Поднося вино. Глава 212. Войти в сговор.
ТГК переводчиков --> BL Place
Лан Тао Сюэ Цзинь галопом ускакал от лагеря, но далеко не ушел. Он остановился на заснеженном склоне у северной границы воронки Чаши. Из-за влажного тумана и снега Шэнь Цзэчуаню казалось, что он находится среди огромного пространства туманных перекатывающихся волн на поверхности озера. Все, что видели его глаза, было белым.
Сяо Чие спешился с лошади и снял шлем. По его вискам струился пот, он слегка запыхался, но глаза его были полны эмоций.
Шэнь Цзэчуань держал поводья Лан Тао Сюэ Цзиня и передал Сяо Чие синий платок из своего рукава. Он мог лишь мельком увидеть вдалеке сторожевую башню заброшенной почтовой станции, но понимал ликование Сяо Чие.
— Смотреть на Дуаньчжоу сейчас — все равно что смотреть на то, что уже лежит у меня в кармане.
Сяо Чие слегка приподнял подбородок, и с него потекли капельки пота. Он улыбнулся. Шэнь Цзэчуань посмотрел на него, понимая, что он все еще сохранил в себе ту непреклонность и неукротимость, которая была у него во время пребывания в Цюйду; это был тот дух, который Шэнь Цзэчуань хотел бы иметь у себя.
Шэнь Цзэчуань наклонился и приник к щекам Сяо Чие. Кончик его носа прижался к носу Сяо Чие, а после, следуя своему желанию, он провел им к его виску, попутно слизывая с него пот. Бусинки терпкого, соленого пота растворились во рту Шэнь Цзэчуаня. Слегка покачивая адамовым яблоком, он сказал:
— Отныне это будет твой конный путь, Сяо Цэань.
Сяо Чие поднял руку над загривком Шэнь Цзэчуаня, прикрывая его. Железные пальцы доспехов, которые он еще не снял, были ледяными и твердыми, и когда они легли на мягкую, светлую шею, они оставили после себя ощущение, напоминающее прикосновение холодной стали клинка.
— Мне не нужен конный путь, — прямая переносица Сяо Чие нащупала место на шее Шэнь Цзэчуаня, которое только что слегка подрагивало. Он неподвижно стоял, глядя в прищуренные любящие глаза Шэнь Цзэчуаня. В его словах прозвучала опасность:
Шэнь Цзэчуань выдохнул в сторону Сяо Чие поток горячего воздуха. Сяо Чие подумал, что Шэнь Цзэчуань хочет его поцеловать. Он не ожидал, что Ланьчжоу воспользуется этой возможностью и выдернет синий платок из его руки. Шэнь Цзэчуань выпрямился и плотно накинул на себя шинель. Чувствительный к холоду глава префектуры показал только глаза и покрасневшие кончики ушей и приглушенным голосом сказал:
— Шэнь Ланьчжоу замерзает насмерть.
Руки Сяо Чие были пусты, а сам он еще не осознал, что произошло.
Шэнь Цзэчуань наблюдал за тем, как меняется выражение лица Сяо Чие. Тот выглядел так, словно собирался схватить его, поэтому Шэнь Цзэчуань немедленно натянул поводья, чтобы направить Лан Тао Сюэ Цзиня обратно в лагерь. Сяо Чие сжал в руках шлем. На виске все еще чувствовалось тепло от прикосновения его языка. Он прикоснулся к нему, постепенно приходя в ярость, словно девица из приличной семьи, которую не уважил легкомысленный бабник.
Сяо Чие смотрел вслед убегающему Шэнь Цзэчуаню. Взмахнув длинными ногами, он заскользил по заснеженному склону и закричал:
Ачи, уверенный в успехе, потерпел поражение в воронке Чаши, и люди Бяньша, которые уже полгода выигрывали сражения на севере, никак не ожидали, что Ачи проиграет Сяо Чие. Оставшиеся в Дуаньчжоу солдаты не смогли противостоять внезапной атаке У Цзыюя. В результате все шесть префектур Чжунбо перешли под командование Шэнь Цзэчуаня. Цюйду получил известие об этом только через семь дней. В это же время во дворец попало военное сообщение о мобилизации войск Ци Жуйинь для сражения с племенем Циншу.
Вдовствующая императрица сидела в зале Минли за висячим занавесом и опускала поминальник на сиденье напротив светящегося жемчуга. Восточные жемчужины колыхались возле ее ушей, когда она, сдерживая ярость, рявкнула на министров в зале:
— Военное министерство отклонило просьбу Цидуна о вводе войск или нет? Чэнь Чжэнь, ты занимаешься военными делами, но не можешь ничего объяснить?!
Военный министр Чэнь Чжэнь тут же опустился на колени, понимая, что Вдовствующая императрица выплескивает свой гнев. У Ци Жуйинь теперь были сильные и хорошо обученные военные, и Цюйду не хотелось поступать опрометчиво и обижать их, поэтому они могли выместить злость только на легких игроках*, вроде него.
П.п.: 软柿子捏 — щипать мягкую хурму — в значении вымещать злость на беззащитном человеке, слабаке.
— В первом месяце года главнокомандующая Ци представила императорскому двору меморандум, надеясь направить войска для борьбы с племенем Циншу. Мы отклонили ее просьбу, сославшись на нехватку военных ресурсов. В Дворцовом секретариате хранились копии переписки для архивных записей. Старейшина секретариата и другие министры знают об этом.
Вдовствующая императрица понимала, что это никоим образом не было санкционировано военным ведомством, но все равно была в ярости. После минутной паузы она продолжила:
— Так почему же на этот раз она пошла на это?
— Семь дней назад ночной патруль командорства Бяньцзюнь столкнулся с неожиданным нападением племени Циншу, — Чэнь Чжэнь слегка поднял голову, — поэтому главнокомандующая Ци была вынуждена мобилизовать войска.
— Амуэр воюет с Либэем на севере. Зачем племени Циншу провоцировать Цидун без всякой на то причины? — Хань Чэн не раз сталкивался с холодностью Ци Жуйинь, когда провожал Хуа Сянъи в ее новый дом. Теперь же, сидя в зале, он вдруг улыбнулся и сказал:
— А ведь это действительно такое совпадение, что главнокомандующая Ци оказалась в командорстве Бяньцзюнь как раз в тот момент, когда племя Циншу совершило внезапное нападение. Битва была настолько внезапной и стремительной, что доклад о победе и просьба были представлены одновременно. Даже если это была ее вина, она уже добилась успеха.
Кун Цю, заболевший после Нового года, сидел в зале с пепельным цветом лица. Он прикрыл рот рукой, несколько раз кашлянул и сказал:
— Мы не можем выслушать только одну сторону истории. Если племя Циншу действительно перешло границу, то мобилизация войск главнокомандующей Ци была чрезвычайной мерой. В последние годы ситуация на границах была нестабильной. Когда Лу Гуанбай еще служил в командорстве Бяньцзюнь, племя Циншу тоже часто вторгалось. Подробности этого дела еще должны быть представлены главнокомандующей Ци. Сейчас же самое главное — как долго будет продолжаться эта война? Весной как раз начнется сезон вспашки, а тринадцать городов Цзюэси все еще ждут, когда будут приняты соответствующие меры. Поставки военной провизии вызывают серьезную озабоченность.
Пань Сянцзе робко сложил руки в рукава. Сюэ Сючжуо хотел расследовать дела клана Пань из Даньчэна, и этот вопрос уже давно зашел в тупик. Учитывая, что споры о полях все еще продолжались, он не решался вмешиваться, опасаясь, что Дворцовый секретариат отнесет недостачу военного провианта на их счет.
Вдовствующая императрица отказывалась отправлять войска на войну, поскольку размещение войск Цидуна в данный момент фактически означало бы поддержку Либэя. Кроме того, она считала, что Сюэ Сючжуо слишком нетерпеливо проверял счета. Восемь великих кланов сейчас находились в ситуации, когда одно незначительное движение могло привести к серьезным последствиям для всех них. Поля были их корнями, и выживание всех молодых мастеров Восьми городов зависели от этих полей. Если бы началось расследование, то благородные кланы понесли бы тяжелые последствия, просто вынужденные вернуть поля простым людям и возместить недоимки по налогам. Не говоря уже о том, что существовал риск увольнения и судебного преследования, а также тюремного заключения. Сражение Ци Жуйинь с племенем Циншу означало, что расходы на жалованье и провиант для воинов Пяти командорств Цидуна должны были проходить через счета Министерства доходов. Как только в государственной казне закончатся деньги, все прошлые события во времена правления Юнъи снова всплывут на поверхность. Вдовствующая императрица действовала вместо наследного принца, и рядом с ней все еще находился Наследник, претендующий на трон, поэтому она не смела действовать опрометчиво и без тщательного обдумывания.
Был ли Амуэр хищным агрессором или нет, благородные кланы не знали, но понимали, что медлить в сложившейся ситуации нецелесообразно. Чжунбо уже стал для них бельмом на глазу, и затягивание патовой ситуации с Наследником и Дворцовым секретариатом не принесет благородным кланам ничего хорошего.
— Поскольку вторглось племя Циншу, Ци Жуйинь может просто отразить его нападение; нет необходимости снова мобилизовать войска, чтобы проникнуть вглубь вражеской территории, — ярость Вдовствующей императрицы утихла. Поразмыслив, она сказала:
— Я знаю, что на границах царят холод и нищета. Несомненно, битва с народом Бяньша должна состояться, но не сейчас. Как сказал Министр юстиции, не за горами сезон весенней вспашки. Мы должны уделять первостепенное внимание простолюдинам. Не на всех территориях Цзюэси в прошлом году был небывалый урожай, а амбары в Цюйду до сих пор не заполнены до отказа, так откуда же у императорского двора возьмутся свободные зерна, чтобы дать Цидуну на ведение войн? Этот вопрос нужно как следует донести до Ци Жуйинь. Как человек, помогающий в государственных делах Пяти командорств, она должна была давно знать об этом.
На мгновение в зале Минли воцарилась тишина. Все висящие у входа шторы были надежно задернуты, чтобы не пропускать ветер. Из-за мобилизации войск Ци Жуйинь в зале царила тяжелая атмосфера.
По правде говоря, Кун Цю и Цэнь Юй одобряли желание Ци Жуйинь сразиться с племенем Циншу. Но в данный момент они сражались с благородными кланами. Пань Линь был одним из тех, кто держал в своих руках Министерство доходов, но у него сейчас были слишком заняты руки, так как Сюэ Сючжуо уличал его, чтобы совместно обсуждать вопрос о жалованье и провианте для военных Цидуна. Более того, именно потому, что клан Пань первым принял на себя удар, Пань Сянцзе не решился позволить своему сыну ввязаться в дела Дворцового секретариата на данном этапе.
Пань Сянцзе привык играть роль заступника. Только благодаря этому умению колебаться, куда дует ветер*, он смог выжить до сих пор. Он не хотел обижать Сюэ Сючжуо, не хотел обижать и Вдовствующую императрицу. Пока в борьбе за власть в Цюйду не было победителя, он не хотел, чтобы клан Пань легко последовал чужому примеру. В прошлом он был на стороне Хуа Сицяня и Вэй Хуайгу, но эти двое использовали его в качестве козла отпущения. Теперь он был настороже и не доверял ни одной из этих трех сторон.
П.п.: 随风 — идти туда, куда дует ветер; идти по ветру — не имея твердых убеждений, не будучи принципиальным, применяться, приспосабливаться к господствующим мнениям, вкусам.
Цэнь Юй облегченно вздохнул. Теперь он редко высказывался в зале Минли. Юй Сяоцай покинул столицу с письмом, которое он написал Шэнь Цзэчуаню, но тот так и не ответил, и он понял, что имел в виду Шэнь Цзэчуань. Год назад в его доме все выпивали, и он до сих пор помнил, как Шэнь Цзэчуань и Сяо Чие тогда отличились. Ему было жаль, что все так вышло.
Цэнь Юй перевел взгляд на Ли Цзяньтин, которая сидела в сторонке и смотрела на чай перед собой, словно не слыша обсуждения в зале. После окончания судебного заседания, Цэнь Юй и Кун Цю пошли по длинной дорожке, расчищенной от снега.
Дворцовые крыши с обеих сторон низко нависали над дорожками, делая их угнетающе тусклыми. Евнух, шедший впереди, держал в руках фонарь. Когда Цэнь Юй шел, его рукава развевались на ветру. Ветер развевал его короткую, недавно отросшую бороду, и он поднял руку, чтобы погладить ее.
— Почему ты не обмолвился ни словом сегодня, когда произошло такое важное событие? — спросил Кун Цю.
— Ее Величество уже все решила. Результат будет тот же, независимо от того, скажу я или нет.
Когда они вышли из дворцовых ворот, уже стемнело. Цэнь Юй не сел в конную повозку. Вместо этого он сам нес фонарь и ступал по снегу, когда шел по ровной дорожке вместе с Кун Цю.
— Сюньи, похоже, у тебя сегодня много забот, — Кун Цю внимательно посмотрел на него. — О чем ты думаешь?
— О сегодняшнем дне прошлого года, — ответил Цэнь Юй, — когда заместитель командующего Шэнь и князь Сяо были еще в Цюйду...
Если бы император Тяньчэн не был убит, возможно, Шэнь Цзэчуань и Сяо Чие и сегодня были бы в Цюйду. Цэнь Юй всегда ценил таланты. Когда-то он хотел, чтобы Шэнь Цзэчуань стал чиновником при императорском дворе, но, увы, все пошло не так, как он хотел — слишком тяжел был груз преступления Шэнь Вэя.
Кун Цю испустил долгий вздох и снова подумал о Хай Лянъи.
— Если бы император Тяньчэн обладал хотя бы толикой качеств наследного принца, разве мы с вами были бы доведены до такого состояния? В последнее время я все чаще чувствую себя не в своей тарелке. Слишком много ситуаций, которые я не в силах спасти. Они не дают согласия на нынешнюю войну, которую главнокомандующая Ци ведет с племенем Циншу, опасаясь, что военные положения втянут в нее поля Восьми городов. Но я могу сказать, что война в Либэем находится в напряженной и критической точке. Даже князь Либэя, Сяо Фансюй, погиб в бою. Силу и возможности Бяньша больше нельзя недооценивать.
Цэнь Юй все это прекрасно понимал, но это было бессмысленно. Он не мог разрешить конфликт в Цюйду одним лишь красноречием. Заставить благородные кланы отказаться от своих интересов было просто невозможно.
Не успели они далеко отойти, как увидели впереди себя человека, который стоял под бамбуковым зонтом и ждал. Они обменялись взглядами и посмотрели на Сюэ Сючжуо.
Официальная одежда Сюэ Сючжуо была совсем новой, и на нем не было подкладки. Он стоял на этом месте в полном одиночестве, словно парящий лист среди бурных потоков, а ветер трепал его рукава. Он убрал зонт и поклонился в знак приветствия Цэнь Юю и Кун Цю.
— Почему вы стоите здесь? Что-то случилось? — спросил Кун Цю.
Сюэ Сючжуо выпрямился, а вокруг него закружился снег.
— Этот скромный чиновник ждал здесь обоих господ, чтобы подробно обсудить вопрос о полях и налогах Даньчэна.
Цэнь Юй слегка нахмурился и сказал:
— Дела императорского двора должны решаться при самом императорском дворе. Нет смысла обсуждать их наедине. Это дело, в частности, не должно вызывать подозрений. Если это увидят другие, то неизбежно начнут распространяться слухи и клевету. Вам следует вернуться первым. Мы обсудим это в кабинете Дворцового секретариата завтра после утреннего заседания суда.
— Если бы не срочность дела, этот скромный чиновник, естественно, не посмел бы беспокоить вас обоих, — выражение лица Сюэ Сючжоу оставалось неизменным. — В начале месяца Ее Величество издала указ о том, чтобы к расследованию дела был привлечен ключевой чиновник из Министерства доходов, и Пань Линь назначил Лян Цуйшаня, отвечающего за налоги на соль в Хэчжоу и Цзюэси.
Кун Цю и Цэнь Юй знали, кто такой Лян Цуйшань. Сяо Чие поручился за него и рекомендовал его на официальную должность во время обрушения общественных канав. Он был чиновником Министерства доходов, которого император Тяньчэн лично назначил расследовать дело Вэй Хуайгу о военной провизии. Он был очень талантлив в управлении финансовыми делами и налогами. В прошлом году он вместе с Цзян Циншанем разбирал старые счета тринадцати городов в Цзюэси, а некоторое время даже руководил перевозкой зерна по воде из Хэчжоу в столицу.
Янь Хэжу рассказал Шэнь Цзэчуаню, что вести дела на водных путях очень сложно. Все товары клана Янь, направлявшиеся в Цзюэси, подвергались тщательной проверке, и причиной тому был Лян Цуйшань. Этот человек был гладким и дипломатичным в своей работе, но его нельзя было назвать скользким. При его положении количество налоговых выплат, проходивших через его руки каждый день, исчислялось десятками тысяч серебра. Янь Хэжу, хотел было потянуть за ниточки и заключить с ним тайную сделку, но все его попытки были пресечены.
— Лян Цуйшань уже вернулся в столицу и завтра утром явится во дворец, чтобы получить аудиенцию, — Сюэ Сюйчжоу держал в руках свой зонт. — Но в этой поездке ему едва удалось спастись, и он должен встретиться с обоими господами сегодня вечером.
✧ Следующая глава✧
---------------------
✧ Предыдущая глава✧
Оглавление
Вы можете помочь нам в покупке глав или же просто отблагодарить переводчиков тут, либо через телеграм ⟹ тык