Новелла Поднося вино. Глава 21 Осенняя охота.
ТГК переводчика --> BL Place
Отдельная благодарность редакторам MaryChepkasova, Mlndyingsun, PoRampo
❤️❤️❤️
В десятом месяце лунного года несколько раз прошли дожди, после чего клёны на горе Фэн покраснели. Шэнь Цзэчуань уже заметил лёгкий иней во время утреннего выгона слонов ко двору. Болезнь императора Сяньдэ немного отступила с приходом осени. Ходили слухи, что его аппетит вернулся, а кашель во время утренних приёмов стал значительно тише.
По традиции император мог отправиться на охотничьи угодья Наньлинь* лишь в одиннадцатом месяце. Однако император Сяньдэ, опасаясь, что путешествие станет трудным в холодную погоду, приказал начать подготовку к Осенней охоте уже в начале десятого месяца.
П.п.: 南林 nán lín Наньлинь — Буквально южный лес.
— Патрульную службу по-прежнему несут Восемь великих учебных дивизий и Императорская стража, — говорил Чэнь Ян, неся меч для Сяо Чие, — Ваша светлость, разве в прошлый раз они не разгневали Его Величество?
— То было в прошлый раз. — Сяо Чие только что вернулся с военных учений. Он вытер пот. — Тогда Его Величество разгневался из-за опасений за безопасность как внутри, так и снаружи дворца. Но сейчас всё иначе. Си Гуань был отвергнут императрицей-матерью. Прозябая в опале два месяца, он отчаянно стремится вернуть себе утраченное влияние.
— Разве такие мелкие милости способны тронуть Си Гуаня? — сказал Чэнь Ян, оглянувшись и убедившись, что рядом никого нет. — Вдовствующая императрица давно набирает силу, а Его Величество болен. Даже если он протянет Си Гуаню оливковую ветвь*, неужели тот осмелится принять её?
П.п.: “протянуть оливковую ветвь” означает предложение мира или примирения, попытку наладить отношения после конфликта или разногласий.
— Ты сам сказал — мелкие милости. — Сяо Чие накинул захваченный верхний халат. — А если Его Величество дарует Си Гуаню настоящую власть? Несколько дней назад он даже справлялся о возрасте дочери клана Си. У принца Чу нет наложницы. Если брак будет заключён, даже без намерений Си Гуаня, вдовствующая императрица воспримет это иначе.
— Жаль, у нас в доме нет младшей госпожи.
— Так даже лучше, — ответил Сяо Чие. — Будь у меня сестра, ей пришлось бы походить на командующую Ци. Иначе она не смогла бы распоряжаться своей судьбой. Скорее всего, её вынудили бы выйти замуж по расчёту.
Дойдя до этих слов, он замедлил шаг.
— Клан Хуа всегда был первым в выборе для императорских наложниц. В своём возрасте Хуа Сянъи, воспитанная императрицей-матерью, всё ещё не получила брачного указа. Даже Его Величество не смеет её обидеть и называет лишь младшей сестрой. Когда речь заходит о том, с кем её обручат в будущем, всё зависит от воли Вдовствующей императрицы.
— К счастью, наследный принц уже женат… Но кому ещё можно обручить Третью госпожу Хуа? Ваша светлость, я действительно не могу понять.
— Клан Ци — лучший выбор. — Сяо Чие улыбнулся. — Будь Ци Жуйинь мужчиной, Вдовствующая императрица давно бы обручила её с Хуа Сянъи. Жаль, что Ци Жуйинь — женщина, а у клана Хуа в этом поколении нет законнорождённых мужчин. Потому они лишь смотрят на этот кусок мяса, но не могут поднять палочки. Беспокойство растёт.
Лошадь подвели, и Сяо Чие погладил её.
— Пойдём. Снова отправимся на восточный рынок улицы Дунлун.
Шэнь Цзэчуань только что ступил на улицу Дунлун.
После освобождения из заключения он, естественно, больше не мог оставаться в храме Чжао Цзуй. Поскольку изначально никто не упоминал об этом, вопрос отложили. Но в восьмом месяце Цяо Тянья внезапно обратил на это внимание и последовал за ним в храм Чжао Цзуй. Увидев Великого наставника Ци, покрытого грязью и ведущего себя как безумец, он уговорил Шэнь Цзэчуаня заранее открыть счёт у Императорской стражи, чтобы найти подходящее жильё. Так в конце девятого месяца Шэнь Цзэчуань переехал в старый переулок. Аренда была невысокой, и место подходило его нынешнему статусу.
— Кого именно наставник велел мне найти? — Шэнь Цзэчуань взял договор* и посмотрел на слово «Сунъюэ». Место происхождения не было указано.
П.п.: 卖身契 màishēnqì более конкретно, это договор расписка о продаже себя в рабство; кабальная запись.
Гэ Цинцин оглядел толпу и сказал:
— При мне дядя тоже ничего не упоминал. Лишь сказал, что учитель разрешил. То есть этот человек позаботиться о твоём быте в будущем.
После переезда из храма Чжао Цзуй Шэнь Цзэчуаню стало неудобно общаться с Великим наставником Ци. Во-первых, это слишком рискованно: их могут раскрыть. Во-вторых, кречет Сяо Чие был слишком свиреп — это оставило глубокое впечатление. Пока они могли полагаться лишь на Цзи Гана, встречаясь, когда тот под видом слуги выходил за покупками. Это было крайне неудобно, но лучшего варианта пока не было.
— Он должен быть на восточном рынке. — сказал Шэнь Цзэчуань Гэ Цинцину. — Пойдём посмотрим.
Улица Дунлун находилась близ реки Кайлин. Это был увеселительный квартал. На восточной стороне располагался рынок, где торговали «человеческим товаром». Те, кто продавал себя, чтобы похоронить родителей, тоже выбирали это место для того, чтобы встать на колени*. Потому что обычные домохозяйства и резиденции приходили сюда нанимать слуг или служанок.
П.п.: 卖身葬父 буквально продажа себя для похорон отца (родителей). Сыновняя почтительность была велика в те дни. Когда у бедняков не было денег, чтобы достойно похоронить своих умерших родителей, они иногда становились на колени на обочине дороги с табличкой, что продадут себя в качестве рабов (девушки иногда становятся наложницами) тому, кто может оплатить похороны. Иногда были и практические соображения, например, если у человека, продающего себя, были младшие братья и сестры, которых нужно было воспитывать после смерти родителей и т. д. Продажа себя тогда была бы «лучшей» альтернативой по сравнению с тем, чтобы все они умерли от голода и т. д.
Сяо Чие сжимал в руке список имён из резиденции принца Чу, намереваясь прийти сюда, чтобы проверить происхождение некоторых людей.
Едва он вышел из помещения посредника, как заметил знакомый затылок.
— Разве это не… — начал Чэнь Ян.
Сяо Чие поднял руку, и Чэнь Ян замолчал.
Шэнь Цзэчуань держал в руках договор о найме. Почувствовав холодок на затылке, он обернулся. Сяо Чие уже стоял позади него.
— О, Второй молодой господи здесь чтобы кого то отчитать? — сказал Шэнь Цзэчуань. — Почему стоишь у меня за спиной?
— Смотрю на тебя, — Сяо Чие небрежно сунул список за пояс и подошёл ближе. — Пришёл слуг нанимать?
— Я сам себя продаю, — ответил Шэнь Цзэчуань, словно шутя. — Откуда у меня деньги на покупку кого-то?
— Уже до такого дошёл? — Сяо Чие окинул его взглядом. — Говорят, многие готовы за тебя щедро платить.
— Всё дело во впечатлении, — Шэнь Цзэчуань продолжил идти. — Сначала они должны мне понравиться, чтобы я решил, принимать их предложение или нет.
Сяо Чие знал, о каких людях речь, и процедил:
— Выбирать между уродливым и отвратительным — задача не из лёгких, да?
— Мне до Второго молодого господина далеко, — Шэнь Цзэчуань искоса взглянул на него. — Служба у принца Чу, должно быть, принесла тебе немало жирных кусков*.
П.п.: 开荤 kāihūn в китайском сленге означает заниматься сексом. В данном случае Шэнь выказал мнение, что Сяо Чие имеет слишком много сексуальных связей.
— Завидуешь? — усмехнулся Сяо Чие. — Приходи ко мне.
— Я ещё не опустился до такого.
Они почти дошли до конца улицы. Шэнь Цзэчуань свернул в сторону:
— Тогда не стану задерживать Второго молодого господина. Возвращаюсь.
— Не спеши, — Сяо Чие остался на месте. — На этой Осенней охоте нам всё равно придётся присматривать друг за другом.
— У Императорских стражников и Армии нет общих интересов, — Шэнь Цзэчуань посмотрел на него. — Зачем мне за тобой присматривать?
— Как холодно! — Сяо Чие скрестил руки. — Если я буду часто заходить к тебе размять ноги, общие интересы появятся.
Шэнь Цзэчуань не ответил. После его ухода Сяо Чие всё ещё стоял на том же месте.
— Кого он ищет в этом месте? — Лёгким движением он провёл большим пальцем по рукояти клинка. — Гэ Цинцин… Как и ожидалось, это Гэ Цинцин. Чэнь Ян!
— Проверь всё, — приказал Сяо Чие. — Изучи восемнадцать поколений* предков Гэ Цинцина.
П.п.: 祖宗十八代, буквально восемнадцать поколений предков, т. е. он просит его провести полную и тщательную проверку биографических данных.
После того, как поиски Шэнь Цзэчуаня были прерваны Сяо Чие, его назначили на очередные дежурства, и у него больше не оставалось свободного времени. Накануне Осенней охоты наконец пришла его очередь получить задание. Как и ожидалось, ему предстояло сопровождать императора на охотничьи угодья Наньлинь.
Однажды, закончив службу, Шэнь Цзэчуань вернулся домой. Ещё не открыв дверь, он почувствовал, что в доме кто-то есть.
Закутанный в плащ, Фэнцюань пил чай, изящно подняв мизинец, и произнёс из-за двери:
Шэнь Цзэчуань распахнул дверь. В комнате не горел свет. Его бледное, словно снег, лицо растворилось в темноте, а Фэнцюань напоминал блуждающий призрак.
— Я здесь, чтобы передать послание от Её Величества.
Шэнь Цзэчуань бросил запачканный халат на вешалку с загнутыми концами и ответил:
— М-да. — Фэнцюань злорадно посмотрел на Шэнь Цзэчуаня и швырнул ему какой-то предмет.
— Если бы дело не было срочным, разве я пришёл бы лично? Ты столько милостей получил от Вдовствующей императрицы. Теперь пришло время всё вернуть — по одному. Если провалишься на этой Осенней охоте, то и сам не выживешь.
Шэнь Цзэчуань поймал предмет. Это была восточная жемчужина*, обёрнутая в лоскут ткани. Проведя пальцем по ткани, он обнаружил следы чернил — половину иероглифа — «Линь*».
П.п.: 东珠 dōngzhū — маньчжурский жемчуг или восточная жемчужина, редкое сокровище, также известное как северная жемчужина (北珠) или тана на монгольском языке. Во времена династии Цин жемчуг, добытый на северо-востоке Китая, назывался восточной жемчужиной, чтобы отличать его от южной жемчужины, добытой на юге. Правители династии Цин считали восточные жемчужины сокровищами и использовали их для инкрустации своей короны и одежды, чтобы символизировать власть и честь.林 lín (Линь). Слово 林 также означает леса или лес. Этот же иероглиф используется в имени принца Чу 楚 . Таким образом в послании был намек на то что нужно избавится от принца Чу.
— Чу, — прошептал он про себя.
Его взгляд медленно вернулся к лицу Фэнцюаня.
Тот подошёл ближе и проговорил:
— Если преуспеешь, Вдовствующая императрица ещё пощадит тебя и будет держать как послушного пса. Если же провалишься — оставлять тебя в живых смысла не будет.
— Мастеров боевых искусств там будет — как деревьев в лесу, — ответил Шэнь Цзэчуань. — Но я постараюсь.
Фэнцюань какое-то время буравил его взглядом, затем усмехнулся. Резко развернувшись, он вышел за дверь, поправил плащ и растворился в ночной тьме.
Шэнь Цзэчуань зажёг лампу и, стоя у стола, сжёг лоскут ткани. Пламя лизало материю, превращая иероглиф «Линь» в пепел.
Охотничьи угодья Наньлинь располагались к юго-востоку от Цюйду и занимали обширную территорию. Большая часть припасов, обычно используемых Дворцом императорских увеселений, поступала именно отсюда. Восемь великих учебных дивизий, половина из которых была мобилизована, следовали за императором, демонстрируя мощь.
Шэнь Цзэчуань пас слонов, когда услышал громоподобный топот копыт. Ему даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, чей это конь. Как и ожидалось, он увидел, как кречет пролетел над его головой, выхватил из травы полевую мышь и вновь взмыл в небо.
Сяо Чие и Ли Цзяньхэн в сопровождении группы богатых молодых господ из Цюйду пронеслись мимо него, шумно устремившись вперед. Вороной конь со снежно-белым пятном на груди под Сяо Чие был поистине впечатляющим.
— У наместника Сяо и кречет, и конь — настоящие сокровища! — сказал Сяо У, с завистью подняв взгляд.
— Все они дикие звери. — ответил Шэнь Цзэчуань.
Сяо У, будучи юным и не терпящим одиночества, постоянно пытался завести разговор. Сидя на лошади, он жевал сушёный батат и продолжил с хуайчжоуским акцентом:
— Чуань-гэ, а ты знаешь, как зовут того коня и сокола?
— Дикие… Какие уж тут имена могут быть. — усмехнулся Шэнь Цзэчуань.
— Кречета зовут Мэн*! Звучит грозно, правда? А вот у коня имя не такое страшное. Его зовут Лан Тао Сюэ Цзинь*. — с пафосом произнёс Сяоу.
П.п.: 猛 měng Мэн - с кит. переводится как Яростный, свирепый.П.п.: 浪淘雪襟 làng táo xuě jīn Лан Тао Сюэ Цзинь с кит. переводится как “Волны омывающие заснеженное сердце”
Он растягивал каждый слог, и его детская манера говорить развеселила окружающих взрослых.
Задыхаясь, Ли Цзяньхэн оглянулся и сказал Сяо Чие:
— Чёрт, каждый раз, как вижу его, думаю — почему он не родился женщиной?!
Сяо Чие развернул коня и посмотрел на Ли Цзяньхэна.
— Ладно, ладно! Я же не до такой степени безумен! — поспешно добавил тот.
— Когда подойдём к месту охоты, — сказал Сяо Чие, — предупреди меня, если решишь отлучиться. Не отходи от охраны после заката. И ни одну из женщин, которых ты привёз, не пускай в шатёр.
— Я не брал с собой женщин! — Ли Цзяньхэн попытался сохранить напускную храбрость.
Сяо Чие бросил ему ухмылку, полную неописуемого ехидства.
Сзади к ним подскакал Чэнь Ян, подгоняя коня:
— Наместник, я распорядился отправить всех этих женщин обратно.
Расстроенный Ли Цзяньхэн прикусил кончик языка. Через мгновение он пробормотал:
— Цэань, честно говоря, если даже ты не разрешаешь спать с женщинами, тогда какая вообще радость в Осенней охоте?
— Много радостей, — сказал Сяо Чие. — Даже греться на солнце интереснее, чем сидеть взаперти в шатре.
Ли Цзяньхэн вздыхал всю оставшуюся дорогу, уныло понурившись. К моменту их прибытия уже почти стемнело.
Шэнь Цзэчуань в первый день не был в наряде, поэтому остался выполнять подсобные работы. Цяо Тянья тоже пришёл и позвал стражников императорской охраны угоститься мясом.
Увидев чашу в руке Шэнь Цзэчуаня, он вдруг произнёс:
— Всего одну чашу. — ответил Шэнь Цзэчуань
Цяо Тянья не стал его разоблачать. Этот человек не походил на стражника — скорее, на выходца из боевых кругов. Проведя кинжалом по куску жареного мяса, он сказал:
— Ешь, пока на охоте! Такое раз в году случается. Всё, что тут подают, обычно идёт прямиком во дворец. Так что лови момент, пока не поздно. — Прожевав мясо, он добавил. — На дежурстве ты обязан носить клинок. Завтра ночью твоя очередь, возьми меч Цинцина. Ты чего свой не принёс? Разве в Управлении одомашненных слонов не научили пае приёмов?
— Слишком тяжёлый, — сказал Шэнь Цзэчуань с видом человека, едва способного его поднять. — Тащить его с собой — непосильная ноша.
— Кости-то у тебя… — Цяо Тянья прищурился. — Неужели Сяо Эр-гунцзы* ногой переломил? Жаль. Первосортный хулиган — с него не выбьешь. А не то я бы за этот пинок, как твой братец, всё его семейное состояние себе прикарманил бы.
П.п.: Гунцзы (公子, gōngzǐ ) – молодой господин, буквально «сын дворянина» или «сын общества».
Окружающие стражники рассмеялись.
Шэнь Цзэчуань слегка дрогнул уголками губ. Пригубив вино, он быстро окинул взглядом окружающих поверх края чаши.
Все здесь не расставались с клинками.
Кроме него, кто ещё пришёл убить принца Чу? Помимо присутствующих, в тени прятались наёмники. Сколько их ещё ждало, хладнокровно затаившись? Даже если Сяо Чие — прирождённый талант, какие шансы, что он сумеет защитить принца в этой плотной осаде?
В нескольких шатрах поодаль Сяо Чие и Ли Цзяньхэн всё ещё пили вино и играли в кости с остальными.
✧ Следующая глава✧
----------------------
✧ Предыдущая глава✧
Оглавление
Вы можете помочь нам в покупке глав или же просто отблагодарить переводчиков тут, либо через телеграм ⟹ тык