты, и с кухни донесся лязгающий звук. На столе, куда его привел вкусный запах, стояло несколько закусок. Но было легко понять, что это не те, что приготовила и оставила мать.

— Садись.

Неровно нарезанный спам*, кимчи в одноразовом контейнере и только что положенная Кан Чжиханом яичница. Знакомая комбинация была из тех, что Нам Сону готовил себе дома в одиночестве.

— …Эй. Я и сам такое могу сделать, знаешь ли.

— Значит, не будешь есть?

Кан Чжихан, приподняв одну бровь, потянулся убрать приборы, и Нам Сону волей-неволей сел за стол. Тем не менее, вареный рис был вкусным, явно не разогретым полуфабрикатом. Да и сочетание было таким, что невкусным быть не могло.

— Не вкусно?

В отличие от трапезы с матерью, он молча проглатывал еду, когда Кан Чжихан неожиданно спросил. Нам Сону округлил глаза, словно говоря «о чем ты?».

— Вкусно.

Боясь, что приборы снова отнимут, он поспешно ответил, забыв, что во рту еще еда. К счастью, Кан Чжихан не стал отбирать рисовую пиалу. Вместо этого он добавил яичницы на опустевшую тарелку.

Сколько же он вообще планирует выжать из меня через репетиторство…

Не скрывая подозрительного взгляда, но послушно принимая добавку, Нам Сону вспомнил предметы на завтрашнем экзамене. Он боялся, что времени на учебу не останется из-за того, что приходится подтягивать этого типа. Но, вспомнив расписание, сплошь забитое математикой, он почувствовал облегчение и одним глотком проглотил горячую яичницу.

Кан Чжихан подал на десерт еще и мороженое. То самое, снятое с производства, которое он пробовал раньше. Нам Сону, слегка расслабившись от сытости, пока Чжихан мыл посуду, стоял рядом и причмокивая сосал мороженое. Скоро полетели ворчливые слова:

— Может, сядешь и поешь нормально?

— Ах, не хочу. Надо же переварить.

— Тогда иди в комнату.

— И что я там буду делать? Скучно же.

— Учиться не будешь?

— Какая учеба? Разве ты не позвал меня, чтобы подготовиться к завтрашнему экзамену?

Кан Чжихан снял резиновые перчатки и посмотрел на него.

— Не поэтому.

Подумав, что с математикой у Кан Чжихана тоже не должно быть больших трудностей, Нам Сону, разжевывая попавшуюся в мороженом карамельку, спросил:

— Тогда? Неужели просто позвал позаниматься вместе?

Тогда зачем было кормить? Взглянув с недоумением, он увидел, как Чжихан нахмурился и отрезал:

— …Есть нерешенные вопросы.

Да разве это не одно и то же? Проглотив колкость, Нам Сону подумал, что вопрос, вероятно, по математике. Ведь завтра экзамен был по математике.

— Нет, почему опять английский?

Но то, что протянул вернувшийся в комнату Кан Чжихан, снова было английским. Будучи в положении, где он даже взятку получил, Сону не мог жаловаться. Он вздохнул и начал читать английский текст.

— «Если в детстве получаешь поддержку и любовь от близких людей, нейроны, связанные с этим, растут. Like a seed (Как семя). Как будто сажают семя».

Читая текст по предложениям и сразу давая толкование, он видел, что Кан Чжихан легко успевает.

— «У такого человека не возникает трудностей с тем, чтобы дарить и принимать любовь, и став взрослым, у него выше шанс быть счастливым». Окей? Значит, ответ — 4.

Не получив ответа, он искоса взглянул на Чжихана. Тот уставился в текст, будто хотел прожечь его взглядом.

— Мое произношение слишком хорошее, не понимаешь?

Из-за того, что в детстве побывал в Америке, Пак Гюхён всякий раз, слыша произношение Нам Сону, морщился, говоря «слишком виляет языком». Сону ожидал, что Чжихан скажет то же самое, но тот, указывая кончиком грифеля на вариант ответа, произнес:

— Тогда разве 2 вариант тоже не ответ?

Нам Сону снова пробежался глазами по заданию. Нужно было выбрать все пункты, описывающие людей с низкой вероятностью счастья. А вариант 2, на который указал Кан Чжихан…

— Нет, смотри. В пункте 2 сказано, что у человека был опыт получения любви от матери.

— Только от матери, вот.

Кончик грифеля остановился на слове «только». Хотя, наверное, это было не намеренно, в голову мгновенно пришло много мыслей. И Нам Сону почувствовал, что должен доказать, что вариант 2 никак не может быть правильным.

— Какая разница, сколько людей? Взгляни снова на текст. Там об этом ничего не говорится.

Твоя мать ведь достаточно любила тебя. Так почему ты выбрал пункт 2?

— И еще написано: «не обязательно родители». «Включая давних друзей, коллег, учителей, возлюбленных». А в пункте 2 сказано, что есть друзья. Значит, он не может быть ответом.

И разве я не был тебе другом? Эти слова подступали комом к горлу. Он объяснял, с силой подчеркивая ключевые места в тексте так, что оставались следы. После короткой паузы раздался голос Кан Чжихана:

— Предварительное условие — «в детстве», вот же.

Подняв голову, он встретился с ним взглядом.

— Сейчас разве не слишком поздно?

Нельзя было понять, говорит ли он сейчас о случае из варианта ответа 2, или о себе самом. Но Нам Сону мог ответить уверенно:

— Сейчас тоже вполне детство.

Он говорил искренне. Действительно, нынешний Кан Чжихан был юн. И даже если бы он не был юн, ответ не изменился бы. Ведь этот текст был всего лишь чьим-то мнением.

Их взгляды встретились надолго. Будто в состязании, кто первым отведет глаза, никто не отворачивался. После долгого молчания первым заговорил Кан Чжихан.

— У тебя их пять?

Потребовалось несколько секунд, чтобы понять смысл. Нам Сону снова взглянул на текст. В тексте в качестве примеров «близких людей» были перечислены: родители, друзья, учителя, возлюбленные.

— Почему пять? Четыре.

Двое родителей, возлюбленной нет — значит, четыре. Он провел черту поверх слова, означающего «возлюбленный», и голова Кан Чжихана слегка наклонилась.

— А твоя девушка?

— Я никогда даже с девушкой не встречался, о какой девушке речь?

От такого нелепого вопроса голова Нам Сону наклонилась еще больше. В его жизни не было и не могло быть девушки. Вернее, если бы не Кан Чжихан, он вообще вряд ли когда-либо испытывал бы романтические чувства.

Они смотрели друг на друга с недоумевающим выражением. «Пожалуй, Пак Гюхён разболтал лишнее», — подумал Нам Сону и, фальшиво рассмеявшись, махнул рукой:

— Конечно, этот твой старший в средней школе пользовался популярностью…

— Говорят, у тебя был давний возлюбленный, — Кан Чжихан неожиданно перебил его. — Тот возлюбленный, с которым ты встречался… был мужчиной?

Ошеломленный Нам Сону не мог вымолвить ни слова. Он чуть не выпалил: «Откуда ты знаешь?», но, к счастью, сдержался.

Он медленно обдумывал. Пак Гюхён был тем, кто мог немного преувеличивать, но не лгал. Так что, вероятно, он ничего не слышал от Пак Гюхёна. Его взгляд невольно устремился вверх, вспоминая белый потолок и то время, когда он однажды лежал на кровати Кан Чжихана.

Неужели…

Тот факт, что он много говорит во сне, был известен ему от бывшего парня — Кан Чжихана. Похоже, он что-то пробормотал в полусне. Но, к счастью, разговоры во сне обычно принимают за чепуху.

— …О какой чепухе ты говоришь?

Надеясь, что Кан Чжихан тоже так подумает, Нам Сону скорчил брезгливую мину и фыркнул.

Кан Чжихан принял его признание лишь после того, как они стали взрослыми. Нынешний Кан Чжихан, обычный девятнадцатилетний парень, мог испытывать отвращение к «такому». Рука, держащая механический карандаш, слегка дрожала. Нам Сону, уставившись в сборник задач, перешел к следующему заданию.

— И это неправильно. Почему ты так плох в английском?

Его игриво-язвительное выражение лица, должно быть, выглядело так, будто он считает слова Чжихана чепухой. Нет, оно должно было так выглядеть. От взгляда, устремленного на него, щеки пылали, но он изо всех сил делал вид, что не замечает.

— Не знаю. Сложно.

Услышав ответ, казалось бы, отмахивающийся от темы, Нам Сону внутри тайно вздохнул с облегчением.

⟹ Следующая глава

⟹ Предыдущая глава

Оглавление