Новелла Поднося вино. Глава 73. Присуждение награды

Сяо Чие не принял императорский указ. Фу Мань не осмелился уговаривать его дальше и поспешил обратно во дворец доложить.

Выслушав всю историю, Ли Цзяньхэн вскочил с места и сказал:

— Разве веление Сына Неба — это то, что он может отвергать по своему желанию? Когда я награждаю его, он должен стоять на коленях и принимать! Ступай снова!

Ворча про себя, Фу Мань снова вскочил на коня и вернулся в резиденцию Сяо Чие. Увидев, что Сяо Чие всё ещё стоит на коленях, он поспешно поднял императорский указ и, кланяясь, стал уговаривать:

— Фудзюнь, Ваша светлость! К чему это? Разве не для этого вы ползали по канавам?

На лице Сяо Чие мелькнуло недовольство:

— Я не желаю этого дворянского титула. Не тратьте на меня попусту дыхание.

Фу Мань был так взволнован и отчаянно бессилен, что топнул ногой прямо на месте. Но он не мог принять указ вместо Сяо Чие. Всё, что ему оставалось, — тянуть время.

— Тогда пусть стоит на коленях! — Услышав ответ во дворце, Ли Цзяньхэн тут же впал в ярость. — Чтобы наградить его, я даже осадил Старейшину Секретариата, а он ещё смеет важничать? Пусть стоит!

Так государь и его подданный — один во дворце, а другой за его стенами — зашли в тупик, упершись друг в друга.

В то время стоял третий месяц весны, и земля повсюду была ледяной. Сяо Чие стоял на коленях с прямой спиной, полный решимости заставить Ли Цзяньхэна отменить свой приказ. Возможно, он мог бы принять указ, а затем найти другие способы решить этот вопрос лучше. Но он не хотел.

Клан Лу в Цидуне был сдерживаем сверху Кланом Ци и тесним снизу племенами Бяньша. Ли Цзяньхэн выбрал более легкую мишень, когда растоптал Лу Пинъяна, потому что Клан Лу не мог сравниться с Кланами Ци и Сяо. Продовольственно-вещевое довольствие тех двадцати тысяч воинов командорства Бяньцзюнь полностью контролировалось имперским двором. У них даже не было военных полей. Иначе Клану Лу не пришлось бы унижаться, требуя выплат каждый год, или быть настолько бедным, что приходится продавать семейную собственность и вещи. В прошлом, когда Лу Гуанбай прибывал в столицу с докладом, к нему никогда не относились серьёзно. Какой обычный чиновник в столице осмелился бы на такое? Все они лишь следовали указаниям свыше. Когда был жив Император Сяньдэ, Лу Гуанбаю редко удавалось добиться аудиенции у Императора. Это было не просто вопросом симпатии или неприязни, но касалось баланса военной силы в Цидуне.

Сяо и Ци оба были великими генералами, размещенными на границах. Почему же клан Хуа должен был остерегаться одного лишь князя Либэя и прилагать столько усилий, чтобы заманить Сяо Чие в Цюйду? Потому что клан Сяо был единственной доминирующей силой в великой бронекавалерии Либэя. На всей его территории не было другого поводка, который мог бы обуздать клан Сяо, поэтому они могли лишь связать самого Сяо Чие и посадить его в клетку, чтобы сдержать бронекавалерию Либэя.

В Цидуне в те дни было два генерала, Ци Шиюй и Лу Пинъян, равных по силе. Но почему же в итоге именно Ци Шиюю был пожалован титул Главнокомандующего Пяти Командорств? Всё потому, что Лу Пинъян и Сяо Фансюй были близки друг с другом и к тому же стали родственниками*. Клан Лу был той самой шахматной фигурой, которая обеспечивала баланс сил между тремя сторонами.

Позиция клана Лу в командорстве Бяньцзюнь была ключевой; это была тяжелая ответственность, возложенная на них императорским двором. Но даже так, двор не щедро осыпал их титулами и рангами. Это было сделано, чтобы держать Лу под контролем и позволить как клану Ци, так и двору сдерживать их. Лу могли быть лишь оружием для борьбы с внешними врагами; они не могли стать высокопоставленными провинциальными чиновниками с военной властью на границах и, следовательно, не могли стать вторым князем Либэя.

В настоящее время Лу Гуанбай должен был советоваться с Ци Чжуйинь по поводу использования войск и консультироваться с Министерством войны и Министерством доходов в Цюйду по поводу использования денег. Лу Гуанбай был командующим генералом, ответственным за оборону командорства Бяньцзюнь. Если бы Ци Чжуйинь не была щедра в делегировании полномочий и не предоставила бы ему прерогативу самостоятельно развертывать войска в случае опасности, его положение было бы еще более затруднительным, чем сейчас.

На этот раз Ли Цзяньхэн повысил дворянский ранг Лу Пинъяна, но реального повышения не произошло. Таким образом, клан Лу мог лишь вечно оставаться голодным скотом и продолжать работать до смерти в командорстве Бяньцзюнь. Их репутация поверхностно выросла на ступень, но на самом деле это было глубоким оскорблением. Половина нынешних трудностей клана Лу была связана с кланом Сяо; поэтому Сяо Чие не мог – ни в коем случае не должен был принять эдикт без малейшего жеста.

Тот факт, что императорский эдикт мог быть издан, ясно давал понять, что Великий Секретариат дал свое согласие. В таком случае было определенно, что этот приказ не будет отменён; у Сына Неба не было причин менять свое повеление. Но Сяо Чие определённо не должен был принимать его с большой радостью. Даже если бы ему пришлось бить челом и вести себя неразумно, или даже устроить истерику, он должен был показать клану Лу свою позицию.

Именно силой и властью Ли Цзяньхэн мог топтать клан Лу, потому что императорский двор держал Лу в своих руках. В противоположность этому, именно по дружбе клан Сяо не смел поступать так же, потому что обе семьи всегда считали друг друга братьями. Если бы эта дружба распалась, то клан Сяо потерял бы свою вспомогательную силу на юго-востоке.

Сяо Чие простоял на коленях до темноты. Фу Мань не смел произвольно садиться и стоял в стороне с императорским эдиктом в руках. Спустя неопределенное время они услышали звук торопливых шагов у входа.

Прибыл евнух и срочным тоном передал приказ:

— Наместник, вы можете перестать стоять на коленях! Прошу подняться! Его Величество вызывает вас на аудиенцию!

Без возражений Сяо Чие приподнял полы своего халата, встал и сел на коня, чтобы уехать. Фу Мань поспешно тоже вскочил на коня, не смея ворчать, видя, что Сяо Чие не проявляет никаких признаков усталости.

Зал Минли был ярко освещен. Ли Цзяньхэн сидел на драконьем троне и слушал, как кто-то объявил о прибытии Сяо Чие. Но он не велел тому войти и остался сидеть, выводя иероглифы.

Без вызова Сяо Чие не мог войти, поэтому ему оставалось лишь стоять на коленях перед залом Минли. Уже стемнело, а оставшаяся холодная вода на свежевымытом полу пропитала его халат. Весь двор евнухов двигался бесшумно, не смея издать ни звука.

Ли Цзяньхэн тупо смотрел на стеклянный светильник. В эту безмолвную ночь он много о чем размышлял. Когда же он пришел в себя, был уже час Чоу*. Он посидел мгновение, затем внезапно поднялся на ноги и вышел.

Служанки отступили, евнухи опустились на колени. Тени на земле были растоптаны. Сяо Чие не поднял головы.

Ли Цзяньхэн смотрел сверху вниз на Сяо Чие. Раньше он всегда смотрел на Сяо Чие снизу вверх. Когда они вместе шатались по улицам, Сяо Чие, можно сказать, был его старшим братом. Они называли друг друга братьями и дурачились изрядно. Ли Цзяньхэн считал, что относился к Сяо Чие с предельной искренностью.

Как же они дошли до сегодняшнего дня?

Ли Цзяньхэн был облачен в ярко-желтый халат с круглым воротом и узкими рукавами. Положив руки на янтарный пояс у талии, он переместился к Сяо Чие и посмотрел на сияющую луну над величественными дворцовыми карнизами. Подумав мгновение, он произнес:

— Сейчас здесь никого нет. Давай поговорим.

Холодный лунный свет окутал их, распространяя прохладу вместе с ветром.

Ли Цзяньхэн сказал:

— Разве ты не смельчак обычно? Неужели дарование дворянского титула на этот раз способно так напугать тебя.

Сяо Чие ответил:

— Это несовместимо с разумом и невыносимо по закону.

Ли Цзяньхэн прошёлся и сказал:

— Не неси чепухи. Ты никогда не был тем, кто рассуждает о разуме. До инцидента в охотничьих угодьях Наньлинь мы еще были братьями, готовыми жизнь друг за друга отдать. После инцидента в охотничьих угодьях мы и вправду стали государем и подданным, разделенными огромной пропастью. Цэань, разве не хорошо, что я — император, а ты — наместник? Зачем тебе так притворяться со мной? Просто прими даруемые награды. Трусить — это совсем не похоже на тебя, Сяо Цэань.

Сяо Чие понял, что он имел в виду, и сказал:

— Если Ваше Величество желает наградить меня золотом и сокровищами, я тут же упаду ниц и возблагодарю. Но не дворянский титул. Я служу чиновником шесть лет и не имею в Цюйду ни выдающихся достижений, ни заслуживающих упоминания заслуг, чтобы похвастаться или говорить о них. Я чувствую себя неспокойно, получив милость Вашего Величества и внезапно став Хоу по щелчку пальцев.

— Что тут может быть неспокойного? — усмехнулся Ли Цзяньхэн. — При наших отношениях тебе давно следовало пожаловать титул. Великий Секретариат вмешивается в каждый мой шаг, придираясь ко всему, что я делаю. Разве у меня был шанс сделать это? На этот раз ты заслужил. Ранее, когда Лу Пинъяну был пожалован титул, это тоже было за эффективное сопротивление и отражение кавалерии Бяньша на границе. Ты защищал Императора в Цюйду, обеспечив тем безопасность нашей империи и общества; я не вижу разницы между этими заслугами.

— Не к спеху, раз Великий Секретариат имеет сомнения на этот счет, — сказал Сяо Чие. — Нельзя ранить чувства старых чиновников.

— Старики вечно тупы и упрямы, — сказал Ли Цзяньхэн. — Как можно быть такими негибкими? Даже торговцы живым товаром знают, когда проявить гибкость и просчитать ситуацию. Но эти важные министры все цепляются за обломки. Как же это бессмысленно. После этого потрясения я много о чем размышлял во время выздоровления. Раз уж я стал Императором, непродуктивно просто плакать и ныть. Нужно же как-то жить дальше, верно? Я ведь не безрассудный человек. Просто выскажи, если есть веская причина; разве я казню их? Вот и сейчас я хочу пожаловать тебе титул, но Старейшина Секретариата не согласился и повел других устраивать передо мной сцены, говоря, что я поспешен и небрежен в решениях. Я так мучился над этим делом, ночами ворочаясь без сна, а они все твердят, что я поспешен!

Ли Цзяньхэн повернулся, говоря, и золотой дракон на его короне сверкнул в лунном свете, придав ему величавость благородства. Он не велел Сяо Чие подняться. После долгой паузы он продолжил.

— Я — Император, не могу нарушить свое слово. Раз указ уже издан, тебе придется принять его. Ты уже сегодня единожды пренебрег моей волей, но мы — братья, потому я не стану держать на тебя зла. Однако если ты и впредь будешь столь упрям со мной, это перестанет быть делом, решаемым между братьями, и никому из нас не будет от этого хорошо. Договорились?

Сяо Чие помолчал мгновение, прежде чем сказал:

— Ваше Величество, это невозможно. Проверка не за горами. Повышение ранга старого генерала Лу — благое дело; он его заслужил. Но не для меня. Ради репутации Вашего Величества я не могу его принять. Я — человек, которого Ваше Величество возвысил лично. Если я не смогу убедить подданных во всех своих поступках, как же я смогу впредь служить Вашему Величеству на официальных должностях? Те, кто командует войсками, дорожат репутацией и достоинством. Если Вы одарите этим достоинством старого генерала Лу, проявив к нему должное уважение, то и я впоследствии смогу извлечь из этого пользу.

— Ты придумываешь всяческие отговорки, чтобы отказаться ради меня или ради клана Сяо? Неужели ты думаешь, я не понимаю только потому, что ты этого не сказал? — Ли Цзяньхэн уставился на него. — Мы братья, которые должны относиться друг к другу с откровенностью и искренностью. А ты продолжаешь обращаться со мной, как с дураком! Ради нашей дружбы я награждаю тебя, а ты отказываешься из собственного эгоизма! Я велел тебе быть честным со мной, а ты все еще ходишь вокруг да около! Сяо Чие, неужели у тебя нет совести?!

Этот вопрос, громко выкрикнутый Ли Цзяньхэном, прозвучал с такой силой, что слабое эхо прокатилось по холодной, унылой ночи.

— Ты боишься обидеть Лу Пинъяна. Почему?! — Ли Цзяньхэн внезапно взмахнул рукавами. — И ты еще смеешь говорить, что верен мне? Ты все делаешь для себя! Ты не смеешь сказать это, потому я скажу за тебя. Ты боишься обидеть Лу Пинъяна и разрушить дружбу между вашими кланами, что помешает вам поддерживать друг друга. Но позволь спросить: у кланов Сяо и Лу есть собственные армии для защиты границ, так в чём же вам нужно поддерживать друг друга?

Сяо Чие сжал кулаки, кольцо впивалось в кожу между большим и указательным пальцем.

— Все вы — волки да тигры, — Ли Цзяньхэн ткнул пальцем в Сяо Чие. — Вы метите на Цюйду! Я лишь прощупывал почву, а ты показал свое истинное лицо! Военные силы сбиваются в клики, клан Сяо хочет быть в одной фракции с кланом Лу, и что же дальше? Говори, что ты собираешься делать?!
Сяо Чие резко приподнялся, опираясь на одно колено. Его мощное телосложение в такой позе делало его похожим на пантеру, готовую к прыжку. Ли Цзяньхэн немедленно отступил на несколько шагов и смотрел на него, потрясенный.

— Разумеется, чтобы покончить с этими плешивыми ублюдками из Бяньша! — выражение лица Сяо Чие было свирепым, когда он смотрел на Ли Цзяньхэна. — Шесть лет назад, когда войска Чжунбо потерпели поражение, мой старший брат скакал без остановки всю ночь, чтобы прийти на выручку Императору. Как же опасна была та битва при Цычжоу! А Лу Гуанбай, держа копье в руке и кинжал в зубах, сражался три ночи, прежде чем смог прорвать осаду. Он немедленно поспешил в Цюйду, даже не остановившись на отдых, чтобы выручить столицу из беды. Все, что сказал сегодня Ваше Величество, — оскорбление верности кланов Сяо и Лу. Да, причина, по которой я не принимаю титул сегодня — Лу Пинъян, но есть ещё более — непоколебимая преданность генералов на границах. Лишь по милости Вашего Величества я, Сяо Цэань, никчемный, могу жить в этом Цюйду, не волнуясь о своей жизни и смерти, не тревожась о походах на войну. Если бы я мог так запросто стать высокомерным Хоу, чтобы подумали командующая Ци и генерал Лу, которые до сих пор терпят лишения на границах?

— Сказав столько, ты просто заботишься о своей безупречной репутации!

Слова Сяо Чие прозвучали твердо и гулко:

— Моя жизнь ничего не стоит, но Ваше Величество — правитель наших процветающих земель. Если Вы наградите меня за этот малый вклад, и это умалит верность генералов Вашему Величеству, кто пострадает больше? Вы, Ваше Величество, или я?

Ли Цзяньхэн выглядел колеблющимся и сомневающимся.

Сяо Чие не отступал и продолжал:

— Если это лишь спектакль, чтобы сговориться с кланом Лу, почему тогда Старейшина Секретариата Хай так усердно убеждал Ваше Величество? Ваше Величество, вы не доверяете мне, но разве вы не доверяете Хай Лянъи, которого назначил покойный Император и который трижды приходил на выручку государю? Ваше Величество не раз попадал в опасность и беду, и сразу же после этого вы раздаете непропорциональные награды. Кто бы ни подстрекал и потакал Вашему Величеству, он заслуживает казни!

Ли Цзяньхэн словно внезапно очнулся. Он отступил под карниз, оперся на алую колонну и промолвил:

— Но императорский указ уже издан…

— Ваше Величество — государь новой эпохи и нового правления. Ранее было неуместно жаловать награды в период государственного траура. Но теперь, когда два великих императорских события — весенняя пахота и инспекция — в самом разгаре, почему бы не воспользоваться случаем, чтобы объявить всеобщую амнистию и наградить генералов на границах согласно оценке заслуг от Военного Министерства? Не только допустимо повысить Лу Пинъяна до ранга Хоу Бяньша. На основании того, что клан Лу уничтожил наибольшее число врагов в командорстве Бяньцзюнь, их следует вновь наградить увеличением военных припасов — в Цзюэси прошлый год был урожайным, и их амбары ломятся от зерна. Это не только покроет дополнительные расходы казны на денежные награды, но и снимет острую нужду командорства Бяньцзюнь. Свадьба старого командующего Ци уже близко. Ваше Величество, если вы также наградите и пожалуете третью госпожу Хуа титулом Цзюньчжу, то вы поднимете престиж Цидуна, — слова Сяо Чие были искренними, а взгляд — прямым:

— Вы — государь великой империи, общий правитель Поднебесной. Кто тогда останется недовольным, когда вы так щедро одарите всех своей милостью?

Когда Император Сяньдэ взошел на престол, решения за него принимала Вдовствующая Императрица, и он упустил возможность так громко заявить о себе в свое правление. Самая насущная проблема для Ли Цзяньхэна сейчас — доказать, что он достоин быть императором. Он был подозрителен и поддавался чужому подстрекательству лишь из страха, что его сочтут недостойным трона. Слова Сяо Чие попали точно в цель!

— Ладно… — На лице Ли Цзяньхэна появилась радость, и он снова спустился, направляясь к Сяо Чие. — Хорошо! Цэань, вставай скорее. На земле холодно!

Фу Мань, стоявший на коленях внизу, слушал с изумлением. Кто бы мог подумать, что всего за несколько часов Сяо Чие сумеет перехватить инициативу, нанести контрудар и отвести кризис? Если бы не глубочайшее понимание характера и мыслей Ли Цзяньхэна, он никогда не смог бы попасть точно в цель одним ударом.

Чем больше он об этом думал, тем больше воодушевлялся.

Служить Второму Молодому Господину — перспективно!

✧ Следующая глава✧
---------------------
✧ Предыдущая глава✧

Оглавление