Новелла Поднося вино. Глава 71. Ловушка

Атмосфера была гнетущей; стояла такая тишина, что можно было услышать падение булавки.
Оперевшись руками на подлокотники кресла, Си Хунсюань в этой леденящей душу обстановке отреагировал мгновенно:

— Подменяешь истину ложью! Опять раскидываешь ловушки, чтобы сбить с толку! Шэнь Цзэчуань, ты правда думаешь, что я не посмею тебя убить?

— Лезвие уже у меня на шее, — Шэнь Цзэчуань скосил взгляд на клинок. — Можешь просто отдать приказ снести мою голову.

Си Хунсюань не смел расслабиться ни на йоту. В этой схватке он не хотел упустить ни одной мельчайшей детали в выражении лица Шэнь Цзэчуаня. Хотя внешне он сидел непоколебимо в кресле, в глубине души он был куда более взвинчен, чем Шэнь Цзэчуань. Но чем больше он предостерегал себя не поддаваться влиянию Шэнь Цзэчуаня, тем сильнее его подстёгивал взгляд Шэнь Цзэчуаня и его тон.

— В конце концов, мы же братья, — Си Хунсюань сказал с напускной, неискренней улыбкой. — Ланьчжоу, скажи мне правду, и я оставлю твой труп целым.

— Много шума из ничего. Действуй, не стесняйся, — Шэнь Цзэчуань подначивал его. — Давай же.

Пальцы Си Хунсюаня впились в подлокотники кресла, пока он обменивался со Шэнь Цзэчуанем тяжёлыми взглядами. Но Шэнь Цзэчуань был слишком спокоен и собран. Тогда Си Хунсюань сказал:

— Неужели тебя совсем не беспокоит Ци Хуэйлянь? Стоит тебе умереть — я сдеру шкуру со старого пса и подарю его Вдовствующей императрице, чтобы вымолить снисхождение.

Шэнь Цзэчуань ответил:

— Если бы ты преподнёс Ци Хуэйляня Вдовствующей императрице лет двадцать назад, она, возможно, и впрямь простила бы тебе твою халатность на этот раз. Но теперь Ци Хуэйлянь ничего не стоит. Он не ценен живым, и мёртвый он ни на что не годен. Ты ведь бывалый торговец; разве ты будешь спокоен, совершив такую убыточную сделку? Думаю, твоя болезнь лишила тебя разума и сделала дураком.

— Ци Хуэйлянь лишь прикидывается безумным, — парировал Си Хунсюань. — Думаешь, я не вижу? Чтобы выжить, он поджимает хвост и влачит жалкое существование на пороге смерти. Какая убедительная игра!

Шэнь Цзэчуань усмехнулся:

— И в такой момент ты пытаешься меня прощупать? Он просто сумасшедший.

— Если он сумасшедший, то у кого ты тогда учился? — Си Хунсюань вытянул шею. — Храм Чжао Цзуй сделал из тебя нового человека. Как же так вышло, что последний выживший из клана Шэнь, который шесть лет назад был похож на послушного щенка, стал таким дерзким и изворотливым, а? Ланьчжоу, скажи-ка мне!

— Человек предполагает, а Небо располагает, — выражение лица Шэнь Цзэчуаня стало мрачным. — Разве ты не знаешь, каково это — быть послушным псом по чужому велению, когда тебя пинают ногами? Если не сбросить старую кожу, как вырваться из невзгод и выжить в этом мире? Лучше полагаться на себя, чем на других. Мы с тобой оба спасаемся бегством из опасных обстоятельств, и вот теперь грызёмся между собой. Си Хунсюань, ты отлично справляешься с устранением человека, как только он перестает быть нужным — прямо как убить осла,который только что тянул для тебя жернов*.

— Если бы не ты слил информацию, разве обрушился бы Павильон Оухуа без причины? Внутри мы зовем друг друга братьями, но стоит тебе выйти за порог — ты пырнёшь меня в спину. Мне до твоей жестокости как до неба! Но судьбе было угодно, чтобы я не умер! — Леденящим голосом произнес Си Хунсюань. — Хочешь угодить обеим сторонам, но нельзя же и рыбку съесть, и косточкой не подавиться, верно?

— Что Сяо Чие может дать мне такого, что стоило бы твоих подозрений? — саркастично отозвался Шэнь Цзэчуань. — Он не Сяо Цзимин; не может стать князем Либэя, не может командовать бронекавалерией Либэя. Он всего лишь загнанный зверь в этом Цюйду! Чем он отличается от меня? Что бы у него ни было — у меня этого тоже вдоволь.

— У него есть достойная жизнь, которой нет у тебя, — парировал Си Хунсюань. — Он второй сын князя Либэя, законнорожденный от главной жены, рождён той же матерью, что и Сяо Цзимин. Даже если он не унаследует титул и власть князя Либэя — у него десятки тысяч преданных войск. Разве не солдат тебе как раз и не хватает?

— Я служу в императорской страже; зачем мне войска? — с бесстрастным видом сказал Шэнь Цзэчуань. — Только в Цюйду я могу выжить. Выйди за его пределы — и моим талантам негде будет приложиться. Я восьмой незаконнорожденный сын Шэнь Вэя, а ты — второй законный сын клана Си. Разве хоть раз нам с тобой было легко? Это доказывает: нет разницы между законными и незаконнорождёнными. Что до людей — даже Небо не выносит окончательного вердикта до самого конца.

— Произнося такие предательские слова, ты уже попрал мировой порядок, — Си Хунсюань поднял палец и ткнул в собственный носок. — Но признай: одни рождены господами, потому что высшая знать передает власть по наследству. Такова судьба! Если нет разницы между незаконнорожденными и законными наследниками — как сохранить чистоту крови? Тот, кто носит фамилию Ли, на голову выше тебя, носящего фамилию Шэнь!

Шэнь Цзэчуань уставился на Си Хунсюаня и разразился хохотом. Безумие вновь вспыхнуло в его выразительных глазах:

— Верно, верно...

В этот миг Цяо Тянья, уловив всплеск убийственной ярости в Шэнь Цзэчуане, едва не решил, что тот схватится за клинок. Но неожиданно Шэнь Цзэчуань продолжил уже мягким тоном:

— Если так, то какое будущее ждет меня, если я последую за Сяо Чие? Если ты поверишь слухам и сегодня устроишь ловушку, чтобы убить меня... то однажды горько пожалеешь об этом.

Си Хунсюань заколебался, терзаемый сомнениями и неспособный принять решение, но лицо его оставалось непроницаемым. Он лишь опустил взгляд и произнес:

— Даже перед лицом неминуемой смерти продолжаешь притворяться! Ты явился сюда сразу после ухода из Храма Чжао Цзуй. Разве это не доказательство, что это место для тебя важно?

— Разумеется, — эмоции Шэнь Цзэчуаня словно ушли в бездонные воды, не оставив на поверхности ни малейшей ряби. — Речь ведь о Ци Хуэйляне. Пусть он и сошел с ума, но он все тот же Ци Хуэйлянь, некогда Тройной Юань*, которого наследный принц из восточного дворца лично пригласил на пост главного наставника. Теперь он в моих руках, и я никогда никому его не отдам — разве что мёртвым.

Шэнь Цзэчуань верно предположил, что Си Хунсюань расставляет ловушки, чтобы выведать правду. Си Хунсюань и понятия не имел, сумасшедший ли Ци Хуэйлянь по-настоящему или лишь притворяется. Он лишь хотел опередить события и застать Шэнь Цзэчуаня врасплох. Хотя Си Хунсюань и не обладал способностями Сюэ Сючжо, у него был дар, превзойти который было трудно — красноречие. То, что ему удалось поднять Императорскую академию на бунт одной лишь встречей в чайной, было всецело заслугой его языка. И это же было его слабым местом.

Будь он на самом деле уверен, что Шэнь Цзэчуань и Сяо Чие заманивают его в ловушку, он не дал бы Шэнь Цзэчуаню и рта раскрыть. Он тащил сюда свое больное тело лишь потому, что не мог удостовериться, в сговоре ли Шэнь Цзэчуань с Сяо Чие. Потому он и пустил в ход свое коронное умение — вступил в словесную дуэль, чтобы выманить правду.

— Зачем тебе Ци Хуэйлянь? — спросил Си Хунсюань с тревогой и страхом.
Шэнь Цзэчуань внезапно осенило. Поддавшись порыву, он наклонился к Си Хунсюаню:

— Ци Хуэйлянь был наставником наследного принца. Тогда, в восточном дворце, произошел инцидент, и я слышал, что остался младенец — императорский внук. Цзи Лэй перед смертью не открыл мне его местонахождение. Я боялся, что Ци Хуэйлянь знает, потому и держал его под неусыпным надзором.

Выражение лица Си Хунсюаня невольно изменилось:

— Вдовствующая императрица не оставит в живых никого! Искоренять проблему под корень — обычная практика! О чем ты вообще мечтаешь?!
Шэнь Цзэчуань парировал:

— Если не иметь в руках императорского наследника, кто посмеет злоумышлять против Его Величества? В Дачжоу не останется никого с фамилией Ли, если он умрет. Это сделал не ты, и не я. Вместо того, чтобы ссориться здесь со мной, почему бы не опустить клинок и не обсудить со мной контрмеры?

— Откуда мне знать, что это не ты? — Си Хунсюань не шелохнулся. — Никто не знает структуру Павильона Оухуа лучше тебя. Тебе ничего не стоило это подстроить. К тому же, на мою голову одно несчастье следует за другим, а тебя снова и снова повышают. Какие впечатляющие у тебя достижения!

— Я лишь недавно снискал милость Его Величества. Сейчас самое время набирать силу и подниматься вверх. Зачем мне убивать его? Более того, мы с тобой давно сговариваемся — почему Сяо Чие поверил бы мне на пустые обещания? — Шэнь Цзэчуань постепенно расплылся в улыбке. — Даже если бы я убил тебя, это должно было случиться тогда, когда мне это куда выгоднее.

Он произнес это в полушутку, но у слушающих кровь стыла в жилах. Си Хунсюань прикрыл рот, кашлянув, и воспользовался паузой, чтобы избежать взгляда Шэнь Цзэчуаня.

Хотя они и сговаривались вместе устранить многих людей, Си Хунсюань всё равно не мог противостоять Шэнь Цзэчуаню открыто. Это был не сиюминутный страх, а ужас, накопившийся за время их знакомства. Он не мог забыть вид Цзи Лэя со содранной кожей. Потому-то сейчас, при малейших подозрениях, он и хотел действовать быстро.

Этот человек не должен жить, — подумал Си Хунсюань.
Когда придет время, его необходимо устранить любой ценой! Такой человек никогда не позволит использовать себя ради моих целей. Его речи о равенстве законных и бастардов уже выдали отсутствие почтения к Восьми Великим Кланам. Все мы пытаемся достичь невозможного, идя наперекор интересам противников — словно торгуясь с тигром о его шкуре. А в грядущие дни все решит лишь скорость.

Тайком приняв решение, Си Хунсюань тоже улыбнулся:

— Я пугаю тебя лишь потому, что сам был напуган, оказавшись под завалами в той яме. Ланьчжоу, ты бы прекрасно понял меня, окажись там на моем месте. Чего вы тут столпились? Уберите клинки. Не смейте ранить Его Превосходительство Судью.

Окружающие мечи один за другим скрылись в ножнах. Но Си Хунсюань не приказал людям покинуть комнату. Поправив лисью пелерину, он сказал:

— В последние дни всё произошло слишком внезапно. Связь прервана — неизбежны взаимные подозрения. Теперь, когда всё прояснилось, всё в порядке. Иди, Ланьчжоу. Присаживайся, поговорим.

Шэнь Цзэчуань ответил:

— У клинков нет глаз. Второй Молодой господин, в следующий раз предупреди меня заранее, чтобы я подготовился и не был столь поспешен, как сегодня.

— Поразительно, как хладнокровен ты перед лицом опасности, — Си Хунсюань поднял чайник для заварки. — Ты ведь знаешь: за наши дела можно лишиться головы. В этот раз меня действительно загнали в угол; иначе разве стал бы я так с тобой обращаться? Всё от безысходности! Я запаниковал, видя, как Сяо Второй скоро будет на седьмом небе от успехов. Давай, давай. Садись же. Неужели всё ещё дуешься?

— Я, носящий фамилию Шэнь, недостоин высокого положения, — Шэнь Цзэчуань окинул взглядом комнату. — Как посмею я сидеть рядом с вами?

Си Хунсюань громко рассмеялся:

— Вздор! Это лишь слова, сказанные, чтобы унизить других. Разве ты похож на остальных? Присаживайся.

Только тогда Шэнь Цзэчуань сел.

Си Хунсюань подал ему чашу:

— Если спросишь меня, фамилия Шэнь действительно тебе мешает. Не находишь? Родись ты в клане Хань или Фэй — разве была бы между нами столь сильная вражда? Ланьчжоу, прошу, успокойся! А теперь скажи серьезно: зачем тебе этот Ци Хуэйлянь?

Шэнь Цзэчуань машинально потянулся к рукавному карману, но вспомнил, что веер из слоновой кости потерян.

— Старый безумец до смерти напуган самоубийством наследного принца, перерезавшего себе горло. Когда я был в Храме Чжао Цзуй, то постоянно натыкался на него и слышал отрывки его бреда. Потому и решил придержать — на случай будущей нужды.

— О деле императорского внука тебе следовало спросить меня, — Си Хунсюань смахнул чайную пенку. — Забудь об этом. Это невозможно.

— Неужели не было даже шанса? — Шэнь Цзэчуань бережно повернул чашку с чаем. Он не стал его пить.

Си Хунсюань отхлебнул чаю, крякнул пару раз и сказал:

— Это дело было выполнено совместно Цзи Лэем и Шэнь Вэем, оба были беспощадны. Даже прекрасную и благородную наследную принцессу они задушили, а ты возлагаешь надежды на то, что они проявили милосердие к императорскому внуку? Более того, они были заклятыми врагами императорского внука за убийство его отца. Думаешь, у них не нашлось дела поважнее, чем сеять семена будущих проблем для себя?

— Так говорил и Сюэ Сючжо?

Си Хунсюань бросил на него взгляд и спросил:

— Почему ты спрашиваешь именно о Яньцине?

— Вы знакомы, — Взгляд Шэнь Цзэчуаня не дрогнул. — Вы в хороших отношениях. Разве твое повышение в Бюро оценок на этот раз не произошло именно потому, что ты послушал его совета?

— Вы оба — Чжугэ Ляны*. Я буду слушать того, кто говорит разумнее, — Си Хунсюань отбил мяч обратно и сказал:

— Говорят, учёные презирают друг друга. Почему же вы, умники, так принижаете друг друга?

— Это совсем не так, — ответил Шэнь Цзэчуань. — Тебя перевели в Бюро оценок до инспекций, и впоследствии это раскалённое докрасна задание свалилось именно на тебя. Это может вызвать зависть у других. Трудно сказать, что это не стало причиной твоей подставы. Сюэ Сючжо служит уже немало лет, и он об этом не подумал? Если подумал, то почему все же уговорил тебя пойти?

Си Хунсюань пил чай, когда его движение замерло. Он сказал:

— Кто бы мог ожидать, что кто-то действительно нанесёт по мне удар? Виноват в этом не Яньцин.

— Он совершил подвиг, защищая Императора на охотничьих угодьях Наньлинь. Но в то время он знал, как скрывать свои способности и выжидать, не выкладывался на полную. Вместо этого он отправился в Суд по пересмотру судебных решений ради опыта, — дойдя до этого места, Шэнь Цзэчуань не стал продолжать и лишь улыбнулся Си Хунсюаню. — Мне просто это кажется странным.

Словно не расслышав, Си Хунсюань тоже улыбнулся:

— Ох, черт возьми! Это отступление чуть не заставило меня забыть главное. Ланьчжоу, теперь, когда я выздоровел, а Его Величество очнулся, Главное Управление по контролю начнёт требовать моей отставки. Помоги мне придумать выход. Меня нельзя переводить из Цюйду.

— Виноват в этом Его Величество. Но никто не винит его. А Министерство работ и Министерство доходов оба уклоняются от ответственности и перекладывают вину. Ты как раз угодил в самую середину. Естественно, все будут целиться в тебя, — Шэнь Цзэчуань отставил чашку с чаем. — С этим будет трудно справиться.

— Пань Сянцзе и Вэй Хуайгу! — воскликнул Си Хунсюань. — В конце концов, им нужны только деньги. Получить выговор — это не так уж страшно. Они цепляются за меня лишь потому, что хотят воспользоваться ситуацией, чтобы поднять цену и заставить меня выложить свои деньги, чтобы покрыть недостачу. Сколько людей погибло на этот раз? Пока с Его Величеством все в порядке, все остальное можно купить.

— Без десятков тысяч лянов на этот раз, боюсь, будет трудно уладить дело, — с улыбкой сказал Шэнь Цзэчуань.

— У меня есть деньги, — Си Хунсюань тоже отставил чашку и сказал:

— Но я не хочу им их отдавать. Я виноват в том, что сопровождал Его Величество в публичный дом. Но общественные канавы ко мне не имеют никакого отношения. Я не собираюсь идти на поводу, если они хотят предъявить мне необоснованные требования и сделать меня козлом отпущения.

— Чиновник на ранг выше может притеснить чиновника на ранг ниже. Даже если ты не виноват, это все равно станет твоей виной. Спорить с ними бесполезно, и оставлять беспорядок как есть бессмысленно, — Шэнь Цзэчуань сохранял спокойствие и сказал:

— Всё равно это головная боль.

Си Хунсюань ответил:

— Это не трудно. Говорю тебе, сердце Императора — на моей стороне. Даже если они захотят наказать меня строго, им все равно придется считаться с мнением Императора. Мы не должны терять голову, пока со Сяо Вторым не разобрались. Я уверен, что Его Величество точно не будет таким же, как раньше, после того как очнётся на этот раз.

✧ Следующая глава✧
---------------------
✧ Предыдущая глава✧

Оглавление