Поднося вино
July 24

Новелла Поднося вино. Глава 81. Тени

ТГК переводчика --> BL Place
Отдельная благодарность редакторам MaryChepkasova, Mlndyingsun, PoRampo
❤️❤️❤️

Еда в тюрьме была несвежей, и Си Хунсюань страдал от расстройства желудка. Его организм и без того ослаб во время эпидемии, а теперь он испытывал ещё большие мучения. Его душевное состояние было не лучшим, поэтому он часто впадал в сон. Более того, каждый раз, просыпаясь, он видел вокруг лишь темноту, и постепенно он потерял счет времени.

Без какого-либо окна для вентиляции эта узкая и тесная комната провоняла гнилью и затхлостью, с примесью сырого, прелого запаха. Обычный человек не смог бы этого вынести.

Си Хунсюань был тяжело болен, но не мог свободно поворачиваться и двигаться, как хотел. Всё, что он мог делать, — это лежать парализованным на соломенной циновке и позволять своему сознанию плыть по воле сырости и холода.

Как обычно, тюремщик отодвинул заслонку и сунул внутрь еду, но сегодня он не услышал от Си Хунсюаня никаких движений. Он заглянул в смотровое окошко, но увидел лишь безвольно свисающую руку Си Хунсюаня. Тюремщик испугался, что Си Хунсюань умер, поэтому открыл дверь и, взяв лампу, стал трясти ею перед лицом Си Хунсюаня.

Си Хунсюань с трудом открыл глаза. С сухими губами и пересохшим ртом он произнес:

— Го… господин, прошу, дайте мне немного воды.

Тюремщик перевернул руку и выплеснул чашу воды прямо в лицо Си Хунсюаню.

Си Хунсюань изо всех сил открыл рот, чтобы принять воду, едва ли обращая внимание на промокший воротник. Он напился воды и, собравшись с силами, сказал:

— Спасибо, спасибо!

Тюремщик швырнул чашу прочь, затем схватил масляную лампу и собрался уходить.

С неожиданным приливом сил Си Хунсюань вдруг схватил тюремщика за одежду. Он выдавил улыбку на своем пухлом лице и сказал:

— Приятель, скажи мне. Кха! Это место вовсе не тюрьма, верно?

Тюремщик отшвырнул руку Си Хунсюаня. Но Си Хунсюань вместо этого разразился хриплым смехом, яростно задыхаясь, лежа на циновке. Он потянул за промокший ворот своей одежды и уставился выпученными глазами в потолок кромешной тьмы, а затем сказал:

— Это место не тюрьма… Я… Я должен был догадаться об этом давно! Уже прошло несколько дней. Даже если Кун Цю не допрашивает меня, чиновники из Министерства юстиции должны были прийти с проверкой… Слишком тихо… Здесь слишком тихо…

Си Хунсюань сказал это, затем стремительно уставился на тюремщика.

— Я прикинул. Ты приходишь приносить еду каждый день ровно в одно и то же время и даже проталкиваешь и ставишь поднос в одно и то же положение. Приятель, обычный тюремщик не бывает таким педантичным! Уже прошло несколько дней, и никто не пришёл сменить тебя на посту у тюремной двери… Ты даже не взял мои деньги, да и рукава у тебя такие чистые и аккуратные, без единого пятнышка жира или пыли! Ты крепкого телосложения, высокий, сдержанный и немногословный — ты же из Императорской армии, верно?!

Лицо тюремщика оставалось бесстрастным, когда он взял масляную лампу, развернулся и пошёл закрывать дверь. Си Хунсюань прислушался к звуку обвивающихся вокруг неё металлических цепей, а затем что есть силы ударил кулаками по соломенному тюфяку под собой.

— Шэнь Цзэчуань… Шэнь Цзэчуань! — Си Хунсюань колотил, пока его костяшки не покраснели. Внезапно он закричал во весь голос: — Это ты подстроил… ты против меня подстроил! Ты! Скажи ему! Скажи ему прийти!

Из темноты не последовало ответа.

Си Хунсюань вцепился пальцами в циновку. Его сознание помутилось, и он с ненавистью выплюнул:

— Ему же нужны деньги, да? Позови его. Лишь бы он выпустил меня… лишь бы он выпустил меня… — он с усилием сглотнул слюну, затем вдруг схватился за волосы, задыхаясь: — Я дам ему деньги! Я больше не могу терпеть это, чёртов Шэнь Цзэчуань!

Тюремщик сел снаружи, поставив масляную лампу рядом, и принялся щёлкать плоские бобы, запивая их вином. Металлическая дверь за его спиной заглушала крики Си Хунсюаня, и из камеры доносился лишь слабый, хлюпающий звук рыданий и всхлипов, похожий на завывание ветра в мертвецкой тишине ночи.

◈ ◈ ◈

Глаза Си Хунсюаня помутнели. Он боялся снова заснуть, опасаясь, что если уснёт, то уже не проснётся. К тому времени, как Шэнь Цзэчуань снова пришёл, он уже успокоился.

Шэнь Цзэчуань остался стоять, разглядывая Си Хунсюаня.

Си Хунсюань однажды уже чудом вырвался из пасти смерти, когда отправился в море. С тех пор как он выбрался из безвыходной ситуации, он никогда не выглядел столь жалко. Он отличался от других отпрысков знатных кланов. Он не боялся попасть в безвыходные положения и не боялся выглядеть жалким. Он позволил Шэнь Цзэчуаню смотреть на себя, напряг пересохшее и охрипшее горло, чтобы на мгновение издать необоснованный смешок, прежде чем произнес:

— Ланьчжоу, ты храбр! Четыре миллиона… Чуть не отправился на тот свет, обобранный тобой до нитки.

— Нелегко было найти это место. Оно не должно быть слишком заметным и не может быть слишком далёким, — Шэнь Цзэчуань тихо вздохнул. — Я никак не ожидал, что ты будешь столь дотошен и проницателен в наблюдениях.

Си Хунсюань тряхнул рукой и сказал:

— Люди гибнут за богатства, птицы — за пищу. Брат, я более чем готов отдать тебе эти деньги! Но ты же не можешь просто так захотеть моей жизни за какие-то жалкие деньги… — его тон был слабым и неровным, но ни голод, ни болезнь не лишили его способности приспосабливаться к обстоятельствам.

Он продолжил:

— Ланьчжоу… Я мог бы ещё притвориться, что ничего не понимаю. Только я знаю, где ключи клана Си. Я мог бы водить тебя за нос, выкручиваться и хитростью вырваться отсюда. Но видишь, я так не поступил. Я всё ещё храню в сердце эти братские чувства… Ланьчжоу! Мы объединились, чтобы убить Си Гуаня и Цзи Лэя. Теперь ты — предмет зависти в Императорской страже. Если ты сейчас прикончишь меня, ты лишишься поддержки клана Си! Чем выше ты карабкаешься в императорской страже, тем уже становится тропа, по которой ты идёшь. Ты ведь уже знаешь, каково это — быть в положении, когда трудно сделать и шаг, не так ли? Кто из тех стариков с наследственными титулами в знатных кланах захочет тебе подчиняться? Ты — честолюбец. Разве не благодаря мне Хань Чэн вообще терпит тебя? Если ты убьёшь меня, ты станешь мишенью для всех!

Шэнь Цзэчуань присел на корточки, держа платок между пальцами. Он смотрел на Си Хунсюаня с серьёзным выражением лица, словно ища совета.

— Тогда, по твоему мнению, что же мне делать?

Си Хунсюань видел это выражение лица Шэнь Цзэчуаня бесчисленное количество раз; он знал, что нет сомнений — намерение Шэнь Цзэчуаня убить вспыхнуло. Поэтому он обливался холодным потом, несколько мгновений обмениваясь взглядами с Шэнь Цзэчуанем, прежде чем ответить:

— Мы ещё не дошли до точки разрыва. Шэнь Цзэчуань, я проиграл на этот раз; я признаю поражение! В деловом поражении нет ничего постыдного. Мне нет нужды устраивать сцену и ссориться с тобой из-за такой мелочи. Я тебя боюсь! Это правда. Но именно из-за этого страха я и хочу продолжать сотрудничать с тобой. Подумай. Если ты убьешь меня, у тебя будет только четыре миллиона. Но если я останусь в твоей власти, у тебя будут горы золота и серебра клана Си. Я признаю поражение! Так зачем же пачкать руки кровью? У нас впереди ещё много дней, чтобы господствовать над Цюйду!

— Веский аргумент, — сказал Шэнь Цзэчуань, — но разве не слишком просто отмахнуться от меня словами «признаю поражение»? Я слышал, что у Второго Молодого Господина шестьдесят восемь ключей. Так что, может, поделим их сорок на шестьдесят? Это успокоит мою душу.

Си Хунсюань медленно приподнялся. Взгляд, которым он смотрел на Шэнь Цзэчуаня, был свиреп, когда он произнес:

— Я могу отдать тебе ключи. Но как только ты возьмёшь ключи, ты не сможешь требовать Ци Хуэйляня. Как насчёт этого? Согласен?

Шэнь Цзэчуань медленно поднял пальцы, затем опустил их, словно ему смертельно наскучило. Он сказал:

— Думаешь, Ци Хуэйлянь стоит таких денег? Конечно же, я хочу ключи.

— Раз он ничего не стоит, то и удерживать его бессмысленно. Тогда я прикончу его!

Шэнь Цзэчуань вдруг рассмеялся. Он сказал:

— Думаешь, я не знаю, где он? Мы уже дошли до этого, а ты всё ещё хочешь испытывать меня.

— Это ты испытываешь меня! — Си Хунсюань медленно пополз к Шэнь Цзэчуаню, наконец обнажив свирепое выражение лица. — Я тебя понимаю, Ланьчжоу. Один и тот же трюк бесполезен, если его повторять слишком часто. Ты привык обманывать людей словами. Чем больше ты притворяешься, что на кого-то наплевать в данный момент, тем важнее для тебя этот человек. Ты обманул меня тогда во дворе, а теперь хочешь провернуть тот же трюк со мной. Я, Си Хунсюань, может, и не выдающийся умник, но и не настолько туп. Ты не знаешь, где он. Если бы знал, ха-ха! Тогда ты бы убил меня, получив деньги! Ну что, Шэнь Цзэчуань? Я прав, говоря, что ты так и не смог его найти, обыскав весь Цюйду?

Шэнь Цзэчуань слегка сжал платок в руке.

Си Хунсюань пригладил свои растрепанные волосы и сказал:

— Как бы ты ни был красноречив, ты забыл одну вещь: твоя дотошная и осторожная попытка скрыть его уже сама по себе вызывает у меня подозрения. Даже если я поверю тебе чуть-чуть, я всё равно должен буду остерегаться тебя. Самое страшное в сделках с тобой — это то, что ты можешь развернуться и всадить мне нож в спину.

Шэнь Цзэчуань смотрел на Си Хунсюаня без тени эмоций:

— Тогда чего ты хочешь?

— Я хочу выбраться отсюда, — Си Хунсюань ткнул пальцем в дверь. — Я хочу выйти отсюда невредимым. Если я не смогу уйти сегодня ночью, то завтра утром труп Ци Хуэйляня будет лежать у твоего порога. Веришь мне? Можешь испытать меня. Си Дань, та предательская мразь, что променяла господина на богатство, наверняка рассказал тебе, что все люди под моим началом — дети домочадцев нашего клана. Моя безопасность — это безопасность сотен людей. Даже если я не смогу выбраться, у меня ещё полно способов прикончить Ци Хуэйляня!

— Ты лжёшь.

Шэнь Цзэчуань резко встал, и та мрачная, безжалостная эмоция внутри него вырвалась наружу в этой грязной комнате. Он сделал несколько шагов назад, в полумраке его лицо расплылось, превратив его в подобие чудовища, таящегося в темноте.

— Это место изолировано от внешнего мира. Как ты передаешь сообщения другим? Обманываешь меня, даже когда смерть у тебя за спиной, и ещё говоришь мне испытать тебя? — В морозном тоне Шэнь Цзэчуаня мелькнула тень улыбки. — Что ж, давай. Испытаем. Я отправлю тебя в последний путь.

— Если я мог остерегаться тебя заранее, то почему я не мог принять меры предосторожности до этого?! — Си Хунсюань, видя, что ситуация ухудшается, обливался холодным потом. Он тут же повысил голос:

— Я давно сказал караульным, что буду спускаться раз в полмесяца. Если я не спущусь — они нанесут удар! Ты спросил меня в прошлый раз, смею ли я верить твоим словам. Шэнь Цзэчуань, на этот раз я спрашиваю тебя: осмелишься ли ты поверить в то же самое?!

Шэнь Цзэчуань не издал ни звука.

Тогда Си Хунсюань смягчил тон, словно успокаивая его:

— Раз ты смог подкупить Си Даня, то, должно быть, уже знаешь: только я знаю, где находится Ци Хуэйлянь. Я давно понял, что в этом мире нельзя доверять никому, поэтому оставил себе бесчисленные пути к отступлению. Ланьчжоу, зачем нам обоим оставаться в проигрыше? Злить друг друга невыгодно ни тебе, ни мне. Разве ты не ради выгоды делаешь все эти ходы? Эта сделка столь невыгодна, что ты, несомненно, не станешь ее заключать. Чего бы тебе ни недоставало — у меня есть всё, и я отдам это тебе. Тебе лишь нужно одолжить мне свою храбрость и мудрость, и мы сможем процветать в Цюйду. Взгляни на того Ли Цзяньхэна. Он хороший император, таких днём с огнем не сыщешь. Для таких, как мы с тобой, он — путь к ещё более быстрому успеху. Это же стремительный взлёт, Ланьчжоу! Думаешь, Сяо Второй сможет принять тебя, если ты убьёшь меня и наживёшь врагов среди знатных кланов? Как долго ещё может продлиться безупречная репутация клана Сяо, не знавшего поражений в битвах? Сяо Фансюй уже стар. Если и Сяо Цзимин умрёт, то на что тогда годен один Сяо Второй? Они обречены на провал и падение!

Си Хунсюань словно сокрушался и в то же время подбадривал.

— Ланьчжоу, нам обоим было нелегко под чужим контролем, и ты всё ещё хочешь выбрать покорность Сяо Второму, быть у него на побегушках? Единственное в этом мире, что никогда тебя не покинет, — это власть и деньги! Объединим силы — я дам тебе деньги. Тебе лишь нужно помочь мне сохранить репутацию клана Си, и мы сможем вывести нашу сделку на новый уровень. Когда придет время, никому из борющихся за власть не удастся поколебать наши позиции! Ты же сам хотел, чтобы я поглотил другие кланы и провозгласил себя главой. Так почему же ты сам теперь скован ограничениями?! И ещё — Шесть префектур Чжунбо. Разве ты не хочешь восстановить Чжунбо, чтобы отомстить за унижения прошлого? Имя Шэнь Вэя никогда не будет полностью очищено, но имея деньги, ворота в Чжунбо для тебя будут открыты. Сейчас они так бедны, что в отчаянии меняют детей на еду*. Ты будешь словно божество, сошедшее с небес. К тому времени кто ещё осмелится не подчиниться тебе? Кто осмелится проклинать тебя? Всё это могут дать тебе деньги. Разве Вдовствующая императрица способна на такое? Разве Сяо Второй способен? Ланьчжоу, чего ты ещё медлишь? Мы можем, как и прежде, объединить силы и взобраться на самый верх.

П.п.: 易子而食 относится к тяжёлым ситуациям во время войны или голода, когда люди обменивают детей на еду (или едят их).

Шэнь Цзэчуань, казалось, был тронут его словами. В нём уже не ощущалось прежней убийственной решимости, и тон его тоже смягчился:

— Будь ты так откровенен с самого начала, нам не пришлось бы доходить до противостояния, разве не так? Ты прав. Объединив усилия, мы с тобой избавим себя от множества хлопот.

— Я — купец. Для дельца прибыль превыше всего. Если наше сотрудничество не сулит столь весомых выгод, к чему тогда тратить слова попусту? — У Си Хунсюаня зачесалась спина. Рана, полученная при обрушении в прошлый раз, затягивалась струпьями, и в последние дни зуд стоял нестерпимый. Он перевел дух и продолжил:

— Тогда медлить нельзя. Выпусти меня немедля. Оказавшись на свободе, мы сможем обсудить всё обстоятельно.

В резиденции клана Си в Цюйду у Си Хунсюаня состояло на службе более десяти мастеров боевых искусств. Именно их он нанял за огромные деньги, чтобы запугать Шэнь Цзэчуаня в прошлый раз, и с тех пор держал при себе. В душе же его уже тлел огонь тревоги — он никак не мог постичь ход мыслей Шэнь Цзэчуаня. Потому-то в сердце его и зародился убийственный замысел: он был готов сжечь корабли и биться насмерть. Главное — выбраться отсюда! Только на свободе появится шанс переломить ход событий!

Жажда убить Шэнь Цзэчуаня пылала в нём так сильно, что ждать до завтра казалось немыслимым, не то что вести переговоры. Долгое противостояние возможно лишь при равенстве сил — когда обе стороны могут сесть и фехтовать словами. Си Хунсюань же чувствовал, что ныне он и Шэнь Цзэчуань утратили этот баланс. Словно он угодил в ловчую сумку, которую Шэнь Цзэчуань стягивал всё туже, поднимаясь по служебной лестнице, лишая его прежней власти влиять на ход событий.

Си Хунсюань всё ещё не понимал, где кроется корень проблемы, но его деловое чутьё подсказывало ему: его нынешнее бессилие, словно заколдованного* ходить по кругу, неразрывно связано с Шэнь Цзэчуанем.

П.п.: 鬼打墙 — специфическое явление в суевериях, когда люди заблудились вечером или в темноте и возвращаются к исходной точке, как будто призрак построил стену, которая не даёт им идти прямо.

До сего дня они шли рука об руку, но после убийства Си Гуаня ради завладения ключами клана Си, всякая выгода, которую вкушал Си Хунсюань, оказывалась мимолётной. Лишь Шэнь Цзэчуань неуклонно возвышался, крепко сжимая власть в руках.

Си Хунсюань был уверен, что им попросту играли, но на лице его застыла искренность. Словно он благоговел перед Шэнь Цзэчуанем до трепета, одновременно страшась его настолько, что даже помыслить не смел о действии.

Цяо Тянья приоткрыл дверь, и свет масляного светильника упал внутрь. Обнажённые запястья Шэнь Цзэчуаня были безупречны. Освещённый сбоку пламенем, он выглядел столь же невозмутимым, как и при дневном свете, когда вежливо произнёс:

— Прошу.

В душе Си Хунсюань вздохнул с облегчением.

Следующая глава
---------------------
Предыдущая глава

Оглавление

Вы можете помочь нам в покупке глав или же просто отблагодарить переводчиков тут, либо через телеграм ⟹ тык