Да осенит нас всех Господь Бог Своею милостью!
Как описать чистый восторг в словах? Сложно. Но впечатление от книжки настолько яркое, что я попробую. После того, как финальная фраза была дочитана, меня накрыла лавина эмоций. Хотелось прыгать, плясать, радоваться миру - вон пасмурное небо, как оно прекрасно! За окном вьюга, снег, ветер - привет вам, свидетельства жизни нашего мира! А завтра проглянет солнце и заставит искриться нападавший ночью снег; и дети, и взрослые будут щуриться от солнечно-снежного зеркала, и прищур будет растягивать улыбками губы. Свет, тёплый и солнечный струится и изнутри, откуда-то из груди. Хочется плакать радостью. Душа поёт, слышна музыка внутренних струн, гармоничная мелодия, сыгранная Диккенсом на арфе моих чувств.
Не знаю почему, меня очень сильно зацепили сами образы духов святок. Что-то в них есть очень глубокого, архетипического. Самое интересное, что при первом приближении я так и не нашел вариантов их толкования. Поэтому решил сам поразмышлять на эту тему.
Святочный Дух Прошлых Лет похож на восковую свечу или газовую лампу - он в буквальном смысле способен проливать свет на минувшие годы.
Скрудж увидел перед собой очень странное существо, похожее на ребенка, но еще более на старичка, видимого словно в какую-то сверхъестественную подзорную трубу, которая отдаляла его на такое расстояние, что он уменьшился до размеров ребенка. Его длинные рассыпавшиеся по плечам волосы были белы, как волосы старца, однако на лице не видно было ни морщинки и на щеках играл нежный румянец. Руки у него были очень длинные и мускулистые, а кисти рук производили впечатление недюжинной силы. Ноги — обнаженные так же, как и руки, — поражали изяществом формы. Облачено это существо было в белоснежную тунику, подпоясанную дивно сверкающим кушаком, и держало в руке зеленую ветку остролиста, а подол его одеяния, в странном несоответствии с этой святочной эмблемой зимы, был украшен живыми цветами. Но что было удивительнее всего, так это яркая струя света, которая била у него из макушки вверх в освещала всю его фигуру. Это, должно быть, и являлось причиной того, что под мышкой Призрак держал гасилку в виде колпака, служившую ему, по-видимому, головным убором в тех случаях, когда он не был расположен самоосвещаться.
Итак призрак - это прошлое Скруджа, он одновременно старый, потому что сам Скрудж уже в преклонных годах, и юный, потому что речь идёт о былых днях Эбенизера. Своеобразное выражение рефлексии - увидеть в молодости предпосылки настоящего и, что важно, вернуться к точке бифуркации, из которой началось складываться определенное отношение к жизни главного героя. Длинные мускулистые руки и крепкие кисти как бы свидетельствуют о цепкости прошлого и его неизменности - что было, то было. Украшенный цветами подол, изящные ноги, белая туника - намек на молодость и невинность. Молодая душа ещё чиста, непорочна, не испорчена страстями. Вспомним наивные рассуждения молодого Эбенизера о жизни, его отношения с сестрёнкой и сцены его детства. Обычный ребенок, голова которого полна приключениями, яркими, ожившими героями книг, игрой.
Возвращение к этой невинности чистоте пробуждает Скруджа:
Как бы я хотел… — пробормотал он затем, утирая глаза рукавом, и сунул руку в карман. Потом, оглядевшись по сторонам, добавил: — Нет, теперь уж поздно.
Свет, исходящий из головы призрака, чем-то напоминает нимб. С другой стороны, мне больше нравится ассоциация с пламенем свечи. Яркость света зависит от того, насколько интенсивно Скрудж проживает свои эмоции. По словам духа, он показывает лишь тени минувшего, а, как известно, чем ярче свет, тем темнее тень. Когда эмоции становятся невыносимыми, типичная реакция - закрыться от них, что и делает Скрудж, пытаясь погасить пламень. Да только невозможно избавиться от эмоций - они меняют направление, находят иной выход, но никуда не пропадают.
Дух Нынешних Святок напоминает о скоротечности времени - дух живёт один лишь день, за это короткое время он превращается из полного сил юноши в седого старика.
На возвышении непринужденно и величаво восседал такой весёлый и сияющий Великан, что сердце радовалось при одном на него взгляде. В руке у него был факел, несколько похожий по форме на рог изобилия, и он поднял его высоко над головой, чтобы хорошенько осветить Скруджа, когда тот просунул голову в дверь. ... Дух был одет в простой темно-зеленый балахон, или мантию, отороченную белым мехом. Одеяние это свободно и небрежно спадало с его плеч, и широкая грудь великана была обнажена, словно он хотел показать, что не нуждается ни в каких искусственных покровах и защите. Ступни, видневшиеся из-под пышных складок мантии, были босы, и на голове у Призрака тоже не было никакого убора, кроме венчика из остролиста, на которых сверкали кое-где льдинки. Длинные темно-каштановые кудри рассыпались по плечам, доброе открытое лицо улыбалось, глаза сияли, голос звучал весело, и все — и жизнерадостный вид, и свободное обхождение, и приветливо протянутая рука, — все в нем было приятно и непринужденно. На поясе у Духа висели старинные ножны, но — пустые, без меча, да и сами ножны были порядком изъедены ржавчиной.
В призраке нынешних святок читается что-то дионисийское - веселье, беззаботная радость и, самое важное, изобилие. Не зря же его факел напоминает тот самый рог. Антураж тоже говорит сам за себя - груды съестного в комнате Скруджа, мясо и пудинг и за столом бедняков - невидаль в обычный будний день. Где дух кропит маслом из своего факела-рога, сходят на нет ссоры, а еда кажется особенной. Босые ноги духа и его обнаженная грудь говорят о принятии всех и каждого, открытости. Его рост - величие праздника: Рождества хватит на всех, добро и радость для кого угодно и без оглядки на социальное положение или статус - только открой своё сердце для даров. Скрудж страстно желает принять участие в рождественском веселье, в нём просыпается азарт, радость, весёлое настроение - искренние и простые человеческие чувства. Пустые ножны на поясе призрака - тоже вполне "по-дионисийски": в радости и веселии легко забыть, куда дел меч. Фактически символ этот означает отказ от какого бы то ни было насилия.
Дух делает наставление Скруджу, показывая ему два человеческих порока, которые ютятся под плащом призрака - Невежество и Нищету. Они - порождение Человека, несущие гибель. Дух, видимо, уносит их с собой в этот день, но только в Рождество.
Наконец, третий призрак - Дух Будущих Святок, и он открывает Скруджу грядущее. Образ жуткий, чем-то напоминает привычный лик Смерти-жнеца, только без косы.
Дух приближался — безмолвно, медленно, сурово. И когда он был совсем близко, такой мрачной таинственностью повеяло от него на Скруджа, что тот упал перед ним на колени. Черное, похожее на саван одеяние Призрака скрывало его голову, лицо, фигуру — видна была только одна простертая вперед рука. Не будь этой руки, Призрак слился бы с ночью и стал бы неразличим среди окружавшего его мрака. Благоговейный трепет объял Скруджа, когда эта высокая величавая и таинственная фигура остановилась возле него. Призрак не двигался и не произносил ни слова
Скрудж справедливо задаёт вопрос, какое именно будущее показывает ему дух и насколько зависит данный сценарий от решения измениться. Ответ мы получим, дочитав книгу до конца, но сейчас ни читателю, ни Эбенизеру это не ведомо. Очевидно, что старый скряга до последнего пытается не видеть весь ужас грядущего. Дух молчалив, его движения точные, он - безмолвный холодный жнец. Ни жалости, ни веры, ни каких бы то ни было чувств. Самая живая его часть - кисть с вытянутым указательным пальцем.
Послание призрака, несмотря на безмолвие, в общем, достаточно внятно: тебя никто не любил, твои вещи разворованы, ты не сделал ничего, твой капитал обратился в прах, ты умрёшь в одиночестве, вот твоя могила. Будущее, как и движения духа, также безмолвно и неотвратимо.
Воздев руки в последней мольбе, Скрудж снова воззвал к Духу, чтобы он изменил его участь, и вдруг заметил, что в обличье Духа произошла перемена. Его капюшон и мантия сморщились, обвисли, весь он съежился и превратился в резную колонку кровати.
Таким образом, можно сказать, Скрудж фактически переживает экзистенциальный опыт умирания, и это будущее кажется ему неотвратимым. Если прошлое открывает сердце скряги, пробуждает сожаление, печаль и одновременно принятие сделанного выбора, если настоящее дарует радость момента, переживание "здесь и теперь", открывает возможности для выбора, то будущее определяет катарсис, в результате которого выбор Скруджа как бы скрепляется незримой печатью. За умиранием следует воскрешение - отныне решение измениться не на словах, а в действии, герой перерождается. Обновление самого себя даёт огромный эмоциональный заряд, пробуждает тягу к познанию, творчеству, полноте жизни. Скрудж, словно ребёнок, удивляется миру, и мир теперь безопасный и хороший.
Но отмотаем обратно. С чего началось превращение Скруджа из полного надежд юноши в последнего скрягу?
Ведь не могу же я поверить, что, став свободным от всяких обязательств, ты взял бы в жены бесприданницу! Это ты-то! Да ведь даже изливая мне свою душу, ты не в состоянии скрыть того, что каждый твой шаг продиктован Корыстью!
Корысть - это не просто алчность, а страсть к наживе, к накоплению. Истинные ценности заменяют деньги, выгода и успех выражается в количестве капитала. Общество предлагает идеологию постоянного умножения богатства, и люди готовы меняться ради статуса и успеха. Человек служит отныне культу денег, и Мамона - его бог.
Но Рождество - особенное время, когда развеивается мрак ночи. Приходят на землю истинные ценности, низвергаются кумиры. Вместо наживы - милосердие, доброта, любовь. Диккенс чувствовал это, и, похоже, каждый из нас рано или поздно ощущает что-то подобное, и особенно - в Рождество. Может быть, поэтому духи, побуждающие Скруджа к изменениям, ровно как и призрак почившего компаньона Марли, появляются в сочельник светлого праздника.
Впрочем, относительно духов. Это лишь моя точка зрения, не подкреплённая ничем, кроме моего опыта в психологии и мифологии. Мнение и только. Если вы увидели в призраках святок какие-то иные ассоциации, пишите в комментариях, я буду рад.