В этой жизни — только друзья! Глава 29

Если он хотел заслужить какие-то очки, то это было совершенно бессмысленно. Кан Чжихан сейчас, конечно, испытывал к нему симпатию, но человеческое сердце по природе своей неизбежно меняется. Будучи Нам Сону, который отлично знал, какое выражение лица и какое поведение бывает у охладевшего Чжихана, он находил такие поступки особенно неприятными.

— Не делай такие вещи, если не собираешься посвятить этому всю жизнь. Это бесполезно.

Он подумал о том, чтобы выбросить рисовый шарик, но не мог заставить себя создавать пищевые отходы. Пока он изо всех сил старался не дышать, пережевывая и проглатывая соленый рис, он услышал спокойное бормотание:

— А если готов посвятить всю жизнь, тогда можно?

— Можно? Разве я не говорил тебе не выпендриваться?

— Я и не выпендриваюсь.

В отличие от Нам Сону, лицо которого выражало отвращение, физиономия Кан Чжихана была наглой. Он слегка наклонил голову и сказал:

— Такое же можно, разве нет? Между друзьями.

…Хм.

Нам Сону с озадаченным лицом ущипнул себя за щеку. Раз было больно, значит, скорее всего, это реальность.

— Завтра попробую сделать что-нибудь другое.

Показалось, что если оставить его в таком состоянии, он и впрямь принесет что-то странное, поэтому Нам Сону поспешно заговорил:

—Что значит «завтра»? Ты и вправду готовил это, чтобы люди ели? И что значит «всю жизнь»? Тебе лучше вообще руки к готовке не прикладывать. Никогда.

Даже обливая его грязной бранью, как будто изгоняя злого духа, Нам Сону в конце концов все же сунул рисовый шарик в рот. Чжихан смотрел на него с некоторым недоумением.

— На что уставился?

Вместо ответа Чжихан протянул ему свой шарик. Но когда Сону бросил на него сердитый взгляд, лишний шарик вернулся в полиэтиленовый пакет.

В будний день в библиотеке было мало людей. Стоя в полдень не в школе, а в безлюдном парке, под лучами солнца, выглянувшего впервые за долгое время, даже теплый, душноватый ветерок казался довольно приятным. Возможно, поэтому возвращаться в то тесное помещение и снова утыкаться в учебники хотелось еще меньше.

Нам Сону, сидя на ограждении, наблюдал за людьми, входящими и выходящими из библиотеки: за теми, кто вышел покурить; за теми, кто сидел перед выстроившимися в ряд припаркованными мотоциклами и смотрел в телефон. Как ни странно, каждый раз, видя разных людей, он думал об одном и том же человеке.

Например, почувствовав запах дыма, принесенный ветром, он думал: «Почему-то не припоминаю, чтобы видел, как Чжихан курит?». А увидев один из припаркованных мотоциклов, подумал: «Этот немного похож на мотоцикл Чжихана».

…Но он и вправду очень похож.

Поскольку они приехали с Чжиханом на автобусе, тот мотоцикл никак не мог принадлежать ему. Он равнодушно перевел взгляд в другую сторону, как вдруг в кармане зазвонил телефон.

[Паккгю: Ты где?]

[Паккгю: Я с сегодняшнего дня заново рожден.]

Понятно, что это означало приглашение учиться вместе. В обычное время он бы просто проигнорировал, но сейчас все было иначе. Потому что оставаться наедине с Чжиханом стало немного неловко. Подумав, что если будет Пак Гюхён, то будет меньше напряга, он быстро застучал по клавиатуре.

— Что с твоим телефоном?

От внезапно раздавшегося голоса Чжихана Нам Сону снова внимательно посмотрел на свой телефон. Возможно, потому что он швырнул его вчера из-за кое-кого, на корпусе были трещины в нескольких местах. Но он не мог сказать: «Потому что я, ждущий твоего звонка, выглядел как ебаный идиот», поэтому Сону крепко сжал губы и нажал на клавиши.

— Руке не больно?

— Нет.

— Почему не заменишь?

— Заменить? Это пустая трата денег. Если немного подождать, скоро выйдут телефоны получше.

По привычке он провел пальцем по экрану, и большой палец немного заныл. Казалось, кожа поцарапалась о трещину. Нахмурившись, Нам Сону отряхнул руку и нажал кнопку отправки.

Хотя Чжихан отчетливо видел сообщение с вызовом Пак Гюхёна, он ничего не сказал. Когда сообщение отправилось, заполнивший экран ящик входящих показал, что под ним было множество писем. Там было и «ЧжиханКан», с которым он переписывался еще утром.

Нам Сону быстро закрыл телефон. Ему не нравилось, что Чжихан был на самом верху списка контактов, поэтому он переместил его фамилию назад, но, как ни старайся, в последнее время в верхней части списка сообщений всегда был ЧжиханКан. В этот момент Чжихан неожиданно спросил:

— Хочешь поехать на Ханган*?

Появилась мысль, не увидел ли он сохраненное имя. Но поскольку вывод был странным, он посмотрел на него, и Чжихан добавил:

— Тебе ведь тоже не хочется внутрь идти, правда?

— И сколько мы будем туда добираться? Лень.

— Десять минут — и мы там.

Не успел он спросить «каких десять минут?», как взгляд последовал за направлением, указанным пальцем Чжихана, и он увидел тот самый мотоцикл, на котором задержался его взгляд чуть раньше.

— Поедем?

— …Почему он здесь?

Оказалось, это действительно мотоцикл Чжихана. Доставая столь же знакомый ключ от мотоцикла, Чжихан ответил:

— Я ненадолго заезжал сюда утром.

— Зачем утром? Вряд ли ты приехал один учиться.

— Я тут впервые.

Нам Сону хотел спросить, зачем же тогда он приехал сюда раньше, но, увидев шуршащий полиэтиленовый пакет на запястье Чжихана, тут же закрыл рот. Вид того, как он доставал рисовые шарики, словно заранее зная, что столовая закрыта, сам по себе был ответом на его вопрос.

— Садись.

На угольно-черном мотоцикле, как две капли воды похожем на своего хозяина, висел один шлем. Передавая его Сону и забираясь на мотоцикл, он двигался так естественно, что совсем не выглядел старшеклассником. Нам Сону посмотрел на черный шлем, так же похожий на хозяина. На его поверхности отражались проплывавшие по небу облака.

Честно говоря, предложение было заманчивым. Нам Сону, уставившийся на отражавшуюся в шлеме синеву неба, после раздумий наконец заговорил:

— Ты сзади садись. Куда тебе, сопляку.

Голова Чжихана резко опустилась вниз. Плечи, кажется, слегка дрогнули, и тут же последовал нелепый вопрос:

— Ты что, у дедушки вырос?

— С чего вдруг про дедушку?

— Похож на старичка.

— Спасибо за комплимент. Давай быстрее вставай уже. Шлем ты сам надевай…

Тук — вместе со звуком поле зрения сузилось. Чжихан уже во второй раз самовольно надел на него шлем. Сквозь тонированное стекло было видно, как парень заводил мотор.

— Садись. Нельзя же старику за руль садиться, верно?

— Кого ты стариком называешь...!

Внезапно вспомнились скользнувшие в прошлой жизни слова Пак Гюхёна, и Нам Сону закрыл рот. Глупая шутка о том, что если задевает обращение «старик», то это верный признак старости — почему она пришла ему в голову сейчас, было непонятно.

Вырезая в уме слово «Терпение», он сел позади Чжихана. В конце концов, ему хотелось немного подышать воздухом, и он решил, что так будет лучше, чем если бы Чжихан сзади обхватил его за талию.

Его две руки, которые вцепились в край одежды Кан Чжихана, как прищепки, внезапно переместились на грудь Кан Чжихана, когда мотоцикл резко тронулся с места.

— Эй…!

Ворчание о том, что он едет слишком быстро, осталось кружиться только внутри шлема. Поправляя бешено развевавшеюся на ветру одежду и прижимаясь вплотную к спине Чжихана, он почувствовал под ладонями вибрацию. Конечно, это могла быть просто вибрация мотоцикла, но Нам Сону, словно обжегшись, поспешно убрал руки.

Похоже, то, что он почувствовал тогда, действительно было вибрацией двигателя. Ведь вибрация, стучавшая, как сердцебиение, слышалась не только от Чжихана, но и от его собственного тела.

В отличие от библиотеки, набережная Хангана была полна людей. Люди толпились вдоль реки, словно вышли насладиться внезапно прояснившейся погодой.

Пока Кан Чжихан уходил парковаться, Нам Сону растянулся на траве. Хотя земля была влажной и твердой, небо, заполнявшее весь его обзор, делало все простительным.

Почему в детстве он был так занят, что даже не думал смотреть на небо? То, чего он тогда не осознавал, не ограничивалось одним лишь небом. Сейчас, когда так многое отличалось от прошлого, он задавался вопросом:

Смогу ли я на этот раз по-настоящему прожить новую жизнь?

Он попытался представить, какой будет эта жизнь, но ничего грандиозного, вопреки ожиданиям, в голову не приходило. Даже если он получит другую профессию и окажется в хороших условиях, ясно представлялся только он сам, одинокий в том месте. Поэтому особого чувства ожидания не возникало. Слишком уж он закоснел в реальности для своего возраста.

— На что смотришь?

Услышав уже слишком знакомый от частого повторения голос, Нам Сону только повел глазами. Как так получалось, что даже при взгляде на этого парня снизу вверх под таким углом не было и намека на унижение?

— На небо. Разве не видно? — ответил он равнодушным тоном, и Чжихан тоже поднял взгляд, но тут же спросил с недоумением:

— Там что-то есть?

— Разве там обязательно что-то должно быть, чтобы смотреть? Просто смотрю. Знаешь, как сложно потом будет увидеть небо без смога?

— А что такое смог?

— Ох ты господи.

Впрочем, кажется, в то время концепция мелкодисперсной пыли еще не была настолько распространенной. Вместо того чтобы объяснять, Нам Сону снова перевел взгляд на синее небо.

— Ну, такая штука есть. Тебе тоже, балбес, иногда на небо стоит смотреть. Не ходи, уткнувшись в землю.

Хотя он дал совет, как мог, взгляд сверху все еще ощущался. Несмотря на слова «смотреть на небо», голова Чжихана была опущена к земле. Точнее, к лицу Нам Сону, находившемуся в тени, которую отбрасывал Чжихан. Сону сказал, даже не взглянув на него:

— Не отвернешься?

— Мне даже смотреть нельзя?

— Нет, нельзя.

— Почему?

— Сотрется*.

К этому времени Нам Сону уже выработал некоторый иммунитет к странным выходкам Чжихана. Но, видя, как тот, услышав «сотрется», говорит «тогда нельзя» и отворачивается, он просто не мог не поежиться.

— Хватит нести чушь, иди купи что-нибудь поесть.

— Что купить?

— Что-нибудь вкусное, сам разберешься.

Он сделал жест, словно говоря «иди уже», и Чжихан, присев, положил телефон и ключ от мотоцикла. Затем без лишних слов направился к магазину.

⟹ Следующая глава

⟹ Предыдущая глава

Оглавление