Поднося вино. Глава 222. Блеф
ТГК переводчика --> BL Place
Отдельная благодарность редактору PoRampo ❤️❤️❤️
Лошадиные копыта вздыбили грязь и остановились у городских ворот.
Повесив плащ на руку, Ци Жуйинь смотрела на возвышающиеся городские стены Цюйду, стоя спиной к пасмурному небу. День еще не наступил, и молодой генерал Восьми великих учебных дивизий, стоявший на вершине городской стены, мгновенно прокричал:
— ОТКРЫВАЙТЕ ВОРОТА! Приветствуем главнокомандующую Ци!
Несколько городских солдат в унисон закричали, открывая ворота. Механизм издал приглушенный звук, и пестрые городские ворота медленно поднялись. По обеим сторонам торжественно стояли солдаты Восьми великих учебных дивизий, обратив свои лица к Ци Жуйинь, стоявшей у входа, и приветственно опускали мечи.
Ци Жуйинь подняла руку, и стоявшие за ней кавалеристы дружно отступили назад, оставив между ними значительное расстояние. Взмахнув поводьями, она вывела повозку Хуа Сянъи на общественную дорогу Цюйду.
Солдаты с обеих сторон стояли с торжественным почтением, не отводя глаз.
Ци Жуйинь сегодня была одета в придворный наряд. Хотя ей не был присвоен дворянский титул и положение, личное назначение Вдовствующей императрицы давало ей право носить придворный наряд хоу. Придворный наряд имел алую основу, а на мандариновом квадрате был вышит Байцзэ*, олицетворяющий превосходство рангов*. Она также заменила головной убор Лянгуань*, который полагался к мужскому наряду, на украшение Вучжу*, которое раскачивалось в воздухе в такт движению лошади.
П.п.: 白泽 (báizé) – благоприятное мифическое существо белого цвета в китайской мифологии (рогатый лев с головой дракона, одарённый речью и знаниями). 补子 (bǔzi) – знаки различия или мандариновые квадраты (на груди и спине парадной одежды чиновника) – большой вышитый значок, пришиваемый к сюртуку чиновника для обозначения ранга носящего его чиновника. Например, для гражданских чиновников использовались квадраты с изображением птиц, для военных – животных; существовали даже «сезонные» квадраты, например, с изображением тыквы. 梁冠 (liangguan) Лянгуань – головной убор придворных чиновников и знатных лиц, похожий на скороварку, начиная с династии Мин (с 14 в.). До этого времени с незапамятных времен (еще с династии Чжоу, т.е. ранее 3 в. до н.э.) чиновники и ученые китайских царств носили очень похожий головной убор, назывался он 进贤冠 (Jìn xián guān) цзиньсянгуань (цзиньсиень гуань). 五珠 (wuzhu) – буквально пять жемчужин или корона из пяти жемчужин.
Придворные чиновники, которые должны были приветствовать их, ждали прямо перед общественной дорогой, а главнокомандующий императорских стражников Хань Чэн и дворцовый евнух Фуман стояли в стороне.
Обе стороны обменялись любезностями, прежде чем Ци Жуйинь проводили во дворец.
Улицы были расчищены, и никто не шумел. В Цюйду было так тихо, что слышалось лишь мелодичное чириканье одинокого воробья. Хань Чэн сел на коня и поехал рядом с Ци Жуйинь. Улыбаясь, он сказал:
— Главнокомандующая Ци оказала неоценимую услугу, ведь командорство Бяньцзюнь одержало победу. На этот раз вас ждет огромная награда по прибытии в столицу.
Хотя эти слова были сказаны очень мягко, они задели больное место Ци Жуйинь. Она никогда не получала титулов, несмотря на то, что неоднократно оказывала достойную службу. Теперь, когда Либэй поднял восстание, положение Ци Жуйинь и гарнизонных войск Цидуна возросло, и они стали внешней поддержкой Вдовствующей императрицы. Ци Жуйинь воспользовалась возможностью сместить евнуха, служившего цензором в армии, и впоследствии стала нарушительницей спокойствия на юго-востоке, которая могла угрожать столице и вынуждать ее пойти на уступки; она уже давно вызывала недовольство Вдовствующей императрицы. Затем была война с Бяньша. Благородное звание и титул были цепью Вдовствующей императрицы, сдерживающей Ци Жуйинь, поэтому надежды на пожалование в обозримом будущем не было.
Ци Жуйинь не ладила с Хань Чэном, и все их предыдущие встречи были неприятными. Сейчас она притворилась радушной и сказала Хань Чэну:
— Надеюсь, все будет так, как вы говорите.
Они общались верхом на лошадях. Когда они подъехали к дворцовым воротам, Фуман, который всю дорогу следовал за ними сзади, поспешно соскочил с лошади и лично подошел к Ци Жуйинь, чтобы взять поводья. После смерти императора Тяньчэня Сыскная служба* пришла в упадок, и в двадцати четырех ямэнях больше не было такого значимого евнуха, как Пань Жугуй, которому был подвластен весь мир. Поэтому Фуман вел себя прилично и держался в тени.
П.п.: 东厂 (dōngchǎng) – привилегированное агентство наблюдения и разведки, которым управляли евнухи во времена династии Мин в Китае. Оно отвечало за расследование деятельности инакомыслящих и подавление оппозиции.
Ци Жуйинь не была хорошего мнения о дворцовых евнухах. Шуанси, которого императорский двор назначил цензором, проверяющим армию, все еще сидел в камере в командорстве Цанцзюнь. Чтобы не навлечь на себя гнев Ци Жуйинь, Фуман специально переоделся. Отважившись на простоту, он надел мандариновый квадрат с узором из тыкв, на голову — коралловый дуочжэнь* с чехлом снаружи, а на ноги — черные сапоги.
П.п.: 铎针 (duó zhēn ) - дуочжэнь, украшение на официальной шляпе династии Мин.
Фуман наклонился, чтобы взять поводья у Ци Жуйинь, и с улыбкой сказал:
— Это боевой конь* нашего Дачжоу. Этот скромный раб дает гарантию, что будет хорошо кормить его от имени главнокомандующей Ци.
Ци Жуйинь кивнула и оглянулась на конную повозку. Она стояла впереди и ждала Хуа Сянъи.
Хань Чэн бросил поводья евнуху, стоявшему в стороне, и фыркнул, услышав Фумана. Указывая на Фумана, он со смехом сказал:
— Ты, старый подлый мошенник, подлизываешься к главнокомандующей Ци, видя, что она скоро будет вознаграждена.
Поняв характер Хань Чэна, Фуман тут же сказал:
— Командир Хань, вы заставляете этого скромного раба стыдиться! — он опустил руки и приблизился к Хань Чэну. — Этот скромный раб обычно зависит от командира Ханя. Скажите, когда вы сможете исполнить желание этого покорного раба?
— Тебе столько же лет, сколько и мне, а ты называешь меня дедушкой, — сказал Хань Чэн. — Даже мне будет очень стыдно, если об этом станет известно.
П.п.: 汗马 (hànmǎ) – дословно «взмыленая лошадь», относится к выдающейся военной службе. 汗马功劳 (hànmǎ gōngláo) – заслуги, совершённые на взмыленном коне; обр. ратные подвиги, боевые заслуги; большие достижения (через большой труд).
Фуман внутренне выругался.
Этот ублюдок вечно создает проблемы, говорит, что ему будет стыдно, но когда он командует людьми, разве он не обращается с другими как с отмороженными ублюдками? Но небеса прозрели и не дали ему иметь сына; в конце концов, есть божественная справедливость. Как это приятно!
Фуман успокаивающе погладил себя по груди и с веселым смехом сказал:
— Когда Лао-цзун* был еще жив, этот скромный раб был ему «сыном». Так не придется ли мне обращаться к вам «дедушка» по старшинству?
Хань Чэн презирал этих шутов, служивших евнухами, но был более чем счастлив командовать ими, как собаками. В поздние годы правления Юнъи все евнухи были предками. Тогда, когда Пань Жугуй во главе Сыскной службы притеснял императорских стражников, Хань Чэн еще не был его командиром, и его охватила зависть, когда Цзи Лэй признал Пань Жугуя своим «отцом». Теперь, когда ситуация изменилась, он с удовольствием наблюдал, как Фуман склоняется и преклоняется перед ним.
П.п.: 老祖宗 (lǎo zǔ zōng) Лао-цзун – буквально старый предок или праотец; иногда так в частном порядке обращались к высшим евнухам династии Мин. Это относится к Пань Жугую в предыдущих главах.
Учившийся в школе евнухов, Фуман был грамотным. Во времена императора Тяньчэня он объединился с Сяо Чие, чтобы работать как изнутри, так и снаружи, и сумел попасть в Управление церемоний. Позже, когда на императора Тяньчэня было совершено покушение Му Жу, он мгновенно переметнулся на другую сторону. По приказу Хань Чэна он вызвал Сяо Чие во дворец с императорским указом, а затем подставил Сяо Чие в убийстве. С такими заслугами Хань Чэн был готов и дальше позволять ему управлять важными делами внутреннего дворца. Фэнцюань уже сошел со сцены. Фуману оставалось только набраться опыта, пополнить послужной список, и он тоже сможет стать «лао-цзуном».
Видя, что Хуа Сянъи еще не вышла из повозки, Хань Чэн спросил Фумана как бы между прочим:
— Как поживает Наследник в последнее время?
Хань Чэн совершил неудачный ход в императорской тюрьме и не смог убить Ли Цзяньтин. В результате его попытка поддержать потомка клана Хань в восхождении на престол не удалась, и он нажил себе врага в лице Сюэ Сючжуо. Поэтому он специально поручил Фуману следить за каждым шагом Наследника во дворце.
Повернувшись боком, чтобы прикрыться, Фуман ответил тихим тоном:
— Все как обычно.
— Недавнее расследование Сюэ Яньцина о земельных налогах Даньчэна повергло императорский двор в хаос, — Хань Чэн посмотрел на Фумана. — Вдовствующая императрица скорбит по этому поводу день и ночь, и сейчас у нее плохое здоровье. Попробуй намекнуть Наследнику, чтобы Сюэ Яньцин немного остыл.
Фуман на мгновение опешил и опустил голову в знак признательности.
Ключевой момент в этом предложении заключался в том, чтобы заставить Сюэ Сючжуо «немного остыть». Как это сделать, предстояло выяснить самому Фуману.
Ли Цзяньтин уже не была ребенком, но Вдовствующая императрица по-прежнему не проявляла намерения вернуть власть Наследнику. Она сидела вместо Сына Неба, действуя от его имени и изгоняя Ли Цзяньтин за пределы императорского двора. Право Ли Цзяньтин присутствовать на заседаниях было получено по предложению чиновников, участвовавших в коллоквиуме классиков*. И теперь Сюэ Сючжуо настолько загнал их в угол во внешнем дворе. Вдовствующая императрица хотела преподать Сюэ Сючжуо урок.
П.п.: 经筳 (jīng tíng) – коллоквиум классиков, собрание императора с видными гражданскими чиновниками столичных административных учреждений, Академии Ханьлинь, Управления образования и т.д. для чтения и обсуждения классических и исторических текстов.
Сердце Фумана заколотилось, но он не посмел выдать своих эмоций и продолжал кланяться, пока Хань Чэн не ушел.
С карниза капала вода, подоконники снова стали сырыми, а старые книги на столе сморщились. Яо Вэньюй засучил широкие рукава и перелистал страницы, чтобы просушить их.
В третьем месяце, когда растаяли лед и снег, в Дуаньчжоу внезапно потеплело, и везде стало сыро. Шэнь Цзэчуань стоял рядом со столом и небрежно смотрел на старые книги Яо Вэньюя.
— Сюэ Яньцин должен подробно обсудить с главнокомандующей Ци вопрос о закупке провизии, — Яо Вэньюй разгладил кончиками пальцев помятые уголки. — Только командорство Бяньцзюнь Цидуна вело войну в прошлом году, и военный провиант в то время поставлялся из Цюйду. Гарнизонные войска остальных четырех командорств, которые также работали на полях*, не понесли никаких потерь. Сюэ Яньцин держит в голове книгу счетов, он не попадется так просто в ловушку Вдовствующей императрицы.
П.п.: 军屯 – воинские части (в основном в приграничных районах), которые несут гарнизонную службу и занимаются выращиванием сельскохозяйственных культур для снабжения приграничных гарнизонов зерном.
— Его легко поставить в тупик, — Шэнь Цзэчуань не поднимал глаз, как будто размышлял над содержанием книги. — Об особенностях урожая Цидуна пока ничего не известно. Если главнокомандующая Ци будет настаивать на том, что этого недостаточно для их использования, она не сможет заставить его.
Чем дольше Яо Вэньюй находился рядом с Шэнь Цзэчуанем, тем легче ему было различать настроения главы префектуры. Например, сейчас Шэнь Цзэчуань явно шутил. Такое беззастенчивое отрицание не могло обмануть Сюэ Сючжуо, сведущего в искусстве аудита счетов.
Яо Вэньюй не спешил. Вместо этого он спросил:
— По мнению Фуцзюня, какой козырь должен использовать Сюэ Яньцин в разговоре с главнокомандующей Ци?
— Естественно, его главный козырь, — Шэнь Цзэчуань ответил без колебаний. — У него в руках Наследник, поэтому в некоторых случаях он имеет больше шансов на успех, чем Вдовствующая императрица. Цюйду — приверженец этики и добродетели. Даже если Вдовствующая императрица эффективно управляет государством, она всего лишь действует от имени Сына Неба и не является настоящим Сыном Неба.
Вдовствующая императрица была зависима от Цидуна, но она выдала Хуа Сянъи замуж, а затем подавила Ци Жуйинь, отказав ей в повышении. В то же время, чтобы задобрить Ци Жуйинь, она относилась к ней с великодушием, насколько это было возможно. Ци Жуйинь закрыла глаза на приказ Цюйду о командовании во время инцидентов с Шуанси и Лу Пинъянем в прошлом году, а Вдовствующая императрица все так же терпела это, не ставя ее в известность. Это было сделано для того, чтобы сохранить статус-кво для обеих сторон. Она постоянно держала Цидун под своим контролем, чтобы Ци Жуйинь оставалась в ее распоряжении и в то же время не могла с ней ссориться, так как ей мешало отсутствие благородного звания.
Но Ли Цзяньтин не испытывала подобных опасений. Она была законной наследницей Дачжоу, внутри ее поддерживал Великий секретариат, а снаружи — престиж ученицы. Кроме того, она пользовалась полной поддержкой фракции практиков, возглавляемой Сюэ Сючжуо. Ци Жуйинь вполне оправданно пообещала ей верность. Пока Ли Цзяньтин могла противостоять импичменту цензоров, присвоение титула Ци Жуйинь было лишь делом слов. А этого Вдовствующая императрица сделать не могла, учитывая ее неловкое положение.
Шэнь Цзэчуань закрыл книгу и сказал:
— Военная мощь Цидуна остается нестабильной, пока главнокомандующая Ци не получает титул. Отсутствие дворянского звания и титула — это первопричина неспособности Ци Жуйинь стать «легитимной». Представьте себе, если бы она погибла на поле боя или ушла в отставку из-за полученных травм. Ее родные братья смогут воспользоваться этой возможностью и захватить титул Ци Шиюя. Главнокомандующая армиями Пяти командорств звучит впечатляюще, но без дворянского звания она всего лишь временный гость на этой должности, который не сможет унаследовать все, что есть у Ци Шиюя. Вдовствующая императрица боится, что Цидун станет вторым Либэем, поэтому не смеет даровать ей дворянский титул, а это «не смеет» — самая большая слабость Вдовствующей императрицы.
Чего Ли Цзяньтин сейчас не хватало больше всего?
Военной мощи.
Благородные кланы потеряли Вэй Хуайгу, а после смерти Хай Лянъи оказались в невыгодном положении. Вдовствующая императрица все еще могла на равных противостоять Великому секретариату и Сюэ Сючжуо в этой игре, потому что в ее руках находились две оставшиеся крупные военные державы Дачжоу. Будь то Кун Цю или Сюэ Сючжуо, все они были гражданскими чиновниками, имевшими право лишь вести военные переговоры, но не направлять войска.
Если Сюэ Сючжуо даст Ци Жуйинь обещание присвоить ей звание и титул хоу в этот момент, то Ци Жуйинь сможет отказаться от хождения по кругу со Вдовствующей императрицей и перейти в лагерь к Наследнику. Тогда военные силы Цидуна, естественно, присягнут на верность Ли Цзяньтин, а это было бы сродни отрубанию руки Вдовствующей императрицы.
— Деньги все упрощают, — Яо Вэньюй взял книгу, которую ему вернул Шэнь Цзэчуань. — Если бы у Сюэ Яньцина не было денежных хранилищ клана Си, то он не смог бы убедить главнокомандующую Ци лишь устным обещанием. Но теперь, когда он берет на себя расходы по выплате жалованья военным Цидуна, главнокомандующей Ци придется тщательно все обдумать.
Вышеприведенные гипотезы основывались на предположении, что гарнизонные войска Цидуна, которые также работали на полях, действительно способны быть самодостаточными и не нуждаются в принудительном изъятии зерна из амбаров Цзюэси. Однако в этом году военные запасы Цидуна оказались в руках Шэнь Цзэчуаня. Ци Жуйинь должна была учесть мнение Чжунбо и тщательно все взвесить. Если Шэнь Цзэчуань будет недоволен ее решением перейти на сторону Наследника, то клан Янь может прекратить поставки военной провизии Цидуну, и Ци Жуйинь все равно придется просить зерно у Цюйду. Сюэ Сючжуо вернулся бы к исходной точке, и ему пришлось бы снова столкнуться с первоначальной дилеммой.
— Сюэ Сючжуо. Хуа Хэвэй, — Шэнь Цзэчуань улыбнулся, положив использованную кисть Яо Вэньюя в подставку для кистей. — С кем же мне играть?
Кости запястья Шэнь Цзэчуаня были погружены в солнечный свет. Он держал в руке невидимую нить, которая могла незаметно управлять ситуацией в Цюйду.
Яо Вэньюй поправил кисть и уверенно сказал:
— У Фуцзюня уже есть план.
День еще не наступил. Дворцовые служанки стояли в ожидании под карнизом дворца, держась в стороне от дороги и молча неся в руках фонари, чтобы освещать путь. Ци Жуйинь вошла во дворец на аудиенцию к Вдовствующей императрице. Она должна была направиться в зал Минли, а Хуа Сянъи — в опочивальню Вдовствующей императрицы, поэтому обе они могли пройти вместе лишь небольшое расстояние.
Поскольку Хуа Сянъи не переносила холода, она натянула на лоб шапку из меха. У нее была такая прекрасная осанка, что при ходьбе не было слышно даже звона ее нефритового кулона-кольца, а когда она встала рядом с Ци Жуйинь, то оказалась лишь немного ниже ростом.
Ци Жуйинь весь день проводила в командорстве Бяньцзюнь в Цидуне, и за все это время она едва ли перекинулась парой слов с Хуа Сянъи. Она уже собиралась заговорить, как Хуа Сянъи спросила:
— А главнокомандующая Ци смотрела счета по хозяйству?
И тут Ци Жуйинь вспомнила, что случилось в прошлый раз и сказала:
— Я просмотрела их, когда вернулась домой в последний раз. Спасибо...
Она надолго застряла на слове «мама», не в силах произнести его, глядя на лицо Хуа Сянъи, которая была на два года моложе ее. Она лишь поспешно пропустила его и продолжила:
— ...за то, что вы так старались.
Хуа Сянъи накрыла грелку руками и смотрела, как ворон летит по темному мрачному небу. В мгновение ока он исчез среди дворцовых карнизов. Это зрелище было ей знакомо. Она ответила:
— Не за что, главнокомандующая.
Ци Жуйинь краем глаза взглянула на стебель маленького подсолнуха, вышитый на воротнике Хуа Сянъи. Это было похоже на нежный шарм, скрывающийся под благородным покровом, и он был совершенно неуместен в глубоком и тихом внутреннем дворце. Поэтому он казался особенно изысканным и милым.
Внезапно Хуа Сянъи повернула голову и лишь на мгновение посмотрела на Ци Жуйинь, после чего отвела взгляд. Она мягко сказала:
— Моя тетушка вызвала главнокомандующую Ци, во-первых, для мобилизации войск против племени Циншу и, во-вторых, для закупки провизии. Оба этих вопроса можно объединить в один. Главнокомандующая Ци должна принять решение.
Ци Жуйинь не могла понять, с какой целью Хуа Сянъи рассказала ей все это. Вдовствующая императрица использовала ее приезд в столицу как орудие давления на Сюэ Сючжуо и Великий секретариат. Ци Жуйинь давно слышала о проблемах с земельными налогами Даньчэна.
Но Хуа Сянъи сменила тему и сказала:
— В Цюйду круглый год бушует буря. Даже если встать на вершине здания, все равно не удастся толком рассмотреть великолепие перед лестницей. Более того, погода очень холодная. Многие магазины на улице Шэньу закрыты, а те, кто напивается по ночам, — это люди с пустыми желудками.
Слегка ошеломленная Ци Жуйинь посмотрела на Хуа Сянъи, которая уже остановилась на месте. Та повернулась боком к молчаливому Фуману, стоявшему позади них, и с улыбкой сказала:
— Как кастрированные коты.
Мысли Фумана заметались в голове. Он смутно слышал слово «холодная погода» и поэтому не очень понимал, о чем идет речь. Он увидел Хуа Сянъи, стоявшую перед ним во всей красе, и почувствовал, что Третья госпожа Хуа — красавица, слишком несравненная, чтобы смотреть на нее вблизи, поэтому он поднял фонарь и сказал с извиняющейся улыбкой:
— Этот скромный раб боялся испортить настроение Вашей Светлости и главнокомандующей Ци и поэтому не осмелился шуметь.
— Раз мы уже здесь, — тихо сказала Хуа Сянъи Ци Жуйинь, — главнокомандующая Ци может идти вперед.
Тонкий иней висел над недавно посаженными цветами и растениями у лестницы, ведущей в зал Минли. Передняя часть зала была широкой и просторной, а пол так отполирован, что блестел. Внутри зала ожидания объявили ее имя, и евнух повел Ци Жуйинь вверх по лестнице. Поднимаясь по лестнице, она почувствовала холодок под ногами. К этому ощущению она не могла привыкнуть, сколько бы раз ни проходила по ней.
Занавес в зале открылся с обеих сторон, и Ци Жуйинь вошла внутрь.
Различные придворные, ожидавшие внутри, поднялись на ноги. Ци Жуйинь ни на кого не смотрела, отдавая дань почтения Вдовствующей императрице. Не опуская бисерных занавесей, Вдовствующая императрица с улыбкой сказала:
— Я не видела Жуйинь всего два месяца, а уже скучаю по ней. В командорстве Бяньцзюнь сейчас холодно. Встань и дай мне взглянуть на тебя поближе.
Ци Жуйинь подняла голову. На периферии зрения она увидела стоящего в стороне Наследника.
Военный министр Чэнь Чжэнь стоял со спущенными рукавами и смотрел на Ци Жуйинь несколько обеспокоенными глазами. Цэнь Юй выглядел не лучшим образом. Лишь Кун Цю выглядел как обычно. Атмосфера в этом зале была странной, как в недавно посаженных цветах, которые, казалось, срослись стеблями, но на самом деле были лишь видимостью, так как их корни уже давно были повреждены морозом.
Вдовствующая императрица была уверена в победе и не спешила переходить к делу. Обменявшись любезностями с Ци Жуйинь, она сказала:
— Вы круглый год, в дождь или солнце, находитесь на границе. Я слышала, что вы даже отказались от служанки. Даже самое крепкое здоровье не выдержит таких мучений без прислуги.
Не дожидаясь ответа Ци Жуйинь, она сказала хоу Хэляню, бросив косой взгляд:
— Просто посмотрите на нее.
Хоу Хэлянь встретился взглядом с Вдовствующей императрицей и пожаловался:
— При виде главнокомандующей Ци этот скромный подданный вспоминает моего никчемного сына Фэй Ши. Он родился мужчиной, но у него нет никаких амбиций. Это меня очень беспокоит.
— Фэй Ши только-только достиг совершеннолетия. Рядом с ним должен быть кто-то, кто будет его контролировать и направлять, иначе даже добродушный ребенок пойдет по наклонной, — Вдовствующая императрица снова посмотрела на Ци Жуйинь. — Жуйинь, ты еще помнишь своего Фэй-диди?
Ци Жуйинь ответила:
— Смутно. Он младший брат Чжаоюэ.
Казалось, она привыкла к откровенности и отвечала невпопад, но даже принцесса Чжаоюэ вынуждена была обращаться к ней «цзецзе». Тем самым она раздвигала пропасть в старшинстве между ней и Фэй Ши.
Но Вдовствующая императрица сказала:
— Фэй Ши молод, и отсутствие людей, которые могли бы его обучать, вызывает беспокойство. Вы — главнокомандующая вооруженных сил Цидуна, и он очень вами восхищается. Он целыми днями говорит о Ци-цзецзе и мечтает перебраться в Цидун. Вы в хороших отношениях с Чжаоюэ, и обе ваши семьи не чужие друг другу. Если у вас есть время, поделитесь с ним историями о границах, чтобы удовлетворить его интерес.
Фэй Ши был уже совершеннолетним, так что же такого он не умел делать и нуждался в том, чтобы она, Ци Жуйинь, научила его? К тому же Фэй Ши был всего лишь младшим хоу, которому еще только предстояло унаследовать дворянское звание и титул хоу Хэляня, и у него не было никакой официальной должности. Он был настолько ниже Ци Жуйинь, что называть ее цзецзе было просто издевательством.
Намерения Вдовствующей императрицы были ясны. Она намеревалась выдать Ци Жуйинь замуж за Фэй Ши, чтобы удержать ее. Ради военного жалованья Ци Жуйинь не могла испортить отношения с Вдовствующей императрицей. Она сказала:
— Учитывая, что это распоряжение Вашего Величества, я не должна отказываться, но я действительно приехала в столицу на этот раз по военным делам. Вопросы на границе крайне срочны. Затягивать дальше нецелесообразно.
Вдовствующая императрица слегка откинулась на спинку кресла и не стала дальше наседать. Вместо этого она просто согласилась и сказала:
— Конечно. В военном отчете за прошлый месяц рассказывалось о вторжении племени Циншу. Вы выиграли битву. Вы заслужили награду.
Ци Жуйинь прекрасно понимала грязную сторону Цюйду. Подсунув ей Фэй Ши, Вдовствующая императрица хотела напомнить ей о необходимости вести себя прилично и одновременно нанести удар по Сюэ Сючжуо. Вопрос с военной провизией был сложным, если бы не снабжение Шэнь Цзэчуаня.
Ци Жуйинь резко вспомнила слова Хуа Сянъи, сказанные ранее.
Цюйду — это буря.
На что намекала Хуа Сянъи?
— Я уже ознакомилась с меморандумом, который вы подали в военное министерство. Нет ничего плохого в том, чтобы усилить атаку и ковать железо, пока горячо, но сейчас не время, — не сумев склонить Ци Жуйинь к компромиссу, Вдовствующая императрица продолжила: — Третий месяц совпадает с весенней пахотой. Если Цидун захочет начать войну, то поля, на которых работают военные гарнизоны, должны будут простаивать, а это значит, что после осени поставки зерна сократятся. Недостающее придется получать из других зернохранилищ, но восполнить их уже не удастся, ведь простым жителям Цзюэси тоже нужно есть. У императорского двора свои трудности. Воинственный милитаризм никогда не был мудрой политикой, а страдать будут простые люди.
Вдовствующая императрица не упоминала о зернохранилищах восьми городов, а это означало, что она оставляла Ци Жуйинь право самостоятельно поднимать этот вопрос. Стоило Ци Жуйинь только затронуть эту тему, и проблему можно было перекинуть на двор Сюэ Сючжуо. Когда придет время, все окажутся в тупике, а значит, им все равно придется прислушаться к уговорам Вдовствующей императрицы. Если Сюэ Сючжуо не прекратит дело, а Ци Жуйинь не выйдет замуж, то Цидун не сможет ни разместить свои войска, ни получить зерно.
Внезапно наступившая в зале тишина была настолько оглушительной, что можно было услышать, как падает иголка. Никто с обеих сторон не проронил ни звука, а Ци Жуйинь размышляла над словами Хуа Сянъи, сидя в центре.
— В начале года Министерство доходов сообщило о состоянии урожая в каждом регионе, — Ли Цзяньтин, которая никогда раньше не вмешивалась в разговор в зале Минли, вдруг неожиданно заговорила. — Если Цзюэси не в состоянии нести это бремя, мы можем объединиться с житницами других префектур, чтобы восполнить недостаток.
Вдовствующая императрица возразила:
— Наследник не управляет придворными делами и не знает всех тонкостей этого дела. Хэчжоу уже получил свою долю в прошлом году, а в этом году им еще предстоит поставлять зерно в Цюйду и Цзюэси. Все регионы находятся в сложном положении.
Во время обмена мнениями они случайно не затронули тему восьми городов. Ци Жуйинь внезапно озарило.
Восемь городов окружали Цюйду; разве не они были «великолепием Цюйду перед лестницей»? Хуа Сянъи говорила о том, что не может разглядеть их — что же это такое, что нельзя было разглядеть? Подробные данные об урожаях восьми городов! Если уж полевые налоги Даньчэна можно было подделать, то сколько из них было подлинными в остальных городах? Поля даже не были тщательно обследованы, и в них можно было скрыть много чего интересного. В последних словах Хуа Сянъи говорилось о тех, у кого пустой желудок. В прошлом году из Даньчэна бежало бесчисленное множество беженцев, и все они бежали с пустыми желудками. Пань И прекрасно понимал, что скрыть этот факт ему не удастся, так почему же он сразу не установил лачуги, чтобы раздать кашу беднякам?
За эти несколько мгновений по вискам Ци Жуйинь уже струился пот, и она внутренне воскликнула:
Вот это да!
Ротанговое кресло слегка покачивалось, на коленях лежали складки белоснежных рукавов. Шэнь Цзэчуань раскрыл свой складной веер, чтобы заслонить часть солнечного света. Яо Вэньюй все еще приводил в порядок старые книги на столе. Во дворе было тихо.
Шэнь Цзэчуань смотрел на пестрые листья цветущей сливы над головой, слегка покачиваясь. На него падал рассеянный свет, и он протянул руку со складным веером, чтобы поймать его и поднести к глазам, чтобы рассмотреть.
Яо Вэньюй перевернул стопку документов среди старых книг. Открыв ее, он увидел, что это самые ранние записи о зерне в Чачжоу. Он уже видел это раньше, но по какому-то любопытному совпадению в этот раз перелистнул на последнюю страницу, а затем развернул кресло-каталку, чтобы обратиться к Шэнь Цзэчуаню, стоявшему у двери:
— В последние годы зерно в Чачжоу по непомерно высоким ценам поставлялось из Хэчжоу, а в прошлом году Хэчжоу даже пришлось взять на себя бремя расходов на военный провиант и зернохранилища Цюйду. Как я вижу, все товары, перевозимые и продаваемые в этой книге, — крупные партии. Предположим, Янь Хэжу все еще придется нести зерно для разбойников горы Ло, тогда, даже если Хэчжоу каждый год будет собирать обильный урожай... — он медленно расправил бухгалтерскую книгу, — ...он уже должен быть почти пуст.
— Поначалу я подозревал, что Янь Хэжу украл зерно из Цзюэси и Хэчжоу, чтобы продать. Но когда счета Фаньчжоу были обнародованы, я понял, что в амбарах этих двух мест не осталось излишков зерна, которыми он мог бы торговать.
— В прошлом году Лян Цюйшань стал заниматься всеми делами, связанными с налогами в Цзюэси и Хэчжоу. Янь Хэжу в прошлый раз сказал, что ему не удалось связаться с Лян Цюйшанем, — держась за дверной косяк, Яо Вэньюй слегка изменил выражение лица. — Тогда откуда взялось зерно, которое он продал в прошлом году?
Шэнь Цзэчуань повернул голову и на мгновение встретился взглядом с Яо Вэньюем.
— Из зернохранилищ восьми городов. Зерно, которое Янь Хэжу перепродал в прошлом году различным префектурам Чжунбо, было получено из восьми городов, — Яо Вэньюй быстро пролистал книгу, лежащую у него на коленях. — Зерно по завышенным ценам в Фаньчжоу и Дэнчжоу было продано через руки Цай Юя. Фуцзюнь убил Цай Юя, а Янь Хэжу не сказал правды.
Складной веер в ладони Шэнь Цзэчуаня внезапно закрылся. Он все еще откидывался назад, глядя на солнечный свет. В тот же миг его озарило:
— Значит, у Вдовствующей императрицы не было достаточных резервов, чтобы взять на себя военные расходы Цидуна. Она давала пустые обещания.
В результате этого блефа Сюэ Сючжуо оказался в ловушке. Счета восьми городов были слишком испорчены. Даже сам Пань Линь не смог бы определить, какие из них подлинные, а какие поддельные. Поля Даньчэна, которые исследовал Сюэ Сючжуо, действительно были неверными, и данные об урожае, которые Пань И как можно раньше передал в Министерство доходов, тоже были поддельными. А вот излишки зерна, которые представили знатные кланы, были настоящими. Они присвоили себе поля простолюдинов, а зерна у них не было, потому что его тайком переправляли Янь Хэжу, чтобы потом выгодно перепродать.
Зернохранилища восьми городов всегда были пусты.
— Хуа Хэвэй... — Шэнь Цзэчуань громко рассмеялся, не удержавшись от вздоха. — Выдающаяся Вдовствующая императрица!
Если бы Сюэ Сючжуо пришлось бросить расследование в полях Даньчэна из-за потребности в военной провизии и сделать шаг назад, чтобы выразить добрую волю Вдовствующей императрице, то к тому времени, как он закончил бы это, он бы понял, что у Вдовствующей императрицы совсем нет зерна, а Цидун все еще не может мобилизовать свои войска. Когда придет время, Сюэ Сючжуо не только потеряет свое нынешнее преимущество, но и подвергнется риску того, что Тайсюэ выступит против него, и даже столкнется с вопросами и сомнениями в его правоте со стороны фракции практиков.
Хуа Хэвэй не была чиновником императорского двора.
У нее была своя манера игры среди этой группы проницательных и ловких людей.
✧ Следующая глава✧
-------------------
✧ Предыдущая глава✧
Оглавление
Вы можете помочь нам в покупке глав или же просто отблагодарить переводчиков тут, либо через телеграм ⟹ тык