Новелла Поднося вино. Глава 72. Повышение дворянского титула
ТГК переводчика --> BL Place
Отдельная благодарность редакторам MaryChepkasova, Mlndyingsun, PoRampo
❤️❤️❤️
Си Хунсюань говорил с такой уверенностью, что Шэнь Цзэчуаню пришлось лишь искоса взглянуть на него. Но Си Хунсюань не желал продолжать обсуждение и лишь промолвил:
— Сейчас у тебя нет подходящего места для жилья, и держать Ци Хуэйляня неудобно. Почему бы не оставить его у меня?
— Оставлять буйного безумца у тебя тоже не к месту, — спокойно ответил Шэнь Цзэчуань. — Зачем он тебе?
— По-моему, — Си Хунсюань вытянул руку плашмя, словно клинок. — Лучший выход — прикончить его. Связываться со всеми этими старыми делами неразумно. Чем больше ты знаешь, тем хуже для тебя, — он взмахнул рукой и посмотрел на Шэнь Цзэчуаня. — Или ты не хочешь?
— Конечно, не хочу. Он великий министр эпохи Юнъи. Он хорошо знает Шэнь Вэя. Мне нужно оставить его в живых.
Будь Шэнь Цзэчуань сразу согласен, Си Хунсюань не поверил бы так легко. Поэтому он сказал это, смешав семь частей правды с тремя частями лжи, чтобы сбить Си Хунсюаня с толку.
Как и ожидалось, Си Хунсюань больше не заговаривал об убийстве:
— Ты всё ещё думаешь расследовать дело Шэнь Вэя? Надо было сказать раньше. Ланьчжоу, неужели надо было скрывать от меня даже это?
— Разве я что-то от тебя скрывал? — Шэнь Цзэчуань улыбнулся, поднял чайник и налил Си Хунсюаню чаю. — Разве это не очевидно? Пока Шэнь Вэй виновен, я никогда не смогу жить достойно.
— Доказательства против него неопровержимы, а его позор уже глубоко въелся в сознание всех. Даже если с него снимут обвинение, этого не хватит, чтобы убедить народ, — сказал Си Хунсюань. — Преступление вроде продажи страны ради личной выгоды не смоешь и за несколько жизней. К тому же, бесполезно полагаться лишь на помилование императорского двора. Слухов в этом мире много. Его, Шэнь Вэя, уже давно распяли под потоками плевков. Бедняга. Могу лишь посоветовать тебе забыть об этом деле. Тебе не по силам его распутать!
Шэнь Цзэчуань молча поставил чайник.
Видя, что атмосфера сгущается, Си Хунсюань продолжил:
— Ты уже теперь императорский гвардеец пятого ранга, и всё ещё принимаешь близко к сердцу эти слухи и клевету? Пожалуйста, не надо. Смотри вперёд. Ты хорошо справился с этим заданием, значит, тебя должны повысить, да?
— Ничего ещё не подтверждено. Я даже не освоился на посту «Южного судьи». Карабкаться на самый верх — не обязательно благо.
— На этот раз нам с тобой надо действовать осторожно. Мы по-настоящему ставим на кон жизнь, — Си Хунсюань поправил свою лисью накидку и продолжил:
— Мы должны расследовать это дело до конца. Противник скрывается во тьме, а мы выставлены напоказ. Если не докопаемся до сути, будет трудно обороняться от врага. В этот раз пострадал я. А что будет в следующий? Тебе тоже стоит быть настороже. Сегодня мне неудобно задерживаться здесь надолго. Ланьчжоу, увидимся через несколько дней в усадьбе.
С этими словами Си Хунсюань поднялся на ноги и ещё раз оглядел окрестности.
— Этот двор мне кажется неплохим. Если не хватает денег — просто дай знать. Только не принимай близко к сердцу то, что случилось сегодня, ладно?
С этими словами Си Хунсюань улыбнулся. Улыбнулся и Шэнь Цзэчуань. Оба примирились, будто между ними не было злобы, а произошедшее ранее — всего лишь шутливая перепалка.
Цяо Тянья проводил Си Хунсюаня. Едва вернувшись во двор, он увидел Шэнь Цзэчуаня, стоящего к нему спиной и лицом к главному залу. Тот вытирал руки платком.
Закат за стенами двора переливался, окрашивая вышитый халат с питоном Шэнь Цзэчуаня в багряные тона. Его слегка склонённая шея была бела, словно нефрит. Он вытирал те стройные, безупречные пальцы, которые уже были чисты, но, казалось, внушали ему глубочайшее отвращение.
— Ушёл? — спросил Шэнь Цзэчуань и повернул голову.
— Я видел, как он сел в повозку, — Цяо Тянья остановился в отдалении от Шэнь Цзэчуаня. Он не подошёл ближе, а нагнулся, подобрал с земли затоптанный упавший лист и размял его в руках. — Наёмники, которых он привёл, все мастера боевых искусств, но драки не случилось. Скорее всего, шифу Цзи Ган был начеку, а Великий наставник не сопротивлялся.
— Шифу обжёг лицо огнём, чтобы изменить внешность и жить не узнанным. Не начинать драку опрометчиво — мудрое решение, — Шэнь Цзэчуань аккуратно сложил синий платок. — Учитель не должен оставаться в руках Си Хунсюаня слишком долго. Надо придумать способ.
Цяо Тянья молча разминал лист, не нарушая размышлений Шэнь Цзэчуаня. Тот внезапно обернулся и был ослеплён закатным сиянием. Но он не отшатнулся и не спрятался, устремив взгляд к тому величественному, возвышающемуся дворцу.
— Подлинный наследник... — пробормотал Шэнь Цзэчуань и спросил Цяо Тянья:
Цяо Тянья последовал за его взглядом и тоже посмотрел туда. Он ответил:
— Нет, — глаза Шэнь Цзэчуаня были холодны и безучастны, на губах играла насмешливая улыбка. — Это олень — «Когда Чжоу потеряло оленя, все герои Поднебесной могут устремиться за ним в погоню*». Сегодня ты говоришь, что это клан Ли. Завтра я могу сказать, что это какой-нибудь прохожий с улицы. Тот, кто сможет взойти на тот драконий трон на вершине, и будет подлинным наследником.
П.п.: 周若失其鹿,天下群雄皆可追之 Оригинальная цитата: «Цинь потерял оленя, и все под небом погнались за ним» 「秦失其鹿,天下共追之」 из «Записок великого историка» • Биография Маркиз Хуайинь 《史记·淮阴侯列传》. Олень — метафора трона. Это иллюстрация появления многочисленных соперничающих военачальников, борющихся за превосходство, чтобы захватить приз — империю, потерянную династией Цинь. Итак, Шэнь Цзэчуань говорит, что если Дачжоу потеряет легитимность на троне/империи, то все герои мира вольны захватить его.
Цяо Тянья считал себя мятежником, бунтарём с нестандартным мышлением, но даже он не ожидал, что Шэнь Цзэчуань осмелится произнести такие слова. Поражённый, он отступил на несколько шагов и посмотрел вдаль на дворец:
— Такие мятежные речи равносильны попиранию закона.
— Ты знаешь, что в этом мире бесчисленное множество благородных мужей, все они — добродетельные люди с несгибаемой стойкостью и непоколебимой преданностью, — Шэнь Цзэчуань убрал платок в рукав и продолжил:
— Бо Бяньша*, Лу Пинъян, известен как «Волк и Тигр Пограничья». Чтобы защитить и удержать командорство Бяньцзюнь, он растратил всё состояние семьи. Хотя он получил дворянский титул от императора, каждый день ест лишь соленья и батат. Впоследствии Лу Гуанбаю вечно не хватало средств на войну. И поскольку Лу Гуанбай не в ладах с Восемью великими кланами, он так и не получил дворянского титула, несмотря на все свои выдающиеся военные заслуги. Так скажи мне, разве так уж приятно быть таким благородным мужем и верным сановником?
П.п.:边沙伯 — граф (伯) Бо Бяньша — Имеется в виду присвоение титула к месту где находится, тот или иной командующий. 边 (biān) — «граница», «пограничный», часто обозначает приграничные земли, где идут военные конфликты с внешними силами.
沙 (shā) — «песок», «песчаный», может символизировать пустыню, сухую местность, типичную для северо-западных или западных приграничных территорий. Не относится к кавалерии Бяньша.
— Сначала спроси свою совесть, прежде чем говорить об удовлетворении. Чтобы быть честным и преданным чиновником, нужно жертвовать собой* и отказываться от личных желаний. Вся семья верных героев Фэн Ишэна из заставы Суотянь пала мучениками в битвах. Вот что мы называем воплощением праведности.
П.п.: 舍小我 От 牺牲小我,完成大我 пожертвовать собой ради большего блага (например, команды или государства и т. д.).
Безумие Шэнь Цзэчуаня, которое он сдерживал ранее, нахлынуло с новой силой. Он встал и разразился смехом:
— Цяо Тянья, ты вовсе не бунтарь, отклонившийся от норм. Ты — пленник этих норм. Ты — тот, кто может быть благородным мужем.
Закатное сияние на горизонте растворилось в ночи, и тьма окутала всё вокруг. Грушевое дерево обнажило свои высохшие ветви, угрожающе простирая их и отбрасывая тени на поднятое лицо Шэнь Цзэчуаня.
— Но в этом мире кто-то должен быть предателем и мятежником. Я не верю, что судьба предопределена Небом. Если однажды к моей шее приставят клинок, я не пощажу даже Ли Цзяньхэна, не то что Си Хунсюаня. Кровное право, о котором говорит Си Хунсюань, ничем не отличается от бессвязного бреда дурака. Любой умрёт, если клинок пересечёт его шею; нет исключений, будь то законный сын от главной жены или побочный сын от наложницы.
В холодной, унылой ночи вечерний ворон прокаркал несколько раз жалобно. Шэнь Цзэчуань обернулся к Цяо Тянья:
— Моё честолюбие — не быть благородным мужем, и не быть добрым человеком. Раз уж мстительность стала принципом, по которому я живу, то добро — это добро, а зло — это зло. Я хочу, чтобы Си Хунсюань заплатил жизнью за то, что случилось сегодня.
Ветер налетел на разрозненные облака и сорвал последний лист с кончика ветви.
Доклады с обвинениями из Главного контрольного управления обрушились на них потоком. Си Хунсюань, Пань Сянцзе, Вэй Хуайгу и даже Хай Лянъи — все были подвергнуты критике один за другим. Цэнь Юй взял на себя роль главного комментатора, пока немногочисленные партии атаковали друг друга в императорском суде.
Только что выздоровевший Ли Цзяньхэн в последние дни мало что говорил и просто позволял им спорить между собой, пока он вёл заседание в Зале Минли.
Хай Лянъи уже был нездоров до эпидемии, а в последнее время выглядел ещё более истощённым. Ни разу у него не было возможности отдохнуть, и теперь, слушая, как Министерство работ и Министерство доходов снова затевают спор, он не смог сдержать несколько сильных приступов кашля.
— Старейшина секретариата, не вставайте. Если вам есть что сказать, можете высказать это сидя.
Хай Лянъи поклонился в знак благодарности и прикрыл рот платком. Когда кашель немного утих, он сказал:
— Великий секретариат уже представил на стол Его Величества пункты о наградах и наказаниях на этот раз вчера. Если Ваше Величество после ознакомления найдет какие-то части неуместными, вы можете отклонить их и позволить Великому секретариату обсудить их снова.
Ли Цзяньхэн был рассеян, и Хай Лянъи изначально думал, что тот будет мямлить и уклоняться. Он не ожидал, что тот после минутной паузы скажет:
— Я видел. И действительно, есть некоторые моменты, которые я не понимаю и хотел бы попросить Старейшину секретариата разъяснить мои сомнения.
Весь зал чиновников остолбенел, как только слова слетели с его уст.
Ли Цзяньхэн открыл доклад и сказал:
— Императорская армия совершила заслуженный подвиг, прочистив общественные канавы. Сяо Чие уже Наместник Императорской армии второго ранга. Просто наградить его золотом и яшмой — это слишком скудно.
— Военный полигон на горе Фэн расширяется в этом году, и деньги будут выделены Министерством доходов. Это можно считать отменой его самых больших расходов в этом году. Этот ничтожный слуга считает, что награда не может быть слишком чрезмерной; этого вполне достаточно.
— Но развертывание лекарственных трав, изоляция больных и прочистка общественных канав — дела немалые. Со всеми он справился отлично.
Хай Лянъи поразмыслил и сказал:
— Действительно, он совершил заслуженный подвиг. Но эти дела — не то, чего Императорская армия может достичь в одиночку. Если ему оказывать слишком много особых милостей...
— Я хочу повысить его знатный ранг. — Ли Цзяньхэн закрыл доклад и посмотрел на Хай Лянъи. — Он второй законнорожденный сын Князя Либэя. Если бы он вышел на поле боя и убил врагов, то к настоящему времени уже имел бы знатный ранг и титул.
— Я размышлял об этих вопросах те несколько дней, что был прикован к постели болезнью. Я желаю пожаловать Сяо Чие титул «Хоу Динду». Что думает Старейшина секретариата?
— Нельзя, Ваше Величество. Если это не военные заслуги, нельзя жаловать знатный титул. Хотя Сяо Чие совершил большие заслуги на этот раз, это далеко не то, за что можно сделать его Хоу. У клана Лу из командорства Бяньцзюнь в Цидуне множество военных заслуг на их счету. Тем не менее, только старого генерала Лу Пинъяна в настоящее время наградили титулом Бо Бяньша. Во-первых, Сяо Чие не стабилизировал границы, а во-вторых, не изгнал врагов. Боюсь, будет трудно убедить общественность, если вы внезапно сделаете его Хоу.
— Прежде всего, он совершил заслуженный подвиг, защитив меня на охотничьих угодьях Наньлинь, и на этот раз он вновь проявил бесстрашие перед лицом опасности. Хорошо, что эпидемия не распространилась. Это дело касается мира и стабильности Цюйду; разве это всё ещё не считается заслугой? Бо Бяньша Лу Пинъян, много раз в частном порядке перебрасывал гарнизонные войска командорства Бяньцзюнь. Причина, по которой его знатный ранг не повысился, лишь в том, что его заслуги перевешиваются проступками и наоборот, — глаза Ли Цзяньхэна покраснели, пока он говорил. Он закрыл лицо руками и и в его голосе послышались слёзы. — Неужели и моя жизнь ничего не стоит? Цель пожалования ему титула Хоу — отметить и почтить его. Численность Императорской армии не увеличится, и частные права не будут установлены. Это лишь номинальный титул. Разве и это неприемлемо?
Вэй Хуайгу изначально намеревался обвинить Сяо Чие в самовольной переброске лекарственных трав без разрешения, но, видя, что ситуация складывается не в его пользу, передумал и сказал:
— То, что думает Ваше Величество, разумно. Решительность и бесстрашие Сяо Чие в минуты опасности заслуживают поощрения и награды. Но и то, что говорит Старейшина секретариата, тоже верно. По мнению этого ничтожного слуги, почему бы не пожаловать Сяо Чие титул «Бо Динду» сначала?
П.п.:定都伯 — граф с символическим титулом Бо Динду для Сяо Чие. 定都伯 (dìng dū bó) — буквально «граф Установитель Столицы» или «граф Спокойной Столицы». Это предложенный Вэй Хуайгу (魏怀古) титул в качестве компромисса: вроде бы почётно, но не настолько высоко, как «侯». Буквально относится к месту, где он находится.
— Нет, — Хай Лянъи не уступал, — в этом нет абсолютно никакой логики. Ваше Величество, если вы пожалуете Сяо Чие титул сегодня, то вы сильно разочаруете Старого Генерала на границе. Это установленное правило императорского двора — нельзя жаловать знатный титул тому, у кого нет военных заслуг.
— Как насчет того, чтобы сначала повысить Лу Пинъяна до Хоу, а затем пожаловать Сяо Чие титул Бо? Разве Секретариат всё ещё не согласен с этим?
Он говорил о пожаловании титулов, словно это была детская игра.
Кашель Хай Лянъи усилился. Он хотел сказать что-то ещё, но Пань Сянцзе опередил его. Торопливо он произнес:
— Этот ничтожный слуга считает, что это хорошая идея. Это будет первое пожалование Вашего Величества с момента восшествия на престол. Это особая честь. Старейшина секретариата, не стоит быть придирчивым к условностям в каждом отдельном вопросе. Раз уж он действительно совершил вклад, что плохого в том, чтобы сделать исключение?
Видя, как знатные кланы единодушно подталкивают Ли Цзяньхэна, Кун Цю не смог сдержаться, поклонился в землю и сказал:
— Этот ничтожный слуга считает, что Старейшина секретариата прав. Ваше Величество, Лу Пинъян не щадил сил, защищая командорство Бяньцзюнь. Даже если ему и следует жаловать титул, это не должно делаться так поспешно и небрежно...
— Поспешно? Я раз за разом спрашиваю мнение всех вас здесь, а вы все ещё говорите, что я поспешен! — Взмахнув рукавом, Ли Цзяньхэн поднялся на ноги и, указывая на Кун Цю, сказал:
— Я вижу, что вы на императорском суде всегда идёте за словами Старейшины секретариата. Государь и его подданные. Скажите же, кто ваш государь и чьим подданным вы являетесь?!
Различные министры все как один опустились на колени и хором воскликнули:
— Ваше Величество, успокойтесь!
— Ваше Величество — государь этого ничтожного слуги, и этот ничтожный слуга исполняет волю Его Величества! Но действительно неуместно обходить правила и спешить с пожалованием!
— Я пожалую ему титул! — со слезами в голосе произнёс Ли Цзяньхэн. — Каждый раз, когда беда следовала за бедой, лишь с помощью Цэаня я мог избежать катастрофы и выйти невредимым. Даже когда я хочу пожаловать ему титул, вы, люди, должны мне отказывать и ставить палки в колеса! Старейшина секретариата имеет решающее слово во всех делах этого императорского двора, так почему бы не позволить Старейшине секретариата занять этот трон вместо меня?!
Эти слова действительно больно ранили Хай Лянъи! Шатко стоя на коленях, Хай Лянъи прикрыл губы и закашлялся в приступе. Он никогда не встречался с чиновниками вне двора и столицы, никогда не устраивал частных пиров. Чтобы не вовлекаться в клики и группировки, он день и ночь усердно трудился. И он учил и наставлял Ли Цзяньхэна с величайшей заботой — всё из страха быть оклеветанным и ударенным в спину. Он был самым надёжным министром, правой рукой императора, а не тираном у власти!
Увидев, как Хай Лянъи кашляет, сгорбившись, Ли Цзяньхэн не посмел продолжать скандалить и велел помочь Хай Лянъи подняться. Тем не менее, он все же сказал:
— Как бы то ни было, Сяо Чие должен получить титул!
После переполоха в Зале Минли несколько дней спустя был обнародован императорский указ. Как гром среди ясного неба, он вызвал волну потрясенных докладов, хлынувших со всех сторон.
Лу Гуанбай привел своего отца для принятия указа в командорстве Бяньцзюнь. Лу Пинъян был повышен до ранга Хоу. Даже он сам растерялся в тот самый момент, когда держал указ в руках.
Клан Лу похоронил в этом желтом песке поколение за поколением своих людей. В свои лучшие годы Лу Пинъян был известен как «Волк и Тигр Приграничья». Он славился своими военными подвигами наравне с Сяо Фансюем и Ци Шиюем. И вот теперь, больной и израненный — и прежде чем уйти в отставку с активной службы на должность советника — он наконец получил свою награду. Но всё это лишь расчищало путь для младшего представителя нового поколения.
Сяо Чие изначально спал в своей резиденции, когда услышал о прибытии указа; он накинул одежду и вышел принять его.
Прочитав императорский указ, Фу Мань сиял и двинулся помочь ему подняться, но увидел бледного Сяо Чие, который, казалось, и не думал принимать указ.
— Этот титул нельзя принимать!
То, что сказал Хай Лянъи, было правдой. Хотя он, Сяо Чие, совершил заслуженный подвиг, защищая императора на охотничьих угодьях Наньлинь, и сыграл ключевую роль в последних инцидентах, его заслуги все же были несопоставимы с тяжело давшимися военными подвигами, добытыми в сражениях настоящим оружием на границах.
Это был человек, который был названным братом его старика Сяо Фансюя!
Теперь, унизив и растоптав Лу Пинъяна, чтобы пожаловать ему, Сяо Чие, титул, как Сяо Чие сможет занимать должности в различных гарнизонных войсках на границах? Как он сможет убедить массы? И самое главное — что подумает клан Лу? Смогут ли Сяо и Лу остаться братьями?
Динду, Динду*. Это было чтобы попросту пригвоздить его намертво к Цюйду. Неужели болезнь Ли Цзяньхэна повредила его рассудок?!
П.п.: 定都 По сути, титул был дан ему за то, что он помог восстановить спокойствие/стабильность (дин) в столице (ду). Но (дин) также означает «закрепить на месте».
Ярость вскипела в Сяо Чие. К тому же, он не выспался. Он дернул неправильно надетый служебный халат и, подавив ярость, без выражения сказал:
— Идите и доложите Его Величеству, что Сяо Цэань не достоин титула и не смеет принять эту чрезмерную милость Его Величества, равно как и небесный знатный ранг.
✧ Следующая глава✧
---------------------
✧ Предыдущая глава✧
Оглавление
Вы можете помочь нам в покупке глав или же просто отблагодарить переводчиков тут, либо через телеграм ⟹ тык