Новелла Поднося вино. Глава 70. Возобновление работы храма

Поскольку Храм Чжао Цзуй получил императорский указ в спешке, Сяо Чие и Шэнь Цзэчуань оба не были облачены в свои официальные одеяния. Все собрались во дворе и преклонили колени. Прибывший для передачи эдикта евнух показался незнакомым. Не смея задирать нос, он, завидев выходящего адресата, поспешно начал читать императорский указ.

Евнух закончил чтение эдикта и слегка поклонился, обратившись к Сяо Чие:

— Господин наместник, прошу вас поскорее подняться!

Сяо Чие принял эдикт, и Чэнь Ян тут же распорядился приготовить и подать чаю.

— Храм Чжао Цзуй пропитан зловонием болезни, — произнес Сяо Чие. — Сегодня не посмею приглашать ваше превосходительство внутрь присесть.

— Господин наместник усердно исполнял служебные обязанности и не знал отдыха долгие дни. Это вам, господин наместник, следовало бы присесть первым, — евнух весело отхлебнул чаю несколько раз, затем нахмурился и вздохнул:

— Как же этот чай подходит для достойных мужей? Господин наместник, раз Его Величество пришел в себя, то, по словам Старейшины секретариата, Его Превосходительство Судья и вы можете отдохнуть.

— Под навесом все еще лежат люди, не избавившиеся от болезни. Я же при исполнении служебных обязанностей, верно? Не смею халатно относиться. — Сяо Чие принял непринужденный вид, обмениваясь с евнухом вежливыми фразами. Оба стояли во дворе, попивая чай, беседуя и смеясь. Сяо Чие спросил:

— Его Величество очнулся сегодня?

Евнух по имени Фу Мань ответил:

— Верно. Проснулся только сегодня утром. Все дамы во дворце плачут от радости. Ее Величество лично повелела Врачебному управлению обеспечить ему наилучший уход.

Все упомянутое в этом императорском указе было лишь формальностью. Просто воздавалась хвала за быстрые действия и своевременную защиту Императорской армии, Императорской стражи и Секретаря Министерства доходов на этот раз. Но подробности их наград были лишь мельком упомянуты.

Фу Мань только недавно вступил в должность и обычно служил в здании Великого секретариата. Чиновники Великого секретариата презирали евнухов, а Хай Лянъи особенно их ненавидел. Поэтому раньше, когда Фу Мань был при исполнении, он не смел смотреть Хай Лянъи прямо в лицо; ему приходилось отступать в сторону и отвечать на коленях. Что бы Хай Лянъи ни спросил, он отвечал одно и то же. Не смел ни шутить, ни кривляться, не говоря уже о том, чтобы улыбаться или сиять от радости. Теперь же он не только получил здесь чашку горячего чая, но и увидел, что Наместник Сяо от природы беспечен и не придает значения мелочам. Поэтому по ходу разговора он постепенно расслабился, вознамерившись сделать Сяо Чие одолжение и воспользоваться случаем подольститься к нему.

— Сей ничтожный раб в последние дни сновал вокруг Великого секретариата, подавая чай Старейшине секретариата, и потому хоть краем уха да наслушался слухов о вас, господин наместник, — Фу Мань переступил на два шага ближе и заговорил понизив голос.

Без тени изменения в лице Сяо Чие поднял руку, жестом веля остальным отойти. Обняв Фу Маня за плечи, он сказал:

— Значит, вы новый любимец, приближенный к Старейшине секретариата. Мне же самому приходится смотреть на небо, угадывая погоду, и строить дикие догадки о том, какая гроза назревает. Может, Фудзюнь даст мне пару намеков?

Фу Мань поспешно ответил:

— Не смею считать себя достойным давать намеки. Ради государя и народа вы, господин наместник, исполняете служебные обязанности по совести; Старейшина секретариата тоже это знает. Великий секретариат также несколько дней обсуждал награды на этот раз. Ничего плохого. Вам, господин наместник, остаётся лишь ждать!

Сяо Чие лишь усмехнулся:

— Не смею претендовать на заслуги на этот раз. Эта ситуация — не то, что я один смог бы вернуть в норму. Мне будет не по себе, если награда окажется слишком щедрой.

— Ох, господин наместник! — Фу Мань хлопнул себя по ноге. — Вы слишком скромны. А Шэнь Цзэчуань — это тот из Императорской стражи, что отвечал за задание?

— Верно, — ответил Сяо Чие. — Холоден как лед.

Услышав, что они в плохих отношениях, Фу Мань тут же рассмеялся и сказал:

— Кто бы мог подумать, что на этот раз вы, господин наместник, объединитесь с ним? Раз дело улажено, значит, и он непременно получит награду. Но он служит в Императорской страже, так как же его наградят? Великий секретариат не может превышать полномочия. Все зависит от воли Его Величества.

— Для него уже делали исключение, когда повысили до должности Южного судьи перед новым годом. Слишком уж быстро снова награждать его. — Сяо Чие спросил:

— Великий секретариат не возражал?

Фу Мань осторожно отставил чашку с чаем и сказал:

— Вам, господин наместник, он противен, вот вы его и замечаете. Но сейчас все их превосходительства в Великом секретариате заняты другими делами. Если его действительно повысят, никто не посмеет перечить и оспаривать Его Величеству в таком пустяке. Его Величество претерпел несчастья одно за другим. Даже Старейшина Хай на этот раз уступит ему. Но позвольте сему ничтожному слуге сказать вам, господин наместник, строго по секрету. Этот человек, если продвигать его слишком быстро, станет скрытой угрозой. Нынешние чиновники пятого ранга и выше в Императорской страже — все юноши из семей с долгой историей и глубокими корнями. А этот Шэнь Цзэчуань… кто хорошо отзовется о его происхождении? Выйди сейчас на улицу и крикни во весь голос имя Шэнь Вэя — и получишь лишь бесчисленные плевки. Его возвышение лишь заставит этих людей унижать его и втихомолку, и открыто. Человек со множеством заслуг и наград вызовет лишь зависть у других. Императорская стража изначально — чудовищная организация, свирепая, как волки и тигры. Если он захочет удержать свою награду, это всё равно будет зависеть от его способностей!

Сяо Чие еще немного поболтал с Фу Манем, после чего велел Чэнь Яну проводить его. Когда Чэнь Ян провожал его, он подал Фу Маню руку и помог ему сесть в седло. Лишь когда Фу Мань был уже на полпути, он почувствовал тяжесть в рукаве. Достал, взглянул — и лицо его тут же озарилось радостью.

— Господин наместник щедр, — Фу Мань сунул деньги обратно в рукав. — Муж, достойный быть другом.

◈ ◈ ◈

Шэнь Цзэчуань встретился с Лян Цюйшанем и выслушал его чёткий отчёт по счетам. Он задал ему несколько вопросов, и тот смог ответить на всё легко и методично. Было поистине жаль, что такой человек оставался всего лишь чиновником низкого ранга*.

— В последние дни царил хаос. В Цюйду бесчисленное множество больших и малых аптек, а оборот лекарственных трав — дело запутанное. Вы, несомненно, приложили огромные усилия, чтобы записать всё так ясно, — сказал Шэнь Цзэчуань.

— Это входит в обязанности вашего ничтожного подчинённого по должности. Это мой долг. Я лишь делаю то, что должен, — ответил Лян Цюйшань с беспокойством. — Фудзюнь сегодня выглядите лучше.

— Болезнь отступает, как только лекарство начинает действовать. Теперь я в порядке, — сказал Шэнь Цзэчуань. — Сделайте копии этого отчёта. Одну оставьте для Министерства доходов; вам нужно отчитаться перед начальством. Затем передайте копию Императорской страже, чтобы они знали, чего ожидать.

Все были на взводе из-за распространявшейся несколько дней назад эпидемии, поэтому могли отложить в сторону старые обиды и ненависть. Но теперь, когда дождь прекратился, пришло время решать о наградах, основываясь на заслугах каждого. Поскольку в этом деле были замешаны три стороны, трудно было гарантировать, что между ними не начнутся взаимные обвинения и подсиживания.

Будучи чиновником низшего ранга, Лян Цюйшань многое повидал. Изначально он полагал, что Шэнь Цзэчуань не ладит с Императорской стражей, и поэтому сейчас Шэнь Цзэчуань должен был бы душить Императорскую стражу до посинения. Но, к неожиданности, Шэнь Цзэчуань не выдвинулся вперёд и не высказался по этому поводу. Даже выполнив работу, он не приписал все заслуги себе.

Лян Цюйшань немного помедлил, прежде чем решился сказать:

— Это господин поручил этому ничтожному подчинённому вести эти счета. А теперь мне просто так передать их...

— Я был в смятении, пока болел. Многое вы сделали самостоятельно, — закрыл книгу Шэнь Цзэчуань. — Я вижу, что вы методичны в работе и столько лет служите в Министерстве доходов. Так почему же вы всё ещё всего лишь обычный служащий?

Лян Цюйшань, казалось, предчувствовал этот вопрос и сказал с болью в голосе:

— Ваш ничтожный подчинённый служит в Министерстве доходов, начиная со второго года правления Сяньдэ. В то время у власти стоял член клана Хуа. Вашему ничтожному подчинённому, к стыду, не хватает средств, и я умею лишь исполнять поручения. У меня нет денег, чтобы смазать ладони начальства. Начальство оставило меня исполнять служебные обязанности на моей прежней должности, и все эти годы мои оценки были в нижней середине диапазона — ни заслуг, ни проступков.

Помедлив немного в тишине, Шэнь Цзэчуань произнёс:

— Его Величество ныне открывает возможности для высказывания мнений, а Шести Министерствам не хватает талантов. Не стоит падать духом. Случай представится, когда придёт срок.

Поняв, что Шэнь Цзэчуань намеревается рекомендовать его на повышение, Лян Цюйшань поспешно склонился в низком поклоне:

— Признание и благосклонность господина — милость, которую ваш ничтожный подчинённый не забудет вовек!

Шэнь Цзэчуань поднялся и, не проронив больше ни слова, откинул занавесь и вышел. Лян Цюйшань рассеянно смотрел на пол, и лишь спустя мгновение осознал, что слёзы уже ручьём текут по его щекам.

Он не рассказал Шэнь Цзэчуаню, что был родом из Цзюэси, и первые десятилетия жизни провёл в беспрерывной учёбе, из-за чего с опозданием на несколько лет сдал государственные экзамены. Изначально он должен был занять должность в Министерстве кадров, но кто-то подкупил чиновников, чтобы занять его место. Затем его перевели в Министерство работ, где он несколько лет получал высшие оценки. Будучи искусным в расчётах, он был снова переведён — на сей раз в Министерство доходов. Лян Цюйшань полагал, что наконец сможет проявить свои способности... Но в итоге его притеснял сверху дальний потомок клана Хуа — ничтожный позор семьи, который лишь бездарно прозябал на должности. Работу выполнял Лян Цюйшань, но в докладах наверх красовалось имя начальника. Он пытался найти связи для перевода в другое ведомство, но верхи не соглашались, желая использовать его как бесплатную рабочую скотину. Его снова и снова подавляли и угнетали, пока он в конце концов не стал мелким письмоводителем — даже не полноценным чиновником.

Он уже думал, что в этой жизни придётся забыть о надеждах на признание, разочаровавшись в мирской суете*. Кто бы мог ожидать, что несчастье обернётся благом? И правда: даже самая тёмная туча имеет серебряную подкладку.

◈ ◈ ◈

Прошло всего два дня, как был снят приказ, запрещающий вход и выход из дворца. Шесть Министерств возобновили нормальную работу, а Храм Чжао Цзуй отозвал своих людей. Тех, кто еще не оправился, оставили на попечение Императорской Медицинской Академии.

Шэнь Цзэчуань, безупречно чистый, стоял перед дверью, вновь облаченный в расшитый питоном мундир и пояс с хвостом феникса, с поясным жетоном на талии и мечом у бедра. Сяо Чие тоже привел себя в порядок: на нём был алый придворный мундир с вышитым львом, обозначавшим его ранг, и смотрелся он высоким и длинноногим.

Оба разыграли лицемерную сцену прощания.

— Я направляюсь отсюда, — Сяо Чие свистнул, подзывая Лан Тао Сюэ Цзиня, и похлопал коня по спине. — Ваша честь Судья проследует во дворец со мной?

— Прошу вас идти вперед, господин Наместник, — вежливо ответил Шэнь Цзэчуань. — Этому ничтожному подчинённому надлежит явиться с докладом к главнокомандующему.

— Тяжела доля подчинённого, — Сяо Чие вскочил на коня. — Когда заглянешь ко мне?

— Я высоты боюсь, — Шэнь Цзэчуань поднял на него взгляд. — Вам бы лучше сидеть смирно.

— Разбираться с последствиями — морока. Смогу ли сидеть смирно, зависит от того, соблаговолите ли вы проявить снисхождение, — Сяо Чие ткнул хлыстом себе в грудь. — Будьте нежнее.

Они разошлись у Храма Чжао Цзуй. Вместо того чтобы сразу искать Хань Чэна, Шэнь Цзэчуань направил повозку к дому, где поселил Цзи Гана и Ци Хуэйляня.

Небольшое здание было окружено двором, а поверх стены торчала полузасохшая груша. Шэнь Цзэчуань вошел, пересек двор и поднялся по лестнице, но двери главного зала оказались наглухо закрыты. Ни Цзи Гана, ни Ци Хуэйляня видно не было.

Цяо Тянья почувствовал неладное. Следы на земле ясно указывали, что здесь были люди. Сжимая рукоять меча, он шагнул вперед и с улыбкой произнес:

— Здесь никого нет? Если так, сей ничтожный слуга выхватит клинок…

Порыв ветра внезапно раскачал сухие ветви груши, а сорняки во дворе захлестнули подол его одежды. Цяо Тянья зорко окинул взглядом пространство — он уже понял, что двор и дом заполнены людьми.

— Какой клинок выхватывать? Мы же здесь все свои, — из дома раздался слабый, угасающий голос. — Ланьчжоу, почему молчишь?
В глазах Шэнь Цзэчуаня мелькнула жестокость, но он выдавил смешок:

— Второй молодой господин, вы поправились?

Си Хунсюань внутри кутался в лисью шубу. Он сильно исхудал, вид имел болезненный. Поднимая чайную чашку, он искоса глянул на дверь и мрачно процедил:

— Посмел бы я явиться, не оправившись? Братец мой, почему не сказал, что укрываешь тут такую важную птицу?!

Шэнь Цзэчуань громко рассмеялся и жестом велел Цяо Тянья отступить. Он резко распахнул дверь, подняв клубы пыли в комнате. Вся стража в помещении устремила на него взоры — клинки уже обнажены, сверкая снежной белизной.

Си Хунсюань восседал в самом центре, сжимая чашку.

Шэнь Цзэчуань без тени страха шагнул внутрь:

— Один дурак, другой безумец. Разве важные персоны? Захотел их — так скажи мне напрямки.

Си Хунсюань не смог улыбнуться:

— Если Ци Хуэйлянь не важная птица, то и Хай Лянъи не редкость! Ланьчжоу... ох, Ланьчжоу, как глубоко ты запрятал всё это! Выходит, сам Великий наставник эры Юнъи учил тебя лично. Ха! Неужели прочит в императоры?

— Он уже безумен, — Шэнь Цзэчуань достал платок и неспешно вытирал пыль. Бросил взгляд на Си Хунсюаня:

— Ты боишься сумасшедшего?

— Боюсь! — Си Хунсюань внезапно швырнул чашку на пол. — Безумец воспитал бешеную собаку, чьи укусы застали меня врасплох и изрешетили в кровавое месиво!

Окружающие клинки мгновенно сомкнулись.

Шэнь Цзэчуань усмехнулся:

— Бессмыслица. Убьёшь — так дай умереть с пониманием причины.

— Неужели ты... — Си Хунсюань прошипел зловеще, — ...сговорился со Вторым Сяо, чтобы подставить меня?

Воздух в комнате застыл. Тени легли на скулы Шэнь Цзэчуаня. Помедлив, он вдруг улыбнулся и оперся о край стола.

— Верно.

Шэнь Цзэчуань впился в Си Хунсюаня мрачным взором, произнося насмешливо и зловеще:

— Даже если осмелюсь сказать — осмелишься ли поверить?

✧ Следующая глава✧
---------------------
✧ Предыдущая глава✧

Оглавление