Роджер заострил палку с обоих концов...

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ УИЛЬЯМА ГОЛДИНГА «ПОВЕЛИТЕЛЬ МУХ»

Впервые я увидел книгу в магазине, когда выбирал подарок другу. Собственно, она и стала презентом — привлекло название, уводящее куда-то в ветхозаветную мифологию. Скоро я узнал о книге и об авторе. Уильям Голдинг — лауреат Нобелевской премии по литературе в 1983 году, а «Повелитель мух» — его первая работа (1954). От дебюта до признания прошло 40 лет литературного творчества. «Повелитель мух» так и остался самым знаменитым и популярным романом Голдинга, его «визитной карточкой». Книга рассказывает, как несколько мальчишек, оказавшись на необитаемом острове, строили общество. Несколько раз историю экранизировали. Аспиранты и докторанты и сегодня защищают диссертации по книге. Произведение вошло во всевозможные рейтинги, получило хвалебные отзывы критиков и может считаться современной литературной классикой.

В общем, я почитал аннотацию, впечатлился и отложил. До того, как мне посоветовали эту книгу как антиутопию. Хм…, а вот это уже интересно — подумал я. Так, наконец, и добрался.

Прочитал, но так и не появилось у меня ощущения, что прочитал антиутопию. Что-то гротескное и иносказательное. Аллегория, но не антиутопия. Антиутопия — критика социального устройства общества, «Повелитель мух» — книга о тёмной стороне души человека. Во многом общество и личность — вопрос причины и следствия, конечно.

Чтобы не вдаваться в сложные филологические диспуты, в которых я полный дилетант, остановлюсь на личном восприятии. Пёс с ними, с жанрами.

Книга про детей

Этим она и страшна. Безумием кажется школьный буллинг, когда дети с остервенением унижают своего же одноклассника только за то, что он, скажем, полнотелый или близорукий или с прыщом на носу. Вспоминаю, с каким ужасом я читал про задиристых мальчишек в «Братьях Карамазовых» у Достоевского. Ведь дети же! Не задумываясь, они обкидывают камнями отверженного гадкого утёнка только потому, что нашли в нём «недостаток», коим тот не похож на остальных, а потом раскрутили свою находку до состояния почти что уродства. Так бывает, что думать не думаешь о каком-нибудь небольшом пятнышке на лице, но вот обращают твоё внимание на эту твою «особенность» и всё — за пятнышком этим и лица-то уже не видно! Дети страшны в своей потерянной невинности, страшны невинной жестокостью. Почему дети превращаются в чудовищ? Как небесные ангелы становятся инфернальными злодеями?

Сходу найти разумный ответ сложно. Может быть, потому Голдинг обратился к мистике? Есть ведь что-то потустороннее в этом вопросе. Зло, затаившееся в детских душах героев романа, вызревает не сразу, лишь после столкновения с якобы «сверхъестественной» силой; сначала оно выпочковывается в призрачный образ Зверя. Однажды появившись в воображении мальчишек, бестелесный фантом этот начинает жить как явление тусветное и потому страшное. Суеверие становится культом и вскоре обрастает присущей обрядовостью. Островитяне вступают в отношение со Зверем через жертвоприношение — насаживают свиную голову на обоюдоострое копьё. И ужасная морда вдруг «оживает»:

Итак, свиная голова, наполняясь сакральным содержанием, становится теперь идолом, за которым скрывается тот самый Повелитель мух, более знакомый как Баал или Вельзевул — древний демонический князь. Не вдаваясь в подробности мифологии, следует всё же отметить, что демон ассоциировался и с мухами, и с нечистотами; иногда изображался в виде огромной мухи. Потому всё, чего касаются члены князя преисподней, оскверняется. Мухи слетаются на разложение и гной опоганенной святыни. Воздух пропитан смрадом, нечистотами, назойливой вибрацией звенящего жужжания. Возникшая однажды необъяснимая искра страха порождает демона, манипуляция страхом воспламеняет культ, пропаганда страхом разжигает идеологию. Закрутился механизм тоталитаризма, и вот на горизонте замаячили непогрешимый вождь и всенародно ненавистный враг, пошли общественные токи, разделяющие общество на «своих» и «чужих». Демон клокочет:

Тёмная сторона человека — жирное и грязное пятно на прозрачно-чистой душе: причинить боль, унизить, уничтожить, убить. Печать Каина лежит на роде людском. История Голдинга даже близко не похожа на какого-нибудь «Робинзона Крузо». Мы, читатели, становимся свидетелями безобразного преступления, происходящего на страницах книги. Чистая детская невинность оскверняется бесовским растлением. Чудовищно, когда человек убивает человека, и ещё куда более зловеще, когда ребёнок уничтожается ребёнком. Безобразна и страшна школьная травля — сегодняшнее воплощение каиновой отметины. Но, с другой стороны, уродливые детские издевательства, весьма потешные для обидчиков — всего лишь лакмусовая бумажка проблем социальных. Разве нет травли взрослых людей? Что же, не унижает никого начальник? Нет отверженных в рабочих коллективах? Дети копируют взрослый мир, и таким образом отрабатывают нерешённые проблемы старших поколений. Со школьной скамьи одни учатся унижать, другие — терпеть, третьи — молчать. Мухи не устают пировать и ныне.

Зло изначально существует снаружи, но проникает в душу ребенка. «Змей, который живет в воде и в небе» приходит из внешнего мира, т. е. из области социального, культурного или семейного. Ребёнок — что пористая губка, — впитывает то, что есть в среде. Зачем и кому это надо — вопросы философские и риторические.

Школа, в которой учился я, была жестоким местом. Не было никаких правил и законов, а лишь полублатные понятия. Учителя, как могли, выживали, им было не до детских бед. Униженная и оскорблённая душа ребёнка мучается. Кому рассказать о своей трагедии, когда не принято выносить сор из избы ни в соответствии с пословицей, ни по понятиям. Как бы не было хуже…

Как так получилось? Все школьные угнетатели ведь были когда-то детьми. Младенцами они смотрели на мир глазами, в которых в самую пасмурную погоду играла синева небес, они улыбались самой милой беззубой улыбкой своим матерям и что-то агукали на ушко родителям, будто делились заветной тайной мироздания. Младенец — это ангел, который точно знает, как там в раю. Откуда в этой кристальной прозрачности взяться яду, превращающему невинность в садизм?

Книга написана в 1954 году, спустя всего девять лет с момента завершения самой кровопролитной и циничной войны. Снова возникает угроза нового военного столкновения — теперь уже с применением новых игрушек с ядерными боеголовками. Вспомните, как дети оказались на острове — их самолет был сбит. На нём, видимо, ребята эвакуировались, бежали от ужасов войны.

Роман — аллегория на взрослый мир. На острове дети обустраивают лагерь в надежде вернуться в привычную им цивилизацию. А потом, не дождавшись спасения, воспроизводят этот самый взрослый мир, как они его усвоили. Мальчишки высвобождают подавленную животную сущность. Когда страшно признать перемены в сердце, новое общество островитян-дикарей вводит обычай закрывать лицо маской. Так и взрослый частенько скрывает себя своей ролью и попирает все лучшее, что есть в человеке — «всего лишь выполняя приказ». Не от того ли карательные отряды предпочитали прятать лица?

А как насчёт того, чтобы надуть щёки, состроить важную гримасу и низвести человека до функции, до мяса: с кем, мол, вы сейчас разговааариваете?! Чем не маска, за которой скрывается, может быть, добрый человек? Вспомните замечательную фразу барона фон Мюнхгаузена в исполнении Олега Янковского:

Портреты героев

Книга по началу, правда, даже вызывает улыбку. Дети наивны. Они пытаются устроить что-то вроде выборов. Ральф, протагонист книги, находит ракушку-рог, и та становится священным символом власти.

Многие критики усматривают Ральфе всё самое хорошее, что есть в человечестве. Я не согласен с этим мнением, и не надо кидать в меня камнями. Получив в свои руки власть, он использует её единолично, не делясь ни с кем. В лучших традициях английского парламентаризма Ральф собирает бесконечные и пустословные собрания, ценности которых, возможно, он и сам не понимает. Организация работы и разделение ответственности из ряда вон никудышные. Мальчик-лидер игнорирует потребности «подданных», он несправедлив и даже участвует в травле. В целом, явно гигантомантский проект со спасительным костром полностью перевешивает насущные жизнеобеспечивающие задачи. Кроме того, Ральф непоследователен. В конце книги звучит:

И всё же Ральф признаётся лидером, потому что именно он нашёл сакральный символ власти — рог. Несложно, правда понять, что власть его тоже чисто символическая, декоративная. Но так же как рог — символичен, его власть — символична. Ральф силён в другом — он находит в себе силы, вопреки всему, оставаться человеком, и этот бой он выигрывает. Он — единственный, кто плачет о своей невинности. Он взял на себя ответственность и не справился, и в этом опыте он вырос. Мальчик на своей шкуре прочувствовал, что такое решение и что значит хлебнуть ответственности, а значит, он изменился.

Противоположность Ральфа, Джек, ориентирован на сегодняшний день, его «политическая программа» очень простая — много еды, безопасность, безответственность, возможность дать выход своим животным импульсам. С ним можно быть жестоким и при этом избежать наказания. Дозволено всё. Идеология Джека — есть «свои» и есть «враги». Выживает сильнейший. Вот от тех чужих, у которых невесть что на уме, нужно защищать «крепость» — убежище дикарей, последователей Джека. Вновь и вновь звучат слова о вседозволенности. Кто сильнее — тот и прав. Моментально находится враг:

Джек же первым заговорил про новые законы, их неукоснительное соблюдение и наказание за отступничество. Вождизм, террор, концепт «свой-чужой», принцип войны и социальный дарвинизм — очевидные истоки фашизма. Гипнотизм идеологии, где во главе угла стоит принцип силы, давно вызывает интерес науки и литературы. По свидетельствам очевидцев, Адольф Гитлер, гений зла, обладал необъяснимой силой воздействия на людей. Притягательность зла раскрывается и Джоном Мильтоном в «Потерянном рае» в сюжете низверженния Люцифера с небес. Отступник утягивает за собой полчища ангелов. Притяжение зла мы видим и в «Повелителе мух». Ральф остаётся в одиночестве, все мальчишки, раньше или позже, переходят на сторону Джека.

Таким образом, в романе образуется как бы две полярности: Ральф — несовершенное добро и Джек — несовершенное зло. Несовершенное, потому что в человеке нет ничего абсолютно чёрного и ничего абсолютно белого. Джек, несмотря на откровенную жестокость, также, как и Ральф, достоин сочувствия. Ральф, как и Джек, достоин порицания. Ральф олицетворяет продолжение привычного прогресса цивилизации, созидание нового; за ним закон и право. Джек, наоборот, воплощает в себе антизакон, бесправие; его кредо — разрушение старого порядка. Ральф пытается строить светлое будущее, Джек пытается жить здесь и сейчас. Ральф живёт идеалом спасения, Джек выживает в несправедливом и опасном мире.

Раз есть Гитлер, должен быть какой-нибудь Гейдрих — возможность безнаказанного террора всегда притягивает истинных садистов. Как вам Роджер на эту роль? Жестокость, тяга к насилию вырастает в нём так же, как увеличиваются в размерах камешки, которыми он бросается в детей. В начале истории его метательные снаряды малы по размеру. Сдерживаемый ещё незабытыми социальными нормами, Роджер даже специально промахивается, лишь пугает младших детей. Ближе к завершению романа он уже отправляет на своих врагов огромные валуны, ему доставляет удовольствие унижение и боль. Он хочет крови, жаждет убийств. Никто из мальчишек не вызывает столь сильного страха, даже Джек. Роджер понимает, почему трепещут ровесники и наслаждается своей леденящей кровь способностью. Символическим, почти ритуальным жестом, именно он заостряет свою палку с обоих концов. Обоюдоострое копьё, как мы помним, — ритуальный инструмент, один острый конец вонзается в землю, на другое острие в дар Зверю насаживается голова поверженной свиньи. Теперь же Роджер собирается охотиться на Ральфа, своего врага. Для такого сафари нужна и жертва посущественнее, например, можно нашпилить на острие человеческий череп. В этом нет ничего удивительного — прожорливый Повелитель мух никогда не бывает сытым, он требует всё больше и больше.

Возможно ли, чтобы исход истории, описанной в «Повелителе мух», был диаметрально иным, или же, находясь в обществе, человек всё равно обречён на естественный отбор? Если возможно первое, то как надо было поступать мальчишкам, чтобы добиться победы светлой части их души? Ответ на эти вопросы нам подкинула сама жизнь. Удивительно, но история мальчишек, описанная Голдингом, реализовалась спустя всего 11 лет после публикации романа.

В 1965 году шесть тонганских школьников застряли на необитаемом острове и прожили там больше года. Всех их удалось спасти. Мальчишки рассказывают, что в экстремальной ситуации пробуждаются совершенно другие инстинкты, противоположные идеологии выживания сильнейшего. Ребята смогли объединиться, основываясь на принципах взаимопомощи и равноценности. Каждый из них делал что-то полезное, вместе они выживали, поддерживая друг друга и решая неизбежные конфликты достижением консенсуса. Понимая, что общее выживание целиком зависит от каждого в отдельности, ребята заботились друг о друге. Приводится пример, когда один из мальчишек сломал себе ногу. Друзья пострадавшего, по логике «Повелителя мух», должны были бы съесть его. Однако вместо этого подростки смастерили шину из палок и лиан, распределили работу пациента (которой и без того было в избытке) между собой, смогли выходить товарища.

Какое облегчение! Да, Голдинг описал лишь один из многих вероятных путей развития событий, но не единственный. Альтернатива существует и, что более существенно, выбор остаётся за человеком. Каждый — сам активный творец своей жизни, каждый делает выбор в пользу ада или рая. Душа человека осквернена злом, но в то же время, она обращена к Богу. Рецепт и пример двух вариантов развития общества, благодаря Голдингу и истории, у нас перед глазами. Решение на распутье принимаем только мы сами.

Так что пусть аллегория останется аллегорией. Она — предупреждение нашему взрослому миру. Стоит посмотреть на себя и на то, во что превращаются дети. Смотрите на ценности, на отношения, на культуру вашего окружения. Какой выбор ради вашего ребёнка сделаете вы?

Навигация по книге «Повелитель мух»

1. Инфографика по книге