«Золотой век» получает двойную интерпретацию, а отождествление двух Дев — Справедливость (Астрея) римской мифологии и Дева Мария — подводит к новой онтологии, где христианство вплотную сходится с Империей
Астрея как Дева Империи и христианство
С самого начала христианизации Империи мы видим примеры того, как темы и сюжеты Вергилия и пророчества сивилл, связанные с судьбой Рима и Империей, сопрягались с христианским контекстом.
Возвращающийся «золотой век», о котором Вергилий говорит в своей Четвертой эклоге, а также в шестой книге «Энеады», где Энея в путешествии по миру мертвых сопровождала Кумская сивилла, связывался с христианской религией. Вергилий упоминал возвращение с небес Девы Астреи (Astrea Virgo) как важнейший момент явления имперской онтологии — промежуточной, между Небом и Землей, а следовательно, событие, означающее трансформацию в бытии Империи самой природы мира. Дева Астрея Вергилия, приходящая с неба, отождествлялась христианами с Девой Марией, Матерью Христа.
Христианская традиция вкладывает вопрос относительно интерпретации четвертой эклоги Вергилия в уста самому Императору Константину в его «Молитве к святому собранию»:
«Вот сейчас возвращается Дева:
и возвращаются времена Сатурна».
Кто эта Дева, которая возвращается? Не
та ли, которая оставалась девственной
и понесла от Святого Духа? Ведь
только она была беременной от Святого
Духа, навсегда оставаясь невинной
и девственной.
«Iam redit et Virgo; redeunt Saturnia regna».
Quænam ergo est virgo illa quae redit? Nonne
illa quae plena et gravida fuit Spiritu Sancto?
Quid autem obstat quominus ea quæ Spiritu
divino praegnans est puella semper et virgo
permaneat.³⁸⁸
Возвращение Девы Справедливости, Астреи, для Вергилия есть возвращение «золотого века», «века Сатурна», и этот момент совпадает с созданием Римской Империи Августа. Для Константина «золотой век» приходит вместе с Христом и отсчитывается от Его зачатия от Святого Духа. А Дева Астрея, чей приход для Вергилия символизирует Империю, интерпретируется теперь как Дева Мария, рождающая Бого-Человека. Обе линии совпадают в самом Константине, который, принимая христианство, сочетает в себе двойное наследство — от римских Императоров вплоть до Августа, и от христианской Церкви. «Золотой век» получает двойную интерпретацию, а отождествление двух Дев — Справедливость (Астрея) римской мифологии и Дева Мария — подводит к новой онтологии, где христианство вплотную сходится с Империей.
Раннехристианский автор Лактанций, внесший большой вклад в христианизацию Империи и бывший близким к Константину (тот даже поручил ему воспитание своего старшего сына Криспа), также сближает «золотой век» Вергилия и наступление христианской эпохи. Обращаясь к тому же сюжету Вергилия, он не отождествляет напрямую Деву Астрею с Девой Марией, как Константин Великий, но лишь указывает, что люди «золотого века» отличались чистотой и высокой нравственностью, и христиане возродили эти идеалы³⁸⁹. Астрея-Справедливость является неотъемлемой характеристикой христианского общества, которая переносит эти свойства на Империю тогда, когда та, со своей стороны, принимает Церковь.
Для Лактанция Римская Империя находится в кризисе, в своем последнем возрасте, как описывал ее историю Сенека³⁹⁰. Младенчество приходилось на эпохи Ромула и Царей Рима. Юность — на период Республики. Зрелость — на Пунические войны и победу над Карфагеном. Старость — на построение Вселенского Царства и наследование более древним Империям. По земной логике остается лишь смерть и падение колосса, предсказанное пророком Даниилом. Но обращение к христианству способно отменить или по крайней мере отложить эту имманентную логику и дать Империи новое начало.
В этих терминах и воспринял Константин Великий свою собственную миссию — положить новое начало Империи, возродить «золотой век», вернуть Деву Астрею на землю, что значит принять Благую Весть Исуса Христа и его Церкви.
В полном объеме представления о действительности Царства короля Артура и о наличии преемственности с ним у английских королей выходят на первый план именно при Елизавете I.
Мистическим аспектам, связанным с культом королевы Елизаветы I, посвятила исчерпывающее исследование Фрэнсис Йейтс — «Астрея. Имперская тема в XVI веке»⁷⁰⁰.
Фрэнсис Йейтс подробно разбирает структуру новой политической идеологии Англии, отчасти напоминающей Пятую Империи Португалии, но только с резком уклоном в протестантизм и с еще более акцентированным материализмом и утилитаризмом, то есть чисто «карфагенскими» чертами. Если в центре Пятой Империи у португальцев стоял образ «пропавшего короля» Себастьяна, с возвращением которого связано грядущее мировое могущество Португалии, то теория «Британской Империи» строилась вокруг фигуры Королевы-Девственницы, самой Елизаветы I, отождествленной с Астреей — римской богиней справедливости. Теперь знаменитое место из 4-й эклоги Вергилия, где речь идет о возвращении Девы (и вместе с ней царства Сатурна, «золотого века»), трактуется не как в случае Императора Константина, видевшего в нем прямое пророческое указание на Деву Марию, но применительно к самой Елизавете I. Привычная придворная лесть и поэмы, на разные лады воспевавшие королеву, перерастают здесь в новую политическую теологию, которая интерпретирует складывающееся при Тюдорах суверенное национальное государство и его успехи в освоении новых заокеанских территорий и создании там колоний — как возвращение «золотого века». Англия мыслится здесь как Мировая Империя, возникшая после Рима и вместо Рима. Ее миссия состоит в том, чтобы подчинить себе человечество в условиях последних времен, совпадающих с «золотым веком».
Так Астрея Елизавета I и представлена в аллегорической рыцарской поэме Эдмунда Спенсера «Королева фей»⁷⁰¹.
Постепенно вокруг этой идеи, продолжая традиции Генриха VII, формируется рыцарский орден, в центре которого и стоит Королева-Девственница, высшее выражение Прекрасной Дамы в сочетании с грандиозными геополитическими масштабами освоения новых территорий и с открытием новых земель.
³⁸⁸ Constantine. Oratio as Sanctum Coetum. Cap. XIX / Patrologiae. Cusrsus completus. T. VIII. P.: Vrayet, 1844. P. 456.
³⁸⁹ Yates F. Astraea. The Imperial Theme in the Sixteenth Century. L.: Routledge & Kegan Paul, 1975. P. 35.
³⁹⁰ Тюленев В. М. Лактанций: христианский историк на перекрестке эпох. С приложением трактата «Божественные установления». СПб.: Алетейя, 2000.
⁷⁰⁰ Yates F. Astraea. The Imperial Theme in the Sixteenth Century.
⁷⁰¹ Spenser E. The Faerie Queene. Indianapolis, Indiana: Hackett Publishing Company, Inc., 2006.
(с) Дугин, А. Г. Бытие и Империя. Онтология и эсхатология Вселенского Царства / А. Г. Дугин — Москва: Издательство АСТ, 2023. — (Империя Царьград), стр. 341-342, 658-659
