Поднося вино
June 9

Новелла Поднося вино. Глава 33. Дядя и племянник.

ТГК переводчика --> BL Place
Отдельная благодарность редакторам MaryChepkasova, Mlndyingsun, PoRampo
❤️❤️❤️

После того как Ли Цзяньхэн устроил разгром, он закрыл лицо руками и зарыдал.

Сяо Чие, избегая осколков, опустился на колени. Когда через некоторое время настроение Ли Цзяньхэна немного успокоилось, тот произнёс:

— Поднимайся! Ни к чему тебе так стоять на коленях. Мы с тобой приятели. Такое поведение лишь отдаляет нас.

Сяо Чие поднялся на ноги и сказал:

— Старейшина секретариата по природе своей прям и откровенен.

Ли Цзяньхэн, подавленный, долго сидел, закрыв лицо. Наконец он промолвил:

— Они являются сюда каждые два-три дня с отчётами, и все их прошения я утверждал. Даже когда деньги текли рекой, я ни слова не говорил. Все эти дни я живу как на иголках, совсем аппетита лишился. Нелёгкие времена для меня настали. Неужели я не могу попросить хотя бы несколько дней передышки, теперь, когда Хуа Сицянь мёртв, а Цзи Лэй ожидает казни? Цэань, ты даже не представляешь, как они недовольны тем, что я сижу на этом месте. Будь у них в этом мире другой наследник — меня бы они никогда не выбрали .

На этом месте ему вновь стало невыносимо горько.

— Но разве я хотел стать императором? Это они втолкнули меня сюда! А теперь они же и поучают! Цензор Главного бюро надзора только и делает, что следит за мной. Даже когда я вышел на улицу цветы посмотреть — и то подали меморандум, чтобы упрекнуть меня в необразованности! Ладно бы убил какого-нибудь евнуха, но неужели Хай Жэньши не может проявить уважения и сохранить лицо передо мной? Я всё-таки император Дачжоу!

Чем больше говорил Ли Цзяньхэн, тем сильнее распалялся. Но на столе уже не осталось ничего, что можно было бы разбить, и он лишь возмущённо ударил себя по бедру.

— Му Жу он выставил ничтожеством, а сами-то они чем лучше?! Раньше, когда мы пили на улице Дунлун, все они важничали, а сняв штаны оказались последними подлецами! Му Жу — я лично выбрал её из семьи с безупречной репутацией. Если бы не тот пёс Сяо-Фуцзы, который влез, разве попала бы она в руки предателю Паню? Сердце моё разрывается от боли!

Сяо Чие лишь слушал и ничего не говорил, пока Ли Цзяньхэн изливал все свои обиды. К тому времени, когда Ли Цзяньхэн закончил свою тираду, его гнев уже угас.

— Если бы они действительно считали меня императором и уважали меня, то я был бы готов прилежно учиться. Мой Императорский Старший Брат доверил мне эту обширную империю. Я тоже хочу быть государем процветающей эпохи, — с обидой произнес Ли Цзяньхэн. — Хай Жэньши просто невысокого мнения обо мне.

Только тогда Сяо Чие сказал:

— Напротив. Именно потому, что Старейшина секретариата возлагает на Ваше Величество большие надежды, он и осмелился так сурово увещевать Ваше Величество. Ваше Величество не должны таить на него обиду. Вы должны понимать, что Старейшина секретариата Хай столь же строг и требователен к тому «Неполированному нефриту Юаньчжо» — Яо Вэньюю.

— Правда? — с недоверием спросил Ли Цзяньхэн.

— Если бы это было не так, то зачем тогда Старейшина секретариата сегодня казнил Шуанлу? — ответил Сяо Чие.
Ли Цзяньхэн задумался на мгновение, затем сказал:

— Действительно…

Если Хай Лянъи невысокого мнения о нем, зачем бы он постоянно спрашивал его мнение по каждому вопросу?

Ли Цзяньхэн вспомнил тот день, когда он только взошел на престол. После того как Хай Лянъи узнал, что Вдовствующая императрица прислала ему закуски, он лично проинструктировал его наедине заменить все его ложки и палочки на серебряные*.

П.п.: Использование серебра для проверки на яд. Как часто показывают в дорамах, в те времена люди проверяли наличие яда, втыкая серебряную иглу в еду или напитки; если игла чернела, значит, еда была отравлена.

Хай Лянъи был непреклонным человеком, который вел себя серьезно и в речах, и в манерах. Но он отличался от Хуа Сицяня. У него не было учеников, только один студент — Яо Вэньюй.

Поскольку Хай Лянъи хотел избежать подозрений, Яо Вэньюй, несмотря на весь свой талант, все еще не поступил на государственную службу. Хай Лянъи никогда не примыкал ни к одной клике в Великом секретариате, и он был единственным, кто поставил на кон всё и ринулся спасать Императора Сяньдэ на охотничьих угодьях Наньлинь.

Он был тем самым «одиноким министром*», о котором говорится в книгах — трудным, как крутой обрыв, и прямым, как высокое дерево без ветвей.

П.п.: 孤臣 одинокий министр, т.е. министр, не имеющий поддержки при дворе, или министр, лишившийся власти и/или благосклонности.

Пока Ли Цзяньхэн размышлял об этом, Сяо Чие тоже об этом думал.

Одно сказанное Ли Цзяньхэном было ясно: пока в этом мире есть другой выбор, тот, кто взойдет на драконий трон сегодня, — это не он, Ли Цзяньхэн. Но даже Император Сяньдэ ничего не мог с этим поделать, потому что Ли Цзяньхэн был, пожалуй, единственным кандидатом, который у них был в этом мире.

Поскольку они оказали ему поддержку, то должны были учить и направлять его. Дачжоу была страной, в настоящее время обремененной трудностями. Может показаться, что волна неприятностей в Цюйду только улеглась, но на самом деле буря уже снова начала подниматься.

Все до безмерности преданные министры во главе с Хай Лянъи теперь смотрели на Ли Цзяньхэна. В их глазах он был, возможно, безнадежным учеником, но Хай Лянъи воздел обе руки, чтобы поддержать и подпереть Ли Цзяньхэна своей старой спиной, желая, чтобы тот держался, перевернул страницу и стал Императором, способным оставить доброе имя в истории.

Сяо Чие и гражданские чиновники никогда не ладили друг с другом, потому что Центральное управление в Цюйду боялось военной власти на границах. Эти люди были не только причиной золотой клетки, в которой он заперт, но и теми людьми непреклонной воли и честности в Дачжоу, кто все еще мог ковылять вперед.

Генералы не боялись смерти, потому что не могли себе этого позволить.
Гражданские чиновники не боялись смерти, потому что были совестливы.

Ли Цзяньхэн привык к лести. Ему нужен был такой наставник, как Хай Лянъи, способный бичевать современные пороки времени.

— В конце концов, госпожа* Му не имеет статуса. Если Ваше Величество действительно тверды в своем решении, то почему бы не поговорить по душам со Старейшиной секретариата? Сейчас то время, когда Дачжоу нуждается в непрерывной линии императорских наследников. Если Ваше Величество сможет говорить с ним искренне и от чистого сердца, Старейшина секретариата определенно не отмахнётся от Вашего Величества, — наконец сказал Сяо Чие. — Что касается Цзи Лэя и Пань Жугуя, я слышал, Суд по пересмотру судебных решений еще не вынес им приговор?

П.п.: Му-нянцзы; нянцзы (娘子) - это форма обращения к жене или вежливая форма обращения к молодой женщине.

В этот момент мысли Ли Цзяньхэна были заняты всем хорошим, что было в Хай Лянъи. Поэтому он рассеянно кивнул и ответил:

— Счета не сходятся. Им требуется еще одно повторное слушание…

◈ ◈ ◈

Восточная жемчужина оказалась полой. Когда Шэнь Цзэчуань извлёк тонкую полоску ткани, надписи на ней уже расплылись от влаги. Он сжёг полоску ткани.

Каждое действие Сяо Чие прошлой ночью стояло у него перед глазами. Возможно, тот мужчина трогал восточную жемчужину, но разглядеть написанное внутри было невозможно. Тем не менее, подозрения Сяо Чие, должно быть, пробудились. Тогда, на горе Фэн, Шэнь Цзэчуань неправильно ответил на тот вопрос. Сяо Чие рассказал ему даже об источнике средств императорской армии, всё потому, что в ответ ждал правду. Однако он всё категорически отрицал.
Шэнь Цзэчуань приготовил отвар и выпил его залпом. Горький вкус заполнил его рот. Он терпел горечь, как терпел мучения, возвращавшиеся к нему изо дня в день. В конце концов, он улыбнулся, вытер рот и лёг спать.

Ему снова приснился сон.

Во сне ледяной ветер по-прежнему выл над воронкой Чаши. Он уже не лежал на дне, а стоял в одиночестве на краю ямы, взирая сверху на тех сорок тысяч солдат, которые из последних сил боролись за выживание, словно муравьи.

Кавалерия Бяньша окружила воронку, словно чёрный прилив в кромешной тьме. Они затмили небо и землю, поглотив все шансы на выживание у гарнизонных войск Чжунбо, и превратили это место в бойню.

Среди содрогающихся волн иссохших костей протянулась рука. Цзи Му высунул израненную стрелами верхнюю часть тела, словно марионетка, и, рыдая, позвал Шэнь Цзэчуаня:

— Брат, мне так больно…

Шэнь Цзэчуань словно статуя, вырезанная из дерева или глины; он не мог пошевелиться, не мог крикнуть. Его дыхание участилось, он покрылся холодным потом, крепко стиснув зубы.

Предводитель кавалерии Бяньша был в шлеме. Те волосы, что развевались на ветру, уже давно стали глубокого кроваво-красного цвета в повторяющемся кошмаре Шэнь Цзэчуаня. Он поднял руку и легко указал на воронку, и стрелы позади него одна за другой посыпались, словно рой саранчи. Они густыми скоплениями вонзались в тела людей, пронзая плоть, разбрызгивая тёплую кровь повсюду.

Пурпурный снег, заполнивший небо, тоже стал красным. Шэнь Цзэчуань смотрел, как Цзи Му падает в кровавую грязь, прежде чем его поглотила липкая красная волна.

Его руки были холодными. Кровь на них тоже была холодной.

Шэнь Цзэчуань проснулся.

Он сел, спиной к свету из окна, будто ничего не произошло. Низко опустив голову, он помолчал мгновение, а затем поднялся с постели, чтобы одеться.

Стражи, затаившиеся во дворе, наблюдали, как Шэнь Цзэчуань вышел из своей комнаты, поел, а затем направился в купальню.

Через час стражник, не сводивший глаз с купальни, нахмурился и спросил человека рядом:

— Почему он ещё не вышел?

Двое мужчин переглянулись и одновременно почуяли неладное. Когда стражи ворвались в купальню, они увидели лишь аккуратно сложенную одежду. Шэнь Цзэчуань давно исчез.

Си Хунсюань забронировал таверну Буэр, чтобы пригласить других на чай. Он сидел до тех пор, пока ему не понадобилось отлучиться по нужде, поэтому поднялся и направился к отхожему месту. Он только что вышел за дверь и не успел пройти и пары шагов по коридору, как кто-то похлопал его сзади по плечу.

Си Хунсюань оглянулся и чуть не отпрыгнул на несколько шагов назад.

— Как ты… Почему ты всегда появляешься и исчезаешь как тень?! — воскликнул он.

— В последнее время много всего происходит, — Шэнь Цзэчуань между делом налил холодного чая. — Причина, по которой Цзи Лэй и Пань Жугуй ещё не получили приговор на третьем слушании Суда по пересмотру судебных решений, в том, что Хай Лянъи и Сюэ Сючжо ещё не добились от них того, что хотели, верно?

Си Хунсюань огляделся, затем прошептал:

— Ты хочешь убить Цзи Лэя, но что ты можешь сделать, когда все глаза устремлены на это дело? Дело фракции Хуа слишком широко затронуло людей, и слишком многие боятся быть замешанными из-за этих двоих. Именно для того, чтобы не дать им умереть внезапной и необъяснимой смертью, Хай Лянъи приказал людям нести строгий караул. Тебе не удастся нанести удар.

— Я и не собираюсь, — Шэнь Цзэчуань усмехнулся Си Хунсюаню. — Но у меня есть способ заставить Цзи Лэя заговорить.
Си Хунсюань смотрел на него долго. Затем он лично поднял чайник, чтобы налить ему чаю, и спросил:

— Какой способ?
Шэнь Цзэчуань отхлебнул чаю и сказал:

— Позвольте мне увидеться с Цзи Лэем.

◈ ◈ ◈

Цзи Лэй уже несколько дней подвергался пыткам. Сейчас он лежал в тюрьме в кандалах, с растрёпанными волосами и босыми ногами. Он услышал, как кто-то подошёл, открыл дверь камеры, накинул ему что-то на голову и выволок наружу.

Цзи Лэя втолкнули в конный экипаж. Спустя какое-то время его вытащили оттуда и швырнули на землю. Кругом царила тишина, нарушаемая лишь звуком капель, падавших с углов стен.
Цзи Лэй поднялся на колени и спросил, всё ещё с чёрным мешком на голове:

— Кто здесь?

Капля воды шлёпнулась с глухим звуком. Никто не ответил.

Цзи Лэй почувствовал холодок на спине. Опираясь на руки, он осторожно спросил:

— Старейшина секретариата Хай?

Но ответа снова не последовало.

Кадык Цзи Лэя дрогнул. Он пополз вперёд на коленях и наткнулся на прутья решётки. Нащупав их, он ухватился, чтобы подняться.

— Если это не Старейшина секретариата Хай, значит, ты — Сюэ Сючжо! Как ты собираешься пытать меня сегодня? Давай же! — кричал он. — Да скажи что-нибудь! Почему ты молчишь?! Кто ты? Кто ты такой?! Что ты хочешь сделать... Думаешь, я испугаюсь, если ты не будешь говорить? Мне не страшно... Мне не страшно!

Цзи Лэй опустил голову между рук, пытаясь содрать мешок. Он поднял глаза и увидел Шэнь Цзэчуаня, сидящего прямо перед ним в кресле.

Шэнь Цзэчуань был одет в голубовато-белое. Одной рукой он опирался на подлокотник кресла, подпирая голову, и бесстрастно смотрел на Цзи Лэя.

Из горла Цзи Лэя вырвался смешок. Он вцепился в прутья решётки, втиснул лицо между ними и сказал низким, глухим голосом:

— О, так это ты... бродячая собака Чжунбо. Что мерзкому выродку нужно от твоего шишу? Будешь мстить за Цзи Гана или за себя?

Шэнь Цзэчуань ничего не сказал. Улыбка исчезла из его мягких, выразительных глаз, оставив лишь тяжёлый, тёмный взгляд.

Цзи Лэй не мог разглядеть в них даже ненависти. Ему казалось, что перед ним сидит не человек из плоти и крови, а голодная бродячая собака, уже начавшая питаться человечиной.

Цзи Лэй опустил взгляд и сказал с ненавистью:

— У клана Цзи не осталось потомков, и тот, кто прервал род Цзи Гана — это ты. Так на что ты уставился? Шэнь Цзэчуань, это твой клан Шэнь убил Цзи Му, и это твой клан Шэнь надругался над Хуа Пинтин. Как ты можешь смотреть на себя, прожив столько времени? Ты — дьявол под десятками тысяч невинно погибших призраков. Ты — продолжение подлого существования Шэнь Вэя. Ты заслуживаешь, чтобы тебя изрубили на куски… — Цзи Лэй начал тихо смеяться. Он выглядел безумным. — Думаешь, я тебя боюсь? Ублюдок, никому не нужный. Думаешь, снимешь штаны перед Сяо Вторым  — и настанут лучшие деньки? Ха-ха!

Шэнь Цзэчуань тоже рассмеялся.

Смех Цзи Лэя постепенно затих. Он холодно произнёс:

— Это смешно? Моя сегодняшняя участь станет и твоей завтра.

Шэнь Цзэчуань опустил ногу и откинулся в кресле, словно размышляя над этим.

— Ох, как же страшно, — наконец сказал он.

Его слова, едва слетев с губ, дышали сарказмом. Он поднялся и присел на корточки перед решёткой.

— Дьявол, ублюдок, бродячая собака, мерзкий выродок, — произнёс безумным, но сдержанным тоном Шэнь Цзэчуань. Он начал смеяться над Цзи Лэем. — Ты прав, я такой. Я — дьявол, выбравшийся из воронки Чаши, ублюдок, оставленный Шэнь Вэем после того, как он сжёг себя заживо, бродячая собака без дома, и мерзкий выродок, проклинаемый тысячами. Шишу, я так рад, что ты меня так хорошо знаешь.

Цзи Лэй начал неконтролируемо дрожать.

Шэнь Цзэчуань искоса посмотрел на него. Его взгляд был куда мрачнее и зловещее, чем тогда. Словно под этим слоем прекрасной кожи человек уже умер, и выжил лишь безымянный зверь.

— Пять лет назад, — тихо произнёс Шэнь Цзэчуань и придвинулся к решётке, впиваясь взглядом в испуганное лицо Цзи Лэя, — тот, кто стоял здесь на коленях, был я. Что ты сказал мне в тот день, когда отправил меня в хрома Чжао Цзуй?

Горло и глаза Цзи Лэя напряглись. Он хотел ответить, но не мог выдавить из себя ни звука.

— Я помню доброту каждого с благодарностью, — набожно произнёс Шэнь Цзэчуань. — Каждый день. Каждую ночь.

Art by juchuanye

Следующая глава
---------------------
Предыдущая глава✧

Оглавление

Вы можете помочь нам в покупке глав или же просто отблагодарить переводчиков тут, либо через телеграм ⟹ тык