Новелла Поднося вино. Глава 68. Занятие любовью*

— Тогда чем же мне тебя развеселить? — Шэнь Цзэчуань прищурился от щипка, и было трудно понять, испытывает ли он дискомфорт или удовольствие. Его выражение лица было очень соблазнительным, словно раздувало пламя.

Свет из окна был тусклым. Сяо Чие разглядывал Шэнь Цзэчуаня вблизи, затем протянул руку и провел большим пальцем по уголку его губ.

— Догадайся сам.

— Боюсь, кто-то говорит одно, а подразумевает другое, — губы Шэнь Цзэчуаня раздвигались и смыкались, когда он говорил. Кончик языка мелькнул смутно, оставляя влажное тепло на большом пальце Сяо Чие, но тот не мог ничего коснуться.

— Кто же лицемерит? — Сяо Чие наклонился и прижал его. — Второй молодой господин так честен.

— Честен, несомненно, — вздохнул Шэнь Цзэчуань. — Ты так... тверд.

— Я только что выспался, — Сяо Чие ощупывал его. — И воздерживался немало дней, чтобы всё накопилось. Так угостишь меня сладеньким?

Шэнь Цзэчуань нежно поцеловал его:

— Я только что оправился после тяжелой болезни, так что давай отложим. Я правда... не в силах.

— Кто же посмеет заставить тебя напрягаться в постели? — спросил Сяо Чие. — Разве я на такое способен?

— Способен, — Шэнь Цзэчуань смотрел на него и тихо сказал: — Что бы ты сейчас ни говорил — всё это слова, чтобы меня уболтать. Как окажемся в постели, все они ничего не будут значить.

Сяо Чие усмехнулся:

— Неужели? Так что же я говорил, когда тебя уговаривал?

Шэнь Цзэчуань поднял палец, преграждая путь губам Сяо Чие, готовым поцеловать его:

— Если хочешь это услышать, сначала расскажи мне о Сюэ Сючжо.

Сяо Чие крепче обнял его:

— Что ты хочешь услышать? Его происхождение до поступления на службу не впечатляет. Сюэ Сючжо — сын простолюдина, незаконнорождённый от наложницы клана Сюэ. С детства он никогда не был любимым ребенком. Посмотри на его возраст. Он на несколько лет старше Си Хунсюаня и Яо Вэньюя. По логике, он не должен был учиться в одно время с ними, так как же он стал их однокашником? Всё потому, что дома им тогда пренебрегали, и задержка со стороны семьи привела к тому, что он поздно начал образование.

— Этот человек выглядит утонченно и умеет вести себя в обществе и обращаться с людьми, — заметил Шэнь Цзэчуань. — По сравнению с Си Хунсюанем, он больше походил на законнорождённого сына знатного клана.

— Ему было уже одиннадцать лет, когда он поступил в академию, — будто вспоминая этого человека, Сяо Чие тщательно подумал, прежде чем продолжить: — Он талантлив, умен и готов усердно учиться, поэтому ему не потребовалось много времени, чтобы выделиться из толпы потомков знатных кланов. Но хорошие времена длились недолго. Несколько лет спустя в академию поступил и Яо Вэньюй.

— Сейчас все хотят общаться с «Неполированным нефритом Юаньчжо*», чтобы показать, что они тоже настоящие таланты, — сказал Шэнь Цзэчуань. — Но в то время их учителем был учитель Чан Цзун, известный своей суровостью и требовательностью. Как только присоединился Яо Вэньюй, количество критики и наказаний в адрес остальных возросло. Это потому, что никто не мог превзойти Яо Вэньюя в стратегиях и литературных сочинениях. Как только его труды появлялись, работы других уже не могли привлечь взгляд учителя Чан Цзуна. Так Сюэ Сючжо оказался в тени в те несколько лет. После этого он больше никогда не демонстрировал свои таланты.

— Позже Яо Вэньюй стал учеником Хай Лянъи. Ты знаешь, каков Хай Лянъи, поэтому можешь представить, насколько талантлив должен быть Яо Вэньюй, чтобы удостоиться стать его учеником. Но другие не знали, что именно Сюэ Сючжо первым подал именную карточку* Хай Лянъи. Он трижды поклонился ему до земли, но в итоге Хай Лянъи не принял его в ученики. Если бы подобное произошло с кем-то другим, то, даже несмотря на отсутствие ссоры с Хай Лянъи, они наверняка затаили бы обиду. Но особенно впечатляет в Сюэ Сючжо то, что он присутствовал в тот день, когда Яо Вэньюй проходил обряд посвящения в формальные ученики Хай Лянъи. Мало того, что он был там, так он ещё и держал ритуальную корону. Хай Лянъи невзлюбил его, но Сюэ Сючжо ни разу не проронил ни слова обиды или негодования. Резиденция Хай Лянъи была пожалована ему тогда ещё императором Гуанчэном. Старейшина секретариата обычно ценит покой и чистоту; он не принимает местных чиновников как гостей в частном порядке и не заводит лишних посыльных для поручений. Был один год, когда его павильон обрушился. Услышав об этом, Сюэ Сючжо даже не поел, а вместо этого лично пошел заменять камни для Хай Лянъи.

— Он глубоко почитает Старейшину секретариата Хая, — вспоминая, сказал Шэнь Цзэчуань. — Когда я изучал его прошлые аттестационные оценки, то видел и его политические эссе тех лет, когда он только поступил на службу. Все они были рассуждениями о росте доходов и сокращении расходов, о приведении в порядок местных земельных реестров* — как раз тех проблем, которые мучили Хай Лянъи, когда он только вошел в Великий секретариат.

— Он больше похож на ученика Хай Лянъи, чем Яо Вэньюй. Хай Лянъи раньше служил в Министерстве доходов более десяти лет, поэтому он прекрасно осведомлен обо всех грязных уловках в местных отчетах. Чтобы докопаться до сути в счетах тогда, именно Сюэ Сючжо был тем, кого он назначил. Таким образом, Сюэ Сючжо занял пост главного инспектора Управления по контролю за доходами при Министерстве доходов с конкретной целью инспектирования и аудита различных счетов. — Сяо Чие снова лег на кровать, обнимая Шэнь Цзэчуаня, и продолжил: — Я считаю, что его нынешние связи в обществе были заложены как раз в то время. Он оставался на посту главного инспектора восемь лет, и все его оценки были выдающимися. Он давно должен был получить повышение, но так и не получил. Почему? Потому что Хай Лянъи намеренно сдерживал его.

— Похоже, Хай Лянъи был тронут его искренностью. Несмотря ни на что, он был готов потратить время, чтобы отшлифовать Сюэ Сючжо. При такой связи, даже если оба они не учитель и ученик по названию, их отношения уже превзошли даже формальные. — Шэнь Цзэчуань медленно нахмурил брови. — Служа главным инспектором Управления по контролю за доходами при Министерстве доходов, он может выезжать в регионы. У него есть подчиненные, ведущие счета под его началом, и он также обладает особым правом напрямую подавать петиции Императору. Для него не составит труда сблизиться с кем он пожелает.

— Верно. Начальник провинциальной администрации Цзюэси — Цзян Циншань. Этого человека нельзя недооценивать. В прошлый раз, когда Сюэ Сючжо разоблачал Хуа Сыцяня, именно с Цзян Циншанем он сверял счета. Достижения Цзян Циншаня впечатляют. Тогда, когда Цюйду приостановил выделение помощи Цзюэси, именно он приложил максимум усилий, чтобы изыскать необходимые ресурсы и решить проблему, предотвратив тем самым массовую нехватку продовольствия в тринадцати городах Цзюэси. Он смел и решителен в поступках; у него хватает духу сначала действовать, а потом докладывать. Человек с железной хваткой. Но у него скверный характер, и он мало общается со столичными чиновниками. Когда партии Хуа и Пань были на пике могущества, он ни разу не оказал Пань Жугую «ледяного уважения». Он бесстрашен, и у него есть способности это оправдать. Вот почему, даже ненавидя его, Хуа Сыцянь не смог его сместить. Такой человек, который даже Яо Вэньюя не ставит высоко, всё же может быть в близких отношениях с Сюэ Сючжо и называть его братом. Так что можешь представить, насколько искусен Сюэ Сючжо в заведении связей.

Сяо Чие внезапно замолчал.

— На самом деле, именно благодаря собственным заслугам Сюэ Сючжо Старейшина секретариата Хай впоследствии продвинул его. В прошлый раз ты говорил о заманивании знатных кланов в ловушку. Думаю, ты попал в самую точку. Неизвестно, сможет ли Сюэ Сючжо действительно войти в Великий секретариат.

— Я заметил, что этот человек очень противоречив, — сказал Шэнь Цзэчуань. — Его политические эссе прежних лет были всецело посвящены благосостоянию и жизни простого народа. Он выезжал в регионы, и всё, что он делал, было практичным и реальным. И всё же он неразлучен с молодым поколением знатных кланов, вроде Си Хунсюаня и ему подобных. История с шёлком Цюаньчэна — ключевой момент. Думаю, он глубок; он действует не наугад, а с дальним прицелом.

— Разве ты не говорил, что в Цюйду есть человек у руля? — выражение лица Сяо Чие стало серьезнее. — Он подходящий кандидат.

— Шесть лет назад, когда войска Чжунбо потерпели поражение, его должность была невысока, да и сам он был молод. Так как же он мог манипулировать старыми лисами знатных кланов? Один клан Вэй — уже головная боль. Я полагаю, если такой человек действительно есть, он должен быть ровесником Хай Лянъи. Иначе с такими данными трудно убедить остальных.

— Тем не менее, слишком мало зацепок. В будущем всё равно придется действовать с ними осторожно, — Сяо Чие потер запястье Шэнь Цзэчуаня. — Обрушение павильона Оухуа не лишено пользы. На этот раз Си Хунсюань напуган до смерти. Даже если в будущем он захочет пригласить тебя выпить, идти будет некуда.

— Вино можно пить где угодно. Даже если его павильон Оухуа рухнул, остались другие заведения. А вот Сянъюнь пропал — вот это действительно безвозвратная потеря, — Шэнь Цзэчуань искоса взглянул на него. — Второй молодой господин действительно понес убыток.

— Без Сяньюнь всегда можно найти кого-то другого, — Сяо Чие посмотрел на него. — Красавиц вокруг полно; и одна из них прямо здесь.

Кончиками пальцев Шэнь Цзэчуань провёл несколько линий по его ладони и сказал:

— Без пятисот таэлей не стану с тобой пить.

— Я так беден, — Сяо Чие поймал его дразнящие пальцы. — Денег нет, могу предложить лишь кое-что другое.

— Что за редкость, способная тронуть моё сердце? — спросил Шэнь Цзэчуань.

Сяо Чие направил его руку к своему поясу:

— Второй молодой господин — статный мужчина. Как насчёт этого?

— Я, Шэнь Ланьчжоу, тоже видный муж, — Шэнь Цзэчуань произнёс неспешно. — Могу полюбоваться на себя в зеркале — зачем мне другой?

— Ты ещё не умеешь получать удовольствие, — Сяо Чие сказал. — Самолюбование разве сравнится с тем, как любуюсь на тебя я? Лишь когда мы оба отражаемся в зеркале — это эстетически возбуждает.

С влажным блеском в глазах, Шэнь Цзэчуань спросил:

— И что же считается эстетически возбуждающим?

— Увидишь — поверишь, — Сяо Чие проверил температуру Шэнь Цзэчуаня. — Попробуй со мной как-нибудь — и узнаешь.

Его ласки заставили Шэнь Цзэчуаня прерывисто вздыхать. Оба они давно испытывали потребность в близости, только недавно оправившись после тяжёлой болезни. Вся восстановленная энергия собралась внизу живота, тяжёлая и густая. А эти объятия и прикосновения разожгли первые искры желания.

— Шэнь Цзэчуань, чистый сердцем и с малыми желаниями, — Сяо Чие тихо вздохнул с чувством.

— Никак не пойму — где же он?

— Это Шэнь Цзэчуань, а тот кого ты зовёшь Шэнь Ланьчжоу, — Шэнь Цзэчуань спросил: — Кого же ты хочешь?

— Хочу их обоих, — Сяо Чие приподнял Шэнь Цзэчуаня, уложил на бок и прижал сзади. — Отдашься или нет?

Уткнувшись лицом в постель, Шэнь Цзэчуань лишь задыхался, не отвечая. Сяо Чие укусил его. Уши у него были чувствительные, и покусывания заставили его дыхание сбиться. Уголки глаз покраснели.

— Чэнь Ян вскипятил воду. Дам тебе умыться перед рассветом, — Сяо Чие низко наклонился, в носовой интонации позвав: — Ланьчжоу.

Кровать была временной, на скорую руку. Узкая и тесная, двоим на ней было не развернуться. Сяо Чие не решался войти резко, лишь медленно и осторожно проникал сбоку. Императорские телохранители за дверью обладали острым слухом. Шэнь Цзэчуань не издавал звуков, вцепившись в халат под чередой глубоких толчков и медленных выходов, даже когда волна острого ощущения захлестывала его целиком.

Дыхание их срывалось — оба боялись, что другой вскрикнет, и целовались, переплетая шеи. Кровать тихо поскрипывала. Сдерживаемое желание Сяо Чие разгоралось, но он не мог яростно насаживать Шэнь Ланьчжоу. Лишь медленно втирался в него.

Между поцелуями Сяо Чие прошептал:

— Постони для меня ещё.

Шэнь Ланьчжоу выдохнул:

— Цэ… ммх…

Сяо Чие рассмеялся. Толкнул чуть резче и спросил:

— Что значит «Цэ… ммх…» Цэань?

Шэнь Цзэчуань не выдержал и не посмел ответить. Палец Сяо Чие вошёл ему в рот, двигаясь и лаская, пока тот прижимал его сзади, вгоняя глубоко, пока Шэнь Цзэчуань не застонал.

Незаметно за окном занялся рассвет, а любовная схватка оставила их мокрыми от пота. Учитывая, что Шэнь Цзэчуань только очнулся, да и место было неподходящее, Сяо Чие ограничился одним разом. Даже после поспешного завершения Шэнь Цзэчуань ещё долго оставался раскрасневшимся. И пальцем пошевелить не хотел, пока его обтирали.

◈ ◈ ◈

На другом конце Лян Цюйшань взглянул на небо: уже почти рассвет. Он привёл в порядок книги за последние дни, готовясь отчитаться перед Шэнь Цзэчуанем. Сделав крюк, он подошёл к месту и увидел Гэ Цинцина, пьющего чай под навесом от дождя. Поприветствовав его, Лян Цюйшань спросил:

— Его Превосходительству Судьетсегодня лучше? Этот смиренный подчинённый привёл в порядок счета и специально пришёл доложить подробности.

Гэ Цинцин не ответил. Как раз спускался Чэнь Ян и откликнулся:

— Его Превосходительство Судья только оправился после тяжёлой болезни, эпидемия лишь миновала. Его Превосходительство также беспокоится, как бы не заразить вас всех, поэтому сегодня не принимает гостей. Если характер этих счетов позволяет, я могу позже передать их от вашего имени?

Получив приказ от Шэнь Цзэчуаня вести учёт, Лян Цюйшань не смел халатно относиться к делу. Естественно, он не мог просто так отдать счета Чэнь Яну. Поэтому он лишь сказал:

— Рад, что Его Превосходительству лучше. Раз сегодня неудобно, этот смиренный подчинённый попросит аудиенции завтра.

Чэнь Ян кивнул, и Лян Цюйшань откланялся. Перед уходом он заметил, что вокруг дома никого больше нет — понял, что район оцепили, а в дозоре стоят личные охранники. Императорские телохранители несли службу, а Шэнь Цзэчуань был лично назначен самим Императором, поэтому он предположил, что работа, вероятно, всё ещё идёт. Не смея больше смотреть или спрашивать, он поспешил прочь.

Вскоре тень у двери слегка качнулась. Сяо Чие приподнял занавеску и вышел. Он уже переоделся в чистое одеяние, на ногах были поношенные сапоги, а в руке — веер из слоновой кости Шэнь Цзэчуаня. Он спросил:

— Он приходил отчитаться по счетам?

— Я велел ему прийти завтра, — ответил Чэнь Ян.

Сяо Чие спустился со ступеней. Теперь, освежённый, вся враждебность, что была на его лице несколько дней назад, полностью рассеялась. Он спросил:

— У Лаоху жар спал?

— Да. Он тоже бодрее, сегодня утром хорошо поел. Хотел навестить Господина Шифу. Ему я тоже велел прийти завтра.

— Я сам навещу его, — Сяо Чие взвесил в руке веер и сказал: — Вода на улицах сошла, небо прояснилось. Нам не придётся задерживаться в храме Чжао Цзуй больше пары дней, скоро должны быть вести из дворца. Как там Си Хунсюань?

— Очнулся. Но люди из Восьми великих учебных заведений держат его под строгим присмотром. Никого к нему не подпускают.

— Не спеши, — Сяо Чие сказал с лёгкой улыбкой. — Его Величество, должно быть, тоже уже очнулся. Си Хунсюаню от этого не сбежать. Главное управление по надзору ждёт, чтобы доложить о нем.

Общественные канавы прочистили, эпидемия не смогла развернуться в полную силу. Всё дело было улажено красиво. Верхи не пострадали, и всё благодаря заслугам тех, кто катался по грязи внизу. Пришло время сводить счёты. Он же, Сяо Цэань, теперь отлично выспался и наелся. У него полно сил и энергии, чтобы с ними повозиться.

Чэнь Ян шёл рядом, когда Сяо Чие вдруг спросил:

— Серьги, которые я велел тебе заказать в прошлый раз, уже готовы? Когда через пару дней вернёмся в резиденцию, заеду забрать их по пути.

Чэнь Ян сказал:

— Я велел им сделать как можно скорее; к этому времени должны быть готовы. Но зачем Господину ехать лично? Я заберу от вашего имени.

— Эту вещь я должен забрать лично, — Сяо Чие подбросил в руке веер из слоновой кости, отдал его Чэнь Яну и пошёл вперёд. — Пойдём. Навестим Таньтай Ху.

✧ Следующая глава✧
---------------------
✧ Предыдущая глава✧

Оглавление