В этой жизни — только друзья! Глава 3

***

Вопреки опасениям, Нам Сону быстро адаптировался к жизни старшеклассника. Его физическая форма, словно вернувшаяся к 19 годам, явно отличалась от той, что была у него в 30, когда он валился с ног сразу после работы.

К школьной обстановке он тоже привык. Он достиг уровня, когда уже не смеялся, глядя на класс, битком набитый этими деревенскими «горшками» на головах и непонятными стрижками вроде «ирокезов». Конечно, его речевые привычки часто выдавали его зрелость, но парни в классе воспринимали это как шутку.

Однако, к чему он все еще не мог привыкнуть — так это к долгому сидению на жестких стульях. Спину ломило так, что хоть ложись и помирай, а ягодицы, казалось, вот-вот сплющатся. Поэтому Нам Сону часто пользовался партой в самом конце класса, так называемой «партой для пробуждения*» — высокой конторкой.

Он стоял там и во время перемены, делая растяжку, когда один из этих «горшков» впереди, размахивая рукавом школьной куртки, крикнул:

— Вау, реально пиздец как жарко. Староста! Когда говорят, можно будет включить кондиционер?

Казалось, даже на таком расстоянии чувствовался запах пота. Другой парень принялся пинать неработающий кондиционер. Нам Сону, которому почудилось, что облачко белой пыли осело на его форме, поморщился и ответил:

— Сколько кнопку не дави — он не включится. Говорили же, включат только когда будет больше 28 градусов, помнишь?

— Да ну, бред же! Блядь. В учительской кондиционер пиздец как дует!

«От таких выкриков становится еще жарче», – подумал Нам Сону, цокнув языком, и дал совет, который мог бы стать основой основ:

— Просто стой смирно — и сам по себе остынешь.

Хотя этот совет, конечно, не возымел никакого действия на перегретых старшеклассников. Парни хихикали: «Ну ты и старик» – и тут же переключились на разговор о новой вышедшей игре.

А ведь эта игра через год с треском провалится.

Рассказывать им об этом он не собирался. Все равно не услышат, даже мимо уха не пройдет. Нам Сону подпер щеку рукой и уставился на это квадратное пространство, ограничивавшее его обзор.

Атмосфера в этом классе, его последнем классе в старшей школе, была неплохой. Точнее, даже хорошей. Не было особо выраженных группировок, и будь то игры или футбол, они объединялись по интересам на данный момент. Но и тут, как и везде, были свои изгои. Обычно это были задроты* или бросившие учебу хулиганы. Однако…

Разве его можно назвать хулиганом?

Аутсайдером в этом классе был Кан Чжихан. Его трудно было назвать хулиганом: он исправно ходил в школу, не задирался ни с учителями, ни одноклассниками. Но и примерным учеником его назвать было сложно. Слухи о том, что он ездит на мотоцикле, уже широко распространились, и, прежде всего, его внешность никак не вязалась с понятием «примерный ученик».

Взгляд Нам Сону сам собой устремился на лицо Кан Чжихана, слегка видном в профиль. Несмотря на решение не ввязываться, он не мог не смотреть. Не мог же он в одночасье зубрить учебники для старших классов или болтать с этими школярами, поэтому наблюдать за Кан Чжиханом было естественно.

Если бы можно было описать Кан Чжихана одним словом, лучше всего подошло бы «напряженный».

Дело было не в том, что его брови были исключительно густыми или черты лица невероятно выразительными, но он производил именно такое впечатление. Конечно, ходили слухи, что он, возможно, в спортивной команде из-за его крепкого телосложения, широких линий лица и смуглой кожи, но он был далек от той притупленной и грубоватой ауры, которая часто бывает у спортсменов.

Взгляд, скользнувший по широким плечам, вновь вернулся к лицу. Вопреки грубым линиям тела, его глаза с неглубокой складкой века были всегда приподняты кверху, словно он был вечно сердит. Прямой, четкий нос и плотно сжатые губы. Все вместе, черты лица Кан Чжихана создавали загадочно туманную атмосферу. Среди мальчиков с размытыми лицами в тесном классе Кан Чжихан выделялся настолько, что казался неуместным.

Если бы не это лицо…

Нам Сону энергично тряхнул головой. Хотя его первоначальное влечение, возможно, было вызвано внешностью Кан Чжихана, это была не единственная причина, по которой у него развились чувства.

Казалось, что вокруг Кан Чжихана была начертана какая-то невидимая линия. Будь то из-за усталого выражения лица или медленной, тяжелой походки, когда он проходил мимо, даже частицы воздуха вокруг него, казалось, тяжело опускались.

Важничает, будто он не такой же старшеклассник, раздражает. – Таково было его первое впечатление о Кан Чжихане.

Нам Сону считал, что он довольно хорошо разбирается в людях. Но исключением был Кан Чжихан. Кан Чжихан, которого он ожидал увидеть нерадивым, довольно добросовестно выполнял групповые задания и контрольные работы, и даже к придиркам учителей по пустякам относился почтительно, не переча.

Как раз когда Нам Сону начал замечать эти неожиданные черты одну за другой, он осознал, что проявляет к другому парню чрезмерный интерес.

Сначала он думал, что хочет подружиться. Поэтому он заговаривал с Кан Чжиханом при любой возможности — на переменах, в обед, в любую свободную минутку. Пол класса по пути к нему казался мягким, пружинистым тестом, а дорога обратно после короткого разговора была словно ходьба по облакам.

Какой же наивный я был.

Он фыркнул. Та судьбоносная атмосфера, когда мелодия, случайно услышанная из его наушников, оказалась песней, которую знал только он сам; черные зрачки Кан Чжихана, задержавшиеся на нем чуть дольше обычного, когда Нам Сону сказал: «Мне тоже нравится эта песня»; и то, как его барабанные перепонки защекотало от его ровного баритона, который можно было услышать только во время его презентации, и он слегка дрогнул плечами. Тогда он действительно был очарован всем, из чего состоял Кан Чжихан.

Он до сих пор не забыл тот день, когда ему приснился Кан Чжихан. Это был такой шок за 19 лет жизни, что он даже прогулял занятия. «Что я делаю, фантазируя о мужчине? Совсем ебанулся». Но такие мысли не продержались и дня. Как только он увидел Кан Чжихана на следующий день, ему не оставалось ничего иного, как признать природу эмоций, которые он лелеял.

Погружение в мысли о Кан Чжихане. Уже одно это придавало каждому дню яркую живость. Он вскакивал с постели каждое утро и мчался в школу, и вместо того чтобы вздыхать из-за плотного расписания, он с нетерпением ждал перемен, где мог обменяться словами с Кан Чжиханом.

«…»

Воспоминания о том, как страстно он любил Кан Чжихана, вызывали странное чувство. Нам Сону энергично тряхнул головой, словно пытаясь стряхнуть задумчивость.

Урок, начавшийся неизвестно когда, был уже наполовину пройден. Он безучастно смотрел на доску, испещренную иероглифами, когда Пак Гюхён, громко зевая, вышел назад. Он нагло положил руки на высокую парту, за которой стоял Нам Сону.

— Тесно. Отойди.

— Ты что, снял ее в аренду? Это общественная собственность, почему только ты пользуешься ею целый день?

— Кто первый занял, тот и хозяин, разве не так?

— Я только учебник положу, только учебник. Рука устала, говорю же.

— Эй. Тише там сзади. Оставьте свои любовные шёпоты на после уроков.

Одноклассники оглянулись на них и захихикали. Не обернулся только Кан Чжихан. Его затылок, обращенный строго вперед, будто у него не было ни капли интереса, вызывал раздражение.

Вот действительно зазнайка.

И на этот раз первое впечатление о школьнике Кан Чжихане осталось прежним. «Посмотрим, сможешь ли ты так же гордо держать голову после того, как завалишь экзамены». Его кипящий взгляд вновь устремился не на учебник, а на Кан Чжихана.

И в этот момент гордо поднятая голова Кан Чжихана бессильно резко упала. Присмотревшись, Нам Сону увидел, что Кан Чжихан клюет носом.

…Наверное, вчера снова работал в ночную?

Кан Чжихан исправно сидел на уроках, но значительную часть этого времени проводил, уткнувшись в парту и спя.

Он не знал, почему этот, казалось бы, избалованный парень так усердно подрабатывал. Он и так не любил говорить о себе, и даже когда Нам Сону, став взрослым, осторожно спросил, он не дал четкого ответа. Поэтому Нам Сону не стал настаивать. Просто решил, что у него, видимо, есть какая-то причина, о которой нельзя говорить, и оставил это.

В любом случае, видеть Кан Чжихана так задремавшим…

Это была сцена, которую он не видел последние несколько лет, и его взгляд задержался на нем. Так подглядывание Нам Сону за Кан Чжиханом продолжалось до самого конца последнего урока.

Как только классный руководитель закончил объявления, Кан Чжихан схватил сумку и встал. Видимо, и сегодня он, как обычно, собирался прогулять дополнительные занятия. Отведя взгляд от его спины, исчезающей за дверью класса, Нам Сону принялся за свои рутинные обязанности старосты: записал имена присутствующих на дополнительные занятия, раздал телефоны, обменивался пустыми фразами с одноклассниками. Почему-то время тянулось медленнее, чем когда он просто наблюдал за Кан Чжиханом.

Пока он коротал время в классе, Пак Гюхён подал ему знак. Выйдя за ним в коридор, Нам Сону увидел, как другой парень, последовавший за ними, спросил Пак Гюхёна:

— Заказал?

— Ага. Заказал полчаса назад, так что, думаю, привезут как раз вовремя.

В корпусе, куда они пробрались, избегая глаз охранника, вечером было пусто. Специальный кабинет на первом этаже был местом, куда в такие дни, как сегодня, когда обед был скудным, они тайно заказывали ночной перекус, собрав компанию.

— О? Звук мотоцикла! Кажется, привезли. Видал, насколько у меня точный расчет времени? — Пак Гюхён похвастался и толкнул Нам Сону в спину. Он заказал, а значит, Нам Сону должен был пойти за заказом. Нам Сону взял смятую купюру и вышел через заднюю дверь корпуса. «Цены на курицу действительно сильно поднялись за это время», — подумал он, как вдруг вдалеке увидел курьера.

Человек в черном шлеме держал в руке пакет в одной руке. Заметив Нам Сону, он быстрыми шагами направился к нему. Походка показалась знакомой. Он остановился лишь в нескольких шагах.

Будь это раньше, Нам Сону, увлеченный курицей, сразу схватил бы пакет. Но сейчас его глаза видели другое. Стоящий молча человек был полностью скрыт шлемом, его лица и голоса не было видно. И все же…

Было ли это потому, что он знал Кан Чжихана годами? Нам Сону узнал его с первого взгляда.

⟹ Следующая глава

⟹ Предыдущая глава

Оглавление