Поднося вино
June 3

Новелла Поднося вино. Глава 30. Король волков.

ТГК переводчика --> BL Place
Отдельная благодарность редакторам MaryChepkasova, Mlndyingsun, PoRampo
❤️❤️❤️

Сяо Чие, казалось, забыл о своей вчерашней вспышке гнева. Он пришпорил коня и помчался по улице, вызывая недовольные возгласы у уличных торговцев по обеим сторонам дороги. Он поспешил к воротам дворца как раз вовремя, чтобы увидеть конный экипаж из княжеской резиденции клана Сяо.

Чжао Хуэй приподнял занавеску для Сяо Фансюя и сказал:

— Второй молодой господин прибыл.

Сяо Фансюй, положив руку на колено, выглянул из экипажа. Его взгляд скользнул мимо младшего сына и остановился на человеке, неумело сидевшем верхом позади него — Шэнь Цзэчуане. Он замер на мгновение, но ничего не сказал. Когда Сяо Чие подъехал к нему, он увидел рану на лице сына и спросил:

— Что ты вытворял прошлой ночью?

— Ходил выпить, — Сяо Чие натянул поводья и усмехнулся, держа хлыст. — Забыл о времени. Когда очнулся, было уже поздно. Отец, вы закончили обсуждение?

Сяо Фансюй кивнул и спросил:

— Это сын Шэнь Вэя?

Осенний ветер внезапно прошелестел у висков и ударил Шэнь Цзэчуаню в лицо. Он встретился взглядом с Сяо Фансюем и почувствовал дрожь без какой-либо причины. Его пальцы судорожно сжали поводья от беспокойства.

Но Сяо Фансюй ничего не предпринял.

Виски старого Короля Волков Либэя были седыми. Даже сидя сгорбившись в экипаже, он казался необычайно высоким и могуче сложенным. Такая властная аура не появляется за одну ночь. Это было величественное достоинство, выкованное на горах трупов и морях крови. Это была грозная сила, закаленная костями и кровью, которую не могла затмить даже его «болезнь».

Мощное телосложение Сяо Чие, данное от природы, было полностью унаследовано от отца. Его потрясающая сила рук, выдающийся рост, широкие плечи и длинные ноги с взрывной силой были дарами его отца.

По сравнению с более мягким и утонченным Сяо Цзимином, Сяо Чие был настоящим волчонком. Если бы кто-то мельком взглянул на братьев, стоящих рядом, не было бы сомнений, что именно Сяо Чие излучал более агрессивную, хищническую ауру.

И вот, настоящий Король Волков внимательно разглядывал Шэнь Цзэчуаня. Несмотря на то, что он уже научился сдерживать себя, Шэнь Цзэчуань все еще испытывал сильнейшее желание бежать.

Это чувство было совершенно иным, чем когда его прижимал Сяо Чие. Этот взгляд заставлял содрогаться на подсознательном уровне.

Именно в этот момент Шэнь Цзэчуань вспомнил слова Великого наставника Ци:

— Сейчас, когда Сяо Фансюй отстранён от дел по болезни, настало время Сяо Цзимина. Все боятся Сяо Цзимина. Но, Ланьчжоу, двадцать лет назад тот, кто по-настоящему укрепил границу в седле, был Сяо Фансюй. С сегодняшней точки зрения, Ци Шиюй, несомненно, обладает большей властью как главнокомандующий Пяти Командорств, но ему не пожаловали титул князя*. Потому что Цидун — это «пожалованный императором удел». Пять командорств — исконные земли Дачжоу, принадлежащие Сыну Неба. Но с Либэем всё иначе. Огромные территории Либэя простираются от перевала Луося до северо-восточных отрогов хребта Хунъянь, и всё это — земли, завоёванные кровью! Сяо Фансюй, ведя бронекавалерию Либэя, отвоёвывал их пядь за пядью в годы Юнъи!

П.п.: 王 (wáng) - Принц. Но мы пишем князь, чтобы было понятнее. Во времена династии Мин принцы и лорды являлись титулованными членами императорской бюрократии, получавшими жалованье и обладавшими номинальным господством над различными феодальными владениями по всему Китаю. Назначенные принцы — это те, кому титул был дарован императором. Я использовала другую систему именования для обоих видов принцев, чтобы было легче различать настоящих принцев (принц Чу) и назначенных принцев (принц Либэя).

— Сяо Цзимин сейчас главнокомандующий бронекавалерией Либэя. «Тяжёлая кавалерия замёрзшей реки» — как грозно звучит. Но создал эту могучую кавалерию именно Сяо Фансюй. У бронекавалерии Либэя нет такой долгой истории, как у гарнизона командорства Бяньцзюнь. Это тяжёлая кавалерия, которую Сяо Фансюй специально создал в годы Юнъи, чтобы наносить сокрушительные удары внешним врагам, когда кавалерия Бяньша раз за разом вторгалась через перевал Луося. Боевые кони Либэя, воины Либэя, либэйские клинки с цепями — все эти символы бронекавалерии Либэя, которые мы видим сегодня, берут свое начало у Сяо Фансюя.

— Восемь великих кланов слишком долго сидели в Цюйду, как язвы и нарывы Дачжоу. Клан Сяо может противостоять клану Хуа на равных лишь потому, что положение Сяо Фансюя в Либэе незыблемо. Пока жив Сяо Фансюй, клан Сяо будет подобен исполинскому древу, чьи корни крепко вросли в землю Либэя! Титул Короля Волков завоеван не напрасно.

Сяо Чие оглянулся и сказал:

— ...Сын Шэнь Вэя.

Шэнь Цзэчуань спешился и почтительно поклонился Сяо Фансюю.

Сяо Фансюй с минуту смотрел на него, затем произнес:

— Шэнь Вэй уже мертв, и дитя его невинно. Раз прежний император освободил тебя, значит, снял с тебя вину. Но почему ты следуешь за этим юнцом?

Шэнь Цзэчуань опустился на одно колено, склонив голову:

— Этот ничтожный слуга приписан к императорской страже. Ныне она временно подчинена Императорской армии, поэтому я в распоряжении наместника.

— Понятно, — Сяо Фансюй перевел взгляд на Сяо Чие. — И зачем ты его донимаешь?

Сяо Чие лизнул ранку во рту:

— Разве донимаю? Мы с ним теперь побратимы. Верно, Ланьчжоу?

Не удостоив Шэнь Цзэчуаня больше взглядом, Сяо Фансюй завел непринуждённую беседу с сыном.

Шэнь Цзэчуань приподнялся с колена и сквозь отражение в луже наблюдал развязную улыбку Сяо Чие и взгляд Сяо Фансюя, устремлённый на сына.

Брызги дождя исказили картину в луже.

Шэнь Цзэчуань отвел взгляд.

К тому времени, как вышел Сяо Цзимин, Сяо Фансюй уже уехал. Ци Жуйинь прошла с ним несколько шагов и вдруг спросила:

— Кто это?

Сяо Цзимин взглянул в сторону Чжао Хуэя и без тени эмоций ответил:

— Это Шэнь Цзэчуань.

Ци Жуйинь остановилась, слегка удивлённая:

— Сын Шэнь Вэя? Почему он следует за А-Е?

Сяо Цзимин пожал плечами:

— А-Е любит поозорничать. Скорее всего, просто хочет смутить его.

Ци Жуйинь долго смотрела вслед, наконец произнеся:

— Его облик слишком выдающийся. Слышала, мать его была танцовщицей из Дуаньчжоу. Хорошо, что именно из Дуаньчжоу, а не из командорства Цанцзюнь.

Главнокомандующий Ци Шиюй страстно любил красавиц. При виде прекрасной женщины он буквально замирал на месте. Хотя у Ци Жуйинь было мало братьев, дома у неё числилось несметное количество наложниц.

— Кстати, — Ци Жуйинь повернулась боком. — А-Е ведь уже двадцать три года? Не пора ли ему взять жену?

— Ичжи тоже за него беспокоится, — Сяо Цзимин покачал головой. — Либэю не нужна невеста из знатного клана. Подойдет девушка из простой семьи с чистой родословной. Ичжи каждый год присылает в Цюйду портреты девушек Либэя, которых для него отобрала, но ни одна ему не приглянулась.

Ци Жуйинь рассмеялась:

— Знатная госпожа слишком горда — с ней не поиграешь. А простушка робка — испугается, едва к нему приблизится. Да и какие же девицы выдержат его нрав? Найти ту, что будет с ним сердцем к сердцу очень трудно. К тому же он обожает шастать по увеселительным кварталам. Присматривай за ним, а то в один день и впрямь приведет девицу из борделя, чтобы жениться.

Сяо Цзимин знал: все мачехи Ци Жуйинь были знаменитыми куртизанками Цидуна. Они целыми днями устраивали склоки в на заднем дворе, отчего у неё лишь голова раскалывалась, едва переступала порог дома. Потому с детства она и питала отвращение к продажным женщинам.

— Кто удержит, если действительно встретит по сердцу? — Сяо Цзимин готов был вздохнуть полной грудью. Головная боль звучала в его голосе. — Десять быков не смогут оттащить.

— Готовь сани летом, — Ци Жуйинь на мгновение задумалась. — Ладно уж с остальным, но характер у неё ни в коем случае не должен быть строптивым. Твоя Ичжи по натуре кротка. Если приведет строптивицу, придется ей терпеть унижения каждый день, разве нет?

— Пока и очертаний не видно*, — Сяо Цзимин вдруг громко рассмеялся. — Где рано, где поздно.

П.п.: Эта строка из 八字没一撇 (bāzì méi yī piě) буквально первая черта иероглифа 八 (восемь) еще не появилась. 八字 также относится к восьми иероглифам человека, данным о его рождении для астрологических или гадательных целей, объединенным из года, месяца, дня, часа, небесного ствола и земной ветви. Родители в те дни обычно сверяли восемь иероглифов своих детей друг с другом, прежде чем сватать их. Их восемь иероглифов, как правило, должны были совпасть, прежде чем брак мог состояться, поскольку пары, чьи восемь иероглифов сталкивались, считались находящимися в противоречии друг с другом, что, в свою очередь, считалось, приводило к негармоничному и несчастливому браку. Таким образом, 八字没一撇 здесь в этом контексте также можно было бы понимать как то, что их восемь иероглифов даже не были записаны для целей сопоставления, поскольку они не знают, кто другой человек. т. е. еще слишком рано говорить, так как у Сяо Чие даже нет (подтвержденного) любовного интереса (пока).

— Брачные узы непредсказуемы, — Ци Жуйинь тоже рассмеялась. — Может, однажды он прозреет?

Сяо Чие почувствовал на спине ледяной озноб. Настороженно оглянувшись, он увидел Шэнь Цзэчуаня рядом с Чжао Хуэем — тот стоял в задумчивости.

— Скоро зайдёшь в управление Императорской армии за своим жетоном, — Сяо Чие заслонил собой свет перед Шэнь Цзэчуанем. — Пока не выйдет окончательный приказ о распределении императорской стражи, ты будешь следовать за мной день и ночь.

— День и ночь, — повторил Шэнь Цзэчуань, поднимая на него взгляд. — И ночью тоже подавать Второму молодому господину ночной горшок?

— Если желаешь — почему бы и нет, — Сяо Чие шагнул ближе. — В ближайшие дни я занят. Придётся оставаться в резиденции при управлении.

Шэнь Цзэчуань не ответил.

Сяо Чие уже повернулся, чтобы встретить Сяо Цзимина.

◈ ◈ ◈

Проверка Верховного Суда ещё не завершилась, когда резиденции кланов Хуа и Пань были обысканы и опечатаны. Ли Цзяньхэн воспользовался случаем, чтобы ограничить доступ во дворец Вдовствующей императрицы под предлогом, что та «измучена тревогами до болезни».

С великим трудом удалось собрать достаточно средств для восполнения дефицита военного фонда Либэя на жалованье и провизию. Сяо Фансюй и Сяо Цзимин не могли задерживаться надолго и покинули столицу спустя несколько дней.

Неожиданно Сяо Чие не выказал никакой грусти при расставании. Казалось, амбиции, горевшие в нём во время Осенней охоты, угасли после той пьяной ночи. Время от времени Ли Цзяньхэн жаловал ему награды, и каждый раз он принимал их с восторгом.

Более того, он начал откровенно лениться. Изначально на Императорскую армию возлагалась важная задача патрулирования. Но он работал спустя рукава* — то появлялся, то пропадал. Часто его не было там, где требовалось присутствие. Военная канцелярия постепенно начала высказывать сомнения в его компетентности, склоняясь к замене наместника.

П.п.: 三天打鱼,两天晒网 (sān tiān dǎ yú, liǎng tiān shài wǎng) Идиома дословно: «три дня ловил рыбу, два дня сушил сети» — символ непостоянства и халатности.

Но Ли Цзяньхэн отказался соглашаться, пустив в ход тактику истерик и топанья ногами. Он едва не поссорился с заместителем министра войны, подавшим петицию.

Швырнув меморандум от заместителя министра, он возмутился:

— Сяо Цэань совершил великие заслуги, спасая меня! Почему он не подходит на должность наместника Императорской армии? Он не допускал промахов и не тормозил дела. Не заменю!

Оба вернулись к отношениям, которые были до Осенней охоты, и Ли Цзяньхэн почувствовал облегчение. Сяо Чие той ночью казался ему наваждением, а сейчас этот бесцеремонный сорванец был настоящим братом.

Ли Цзяньхэн радовался, что Сяо Чие не заикался о возвращении в Либэй. Он считал: друг тактично учитывает его положение. Он правда ничего не мог поделать! И разве в Цюйду нельзя веселиться? Теперь, когда он стал императором, Сяо Чие при таком покровительстве может делать все, что захочет!

Зачем возвращаться в Либэй? Разве сравнится тот суровый край с комфортом и свободой Цюйду?!

Когда Сяо Чие захотел скакать за городом — Ли Цзяньхэн разрешил. Захотел расширить управление Императорской армии — тоже разрешил. А когда попросил дежурить полдня, а вторую половину бездельничать — не просто согласился, а восхитился.

В свободное время они скакали на конях и играли в мяч. Хоть Ли Цзяньхэн не мог дурачиться на улице Дунлун, но звал Сяо Чие послушать пипу. Му Жу теперь жила в зале Минли. Император ожидал упрёков, но Сяо Чие молча присоединялся к веселью.

Чертовски приятно быть императором!

Под последний осенний дождь Верховный Суд вынес Си Гуаню смертный приговор. Си Хунсюань же, раздав богатства для умилостивления, снискал милость Ли Цзяньхэна. Его перевели в Министерство доходов на скромную должность. Си Хунсюань, знаток увеселений, идеально подошёл императору — теперь он ежедневно подсказывал Ли Цзяньхэну, как развлекаться.

Едва Си Гуаня казнили, как Хуа Сицянь покончил с собой в тюрьме, откусив язык. В своих показаниях он взял на себя все преступления, не проронив ни слова против Вдовствующей императрицы. Теперь оставались только Цзи Лэй и Пань Жугуй, чьи приговоры ещё не вынесли. Хай Лянъи пытался вырвать признание у этих двоих, но безуспешно.

В комнате было сыро, Шэнь Цзэчуань только что вернулся. Открыв дверь, он увидел на столе восточную жемчужину. Заперев дверь, он уже поднял её, когда раздался стук Чэнь Яна:

— Наместник требует вашего присутствия.

Шэнь Цзэчуань сжал жемчужину. Лента, на которой она была, промокла. Спокойно ответил:

— Переоденусь — и приду.

— Нет нужды, идите так, — Чэнь Ян отступил, давая пройти. — Наместник не хочет ждать.

Пришлось бросить жемчужину и последовать за ним.

Сяо Чие в плаще при виде его бросил:

— Бери клинок и следуй за мной.

Выйдя, Шэнь Цзэчуань понял, что Чэнь Ян не сопровождает их. Сяо Чие подвёл коня — Лан Тао Сюэ Цзинь блеснул чёрной гривой. Сяо Чие сел в седло, а Мэн стряхнул капли воды ему на плечи. Шэнь Цзэчуаню оставалось лишь следовать за ним сквозь ливень за город, к учебному полигону у горы Фэн.

Полигон был пуст. Сяо Чие, сняв уздечку, отпустил коня побегать. Мэн укрылся под навесом, не желая мокнуть.

— Раздевайся, — Сяо Чие повернулся, расстёгивая плащ.

Шэнь Цзэчуань прижимал клинок к груди. Поднял подбородок. Вода стекала по мокрой одежде, обнажая хрупкую шею.

Каждый раз, глядя на эту шею, Сяо Чие чувствовал себя человеком, увидевшим кошку — нестерпимо хотелось провести по ней рукой.

Что с ним не так?

Скинув верхнюю одежду, он раздражённо спросил:

— Чего застыл? Живо раздевайся!

Пальцы Шэнь Цзэчуаня легли на пояс. Он медленно скользнул взглядом:

— Если я разденусь, на мне ничего не останется.

Art by 绘了个弦

Следующая глава
---------------------
Предыдущая глава

Оглавление

Вы можете помочь нам в покупке глав или же просто отблагодарить переводчиков тут, либо через телеграм ⟹ тык