Один и Дикая Охота
Из книги “The Viking Way” by Neil Price
Перевод Харчевни «Костяная кобыла»
Третью большую категорию сверхъестественных существ в контексте войны можно выделить из комплекса мифологических историй о так называемой Дикой Охоте Одина. Существует множество различных версих таких легенд, но во всех них повествуется об армии духов, чье странствие сопровождается вьюгой в зимние йольские ночи (в языческий период временные рамки Йоля часто определяют с середины ноября до начала января); они наводят ужас на население и иногда забирают людей с собой. Во всех версиях этого сказания духи ассоциируются со смертью; часто они представлены как призраки и еще чаще – как армия или группа воинов.
На юге и западе Норвегии Охоту называли Oskoreidi, и вопрос о происхождении этого слова остается открытым (Hægstad 1912). Некоторые считают его однокоренным с ранней формой óskreið, «судьбоносная езда», и, таким образом, связывают этих духов с валькириями (valkyrjur) в их аспекте «судьбу творящих», который рассматривался ранее. Другие связывают со словом Ásguðsreið, «езда бога-аса [т. е. Одина]», которое может также означать просто «езду ужаса» (de Vries 1957: §167, 309, 335, 401). Южно-шведское и датское имя Odensjakt, содержит очевидную отсылку к богу (de Vries 1957: §167), и подобные ассоциации можно найти, продолжая двигаться дальше на юг германского мира, где Охота известна как Wuotanes her, «армия Вотана», и далее Wildes Heer или Wilde Jagd под предводительством der Schimmelreiter (см. Huth 1935; de Vries 1963). Как факт, эти истории распространены по всей Северной Европе в почти одной и той же форме, даже за пределами германских культур: в кельтской мифологии есть легенды о призрачных всадниках, скачущих в ночном небе во время зимнего равноденствия (см. Ginzburg’s survey, 1990: 101f). Некоторых из этих традиций сохранялись вплоть до XIX века в виде пророческих процессов, таких как «church porch watch» [a] в Британии, которое позволяет идентифицировать тех, кто умрет в приходящем году (Menefee 1989).
Истории о Дикой Охоте бытовали и в Средневековье, и последующие периоды, и они связаны с ролью, которую играл Один в фольклоре долгое время после прекращения активности культов старых богов. Однако, подобные легенды существовали и в Эпоху Викингов: в них разного рода сверхъестественные всадники могли встречаться по одному или в группах, и их появление часто ассоциировалось с приближением гибели, считалось предупреждением или знаком о великих событиях, которые произойдут. Один из наиболее наглядных примеров – это видение Хильдиглума в «Саге о Ньяле» (Njáls saga):
Hann gekk út dróttinsnótt, þá er tólf vikur váru til vetrar. Hann heyrði brest mikinn, ok þótti honum skjálfa bæði jorð ok himinn. Síðan leit hann í vestrættina, ok þóttisk hann sjá hring ok eldslit á ok í hringinum mann á gram hesti. Han bar skjótt yfir, ok fór hann hart; hann hafði loganda brand í hendi. Hann reið svá nær honum, at hann mátti gorla sjá hann; honum sýndisk hann svartr sem bik ok heyrði, at hann kvað vísu með mikilli raust:
Þá þótti honum hann skjóta brandinum austr til fjallanna, ok þótti honum hlaupa upp eldr svá mikill, att hann þóttisk ekki sjá til fjallanna fyrir. Honum sýndisk sjá maðr ríða austr undir eldinn ok hvarf þar. Síðan gekk hann inn ok til rúms síns ok fekk langt óvit ok rétti við ór því. Hann munði allt þat, er fyrir hann hafði borit, ok sagði foður sínum, en hann bað hann segja Hjalta Skeggjasyni; hann fór ok sagði honum. Hjalti mælti: “Þú hefir sét gandreið, ok er þat ávallt fyrir stórtíðendum”.
В ночь на воскресенье, за двенадцать недель до зимы, Хильдиглум вышел из дому и услышал сильный грохот. Ему показалось, что земля и небо трясутся. Хильдиглум посмотрел на запад и увидел там огненный круг и в нем человека на сером коне. Этот человек скакал во весь опор и быстро пронесся мимо. В руках у него была пылающая головня. Он проехал так близко от Хильдиглума, что тот мог хорошо рассмотреть его. Он был черен как смола. Он сказал громким голосом такую вису:
Хильдиглуму показалось, что он бросил головню на восток, в горы, и там вспыхнул такой большой пожар, что гор не стало видно. Хильдиглуму показалось затем, что он поскакал на восток, в огонь, и там исчез. Затем Хильдиглум вошел обратно в дом и долго лежал без чувств, прежде чем снова пришел в себя. Он помнил все, что увидел, и рассказал своему отцу, а тот велел ему рассказать Хьяльти, сыну Скегги. Хильдиглум поехал и рассказал ему.
Сага о Ньяле, 125 (пер., представленных в «Исландских сагах» в 2-х томах, т. II)
Здесь мы видим пример еще одного значения термина, который мы рассматривали ранее: gandreið – это, конечно, «езда gandir», связанная с волками, духами-помощниками, жезлам ведьм, но здесь мы наблюдаем это слово в контексте наездников, скачущих в ночном небе. Отрывок из «Саги о Ньяле» сочетает в себе две главные функции gandreið, которые встречаются в том в смысле, что данное видение не только предрекает гибель человека, а, более того, появляется до события, которое приведет к этой гибели (в таком случае, оркестровка Флоси о сожжении Ньяла, на что, возможно, намекает пламенное клеймо всадника). Характерно и то, что предупреждения о грядущих событиях делаются не для того, чтобы их можно было предотвратить. Можно отметить, что вопрос о личности всадника, человека в черном одеянии, озадачивает – он может быть как духом того или иного рода, так и самим Одином.
Другой пример из этой же саги более лаконичный, но он показывает опасность, ассоциирующуюся с подобными всадниками и их связью с войной. Под конец истории силы викингов Дублина идут по пути катастрофического поражения в Клонтарве, различные предчувствия о катастрофе ощущаются по всему Северу. Именно с эти связана поэма Darraðarljóð и ряд других видений:
Sá atburðr varð í Orkneyjum, at Hárekr þóttisk sjá Sigurð jarl ok nokkura menn með honum. Tók Hárekr hest sinn ok reið til móts við jarl, ok sá menn, at þeir fundusk ok riðu undir leiti nokkurt. Sásk þeir aldri síðan, ok engi ørmul fundusk af Háreki.
А на Оркнейских островах случилось вот что. Хареку почудилось, что он видит ярла Сигурда, а с ним еще несколько человек. Харек сел на коня и поскакал к ярлу. Было видно, как они встретились, и поскакали вниз по склону с горы, и скрылись из виду. С тех пор их не видели, и от Харека не осталось и следа.
Сага о Ньяле, 157 (пер., представленный в «Исландских сагах» в 2-х томах, т. II)
Вождь, которого, как думает Харек, он видит в седле на Оркнейских островах, был уже убит на войне в Ирландии. Здесь, в прозе XIII века, мы видим непосредственно всадников как духом жестокого сражения, забирающих с собой на пути в иной мир других.
Некоторые утверждают, что всадники отражают общую концепцию группы мертвых, сочетающуюся с верованиями в период зимнего солнцестояния как времени, когда мир духов (мертвых) был максимально близок к миру живых, а также ассоциируются с вьюгой (Simek 1993: 373). Однако, ассоциация с воинами и военной свитой видится также важной, и это полностью совпадает с верованиями саамов о северном сиянии, о которых говорилось в четвертой главе.
Интересно отметить, что подобная тема о боях воинов в небе была отмечена Ибн-Фадлоаном во время его путешествия в районе Волги, где он описывает этот феномен, подразумевая под этим, вероятно, северное сияние (Risala 49; Lund Warmind 1995: 132).
Для самой Эпохи Викингов значение и происхождение этих духов-воинов, скачущих в небе, было в дальнешем исследовал Отто Хофлер, который в своей диссертации 1934 года утверждает, что Охота была воспоминанием о тайных военных братствах, которым посвящена основная часть этого произведения. Ассоциации небесных воинов с избранными Одином, эйнхериями (einherjar), здесь очевидна.
a. Я, к сожалению, не нашла адекватного перевода этого явления. Дословно это будет как «наблюдение с паперти церкви». В одной статье говорится об этом: «В день Святого Марка [24 апреля ныне] каждый, кто в полночь будет стоять на церковной паперти, может увидеть дух тех, кто обвенчается или умрет в грядущем году».