Поднося вино
September 4

Новелла Поднося вино. Глава 111. Мама

ТГК переводчика --> BL Place
Отдельная благодарность редакторам MaryChepkasova, Mlndyingsun, PoRampo
❤️❤️❤️

Едва слова сорвались с уст Чжоу Гуя, он почувствовал, что был слишком самонадеян.

Мать Шэнь Цзэчуаня по рождению звали Бай Ча*, но она не была госпожой из клана Бай из командорства Цэцзюнь в Цидуне. Её так называли потому, что ещё в квартале развлечений кто-то восхвалял её словами: «чистая и белоснежная словно нефрит; будь её лицо густо накрашено или лишь слегка, она всё равно превосходила всех среди заведении». В те времена Дуаньчжоу был известен как квартал красных фонарей в Чжунбо, где собирались красавицы со всего света. Литераторы наперебой устраивали пиры, чтобы оценивать эти «цветы», и составляли «рейтинговые списки» для девиц из заведений. Каждый сезон они присваивали цветочные оценки и меняли местами красавиц в списке.

П.п.: 白茶 (Bái Chá) переводится как белый чай — отдельный сорт чая: лёгкий, утончённый, со свежим вкусом, ассоциируется с чистотой и изяществом.

Бай Ча была «главным цветком» во времена правления Юнъи, и все пять лет она ни разу не лишалась первого места. Каждый раз, находясь за ширмой она слушала цветочные оценки, и весь Дуаньчжоу высыпал на улицы. Когда она танцевала для князя Цзяньсина, Шэнь Вэя, толпы людей переполняли улицы квартала. Бесчисленные люди взбирались на коньки крыш или вставали друг другу на плечи, лишь бы мельком увидеть её смутный силуэт сквозь слои ниспадающих занавесей. Её красота обретала всё большую легендарность в песнях о цветах, которые наперебой воспевали. Даже император Гуанчэн, пребывавший в глубинах императорского дворца, слышал о ней. Желая во время инспекционной поездки воочию увидеть эту красавицу, он не раз спрашивал Хай Лянъи, который в то время был ещё заместителем Великого секретаря в Великом секретариате: «Когда же будет назначена инспекционная поездка?»

Чжоу Гуй прежде видел Бай Ча на банкете по случаю празднования первого месяца со дня рождения сына клана Чжу, но лишь украдкой взглянул на ту легендарную красавицу сквозь щель ширмы. Младшая сестра Лэй Чанмина изначально тоже была из заведения. Прежде чем стать наложницей командующего Дуаньчжоу, она была старшей, которую можно было считать «матерью», обучавшей молодых девиц. Бай Ча пошла на банкет поздравить её от имени девушек заведения.

Всё это случилось много лет назад, и память Чжоу Гуя об этом уже сильно поблекла. Но, взглянув только что на Шэнь Цзэчуаня, он понял, что его профиль довольно схож с профилем Бай Ча, и потому в приступе волнения, невольно проговорился.

Не меняясь в лице, Шэнь Цзэчуань промолвил:

— Тогда это и вправду совпадение.

Он не проявил интереса и не разволновался. Его память о матери, давшей ему жизнь, была чистым листом. Хотя он и слышал сотни слухов о ней, в его сознании не осталось ни единого следа, достойного воспоминания. Роль «матери» в его жизни принадлежала его шинян, Хуа Пинтин, точно так же, как роль отца принадлежала только его шифу, Цзи Гану. Именно поэтому он пошёл на всё, чтобы уничтожить Цзи Лэя, навредившего Хуа Пинтин. Двое людей, давших ему жизнь, никогда не участвовали в жизни Шэнь Цзэчуаня. Бай Ча рано умерла и не оставила Шэнь Цзэчуаню ни единого слова, а Шэнь Вэй ненавидел Шэнь Цзэчуаня. Княгиня Цзяньсин заведовала всеми домашними делами в резиденции. До семи лет Шэнь Цзэчуань и Шэнь Вэй виделись всего семь раз, и всё это было во время семейного пира по случаю празднования Весны. У них с Шэнь Вэем не было даже тех слов, которые обычно говорят друг другу отец и сын.

Однако отвращение Шэнь Вэя к нему было очевидным.

Они не походили на отца и сына, скорее, были подобны смертельным врагам, рождённым ненавидеть друг друга. Жизнь Шэнь Цзэчуаня в резиденции князя Цзяньсина протекала в закутке под карнизом внутреннего двора; он не мог покидать свой двор по своему желанию. Его ежедневным занятием было сидеть на галерее и считать белые облака, проплывающие мимо того клочка синего неба, что был ему виден. К семи годам он уже знал множество иероглифов, всему этому он научился тайком, пролезая каждый раз через собачью лазейку во дворе, чтобы подслушивать под окнами школы, где учились Шэнь Чжоуцзи и его старшие братья.

В то время борьба за власть между несколькими уже повзрослевшими старшими братьями была невероятно ожесточённой. Даже наложницы его отца строили друг против друга козни. Весь внутренний двор погрузился в хаос, так что даже сам Шэнь Вэй не желал возвращаться домой и оставаться там. Он содержал любовницу за пределами резиденции и жил у неё по нескольку месяцев в году, закрывая глаза на распри внутри дома. В итоге верх одержал законный сын главной жены Шэнь Чжоуцзи: он отослал своих совершеннолетних сводных братьев и велел устроить их в различные префектуры на почётные, но безответственные должности. Княгиня Цзяньсин опасалась, что ещё не повзрослевшие сыновья от наложниц в будущем снова смогут создать проблемы. Поэтому она решила отослать и их, формально — для обустройства в родовом имении в Чачжоу с нанятым учителем. На деле же это было устранение самой возможности того, что сын от наложницы когда-либо снова сможет претендовать на власть.

Шэнь Цзэчуань был единственным сыном, которого Шэнь Вэй лично распорядился отправить в старое имение в Дуаньчжоу. Шэнь Вэй даже отказался позволить ему посещать школу или нанять для него учителя. В том имении о нем заботилась глухонемая старуха-служанка, к тому же почти слепая, а если он выходил за ворота, его сопровождала служанка, оставленная его матерью в старом имении. Эта женщина была жадной до денег. Каждый месяц она присваивала серебро, выделяемое князем Цзяньсином, и урезала пайки Шэнь Цзэчуаня. Три приёма пищи в день постепенно превратились в два, а затем и вовсе в один. Более того, это были лишь холодные объедки.

Шэнь Цзэчуань почувствовал голод в животе, дойдя до этого воспоминания. Он ослабил хватку на Ян Шань Сюэ и сказал:

— Дин Тао, помоги господину Чэнфэну пройти внутрь, чтобы переодеться. Сегодня мы с Цэанем выступим хозяевами и пригласим обоих господ на трапезу. Подробно обсудим всё за пиром.

Чжоу Гуй не был красноречив, а Кун Лин боялся, как бы тот снова не ляпнул что-нибудь, способное вызвать недовольство Шэнь Цзэчуаня, поэтому поспешно схватил Чжоу Гуя за руку и позволил тому поддержать себя при входе в город.

◈ ◈ ◈

Чжоу Гуй всё ещё кружил на месте после того, как Кун Лин переоделся. Он тревожно сказал:

— Скажи, зачем я это упомянул?

— Вот именно, — сказал Кун Лин. — Из всех вещей ты упомянул именно это. Разве это не выглядит так, будто ты подозреваешь его в связях с предателями? К счастью, они оба по натуре не подозрительны. Иначе мы оказались бы в затруднительном положении.

— Проговорился сгоряча. Придётся извиниться перед заместителем командующего позже, на пиру. — Чжоу Гуй вздохнул и продолжил: — Он пришёл помочь Цычжоу в трудной ситуации. Нельзя же так топтать его добрую волю.

— Не стоит специально поднимать этот вопрос на пиру. — Кун Лин выпрямился, подумал с минуту и сказал: — Если бы Шэнь Цзэчуань был столь мелочным человеком, он бы не приехал. Если ты воспримешь это дело слишком серьёзно и будешь настаивать на извинении перед ним, то это покажет, что именно мы с тобой этим озабочены. К тому же, возможно, его это действительно не волнует. По сравнению с его матерью, Шэнь Вэй — вот кто поистине омерзителен.

Им не подобало заставлять Шэнь Цзэчуаня и Сяо Чие долго ждать. Поэтому они лишь ненадолго передохнули и отправились на пир.

Несмотря на название «пир», это был всего лишь скромный обед. Все накануне ночью спешили сюда, а сегодня днём участвовали в ближнем бою с бандитами у подножия города. Шэнь Цзэчуань, принимая во внимание возраст Кун Лина, не задерживал их для дальнейшего общения. Закончив трапезу, он отпустил Кун Лина пораньше отдохнуть.

Сяо Чие должен был организовать патрулирование Императорской армии, а также отправить гонца в старый лагерь для связи с Таньтай Ху. К тому времени, как он закончил хлопотать, уже почти стемнело. Он поискал и нашёл Шэнь Цзэчуаня на вершине городской стены.

— После сегодняшнего вечера работы ещё предстоит немало, — сказал Сяо Чие, поднимаясь на стену. — Я думал, ты всё ещё отдыхаешь во дворе.
— Поспал час, — ответил Шэнь Цзэчуань, оборачиваясь к Сяо Чие. — Что-то не даёт покоя. Не усну, даже если попытаюсь.

Сяо Чие наклонил голову и потрепал Мэна, сидевшего у него на плече, давая знак идти играть самому. У него не было времени переодеться, и на нём оставалась пыль и грязь, когда он встал рядом с Шэнь Цзэчуанем. Он спросил:

— Что отсюда видно?

Шэнь Цзэчуань смотрел на изгибы горного леса. Наступающая тьма, готовая окутать небо, ещё таилась в тени деревьев, а наклонившееся оранжево-красное закатное солнце сияло сбоку. Мэн парил, словно камень, брошенный в море цветов шелковицы, вздымая волны облаков.

— Будущее, — спокойно ответил Шэнь Цзэчуань. — В будущем Цычжоу станет связующим звеном торгового пути Либэя. Мы проложим в юго-западном направлении верховую тропу, ведущую прямо в Хэчжоу, и она завершится у входа в гавань Хэчжоу. Таким образом, от высадки до посадки все товары смогут достигать Порта Юнъи за полмесяца. Флоты клана Си смогут открыть торговые возможности внутренними местными продуктами и внешними экзотическими диковинками. Опустевшие серебряные хранилища однажды снова наполнятся. Я не держу зла за эти деньги и не знаю, куда они ушли. В будущем у нас будет ещё больше. Цычжоу также находится позади Дуньчжоу и Дуаньчжоу, ставших «воротами» Чжунбо. Если они захотят доступа к зерну и товарам в будущем, то им придётся жить в мире с Цычжоу.

— Несомненно, после возвращения Дуньчжоу и Дуаньчжоу нужно укреплять оборону. Восстановление гарнизонных войск — насущная необходимость. К выбору командиров нужно подойти очень тщательно. Пусть те, кому ты доверяешь и кто справится с задачей, займутся гарнизонной службой. Но способные могут не обязательно пожелать подчиняться другому. Когда придёт время… — Сяо Чие повернулся и указал в сторону Либэя. — …Я построю казармы бронекавалерии Либэя к юго-востоку от Северо-восточного тракта. Если кто посмеет устроить беспорядки, просто пришли весть, и я сразу приведу своих людей.

Шэнь Цзэчуань рассмеялся и тихо сказал:

— Цычжоу слишком важен для нас с тобой. Этот город нельзя уступать никому другому. Чжоу Гуй — хороший чиновник, но он не годится на должность префекта целой префектуры. Один лишь энтузиазм не спасёт, особенно в этой ситуации, когда кругом рыщет стая волков, поджидающих добычу.

— Нам не хватает людей, — сказал Сяо Чие. Он думал об этом деле с тех пор, как покинул старый лагерь Лэй Чанмина.

Если бы Цычжоу стал для них отправной точкой, то по мере расширения территорий их силы всё больше бы истощались. Это напряжение означало нехватку способных правых рук для управления делами. Если бы Цяо Тянья или Чэнь Ян всё ещё были рядом, то нынешняя опасная ситуация в Цычжоу, возможно, не возникла бы, но их позиция, пока неочевидная, всё равно постепенно выявила бы противоречия.

— Чжоу Гуй подходит на должность Провинциального инспектора по налогам Шести префектур. Его любовь к народу — основа. Такой человек никогда не допустит сговора чиновников и купцов ради корысти во время инспекционных поездок. Но он и слишком мягкосердечен. Он не может и не смеет применять суровые наказания, поэтому не в силах усмирить местных головорезов. Именно потому, что Кун Лин оценил характер Чжоу Гуя, он обратился к нему, чтобы помочь устранить препятствия на пути и эффективно решать дела, — неспешно говорил Шэнь Цзэчуань. — Если они оба смогут продолжать работать сообща, то в будущем ещё многое смогут достичь.

— А этот Лэй Цзинчжэ, — спросил Сяо Чие. — Что ты о нём думаешь?

— Этого человека непременно нужно разбить, в этом нет сомнений, — Шэнь Цзэчуань двинулся вдоль зубцов стены, сделав несколько шагов вперёд. — Когда мы покидали лагерь, я тоже считал его кем-то значительным. Но после сегодняшнего поведения и манер я так больше не думаю.

— Как и ожидалось, мы с тобой на одной волне, — видя, что смеркается, Сяо Чие подошёл ближе к Шэнь Цзэчуаню и зашагал рядом. — Лэй Чанмин — его родной дядя по крови. Чтобы получить преимущество в Цычжоу, он оставил Лэй Чанмина в лагере как разменную пешку. Поступая так, он вряд ли сможет завоевать преданность своих людей. А пытаясь увернуться от стрелы при бегстве, он использовал подручного рядом как щит. Из этих двух случаев видно: этому человеку недостаёт не хитрости, но остро не хватает человеколюбия. Если он хочет сдаться и присягнуть Цюйду, получив там официальный пост, ему придётся превратить подчинённых ему бандитов в регулярную армию. Но он, кажется, всё ещё не понимает, что быть разбойником и быть генералом — совершенно разные вещи. Престиж и доверие не накапливаются одной лишь жестокостью. Он снова и снова меняет приказы прямо на поле боя. Как говорится, генерал не отменяет отданный приказ; он должен быть беспристрастен в наградах и наказаниях; и оставаться твёрдым и непоколебимым. Только тогда он сможет вести за собой солдат*. Он просто не создан быть генералом.

П.п.: “将无还令,赏罚必信,如天如地,乃可御人。” — из «Трёх стратегий» (《三略·上略》), приписываемых Хуан Шигуну (黃石公). Этот отрывок относится к военно-административной философии периода Сражающихся царств и эпохи Хань. Дословный перевод: «Генерал не должен отзывать свои приказы; награды и наказания должны быть достоверны (последовательны). Только если они тверды, как небо и земля, можно управлять людьми».

— Именно поэтому я больше беспокоюсь о Ци Чжуинь, чем об этом человеке, — Шэнь Цзэчуань замедлил шаг перед лестницей. — Брачный союз между Цидуном и кланом Хуа необратим. Теперь, когда Либэй восстал, Цидун — последняя опора, на которую может рассчитывать Цюйду. В ближайшие дни Ци Чжуинь несомненно получит повышение и дворянский титул. Вдовствующая императрица и без того питает к ней огромное восхищение. Как только её дворянский титул будет утверждён, настанет время для похода на север. Во что бы то ни стало я должен превратить Цычжоу в неприступную крепость до прибытия Ци Чжуинь.

— Главнокомандующая — нелёгкий противник. Мой старший брат — тяжелая кавалерия, Лу Гуанбай — партизан, а Ци Чжуинь сочетает кавалерию и пехоту. Прожив долгое время в командорстве Цанцзюнь, она не станет легко вводить войска, но у неё есть склонность к яростным штурмовым атакам. Когда-то, прорываясь вглубь пустыни, чтобы спасти Ци Шиюя, она была подобна внезапному ливню, ошеломляющему противников. Её обычная тактика — сокрушать врагов одним ударом, вселяя страх в сердца, чтобы сталкиваясь с ней в бою, они невольно трепетали, — Сяо Чие размышлял мгновение. — Я хочу сразиться с ней.
Шэнь Цзэчуань посмотрел на него.

— Не то чтобы я хотел сразиться с ней сейчас, — Сяо Чие похлопал его по плечу. — Ты смотришь на меня так свирепо.

Шэнь Цзэчуань шагнул на ступеньку вниз. Будто вспомнив что-то, он оглянулся и спросил:

— А где мой веер?

Сяо Чие ухватил его за подбородок и одним шагом спустился на три ступени вниз. Затем он присел перед ним и сказал:

— Залезай на спину, и я отдам его тебе.

Следующая глава
---------------------
Предыдущая глава

Оглавление

Вы можете помочь нам в покупке глав или же просто отблагодарить переводчиков тут, либо через телеграм ⟹ тык