В этой жизни — только друзья! Глава 31
ТГК переводчика --> BL Place
— Я понимаю твои чувства, но ты должен принимать то, что тебе положено.
Деньги, которые присылает родной отец, конечно, означали попытку откупиться от ответственности, но алименты — это то, что положено получать по праву. К тому же Кан Чжихан был еще молод. Было мудро использовать все, что можно использовать.
— Хорошо иметь высокооплачиваемую профессию. Но если причина в том, чтобы избавиться от этого типа, то это реально бесит.
Он не хотел, чтобы тот зацикливался на том, чтобы вырваться из-под опеки родного отца. Вспомнилось лицо Чжихана, осунувшееся и потерявшее румянец, в белом халате, и он искренне надеялся, что так и будет.
Он хотел сказать ему, чтобы он всей душой любил свою мать, которая сейчас рядом, вместо того чтобы сосредотачиваться на неопределенном будущем, которое, возможно, никогда не наступит. Чтобы Кан Чжихан потом, когда останется один, не чувствовал себя опустошенным.
— ...Будь добр к своей маме. Ты чистил ей фрукты?
Выпалив это, он забеспокоился, не слишком ли вмешался в чужое дело. Он украдкой взглянул на Чжихана, но тот не выглядел раздраженным. Однако голос, прозвучавший спустя долгую паузу, был низким и приглушенным.
— Ты действительно безответственный.
Неужели все же переступил черту?
Чжихан на этот раз теребил персиковое желе. Каждая секунда и минута, пока он, затаив дыхание, наблюдал за этим бессмысленным движением руки, тянулись невыносимо медленно. Чжихан пробормотал:
— И после этого ты говоришь, что я не нравлюсь тебе.
Нам Сону запротестовал с опозданием:
— Даже если бы это был Пак Гюхён, я бы сказал то же самое.
Вопреки твердым словам, на лице Кан Чжихана играла легкая улыбка, когда он доставал желе из пакета.
— Что если этот парень тоже в тебя влюбится?
На этот раз Нам Сону промолчал по другой причине. Он резко отвел взгляд, будто игнорируя, а Чжихан вскрыл упаковку и протянул ему одно желе. Смотря на розоватую желешку, которая так не шла этому большому, сформировавшемуся парню, он с запозданием удивился. Кстати, почему он купил только персиковое?
— В магазине не продавали персики.
Сону покосился на Чжихана, сказавшего эту очевидную вещь, но тот не убирал руку. Отталкивая протянутую руку, будто говоря «ну же, ешь», Сону покачал головой.
Он не договорил, потому что его взгляд упал на пакет, полный снеков. Наверное, и их Чжихан купил на деньги, заработанные на подработке до самого рассвета. Эта мысль не позволила ему отказаться.
Сону молча взял желе и положил в рот. Сильно ударил искусственный фруктовый аромат, но вкус был не так плох, как он ожидал.
Разве я говорил, что люблю персики?
Из-за проблем с ремонтом в столовой библиотеки место для занятий с Чжиханом изменилось.
Сону еще раз перепроверил широко открытую дверь комнаты и доносящиеся из-за гостиной звуки. Сейчас присутствие Пэк Хийон было для него своего рода гарантией безопасности. По крайней мере, пока она здесь, Чжихан не сможет делать глупости — это было его личной гарантией.
«Мама говорит, что соскучилась по тебе».
Из-за того, что Чжихан грязно сыграл картой «мама», он не смог отказаться.
Сону украдкой взглянул на сидевшего напротив Чжихана. Вопреки его готовности к обороне, Чжихан просто решал экзаменационные задания, как ему и сказали.
Он не чувствовал стыда от того, что в свои тридцать четыре дрожал перед этим зеленым юнцом. И дело было не только в разнице в силе, которую он ощутил в прошлый раз. Просто он не доверял себе, что не поддастся той странной атмосфере, если это повторится.
И после этого я все равно пришел сюда.
Нам Сону решил взять обратно свою мысль о том, что он хорошо себя знает.
К тому же, он сидел по-турецки, и ноги начали затекать. Он осторожно, потихоньку выпрямлял ноги, стараясь не задеть эти невероятно длинные ноги напротив, как вдруг их взгляды неожиданно встретились, словно его поймали. Похоже, Чжихан заметил, что он смотрел на него, и Сону, чтобы скрыть смущение, начал ворчать:
— Ты один за столом? Убери-ка ноги.
— А как насчет того, чтобы пойти за тот стол?
Чжихан усмехнулся, глядя на его испуганное выражение лица. Когда он вытянул ноги наполовину, онемение почему-то только усилилось. Сону, сморщившись, шевелил ногами, и взгляд Чжихана тоже упал вниз.
Без малейшего промедления его рука схватила икру и резко выпрямила ногу, и Сону издал стон, похожий на крик.
От резкой боли в глазах потемнело. Но больше, чем боль, его беспокоила рука, внезапно вторгшаяся в подколенную ямку. Вокруг пальцев, охвативших нежное место, распространялось щекотливое ощущение, и онемение, казалось, поднималось по ноге выше пупка.
Он забился, как пойманная рыба, и в ответ раздался смех Чжихана. Непонятно, что было такого смешного, когда его ноги колотили по ногам Чжихана. Теперь Сону сердито уставился на его растянувшуюся улыбку, и Чжихан оправдался:
— Как друг, я бы помассировал, но боюсь, ты опять что-нибудь скажешь.
— Тогда будь другом. Не трогай без разрешения, ладно?
Пока Сону, стиснув зубы, огрызался, его голос перекрыл голос Пэк Хийон. Она звала их выйти поесть. Чжихан улыбнулся и спросил:
Чувствуя, что если тот снова тронет его, он его укусит, Чжихан, сдерживая смех, встал. Сону смотрел на спину уходящего парня и спрашивал себя:
Как же я дошел до жизни такой?
Всего несколько дней назад он мог вести себя с Чжиханом совершенно естественно. Но сейчас он не мог. Он начал замечать не только выражения лица, жесты или голос Чжихана, но и саму атмосферу вокруг него. Словно он снова стал тем девятнадцатилетним, который тайно влюблен в Кан Чжихана.
Единственное, что изменилось, — это отношение Кан Чжихана. То, что его сердце снова начало трепетать только из-за того, что Кан Чжихан слегка улыбнулся и пристал с признанием, что он ему нравится, заставляло его чувствовать себя полным идиотом.
Лишь спустя долгое время, успокоив не только затекшую ногу, но и бешено колотившееся без причины сердце, Сону смог выйти в гостиную.
Пэк Хийон, вернувшаяся из долгой командировки, выглядела немного уставшей. Ее осунувшееся лицо не теряло улыбки, и она, казалось, была счастлива просто видеть, как они едят. Она нежно смотрела на болтающего Сону и своего угрюмого сына и даже показала что-то на телефоне, сказав: «Чжихан очень изменился». Это была фотография неуклюже очищенного яблока.
— Я думала, что он так усердно делает на кухне, а он принес мне это, чтобы я съела.
Яблоко, с которого, кажется, срезали больше мякоти, чем кожуры, было так изуродовано, что невозможно было разглядеть его первоначальную круглую форму. Сону вспомнил те невероятно соленые рисовые шарики и фыркнул, рассмеявшись. Чжихан тут же выключил экран телефона. Похоже, он хорошо видел себя со стороны, так как кончики его ушей слегка покраснели.
Как раз когда Сону собирался рассказать Пэк Хийон историю про рисовые шарики, его взгляд снова упал на то ожерелье с бабочкой. Почему-то он не мог отвести взгляд, потому что кулон-бабочка казался потускневшим.
Ведь мамина реликвия, которую Чжихан хранил в ящике, блестела так, что сверкала даже на расстоянии. Поэтому он немного удивился. В прошлый раз, когда он приходил поесть, он подумал, что это из-за тени, но сейчас они были под светом. Белая перламутровая инкрустация потускнела, потеряв блеск, как помутневшая жемчужина.
Когда его взгляд задержался, Пэк Хийон наклонила голову.
— Сону, что? Тебе что-то нужно?
— А, нет. Ожерелье вам очень идет. Эм-м...
— Мне кажется, оно было более блестящим, я подумал, может, это не то, что вы носили раньше.
Пэк Хийон посмотрела на ожерелье. Чуть позже она переспросила:
Ответил за нее Чжихан. Ожерелье, которое мама носила постоянно и к которому он привык, и в его глазах было полупрозрачным и выцветшим.
Пэк Хийон, смотревшая на сына, снова опустила взгляд на ожерелье.
Перламутр, отражавшийся в ее зрачках, переливался и сверкал всеми цветами радуги. Снова подняв голову, Пэк Хийон пристально посмотрела на своего сына и сидевшего рядом Сону.
— ...Вам двоим оно так видится?
От странной реакции Сону перестал есть. Пэк Хийон, округлив глаза, прикрыла рот одной рукой и ничего не сказала. Ее рука, казалось, слегка дрожала, и как только Сону собрался заговорить, она тихо засмеялась.
«Слава Богу», — прошептала она, словно молясь. Взгляд Пэк Хийон, устремленный на Сону, стал еще теплее.
— Так хорошо кушаешь. Надо принести еще супа.
Сону с недоумением смотрел на встающую Пэк Хийон. Что означало «вам двоим»? И если это точно то самое ожерелье, которое она всегда носила, почему оно отличалось от реликвии, что хранил Чжихан?
Внезапно он вспомнил, что профессия матери — шаманка. ...Может, она что-то знает о перерождении? Эта мысль лишь мелькнула в тот момент, когда мать, направлявшаяся на кухню, сильно пошатнулась.
Сону и Чжихан вскочили как ошпаренные и бросились к ней. Они поддержали ее шатающееся хрупкое тело с двух сторон, но, напротив, Пэк Хийон казалась привыкшей к такому.
— Все в порядке, тетенька иногда так. Чжихан, ты же знаешь. Идите, доедайте.
Сону вспомнил, почему Чжихан выбрал неврологию. Мать Чжихана долго страдала от головных болей неясного происхождения. И сейчас — бледные руки, которые она растирала, будто они онемели, и невнятное бормотание, словно язык заплетался.
— Мама. Посмотри на меня? ...Мама?
И, как всегда, плохие предчувствия всегда сбывались.
Оглавление
Вы можете помочь нам в покупке глав или же просто отблагодарить переводчиков тут, либо через телеграм ⟹ тык