Новелла Поднося вино. Глава 106.  Грубый

Шэнь Цзэчуань не смог привезти два миллиона в эту поездку, но он привёз искренность. Лэй Чанмин посмотрел на те несколько сундуков с серебром. Всё было подлинным, аккуратно уложенным. Он наугад схватил пригоршню, ощутив тяжесть, и сказал:

— Эти несколько сундуков серебра — даже братки под моим началом, торгующие леденцами, смогут наскрести. Не слишком ли ты меня принижаешь?

— Господин, возможно, и не осмелился бы принять, привези я действительно два миллиона, — Шэнь Цзэчуань уже занял своё место. — Хорошие сделки стоит обсуждать не спеша. Те, кому сейчас следует тревожиться, — это Цычжоу и Сяо Чие.

Лэй Чанмин махнул рукой, чтобы его люди вывели Кун Лина из шатра, оставив только своих охранников и Шэнь Цзэчуаня. С самого начала он не желал покидать своё место. Не сделав и полушага в сторону Шэнь Цзэчуаня, он сказал:

— Ты и Сяо Чие вырвались из осады в Цюйду. Вас можно было бы назвать братьями по оружию, прошедшими огонь и воду. Почему же ты вдруг поссорился с ним и пришёл умолять меня?

— Раз господин знает обо мне, то, должно быть, знает и то, что Шэнь Вэй — мой отец. Шэнь Вэй впустил врагов в Дуньчжоу, и между мной и Либэем завязалась давняя вражда. Сяо Чие и я, возможно, смогли бы похоронить топор войны, но Сяо Цзимин вряд ли согласится меня использовать. — Шэнь Цзэчуань выглядел озабоченным. — Стремление мужчины — прославить своё имя. Сяо Чие сейчас — как глиняный Будда, переходящий реку: себя не спасёт. Так откуда же у него силы проложить путь для меня? Между мной и Его Превосходительством Хань есть некоторое недопонимание, но это всё мелочи, не стоящие смертной казни. Лишь бы кто-нибудь поручился за меня, и я смогу вернуться в Цюйду, чтобы снова служить Императорскому двору.

— Значит, ты всё ещё хочешь быть чиновником? — сказал Лэй Чанмин, уперев руки в колени. — Братец, скажу тебе по правде, я тоже хочу быть чиновником. Раньше мы болтались по горам да лесам, жили вольготно и беззаботно. Но, как ни крути, это не настоящая работа. Каждое наше движение пристально отслеживается гарнизонными войсками Цидуна.

— У вашего превосходительства и у меня общая цель. — Шэнь Цзэчуань слегка приподнял свой маленький бамбуковый веер. — Разве это не идеально?

— Но я боюсь, что меня обманут такие учёные, как ты. — Лэй Чанмин сделал испуганное лицо. — Эти твои два миллиона всё ещё в Цычжоу. Как ты собираешься передать их мне? И тот Хань Цзинь… Как ты поможешь мне его спасти? Разъясни всё сегодня, чтобы я понял, как обстоят дела. Только тогда я смогу по-настоящему принять тебя под своё крыло.

— С серебром нет проблем. Господин может выбрать доверенного человека, чтобы отправиться в Цычжоу и потребовать денег у Чжоу Гуя. Он знает, где хранится серебро. Сможете перевезти — забирайте хоть сейчас.

— Думаешь, он просто так отдаст, если я попрошу? — Лэй Чанмин потёр пальцы, будто всё ещё желая прикоснуться к тому серебру.

— У вас в руках Кун Лин. Это доверенное лицо Чжоу Гуя. — Шэнь Цзэчуань сказал с улыбкой. — У вас так же сорок тысяч солдат и лошадей. Как Чжоу Гуй посмеет не отдать? Он всегда хотел быть добрым чиновником, любящим народ, как своих детей. Он не станет злить вас в такой критический момент.
Лэй Чанмин смотрел на Шэнь Цзэчуаня, словно оценивая его. В шатре воцарилась тишина. Слева и справа от Шэнь Цзэчуаня стояли охранники Лэй Чанмина. Он дотронулся до чашки чая, но не отпил. В этой долгой паузе Лэй Чанмин вдруг рассмеялся и сказал:

— У меня припасов вдоволь. Я не спешу требовать денег. Ничего страшного, если эти два миллиона полежат там ещё несколько дней. Эй, вы, подайте чай господину Шэню! Наша первоочередная задача — обсудить, как спасти Хань Цзиня. Ведь наша встреча с Хань Чэном в Цюйду зависит от него.

◈ ◈ ◈

Кун Лин был заперт в конюшне. Он лежал на траве и тяжело дышал, крепко связанный грубой пеньковой веревкой. Лошадь, отдыхавшая перед ним, выставила копыто и испражнилась горячим, дымящимся навозом. От этой вони у Кун Лина закружилась голова, и он попытался отвернуться, чтобы глотнуть воздуха. Банда разбойников, окружившая его снаружи конюшни, разразилась громким хохотом.

— Предатель обманул меня! Тьфу! Благородный муж скорее умрёт, чем потерпит унижение! — возмущенно кричал Кун Лин. — И не мечтайте использовать меня, чтобы угрожать Цычжоу!

Конские волосы хлестали по лицу Куна Лина. Он был весь в грязи и конском навозе, а наблюдение этих людей со всех сторон вызывало накатывающие волны дурноты.

— Вы все в сговоре! — произнёс он со стыдом и ненавистью. — Вы! Лэй Чанмин! Какой хороший конец ждет тебя за сговор с этим неправедным человеком?!

Но сколько бы Кун Лин ни ругался и ни проклинал, вокруг него раздавался лишь хохот. Он был начитанным и образованным человеком. В прошлом будь то Таньтай Лун или Чжоу Гуй, все обращались с ним уважительно. Куда бы господин Чэнфэн ни отправился, все относились к нему с должным почтением. Но сейчас он не только был связан в конюшне, но и вынужден был терпеть грубые шутки и издёвки со стороны этих людей. Он снова подумал о той снежной ночи, когда бежал из Дунчжоу. Лица этих разбойников постепенно сливались с лицами кавалерии Бяньша, повсюду слышались неясные звуки смеха. Не в силах сдержать эмоции, Кун Лин начал всхлипывать, задыхаясь.

— Патрульные! — внезапно с другого конца вышел офицер и рявкнул. — Что вы тут все собрались? Неужели этот старый хрыч важнее задачи патрулирования лагеря? Если патруль задержится, посмотрю, как со всех вас сдерут шкуры! Шевелитесь, расходитесь!

Окружающие с шумом разошлись. Кун Лин переполз к краю конюшни и прижал голову к перекладине, позволяя капающей дождевой воде смыть грязь. Он глубоко дышал, словно вдыхал свежий воздух. Его козлиная бородка была настолько грязной, что превратилась в комок грязи.

Вдали люди входили в шатер и выходили из него. Когда они приподнимали полог шатра, он мог видеть, как Лэй Чанмин готовится устроить пир, чтобы угостить Шэнь Цзэчуаня. Кун Лин плюнул и закрыл глаза под дождём. Спустя неопределенное время кто-то легко хлопнул Куна Лина по щекам.

Кун Лин открыл глаза. Это был тот человек, которого он видел ранее. Этому человеку, казалось, было чуть больше тридцати. Его лицо было смуглым, и в нём чувствовалась суровость. Он окликнул:

— Господин Чэнфэн!

Кун Лин встревожился.

— Не бойтесь. Я старый подчинённый Таньтай Луна. Раньше занимал пост в гарнизонных войсках Дунчжоу. Мы с вами однажды встречались. — Этот человек натянуто улыбнулся, затем вздохнул и сказал: — Господин… действительно не должен был оказаться в таком состоянии.

— Раз ты бывший подчинённый Таньтай Луна, как же ты мог последовать за разбойником вроде Лэй Чанмина, чтобы поднять мятеж? — холодно произнес Кун Лин. — Генерал Таньтай больше всего ненавидел этих негодяев при жизни.

— Меня загнали в угол. — С горькой улыбкой сказал этот человек. — После возвращения Дунчжоу Императорский двор перевёл зерно, чтобы покрыть дефицит Цзюэси. Нас, выживших, так заморили голодом, что пришлось жевать кору деревьев. Хотя предводитель и разбойник, но он справедливый и щедрый. Только следуя за ним, мы можем набить животы. Выбора у нас не было.

Кун Лин знал, что тот говорит правду, но слова застряли у него в горле, и он мог только молчать.

Этот человек помог Куну Лину подняться и сказал:

— Я слышал намерения предводителя за столом. Он готов использовать вас для переговоров с главой префектуры Цычжоу. Я боялся, что вы проявите твердость духа и не снесёте унижения. Поэтому нашел возможность выйти. Господин, я сейчас же отвезу вас верхом!

Кун Лин посмотрел на его искреннее выражение лица и сказал:

— Если ты меня отпустишь, Лэй Чанмин точно не оставит тебя в живых.

Человек развязал веревки Куна Лина и быстро сказал:

— Я отвезу вас в Цычжоу и вернусь извиняться. Я изначально был верным и праведным солдатом под командованием генерала Таньтая. Но теперь я опустился до разбоя, лишь бы набить живот. В глубине души я не могу с этим жить. Но предводитель был добр ко мне, так что я не могу предать и его. Господин, давайте я помогу вам сесть на коня!

После того как его помогли сесть на коня, Кун Лин схватил его за руку и, рыдая, произнес:

— Ты разумный человек.

Мужчина тоже вскочил на коня и накинул плащ на Куна Лина. Махнув своим удостоверением, он вывел Куна Лина через главные ворота лагеря. Патрульные всё ещё ходили дозором под нескончающимся дождём. Увидев его, все отдали честь. Не говоря ни слова, он вывел Куна Лина из лагеря.

Они скакали лишь мгновение, когда услышали сзади крики погони. Это были солдаты, преследовавшие их.

— До Цычжоу отсюда еще тысяча ли Господин! — Мужчина пробивался сквозь дождь, прокладывая путь. — Будем скакать без остановки всю ночь!

Кун Лин шатался от толчков и ухабов. Он крепко вцепился в поводья и быстро следовал за мужчиной. Звуки погони позади не прекращались. Ветви в тёмной ночи хлестали его по лицу. Кун Лин даже не смел оглянуться. Он терпел боль, полный решимости поспешить обратно в Цычжоу и не теряя времени предупредить Чжоу Гуя!

◈ ◈ ◈

Шэнь Цзэчуань съел совсем немного. Игнорируя пение и танцы в шатре, он сел в нижней части пиршества и принялся пить вино.

Лэй Чанмин прихватил с войсками в поход немало наложниц; многих из них он силой забрал прямо на улицах Дуаньчжоу. Он велел одной из них подойти и подливать вино Шэнь Цзэчуаню, а сам, восседая на своем месте, с большим энтузиазмом подбадривал его:

— Брат Шэнь, пей! В этот раз я купил отменного вина. Сегодня пей сколько влезет!

Шэнь Цзэчуань видел, что Лэй Чанмин пьян до красноты. Его голос звучал всё громче, и он не стеснялся подтрунивать над остальными. Шея и плечи женщины, сидящей на его коленях, были покрыты синяками. Шэнь Цзэчуань слегка приподнял чашу и, не говоря ни слова, осушил ее.

Лэй Чанмин, жуя мясо, сказал:

— Ты ведь сын князя Цзяньсина, Шэнь Вэя. С детства ты не знал лишений, так что и не ведаешь цены зерну. Но зато у тебя прямота воинского братства — два миллиона так, запросто, по щелчку пальцев! Брат Шэнь, не то чтобы я хвастался, но считаю, что ты правильно сделал, что примкнул ко мне! Этот Сяо Чие — просто молокосос. В Цюйду он ещё мог быть полезен, но разве теперь, когда он возвращается в Либэй, у него есть хоть какой-то путь? У него же всё ещё двадцать тысяч солдат. Бронекавалерия Либэя их точно не примет! Неужели князь Либэя ещё может назначить его главнокомандующим Либэя? Вот Сяо Цзимин — тот действительно грозен!

Не позволяя женщинам касаться своего винного кувшина, Шэнь Цзэчуань налил себе чашу вина и с улыбкой сказал:

— Ага.

Лэй Чанмин жадно проглотил свиную лопатку, вытер рот и продолжил:

— Если говорить об этих генералах, я боюсь только главнокомандующую Цидуна, Ци Чжуинь! Из четырех великих генералов Поднебесной она единственная женщина. Я видел её однажды, когда работал охранником в Хэчжоу. Черт возьми! Такая красавица, а оружие у нее — карающий меч*! У Сяо Чие ведь тоже карающий меч?! Один прямой удар — и кости с мясом пополам. Тут нужна настоящая физическая сила. Я ведь и в Цычжоу пришел отчасти ради неё. Я схвачу Сяо Чие от её имени и отправлю обратно в Цюйду. Это позволит их Цидуну порвать с Либэем, не ввязываясь напрямую. Скажи, с такой заслугой смогу ли я получить у неё должность генерала?

— Я слышал, что у главнокомандующей Ци под началом пятеро великих генералов. Каждый из них искусен в бою, и все они — люди, которых она лично подготовила за эти годы в гарнизонных войсках Цидуна, — сказал Шэнь Цзэчуань. — Если ты действительно перейдёшь к ней, то, естественно, окажешься наверху и станешь у них старшим братом.

Лэй Чанмин громогласно расхохотался. Притянул женщину в объятия и принялся небрежно целовать, не обращая внимания на её возражения. Вытер жирные руки о её шелковые одежды и провозгласил:

— Я пробился из самых низов! Годами скитался, да и повоевал немало. Произнеси в Чжунбо имя Лэй Чанмина — кто не слышал, что я драться мастер?! Брат Шэнь, ведь знаешь Лу Гуанбая из Командорства Бяньцзюнь? Их клан Лу — нищеброды последние. Вид у него несгибаемый, и лишь за счёт ярости он отбивается в Бяньцзюне. Больше-то у него талантов никаких. По мне, Лу Гуанбай — самый никчемный из четырёх великих генералов. Прозвище у него, как его... «Огненный маяк среди зыбучих песков» что ли. В Бяньцзюне сигнальные костры зажигают каждый год — что в этом особенного? Лучше б уступил пост мне! Гарантирую — справлюсь куда лучше него!

Видя, что тот пьян и пустился в хвастовство, Шэнь Цзэчуань опустил пальцы и аккуратно поправил палочки для еды на столе. С усмешкой произнёс:

— Действительно, ни черта не стоит.

— Вот как Цзо Цяньцю — настоящий герой! — Лэй Чанмин влил в себя вино, расплескав половину по одежде. Не став вытираться, швырнул чашу и обратился к Шэнь Цзэчуаню: — Тот, кто снимал головы врагов за тысячу ли, чья одна стрела вселяла в них ужас! О нём в чайных Хэчжоу рассказчики слагали! Говорят, жену убил, чтобы город защитить — и за ночь волосы побелели. Эх, слушать — слёзы наворачиваются! Жаль, герою не избежать разочарований, и он рано удалился. Иначе мы бы с ним, глядишь, побратались!

В шатре царил хаос, словно толпа бесов плясала в исступлении. Охранники, помощники генералов — все показали истинные лица, то сидя, то валяясь, притягивали к себе наложниц, пили и буйствовали. О какой воинской дисциплине могла идти речь? Они были точь-в-точь как Лэй Чанмин — разбойники, изначально промышлявшие грабежом с оружием в руках.
Сидя среди них, Шэнь Цзэчуань ощущал смутную тревогу.

Лэй Чанмин не должен был быть таким. Если бы он и вправду был столь недальновидным гулякой, как бы он возвысился среди прочей бандитской швали? Поведение этого человека совершенно не совпадало с тем, что Шэнь Цзэчуань слышал о нем в слухах.

Лэй Чанмин вскочил, погнался за наложницей, поймал и принялся тискать. Пил вино, затягивал невнятную дэнчжоускую деревенскую песнь, плясал и размахивал руками, словно бык, ворвавшийся на шахматную доску. Он отрывался по полной и напился в стельку. Но вдруг хлопнул себя по лбу и, тыча пальцем в Шэнь Цзэчуаня, рявкнул:

— Твоя мать ведь танцовщица из Дуаньчжоу! Брат Шэнь, давай, вставай, спляши для нас!

✧ Следующая глава✧
---------------------
✧ Предыдущая глава✧

Оглавление