В этой жизни — только друзья! Глава 53
ТГК переводчика --> BL Place
Гнев, который он тогда слышал из телефонной трубки, превратился в ярость и обрушился на Кан Чжихана. Кан Чжихан, не моргнув, уставился на Пак Гюхёна. Похоже, одно ухо у него все еще плохо слышало, поэтому он переспросил:
— Блядь, этот запах сигарет действительно… Да и сами сигареты тоже. Ты хоть знал, что Нам Сону не курит? Наверное, нет, блядь. Ты же понятия не имел, что Нам Сону до дрожи, до ебаного состояния ненавидит запах табака!
Нет. Нам Сону так говорил: «Странно, но мне нравится запах сигарет, которые ты куришь». Именно поэтому он курил только ту же марку, что и Кан Чжихан. Всякий раз, когда Кан Чжихан выходил покурить, Нам Сону всегда следовал за ним и курил вместе с ним.
— Блядь, как же тебе, наверное, было удобно, когда этот лох из кожи вон лез, чтобы угодить тебе, все только потому, что ты ему нравился, а? После стольких лет использования, я думал, ты наконец отстанешь, но что? Не хочешь расставаться? Да пошел ты нахуй, не гони хуйню. Если бы у тебя была совесть, ты бы не пытался связаться. Ты вообще человек, а?
Да, я даже дарил ему зажигалку. Нам Сону носил ее с собой каждый день. Я видел это собственными глазами. Видел, как он бережно с ней обращался.
— Как ты можешь быть его опекуном, если не знаешь даже таких элементарных вещей? Вот почему я стиснул зубы и остановил это. Я отчаянно помешал его родителям связаться с тобой! Говорил, что этот тип недостоин!
С самого начала Чжихан не мог уловить суть того, что говорил Пак Гюхён. Сигареты, авария, да еще и этот «опекун» — что все это значит? Ничего из этого он понять не мог.
— В тот день перед твоей больницей произошла авария, верно? Он, наверное, возвращался после того, как снова за тобой ухаживал. Да, это из-за тебя, ублюдок. Ты довел Сону до такого состояния! Убийца!
Пак Гюхён швырнул телефон, который держал в руке. Этого ему показалось мало: он схватил камень с земли и бросил его, а когда камни закончились, наскреб грязи с клумбы и швырнул ее.
Кан Чжихан мог лишь стоять столбом перед летящими в него предметами. Звон в ушах стал громче прежнего. Смешиваясь с глухим стуком сердца, он обрушился на него, словно рев. Даже среди всего этого слова «ты убийца» пронзили его насквозь.
Первыми мыслями, промелькнувшими в голове, были эти обрывочные вопросы.
Кан Чжихан попытался сложить пазл из бессвязных слов, выкрикиваемых Пак Гюхёном. ДТП, реанимация, травма головы, череп, операция, кома… По мере того как слова все сильнее отбрасывали тень смерти, он почувствовал, что уши снова могут онеметь, но он стиснул зубы и заставил себя смотреть.
Его налитые кровью глаза уставились на здание, из которого, по-видимому, вышел Пак Гюхён. Это была больница. А не морг.
Одного этого факта хватило, чтобы ноги сами пришли в движение.
Ноги быстро понесли его к больнице. Пока голова оставалась застывшей на месте, тело рвануло вперед, словно его куда-то швырнули. В стремительно меняющемся пейзаже вокруг он искал только одно.
Нам Сону. Он должен был увидеть Нам Сону собственными глазами. Пак Гюхён всегда пытался разлучить его с Сону. Поэтому он мог нести такую чушь. Значит, нужно было увидеть самому.
У дверей палаты он пробежался глазами по табличкам с именами и наконец остановился на одной.
Хотя это было то самое имя, которое он искал, почему-то тело застыло, словно окоченело, став жестким и неподвижным.
Перед плотно закрытой дверью палаты рука, положенная на ручку, на мгновение замерла. Он сам не знал, хочет ли он, чтобы Сону был за этой дверью, или не хочет. Но одно было ясно: если он прямо сейчас не увидит Сону, он не выдержит.
Кан Чжихан открыл дверь. Как только он ступил в это белоснежное пространство, звон в ушах, неотступно преследовавший его, внезапно прекратился.
Затаив дыхание, он подошел к койке. Нам Сону казалось, крепко спит. Чжихан не мог оторвать взгляда от его мертвенно-бледного лица. Казалось, стоит отвести взгляд хоть на секунду, и человек перед ним тут же исчезнет.
Как завороженный, он поднял руку. Кончики пальцев, ощупывавшие воздух, остановились под прозрачной трубкой, вставленной в нос. Забыв как дышать, он сосредоточил все нервы на кончиках пальцев, и вскоре слабое дыхание защекотало его кожу.
Только тогда Чжихан выдохнул, будто задыхаясь. Он увидел, как грудь Сону едва заметно поднималась и опускалась. Он был жив. Как и ожидалось, слова Пак Гюхёна были ложью. Нам Сону был здесь, жив и дышал.
Он нежно коснулся ладонью щеки, которая легко умещалась в его руке. Это не было галлюцинацией. Ощущение кожи под пальцами было явным, осязаемым. Но почему…
И без того худое тело, казалось, просвечивало костями. Всевозможные приспособления, свисающие по всему телу, делали его еще более тщедушным.
Взгляд скользил по проводам, подключенным к телу. Сквозь звук капель, падающих с капельницы — кап, кап, кап — ему снова слышались слова, выкрикнутые Пак Гюхёном.
Нам Сону обычно чутко спал. Даже если Кан Чжихан лишь слегка ворочался, тот тер сонные глаза и спрашивал: «Не спится?» Но почему же он не открывал глаза сейчас? Почему он не зевал, открывая маленький рот, не говорил сонным голосом?
Нам Сону казался человеком, который ничего не слышал. Хотя он был прямо перед глазами, и его можно было потрогать, казалось, что между ними возникла какая-то огромная стена. Охваченный непонятным беспокойством, он мог только звать его.
В этот момент за спиной раздался знакомый голос.
Чжихан отдернул руку от Сону, будто его поймали на воровстве. Обернувшись, он встретился взглядом с женщиной средних лет и замер на месте.
Это была родная мать Нам Сону, Пак Чаён.
Женщина, чье лицо всегда отражало ее прямолинейный характер, теперь выглядела изможденной, как увядшее растение. Уголки губ, которые раньше складывались в теплую улыбку, так похожую на улыбку Сону, теперь дрожали, полные яростной горечи.
Десять с лишним лет назад он уже видел подобный взгляд от нее.
Тогда он был студентом. Когда они поступили на основное отделение и времени проводить вместе стало естественно меньше, Нам Сону предложил жить вместе. Тогда Чжихан уже думал о расставании с Сону и хотел отказаться. Но не смог. После недели, проведенной без Нам Сону целыми днями, ему пришлось принять предложение.
Он знал, что это противоречиво, но ничего не мог поделать. Тогда им было чуть больше двадцати, и расставание казалось чем-то, что случится позже. Даже когда прошло четыре года основного курса, и сверстники начали поговаривать о свадьбах, это «оправдание» продолжалось.
И вот однажды родители Нам Сону пришли к ним домой. Как раз после того, как они вместе мылись, и они были в одной пижаме, разделив верх и низ. Поэтому во взгляде родителей, допрашивавших их об отношениях, читалась полная уверенность.
Тогда это был такой взгляд. Порицание, упреки, презрение и шок. Он не мог поднять головы под этим взглядом, смесью всего этого, словно преступник. Ему становилось еще хуже от того, что он однажды слышал их телефонный разговор. Казалось, этот взгляд спрашивал: «Как ты, бессовестный, смеешь занимать место рядом с Сону, зная все это?».
Но Нам Сону был другим. Его маленькая спина, заслонившая Чжихана, выпрямилась, и он яростно набросился на родителей. «Да, он мой парень! Хватит на него так смотреть!» — закричал он.
Нам Сону, сказавший, что поговорит с родителями, вернулся домой тем вечером с опухшим лицом. Он улыбнулся небрежно и сказал, что него отреклись. «Но родители всегда прощают детей», — сказал он, успокаивая Чжихана.
На следующий день Кан Чжихан сам пошел к родителям Нам Сону. Встал на колени и умолял о прощении. Просил не разрывать связь с Сону. Потому что он видел, как Сону плакал втихаря прошлой ночью.
«Тогда, может, вы хотя бы расстанетесь?»
«Да». Вот что он должен был ответить. Вопрос был лишь во времени, ведь они должны были расстаться. Но этот короткий и ясный ответ так и не сорвался с его губ. Вместо этого он дал уклончивый ответ: «Я не доставлю вам больше беспокойства». Эти слова подразумевали: «Когда-нибудь я верну вашего сына на его законное место».
Хотя это, наверное, был не тот ответ, которого они ждали, родители Нам Сону молча выслушали. А спустя какое-то время стали расспрашивать о разном: где они познакомились, чем он сейчас занимается, какие у него родители.
Отвечая на все это, Чжихан снова осознал: все, что у него было — это пустой титул студента-медика. Даже это было фактически создано Нам Сону.
Он был слишком ничтожен, чтобы быть рядом с Нам Сону. У него не было дружной семьи, не было той улыбки, расцветшей без тени печали, и тепла, пропитавшего все существо, которые были у Сону благодаря ей. Хотя родители Сону ничего не сказали об этом, эта истина колола ему грудь, как шило.
С того дня он стал гнать себя, как загнанную лошадь. Чтобы без промедления пройти ординатуру и сразу открыть свою клинику, он вложил в это все силы. Одержимость вырваться из-под влияния родного отца давно ослабла. Он мчался вперед, чтобы занять свое место, чтобы хоть какое-то время быть рядом с Нам Сону не как никчемный человек.
Тогда он был настолько поглощен этим, что не осознавал, насколько все это было несовместимо с предпосылкой о неизбежном расставании.
Но он не забывал навещать родителей Нам Сону. Вместо Сону, который не ездил домой даже на праздники, он ходил к ним с поздравлениями, передавал новости о Сону, которые те могли не слышать.
Видимо, его усилия не были напрасны: с какого-то момента Нам Сону и его родители снова начали общаться. Он до сих пор ясно помнил, как покраснели глаза Сону в тот день, когда мама впервые прислала им домашние закуски.
Мама Нам Сону, как он думал, особенно была на него похожа. Хотя она говорила прямо, она была теплой и разумной женщиной. Когда она иногда приглашала их в гости, она встречала их теплой улыбкой, так похожей на улыбку Сону.
— Ты… Ты… Как ты смеешь сюда приходить? Когда мой ребенок умирал, тебя и след простыл, а ты как посмел…!
И вот эта мать, которая была такой, теперь кричала, потеряв рассудок от горя.
Оглавление
Вы можете помочь нам в покупке глав или же просто отблагодарить переводчиков тут, либо через телеграм ⟹ тык