В этой жизни — только друзья! Глава 57

В этот момент снаружи здания раздался автомобильный гудок. Похоже, таксист торопил. Кан Чжихан положил кулон в карман, затем взял с книжной полки один альбом.

«На этот раз, когда вернусь, надо будет больше говорить», — подумал он.

Поскольку единственное, что приходило на ум, было слово «извини», он решил, что даже альбом может помочь. Показывая запечатленные на фотографиях моменты и рассказывая воспоминания тех времен, он надеялся, что Нам Сону, возможно, откроет глаза, хотя бы от гнева. Может быть, он взорвется от ярости со словами: «Ты знаешь, каким невыносимым ты был тогда?». С такими крошечными надеждами он вернулся в больницу.

Но вернувшись, он увидел, что дверь палаты распахнута настежь.

Пустая палата была полна следов суматохи. Провода, которые должны были быть подключены к телу Нам Сону, болтались в воздухе, не достигнув своих точек крепления.

Зловещее предчувствие поползло вверх по спине.

Он очнулся, когда его тело уже неслось куда-то. В отличие от застывшего мозга, тело инстинктивно учуяло запах отчаяния.

В месте, куда он примчался, были знакомые лица: сидящий на полу Пак Гюхён, рыдающая и бьющая по полу Пак Чаён, опустивший голову Нам Чхольмин. К сожалению, то, что все это означало, было предельно ясно.

Окружающие звуки с опозданием нахлынули на него. Звук жизненных показателей, затихающих в отчаянии, крики, вопли боли и срочные окрики — все смешалось воедино.

Он забыл. Забыл, что это место близко к смерти.

Заполнявший пространство шум слился в один сплошной звон в ушах. Монотонный, казалось, бесконечный звон, словно возвещающий о смерти, не проходил, как бы он ни тер уши. Отчаяние, перешагнувшее предел, было ближе к пустоте. Как будто ему вылили на голову отбеливатель — он не чувствовал ничего.

После этого сцены сменялись отрывочно.

Стоило закрыть и открыть глаза — и окружение менялось. То это был серый морг, то место перед траурной фотографией Нам Сону, улыбавшегося во весь рот, то палуба корабля посреди моря.

От этого ощущения было такое чувство, будто он оказался внутри пустой оболочки. Но ноги его всегда стояли твердо. Чувство долга — проводить Нам Сону в последний путь — удерживало это опустошенное тело.

Кан Чжихан поднял голову. Нам Сону развеивали над морем. Глядя на мелкий порошок, он тупо перебирал воспоминания. Морские похороны были решением родителей Нам Сону. Они хотели, чтобы он не был заперт в тесном месте, а свободно странствовал.

Они были правы. Нам Сону ненавидел насекомых, поэтому этот вариант ему понравился бы больше.

Он пристально смотрел вниз на море. Море было таким темным, что невозможно было разглядеть его глубину. Оно было таким безбрежным, что одновременно вызывало смутный страх и необъяснимое тепло.

В ту ночь Кан Чжихан остался в деревне, прилегавшей к тому морю.

Пока он смотрел на море, подошел Пак Гюхён. Предложил вместе вернуться, сказал, что забронировал поезд. Но Кан Чжихан покачал головой. Возвращаться было некуда.

Когда стемнело, Пак Гюхён уехал, и занятые жители деревни тоже постепенно разошлись.

Морская ночь зимой была тихой. Глядя на море без единого огонька, он чувствовал себя так, будто стоял посреди кромешной тьмы. В темноте, лишенной всякого чувства направления, слышался звук разбивающихся волн. И он пошел на этот звук.

Пена от разбившихся у берега волн щекотала ему лодыжки. Он шел следом за пеной, втягиваемой обратно в море, и волны, словно радуясь, омывали его колени и бедра. Море, поглотившее Нам Сону, было ласковым, похожим на него самого.

Он достал кулон из кармана. Маленький кулон, словно излучая свет, мерцал даже в темноте.

Этот свет был таким же и под водой. Он почувствовал облегчение. В этом просторном месте, где, в отличие от суши, не было слышно даже шума волн, ему казалось, что Нам Сону придет на этот свет.

«Даже если маловероятно, ты не должен намеренно приближать смерть, чтобы использовать это. Помнишь? Я говорила, что использовать его нужно в последний момент жизни. Ты не можешь нарушить это условие. Иначе это может потерять смысл возвращения».

Так предостерегала его мать. Но это не было нарушением условия. Ведь остаться в мире без Нам Сону и было его последним моментом жизни.
Даже если, нарушив условие, он потеряет «смысл возвращения», это было нормально. Лишь бы можно было вернуться. Лишь бы можно было вернуться в тот класс, когда им было по девятнадцать, и снова встретить Нам Сону.

Надеясь, что даже если что-то пойдет не так, хотя бы это раскаяние до мозга костей останется, он крепко сжал кулон в руке. Мерцающий свет, казалось, постепенно исчезал, но ему чудилось, что он сможет встретить Нам Сону.

Зимнее море не было холодным. Скорее, оно было таким теплым, что хотелось плакать. Казалось, будто его обнимает Нам Сону. Впервые за очень долгое время.

*
*

Перед главными воротами Корейского Университета Нам Сону глубоко вздохнул.

Кампус, встречающий весну, был свеж и зелен. Одежда прогуливающихся людей тоже была пестрой и разнообразной. Среди таких нарядных людей, казалось, никто не обратит внимания на его скромную одежду.

Идеально.

Нам Сону еще раз поправил свою одежду. Даже натянутый на голову большой капюшон худи казался недостаточным для спокойствия, поэтому под капюшон он еще и глубоко надвинул кепку. Натянув худи еще ниже, на лоб, он вошел на территорию кампуса.

Было чертовски жарко, но ничего не поделаешь. Как бы ни был велик Корейский Университет, чтобы избежать возможных встреч, это было лучшим решением.

В тот день, в день их выпуска в девятнадцать лет, снег шел до поздней ночи.

Должно быть, он уснул после слез, потому что, когда он открыл глаза, уже был темный рассвет. С опухшими глазами он позвонил родителям. Попросил, не смогут ли они снять ему однокомнатную квартиру, сказал, что хочет пересдать вступительные экзамены.

Как раз был один офистель*, который его родители использовали как рабочее пространство. Он сразу же собрал вещи, но подумал: а что если, ну совсем случайно, Кан Чжихан окажется снаружи? Поэтому, выходя из квартиры, он шел на цыпочках, крадучись, словно совершал ночной побег.

Без всякой кульминации, перед квартирой никого не было.

Он тут же сел в такси и сбежал в офистель. …Да, это был побег. Подлый, низкий и ничтожный до предела побег.

После этого он заперся и учился как одержимый. Поскольку он сдал под конец, было неловко записываться на подготовительные курсы, и, главное, он не хотел ни с кем встречаться. Поэтому он сменил номер телефона. Перед сменой он оставил сообщение Пак Гюхёну, что свяжется позже, и получил ответ: «Вступительные экзамены — не вся жизнь, дружище. Не сдавайся!»

Он сменил и дом, и номер, и исчез, но не смог заставить себя выбросить телефон. Скорее не из-за остаточной привязанности… ему хотелось сохранить его. Если выбросить и это, то даже незначительные сообщения, которыми они обменивались, исчезнут.

Год пролетел быстро. Благодаря тому, что он дни и ночи напролет решал задачи из учебников, чтобы выбросить Кан Чжихана из головы, удалось избежать неприятности в виде падения уровня знаний.

Он, правда, сомневался, подавать ли документы в Корейский Университет. Он думал, правильно ли поступать именно сюда. Стоит ли идти туда, где можно встретить Кан Чжихана? Но, честно говоря, не было смысла подавать документы в менее престижный вуз только чтобы избежать встречи с этим парнем.

Кан Чжихан — это Кан Чжихан, а моя жизнь — это моя жизнь.

Эти чертовы вступительные экзамены позади, начинается новая жизнь.

14 лет. Раз он умер в тридцать четыре, значит, оставшаяся жизнь примерно столько и продлится. Не несколько месяцев, а целых 14 лет — срок, достаточно долгий, чтобы было неловко называть это жизнью с ограниченным сроком. Он планировал сделать все, что не успел, поехать по обмену или взять академический отпуск и много ездить за границу.

…Но все же, на всякий случай.

Похоже, пока придется ходить вот так. Наклонив козырек кепки еще ниже, он видел в поле зрения только нижние половины тел прохожих.
Ровно год. Нужно было продержаться всего год.

Конечно, он не собирался так ходить все годы учебы. В следующем году Кан Чжихан перейдет на основной курс*, и тогда шансы столкнуться с ним в кампусе будут практически нулевыми. Как человек с опытом отношений со студентом-медиком, он мог это подтвердить. Начиная с третьего курса, они с Кан Чжиханом встречались от силы раз в неделю.

Это должен был быть момент его первых шагов в университете, но Нам Сону не чувствовал ни этого волнения, ни романтики. Будь то первокурсник или старшекурсник, университетские фестивали или клубы — все это он уже испытал. Его единственная цель — незаметно провести следующий год.

В аудитории было шумно.  Все, казалось, хорошо погуляли на вечеринке для новичков и уже сбились в группы.

Нам Сону прошел мимо них и сел в углу. Кажется, на него ненадолго упали взгляды, но интерес быстро угас. Поскольку даже на профильных предметах сидели студенты разных курсов, все восприняли это спокойно. Его вид, не похожий на первокурсника, тоже сыграл свою роль.

Лекции были по-прежнему скучны. Решение слушать усердно, чтобы не жалко было потраченных денег, ослабло уже через 10 минут после начала лекции. Он думал о том, что поесть в перерыве, поступил ли Пак Гюхён на этот раз в Университет Сонхан, о том, что пора бы уже связаться с ним, и о том, когда лучше это сделать. Пока он размышлял, лекция закончилась.

Он уже собирался выскользнуть из аудитории, как кто-то похлопал его по плечу. Обернувшись, он увидел только огромную грудь. Медленно подняв голову, он увидел ухмыляющегося здоровяка.

— Впервые тебя вижу, ты с какого курса?

Парень сразу же обратился к нему на «ты» и спросил, с какого он курса — явно первокурсник, только что окончивший школу. Это было похоже на вопрос старшеклассника «ты из какого класса?», и это вызывало не столько раздражение, сколько умиление своей наивностью.

— Ах, ты не с нашего курса?

Хотя его внешность была далека от наивной.

— …Да?

Мощное телосложение, как у спортсмена, и простодушное лицо, ему не подходящее. Увидев его, Нам Сону сразу вспомнил, кто это.

Ким Минхван. Его бывший младший товарищ. То есть в его прошлой жизни.

⟹ Следующая глава

⟹ Предыдущая глава

Оглавление