Военный аналитик Том Купер, как устроена ПВО в Украине, у России и при чем здесь США, часть 3
Перевод: Константин Шабалев. Редактор: Сергей Чернявский
Первоисточник: https://xxtomcooperxx.substack.com/p/ukraine-air-war-assault-mode-part-8c2
После того, как мы разборали несколько «неплохих примеров» из прошлого на эту тему, давайте посмотрим, что происходит в воздушной войне в Украине. Это, можно сказать, «самая простая» часть этой истории, потому что большинство оборудования хорошо известно. И поскольку многие любят работать с «метриками», думаю, нет лучших метрик, чем оборудование и его количество.
На верхнем уровне - то есть на уровне командования и управления - у “команды России” есть:
· загоризонтные РЛС (типа «Контейнера», «Подсолнуха» или «Лагуны-И» )
· 7-8 самолетов дальнего радиолокационного обнаружения А-50 (по классификации НАТО - «Mainstay», «Оплот»)
· около десятка самолетов-разведчиков, таких как Ту-214/214Р и Ил-20.
· широкий набор наземных систем радиоэлектронной разведки, а также большое количество систем радиоэлектронной борьбы (РЭБ)
· также на территории Украины и вокруг нее россияне сосредоточили практически целую армию сил ПВО, включая несколько десятков бригад ЗРК, оснащенных системами С-400 (SA-21 - по кл-ции НАТО), С-350 (SA-28), С-300 (SA-20/23), «Бук» (SA-17/27), «Тор» (SA-15), «» (SA-22), даже несколько систем «» (SA-8) и «Стрела-10» (SA-13), каждая из которых имеет собственные РЛС наблюдения и контроля огня.
«Команда Украины» на самом деле включает в себя две или даже три «команды».
1. Украинские ВВС (включая наземные силы ПВО) имеют собственные РЛС наблюдения (или «раннего обнаружения»), а также РЛС наблюдения и контроля огня комплексов МИМ-104F Patriot (с противоракетами PAC-3CRI и PAC-2), С-300ПС и С-300ПМУ (SA-10/20), NASAMS, IRIS-T SLM, 2К12 «Куб» (SA-6), «Бук» (SA-11), «Тор» (SA-15), Crotale NG, MIM-23 HAWK, «Оса» (SA-8), Aspide/SkyGuard/Spada, С-125 «Нева» (SA-3), ПЗРК RBS-70 (с РЛС Giraffe 40) и т.д. и т.п.
2. Украинские разведывательные службы также используют несколько систем радиоэлектронной разведки и РЭБ
3. Союз НАТО, который работает с разведывательными спутниками (принадлежащими различным национальным службам разведки), также располагает:
· по крайней мере одной загоризонтной РЛС (французский комплекс NOSTRADAMUS, если он действительно задействован)
· всего 18-ю натовскими, 31-американским и 4-мя французскими самолетами дальнего радиолокационного обнаружения Boeing E-3 Sentry
· обилием систем радиоэлектронной разведки (некоторые из которых действуют на самолетах типа Boeing RC-135 или беспилотниках типа RQ-4 Global Hawk, а остальные представлены широким разнообразием наземных систем).
На первый взгляд это может показаться хаосом: множество командных узлов, множество разведывательных платформ, множество ЗРК… На самом деле, независимо от того, какая служба чем оперирует, обе стороны стремятся интегрировать все системы в одно целое, чтобы получить, так сказать, «общую картину» - как наш мозг используют глаза, уши, нос и пальцы, чтобы что-то искать, сдедить за чем-то.. и вообще делать то, что нам нужно в данный момент.
Сейчас это называется принципом «сетецентричной войны». Это необходимо, чтобы предоставить командованию как можно более полную картину происходящего - и оно могло бы координировать действия всех доступных подразделений и систем вооружения. Соответственно, все рассматриваемые платформы интегрируются с помощью информационных сетей (мощность которых превосходит любое гражданское интернет-соединение). Полученная информация объединяется в интегрированные системы боевого управления (ИСБУ).
Например, ВС ВСУ использовали свою собственную систему ПВО еще до полномасштабного вторжения в феврале 2022 года. Кроме того, поговаривают, что уже тогда США поставили Украине свою систему армейской интегрированной противовоздушной и противоракетной обороны (АИПВРО) Nothrop Grumman. Это ИСБУ, включающая в себя мощные компьютеры и системы связи, объединяющие работу всех доступных датчиков, доклады разведывательных служб, наземных радиостанций, самолетов дальнего обнаружения, наземных ЗРК, наземных войск, военно-морских частей и т. д. (причем вне зависимости от того, были ли они изначально разработаны для работы вместе или нет). Если это так, то украинцы сейчас наслаждаются услугами, предоставленными системой ПВО, значительно превосходящей все, что есть у России, причем с избытком (всегда ведь приятно иметь в бою дополнительный боезапас).
Кое-кто в Западе думает, что россияне немного иначе подходят к решению подобных проблем. На самом деле они отстают - все больше и больше - в данных дисциплинах еще с 1960-х годов. Им не хватает необходимых передовых технологий, и они - будучи людьми, которые все время что-то планируют и обсуждают планы, но не могут реализовать их, - все время ссорятся по поводу того, как именно решить эту проблему.
Конечно, в начале 2000-х годов они начали работу над так называемым «разведывательно-ударным комплексом» (РУК) или «разведывательно-огневым комплексом» (РОК). Было запущено несколько проектов, но, похоже, реализованы лишь два из них. На стратегическом уровне - с 2014-2015 годов в Москве начал действовать Национальный центр управления обороной (НЦУО). Однако эта система управления боевыми действиями пока объединяет только работу Ракетных войск стратегического назначения (РВСН) и объединенного командования ВС РФ.
Запланированная интеграция ВДВ, подразделений ГРУ, Спецназа и наземных войск (таких как 6-я и 20-я объединенные армии и 1-я танковая армия) должна была завершиться к 2027 году. Что же касается российских воздушно-космических сил... «московские клоуны» пока даже и не думали об этом. На практике интеграция НЦУО с узлами управления на оперативном и тактическом уровнях так и не была реализована из-за нехватки необходимых технологий, производственных мощностей и знаний - и это вряд ли изменится в ближайшее время.
Вторая система, которую им удалось разработать, это Автоматизированная Система Управления (АСУ), которой пользуются во всех штабах объединенного стратегического командования ВС РФ. Теоретически АСУ должна интегрировать работу всех воздушных, наземных и морских подразделений командного узла с помощью Единой Системы Управления Тактическим Звеном (ЕСУТЗ).
Разработанную после провала первой российской цифровой системы этого типа («Метроном»), ЕСУТЗ планировали полностью интегрировать в вооруженные силы РФ, в том числе и в ВКС, к 2025 году. Однако проект столкнулся с рядом задержек: у «Клоунов из Москвы», Генштаба и оборонной промышленности не получалось работать в кооперации, координируя свои усилия. По факту большую часть времени они ссорились из-за дизайна и параметров программного обеспечения, оборудования и ошибок полученных в результате работы. Хотя система и проходила испытания с как минимум 2010 года, ЕСУТЗ по факту была отклонена Генштабом около 2015 года, и адаптирована была для работы только в артиллерийских частях, использующих беспилотники.
В итоге, ЕСУТЗ никак не связана с АСУ и тем более с интегрированной системой ПВО ВКС РФ. До сих пор мне неизвестно ни об одном боевом самолете ВКС, работающем с аппаратурой ЕСУТЗ, что довольно забавно, потому что ВКС пользуются собственными интегрированными системами ПВО и автоматизированными тактическими системами управления еще с 1960-х годов. Их современные системы - это УБКП «Ранжир» (интегрирующий работу всех элементов батареи ЗРК), «Сенеж» (интегрирующий работу ЗРК на уровне бригады), «Поляна» (нескольких бригад ЗРК) и «Панорама» (уровень всех армий ПВО).
Однако из-за их устаревших компьютеров, эти системы ограничены по количеству одновременно контролируемых собственных и вражеских подразделений. Вдобавок они не интегрированы с наземными и морскими подразделениями.
Но хватит об оборудовании и теориях…
Итак, почему все это важно, как это работает и как это выглядит на практике. Что по факту это значит для работы ПВО?
Учитывая все сказанное выше, неудивительно, что для большинства невовлеченных в тему людей современная воздушная война представляется какой-то «загадочной», с немалой долей «колдовства». Ведь, будучи людьми, мы вырастаем и живем на земле, двигаясь только вперед-назад и влево-вправо. В отличии от пилотов, которые привыкли двигаться еще и вверх, мы мыслим в трех, а не в четырех, измерениях.
Еще одно распространенное заблуждение о воздушной войне состоит в том, что в небе, якобы, не скроешься, что радары (под «радаром» в англоязычной литературе обычно подразумавется РЛС – пер.) видят все, и что самолеты все еще воюют в стиле «Мессершмитты против Спитфайров» во время битвы за Британию в 1940 году…
Не беспокойтесь, это не так сложно. По сути воздушные войны ведутся почти так же, как и наземные или морские, основываясь на тех же самых факторах: география, местность, погода, маневрирование, прикрытие, доступность оборудования и оружия, обучение, развертывание оружия и т. д.
Как и в наземной или морской войне, основная проблема в воздушной войне - это «ситуационная осведомленность»: то есть знание и осведомленность (или неосведомленность) о всех вышеуказанных факторах, плюс понимание (или непонимание), где находится враг, каковы его возможности и намерения. Ситуационная осведомленность имеет решающее значение: если ты знаешь, что, где и как делает противник, ты можешь противостоять ему, если нет - тогда беда. На самом деле можно сказать, что сторона с превосходящей ситуационной осведомленностью почти наверняка победит.
Именно из-за этого фактора - ситуационной осведомленности - я и начал этот раздел с описания систем управления и командования с обеих сторон.
Итак, как в нескольких словах описать ситуационную осведомленность в воздушной войне.
Очевидно, ключевой момент в ситуационной осведомленности - это проблема обнаружения. Также очевидно, что основные средства обнаружения - визуальные. Однако они ограничены по дальности: поэтому широко распространено мнение, что дальним обнаружением (то есть вне «зоны видимости») воздушные силы (в том числе ПВО) обязаны радарам.
Кроме того, люди видят в радарах чудо-машину: если уж его включили, то он обязательно «увидит» все, что летает в пределах его зоны видимости. И ни один самолет (или любой другой летающий объект) не скроется. На самом деле (если совсем упрощенно) это работает не так.
Это сперва может показаться «отклонением от темы», но для меня основа понимания современной воздушной войны содержится в утверждении человека, служившего, помимо прочего, руководителем боевого информационного центра или «командиром миссии» на борту американского самолета дальнего радиолокационного обнаружения Grumman E-2C Hawkeye. Оснащенный мощным радиолокационным оборудованием, самолет E-2 можно сравнить с «координатором нападения/защиты» в американском футболе: это «самолет-мозг» в системе воздушной войны ВМС США. Его команда должна иметь общую картину, полную ситуационную освдомленность, знать все, что необходимо о собственных и вражеских силах - и таким образом быть готовой сообщать всем остальным, что, где и как делать.
Так вот, тот командир описал современную воздушную войну как соревнование между двумя (или более) людьми, держащими в руках фонари на неосвещенном футбольном стадионе ночью.
Как было сказано, люди ждут, что радары будут обнаруживать все, что ничто в небе от них не спрячется. На самом деле, если упростить, все в точности наоборот. Учитывая физические законы и современное военное оборудование, работающий радар напоминает как раз одного из тех людей на футбольном стадионе с фонарем. Владелец этого «радара» - то есть фонаря - может видеть только то, что попадает в луч света. В зависимости от мощности фонаря, это может быть 5-, 10-, 20- метровое расстояние, и соответствующий сектор «по ширине». Ничего больше.
А вот любой другой на этом стадионе - даже находясь самом отдаленном уголке, в 50, 100 или более метрах - может видеть свет, то есть может видеть, где находится владелец фонаря, куда он смотрит, куда идет, насколько быстро движется - и что, в конечном счете, он видит. При этом не включая свой собственный фонарь – и таким образом оставаясь незамеченным.
И это происходит, повторюсь, по двум причинам: физические законы и современное оборудование. Первая причина ведет к тому, что сигналы радара могут быть обнаружены на расстоянии вдвое больше самой дальности действия радара. Вторая - к тому, что все серьезные современные вооруженные силы стремятся оснастить себя оборудованием радиоэлектронной разведки - инструментами, позволяющими им, в частности, обнаруживать сигналы радара. В итоге, если упростить, это приводит к ситуации, когда, к примеру, сигнал радара, нацеленного на обнаружение целей с определенной эффективной поверхностью рассеяния (ЭПР) на расстоянии, скажем, 200 км, будет сам обнаружен на расстоянии до 400 км.
В то же время, радар не обязательно «точно» обнаруживает противника: производительность любого радара все еще зависит от кривизны Земли, климатических условий и погоды (особенно облаков, дождя, грозы или песчаных бурь), местности (горы, волны на воде), растительности (деревья), искусственных препятствий (высокие здания), мощности выходного сигнала, размера антенны, типа радара (просматривает он 360 градусов или меньше) и множества других факторов.
Иными словами, радар может как обнаружить вражеский самолет (если тот попадает в условия обнаружения), так и не увидеть вообще ничего. Но что можно сказать наверняка - так это то, что любой радар, который работает где-то в Украине или западной части России сегодня, можно обнаружить с помощью средств радиоэлектронной разведки. И хуже всего то, что ни один из этих радаров не скажет, кто именно обнаружил его излучение.
Это можно считать «Правилом №1». Поэтому можно сказать, что в основе любого современного воздушного вооружения лежит ирония: каждый год миллиарды долларов тратятся на разработку все более мощных радаров и самолетов, способных избегать обнаружения, в то время как в бою все стараются свести излучение радаров и зависимость от них к минимуму.
Но это не значит, что никто не использует радары. Как раз наоборот: тут-то и начинается самое забавное и интересное.