Только живя на грани смерти, можно понять – неописуемо радостна жизнь
РЕЦЕНЗИЯ НА РОМАН ДЖЕЙМСА КЛАВЕЛЛА «СЁГУН»
Мне 10 лет. На диване лежит мать и внимательно смотрит в экран телевизора. Она не заснула под очередной сериал, а значит кино действительно хорошее. На экране мелькают лица японцев со смешными причёсками, а среди них — бородатый европеец, которого, как я позже узнал, играет знаменитый Ричард Чемберлен. Показывают «Сёгуна».
Спустя почти 30 лет я узнаю, что вышла новая экранизация романа, и её очень даже хвалят. В голове мелькают картинки из предыдущего абзаца, и я решаю смотреть сериал. Но, чёрт подери, я ведь теперь книжный червь и, как положено, скептически отношусь к любым фильмам, снятым по книгам. Даже если они воспроизводят источник слово в слово (есть такие?), даже если автор сценария — сам писатель. Я не был бы собой, если бы не решил заранее прочесть книгу, чтобы оценить фильм. Сначала — первоисточник, потом — его производная. Кто ж знал, что книга по своей толщине может соперничать с ГОСТовским силикатным кирпичом? Но что делать — решение принято, а фильм снят.
Сиката га най (Ничего не поделать) — подумал бы я, если бы уже прочитал книгу. Но тогда в моём репертуаре столь ёмкого изречения не было
Читал книгу я долго, но оно того стоило. Роман оказался великолепным. Да что там! я считаю его лучшим из прочитанного в 2024 году. "Сёгун" Джеймса Клавелла — настоящее открытие, которое с головой погружает в мир средневековой Японии.
По литературным меркам «Сёгун» — молодое произведение, Клавелл опубликовал его в 1975 году. Для автора роман, очевидно, стал своеобразной самотерапией: Клавелл был ветераном Второй мировой войны и несколько лет провёл в японском плену, на своей шкуре познав, что значит оказаться в неволе у такого необычного врага. Отношения Блэкторна к новому, чуждому ему миру, эмоции героя, состояние его ума описаны детально и глубоко. Легко поверить, что автор вложил свои собственные переживания в опыт своего героя. Чем не психотерапия?
Я читал много исторических романов, но «Сёгун» привлекает не только экзотикой Востока. Читатель, вслед за главным героем, неизбежно ныряет в культуру, исследует вместе с капитаном Блэкторном новый мир, шаг за шагом адаптируется к нему и, наконец, добивается весьма неплохих результатов. Клавелл гармонично сочетает богатый исторический контекст и приключенческий сюжет, расширяя тем самым возможности жанра. Читатель становится не просто наблюдателем, но активным участником событий, и это несмотря на то, что повествование идёт от третьего лица.
Но есть и ложка дёгтя — «Сёгун» установил высокую планку для исторического романа, и теперь мои ожидания, требования и капризы сильно возросли. Но, впрочем, поживём — увидим!
Андзин-сан
Итак, перед нами интереснейший историко-культурный эксперимент. Клавелл берёт отдельно взятого европейца — вполне успешного, но всё же до мозга костей пропитанного западной культурой, - и погружает его в новый, совершенно чужой ему мир средневековой Японии. На протяжении романа герой трансформируется в новых уникальных для него условиях: из индивидуалиста становится человеком, который чтит традиции и обычаи, находит высокие смыслы и в целом становится духовно богаче. Меняются установки, ценности, взгляды. Встреча со своей командой скорее вызывает у него отвращение к прошлому, неумытой Европе, жадности, животной жизни. Новый мир, не так давно бывший для него чужим, становится вдруг куда более привлекательным.
На мой взгляд, на Блэкторна влияет множество факторов, трансформирующих его личность. Но ключевые следующие.
Во-первых, за понятной осознанной целью (вернуться в Англию) стоят неосознанные новые смыслы, которые в конце концов противопоставляют эту самую цель и трансформировавшуюся личность героя. Средство — служение даймё Торанаге — становится, в конце концов, истинным жизненным ориентиром.
Во-вторых, противодействие новым врагам. Помимо обидевших героя в самом начале истории Оми и Ябу Касиги, Блэкторн начинает конфликтовать с иезуитами, христианскими даймё, португальскими моряками. После трансформации обиды старых врагов (Оми, Ябу) уже не вызывают никаких эмоций.
Интересна фигура капитана Васко Родригеса, который, с одной стороны, остаётся другом Блэкторна, а с другой — врагом. Фигура Родригеса — это своеобразный мостик между старой и новой личностью Блэкторна. Клавелл мастерски использует португальца, чтобы показать трансформацию героя.
В-третьих, любовь. Марико, почтенная японская госпожа, христианка, владеющая несколькими европейскими языками — безусловно, проводник для героя. И не только в мир новой культуры, но и в обновление, в трансформированную личность. Марико помогает герою познать нового себя и защитить право быть новым собой.
В-четвёртых, сама культура и социальная среда: философия, мировоззрение, отношение к жизни и смерти, переосмысление понятий чести, долга. Клавелл очень качественно прорисовывает второстепенных персонажей и показывает, какое впечатление они оказывают на Блэкторна. Иными словами - как меняется личность героя под воздействием общества и культуры.
В-пятых, события, в которых, очевидно Блэкторном принимаются решения к переменам.
- В самом начале романа Блэкторна насильно моют в бане и делают ему массаж, что символически выдёргивает героя из стабильности своего старого Я.
- Когда герой меняется, он, настаивая на своём, пытается совершить сэппуку, от которого его спасают самураи. Символически он умирает. Точнее, умирает Блэкторн, капитан-европеец, и рождается Андзин-сан (так назвали его японцы) — самурай и хатамото.
— Прекрасно, когда идёт дождь, правда? — спросил он, следя за исчезающими капельками дождя, удивлённый ясностью своего видения.
— Да, — признала она мягко, понимая, что его чувства воспарили на высоту, непостижимую для того, кто не устремлялся по своему желанию навстречу смерти и не был возвращён к жизни велением неведомой кармы. — Почему бы вам теперь не отдохнуть, Андзин-сан? Господин Ябу благодарит вас и предлагает продолжить разговор завтра.
© Андзин и Марико, глава 31
Попытка сэппуку — это инициация, преобразовавшего главного героя.
- В-третьих, ответ наглому самураю из противоборствующего клана Исидо. В этом ответе Андзин-сан манифестирует нового себя.
— Я — Джон Блэкторн, Андзин-сан, — гордо произнёс он. Это решительное заявление придало ему незнакомую уверенность и неожиданную жёсткость. — Командир корабля господина Торанаги. Всего корабля. Самурай и хатамото. А вы кто?
Командир вспыхнул:
— Сайго Масакацу из Каги, вассал господина Исидо.
— Я — хатамото. А вы? — Тон Блэкторна стал ещё более груб.<…>
— Нет, не хатамото.
— Вы самурай или ронин? — Последнее слово выскочило само собой и хлестнуло японца будто плеть. <…>
К своему удивлению, он увидел, что выражение глаз серого изменилось: он вдруг как-то съёжился и поклонился, низко и почтительно, так и замерев в поклоне.
— Пожалуйста… пожалуйста, простите мои плохие манеры. Я был ронином, но господин командующий дал мне второй шанс. Пожалуйста, извините меня за мои плохие манеры, Андзин-сан. — Голос его прерывался, ему было стыдно.
Невероятно! Блэкторн всё ещё был готов к схватке, ожидал смерти, а не победы. Он взглянул на других самураев. Они все как один поклонились и стояли так, признавая победу за Блэкторном.
© Андзин-сан и Сайго Масакацу, глава 59
Планета Япония
Вместе с Блэкторном я не уставал удивляться нравам и быту средневековой Японии. Настолько всё отличалось от привычного мне понимания человека и цивилизации. Вот реально, как будто японец — это обитатель не Земли, а представитель какой-то другой планеты.
Мы с героями романа попадаем в Японию начала XVII века, в период, когда разрозненные феодалы только начали объединяться. Появлению сёгуната предшествует закономерная брань между аристократами в борьбе за власть. Основное противостояние происходит между двумя великими даймё — Исидо и Торанагой.
1. «Нестандартная» сословная иерархия
Тайко установил жёсткую сословную систему, которая теперь определяет все в жизни страны: самураи выше всех, ниже их крестьяне, затем лодочники, купцы, за ними актёры, парии и разбойники и, наконец, в самом низу — эта, нелюди, те, кто имеет дело с мёртвыми телами, обработкой кожи и мёртвыми животными, а также исполняет работу палачей, клеймовщиков и заплечных дел мастеров. Конечно, любой варвар ниже всех на этой лестнице.
© Мура, глава 1
Вверху общества находятся самураи — военная аристократия. Только самураи и высшая знать - даймё, - имели право взимать налоги.
Вторые в иерархии — крестьяне, потому что они производят пищу, обеспечивая таким образом жизнь людей на острове. И только потом — ремесленники и торговцы. В иерархии Европы и, в том числе, в нашей крепостной Российской империи, крестьяне находились в самом низу лестницы сословий.
2. Только самураям дозволено иметь имена
Только самураи имеют имена и фамилии. Таков их закон, сеньор. Простолюдины должны обходиться прозванием, которое показывает род занятий: Носильщик, Рыбак, Повар, Палач, Крестьянин и так далее. Сыновья и дочери зовутся просто Первая Дочь, Вторая Дочь, Первый Сын и так далее. Иногда они величают человека Рыбак-который-живёт-у-вяза или Рыбак-с-больными-глазами. — Монах пожал плечами и подавил зевок. — Простым японцам не разрешают иметь имена.
© Отец Доминго, глава 14
Что происходит с самоидентичностью человека, который не имеет собственного имени? Даже не так. Имя которого целиком и полностью связано с его социальной ролью. Что можно сказать об обществе, в котором подавляющее большинство идентифицирует себя только как лицо, выполняющее ту или иную социальную функцию?
Представили? Это и есть Япония XVII века с безоговорочным подчинением своему господину в жизни и в смерти. С порицанием в случае неисполнения своих обязанностей. Где долг, а не любовь, является высшей добродетелью.
Так возвышенно говорили в романе о куртизанках. Они получали прекрасное воспитание, а позже были преобразованы в гейш. К слову, японские госпожи «мира ив» — не обычные проститутки. Они давали мужчину наслаждение и успокоение своим обществом. Секс - безусловно важная часть совместного времяпрепровождения, но всё же - лишь часть, наряду с пением, танцем, разговором, чайной церемонией и т.п. Общение с куртизанкой должно было духовно возвысить мужчину, а не только утолить животную похоть.
Чем больше возбуждена госпожа, тем острее наслаждение мужчины, — сказала Марико. — Конечно, доставлять радость женщине — долг мужчины. <…> Жены не для удовольствия, их удел — растить детей, вести дом и хозяйство.
© Марико, глава 40
Несмотря на то, что в социальной иерархии Японии куртизанкам места не было, всё же они пользовались большим уважением. К слову отношение к сексу в Японии отличается. Секс даёт наслаждение, а значит он возводится в ранг искусства, должен быть окружён определённой обрядовостью, ритуалом, чтобы сохранить в себе сакральность.
В патриархальной Японии мужчина мог иметь несколько наложниц, и это не считалось чем-то из ряда вон. Жёны не то, что не противились этому. Наоборот, считали это важным для радости своего господина, а значит и для семьи. Посещение куртизанок также было обычным делом, даже почётным. Жёны сами зачастую договаривались о такого рода досуге с женщинами из «мира ив».
— Может быть, именно поэтому мы так любим жизнь, Андзин-сан. Видите ли, мы так живём. Смерть разлита в нашем воздухе, скрывается в море и в земле. Вам следует знать, Андзин-сан, в этой Стране слез смерть неотрывна от жизни.
© Марико, глава 29
Для самурая совершить харакири почётно. Не каждый удостаивается такой чести: его жизнь могут забрать или господин может запретить уйти из жизни именно таким способом. Право совершить сэппуку ещё надо заслужить! Для женщин вариант ритуального самоубийства проще — удар ножом в горло.
Насколько сильно это отличается от христианской морали, где самоубийство — тяжелейший грех против шестой заповеди «Не убий», бунт против Творца, выражение полного неверия, гордости и непокорности воле Бога.
Здесь недоумение скорее вызывает поведение европейцев, нежели японцев.
В моей стране все считают, что ванны опасны для здоровья. Моя бабушка Джейкоба говорила: «Одна ванна — когда рождаешься, и другая — когда тебя кладут на стол, чтобы препроводить в жемчужные врата, врата рая».
© Блэкторн, глава 16
Отчасти мнение японцев о варварстве европейцев было справедливым. Ведь голубоглазые пришельцы почти никогда не мылись, поскольку считали, что это вредно. Такое же отношение было к проветриванию помещений — наши предки, чужаки с запада держались мнения, что сквозняк провоцирует болезни.
Сегодня мы знаем что это не так. Гигиена тела, массаж, чистый воздух — всё это, безусловно, способствует здоровью. Японцы дошли до этого понимания раньше наших цивилизованных предков.
Отношение к чистоте также касается и улиц городов, и дворов, и домов.
Блэкторн шёл за самураями мимо палаток, корзин, бамбуковых лотков: всевозможные морские твари — тигровые и обыкновенные креветки, омары, лангусты, — аккуратно разложенная, иногда плавающая в специальной посуде живность, ещё сохраняла свежесть моря. «В Лондоне, — подумал он, — никогда не бывает так чисто… Воняет не только от торговцев, но и от их товара».
© Блэкторн, глава 59
Ну, вы поняли. Японцы любят чистоту до сих пор. И куда больше, чем мы.
Рис — мерило всего. В коку (мере риса) собирают налог, рис — основная пища для населения острова. В дополнение к рису идут морепродукты и овощи. Мясо в основном вызывает отвращение, в особенности, когда оно «доходит» на воздухе.
Впрочем, и местные блюда у Блэкторна тоже аппетита не вызывают
Ваша еда такая странная, — хотелось ему сказать. — Ну вот хотя бы этот вчерашний сырой моллюск — белое, слизистое, почти безвкусное, будто пережёванное мясо, без ничего, с одним соевым соусом. Или эти рубленые щупальца осьминога, тоже сырые, с холодным рисом и водорослями. А эта ваша медуза с жёлто-коричневым тофу из заквашенных соевых бобов, которое выглядит как собачья блевотина. О да, подано на хрупком красивом блюде, но выглядит как собачья блевотина! Честно, одного этого достаточно, чтобы человека замутило!
© Блэкторн, глава 35
Нация, которая не ест мясо - уму непостижимо! При этом японцы нормально развиваются и долго живут.
В общем, книга классная. Я с большим удовольствием её прочитал, и расставаться было жаль. "Сёгун" затягивает, заставляет всё больше погружаться в культуру Японии, которая пронизывает всю историю и раскрывается в деталях. Кажется, что к середине книги ты уже неплохо владеешь разговорным японским языком.