Поясняю за стрит-арт. Часть 3. «Большой мексиканский след»
В прошлой части мы остановились на том, что революционный пожар, повлиявший на искусство в СССР, потух, но зато успел распространиться по миру. Так, перекинувшись на страны Европы, огонь домчал до стран Южной Америки. И если в Европе в первую волну это не дало никакого результата, то в Южной Америке всё прошло на ура.
Год 1910. По улице Мехико идёт 14-летний мальчишка. Вокруг праздник. Город буквально блестит. Все дома вымыты, город хвастает новыми постройками, вроде Дворца изящных искусств. На стенах развеваются флаги, а в окнах квартир пестрят цветы. Атмосфера всеобщего благополучия, на которую приезжают взглянуть представители европейских стран. Празднуется 100-летие независимости Мексики и размах у события соответствующий.
Вот только за внешней оболочкой скрывается бедственное положение некоторых слоёв населения. Мальчик, которого многие знают как Хосе, при виде тогдашнего правителя Мексики, - Порфирио Диаса выкрикивает: «Умри!», за что получает удар плетью от рядом стоявшего кучера. Начинается драка, которая закончится лишь со смертью Хосе в далеком 1974 году. За всё это время Хосе успеет отметиться ни в одной политической акции, поучаствует в гражданской войне, где дослужится до полковника, совершит покушение на Троцкого, и в честь него даже назовут улицу в Петербурге. Личность весьма занятная, но нас он интересуют в первую очередь как художник - великий мексиканский художник-монументалист Хосе Давид Альфаро Сикейрос. Чем же он интересен нам в свете стрит-арта? Давайте разбираться.
Сперва быстро прикинем, что же мы знаем об искусстве Мексики? Ну, понятное дело, — это скульптуры ольмеков, росписи теотиуканцев, рисунки и особенно календарь ацтеков. Жили себе индейцы не тужили, но тут нагрянули конкистадоры. После этого начинается активная интервенция Европы, и вместе с ним традиционное искусство уходит на второй план, заметно замещаясь тем, что было привычно в Старом свете. И длится всё это несколько столетий, пока в ходе Мексиканской революции не происходит, так сказать, возвращение к истокам.
Едва закончилась гражданская война, в 1918 году в Гвадалахаре, втором по значению экономическом и культурном центре Мексики, состоялся Конгресс художников-солдат, на котором присутствующие произносили пламенные речи о необходимости полного обновления искусства. Если в СССР деятели искусства провозгласили власть всего нового, то мексиканцы выказали тяготение к корням и желание полностью сбросить капиталистические оковы, отображая своё рвение через картины. Главной фигурой на таких картинах становится простой человек. Ну, в целом нечто подобное чуть позднее появится и в СССР, и назовут это соцреализм. Так вот, именно Давид Сикейрос в своём «Манифесте революционного искусства» 1921 года и был тем, кто предложил этот самый переход к корням. Его идеи поддерживает вторая важная, для нашего рассказа, личность, - Диего Ривера. Да, да, вы могли его знать как одного из мужей Фриды Кало, но в первую очередь он классный художник.
Позднее к ним присоединится третий представитель – Хосе Климент, и вместе они создадут «Синдикат революционных живописцев, графиков и технических рабочих». Даже звучит круто, будто не художники это, а суреньос.
«…Мы провозглашаем, что данный момент – это момент социального перехода от дряхлости к новому порядку: творцы нового должны вложить все свои силы в создание искусства, ценного для народа… которое просвещает и направляет в борьбе».
Собственно этой троице тогдашняя власть Мексики во главе с министром образования Хосе Васконселосом отдает карт-бланш в виде государственных зданий под роспись, и они, как и завещал Маяковский, начинают использовать стены вместо полотен. Так в мире появляется мурализм (от исп. muralismo, murо — «стена», mural — «настенный»). На протяжении последующих десяти лет художники создают несколько выдающихся произведений в городах Мексики, а затем и в городах соседствующих стран Латинской Америки, не забывая при этом совершать интервенции и в страны идеологического противника.
Что же касается стилистики, то, понятное дело, несмотря на общую концепцию, у каждого был свой почерк. Образ мексиканской революции на фресках Ороско предстает в суровых красках, в предельно сгущенных символах; «expresion ad maximum» – был его девиз. У Риверы, наоборот, народная эпопея была развернута в многометровые многокрасочные исторические росписи. Творчеству Ороско был присущ напряженный трагизм; творчеству Риверы – жизнерадостность, революционный оптимизм. Свое изображение Мексики, во многом идущее от экспрессионизма, дает Сикейрос. При всем различии каждого (не говоря уж об их прямых столкновениях в художественных спорах), «трое великих», как и многие их талантливые соратники, в целом создали уникальное в XX веке искусство, которое потрясает своим революционным пафосом, национальным духом и общечеловеческой глубиной.
Да, кстати, в 1924 году «Синдикат» начал выпускать иллюстрированную газету «Эль Мачете» с эмблемой в виде мексиканского ножа – мачете, главного орудия крестьянского труда. Ну вы поняли.
Случилось так, что популярность муралов кистей этой троицы (да и не только) вышла далеко за пределы Латинской Америки, и вот уже в 1932 году Сикейроса приглашают в Лос-Анджелес с предложением изобразить «пышную, романтизированную, идиллическую фреску на тему «Тропическая Америка»».
Не знаю, что капиталистическая Америка рассчитывала увидеть от идейного революционера и борца за права человека, но вышло что вышло. Сикейрос позднее говорил:
«Тропическая Америка» была страной аборигенов, индейцев, креолов, афроамериканцев, которых неизменно преследовали и притесняли их собственные правительства».
Потому на стене размером 6 на 25 метров, прямо напротив здания мэрии, миру был явлен очередной акт протеста. На мурале был изображён коренной индейский крестьянин, привязанный к двойному кресту. Над ним парит американский орёл, в которого целятся из угла два латиноамериканских воина. Аллегория весьма недвусмысленная. Сикейрос назвал свою фреску «Тропическая Америка: угнетённая и разрушенная империализмом».
Помимо этого, Сикейрос успел отметиться в Лос-Анджелесе ещё в одном месте. Вновь дадим слово самому автору:
"Владелица художественного училища знала понаслышке, что мексиканская живопись — это нечто узконациональное, вероятнее всего, фольклорное, и только. А между тем я вздумал изобразить на наружной стене, открытой взорам тысяч и тысяч людей, сцену под названием "Митинг на улице". Мало того, я вздумал изобразить на этом митинге негров, стоящих рядом с белыми, негров - рядом с белыми! - и это не где-нибудь, а в Лос-Анджелесе, в Соединённых Штатах Америки!На меня ополчились все американские расисты... Газеты не прекращали разнузданной кампании до тех пор, пока моя несчастная работодательница не воздвигла перед зданием училища каменную стену, скрывающую роспись от посторонних взоров".
Разумеется, обе фрески были закрашены (первая лишь в 1938 году, вторая почти сразу же), а Сикейрос был выдворен за территорию свободного государства. Но он не особо парился по этому поводу, собрал вещи, заточил кисти и отправился воевать против фашизма в Испанию.
Надо сказать, что первая фреска не была моментально закрашена, потому что район, в котором она располагалась, был скажем так, весьма многонационален. Более того, годы спустя администрация города и Getty Conservation Institute инициировали планомерные восстановительные работы, которые в итоге привели к полной реставрации произведения в 2012 году. Сегодня легендарная фреска находится в публичном доступе, а историю её создания можно посмотреть в музее, специально посвящённом деятельности художника в Лос-Анджелесе.
Собственно опыт ничему не учит Америку, потому как в то же время там успел отметиться Диего Ривера, которого Генри Форд пригласил, для создания монументальной росписи в Детройте. Внутри Детройтского института искусств была создана масштабнейшая работа. 8 месяцев работы, за которые Ривера похудел на 45 кг.
«Ну и что тут такого?», - резонно спросите вы. «Где революционный дух?», «Продался капиталистам с потрохами!!!». Дьявол он кроется в деталях, ну, в данном случае не Дьявол, а Бог. Есть на фреске фрагмент, именуемый – «Вакцинация», и если присмотреться к нему, то это прямая аллюзия на Рождество Христово. Тут у нас детская фигура с золотыми волосами, напоминающими нимб, справа от неё изображена лошадь, слева — бык. Прямо под ними — несколько овец, которые обычно изображаются в традиционных сценах Рождества. Здесь также изображён Христос как Агнец Божий. Врач играет роль Иосифа, а медсестра — Марии; вместе они делают ребёнку прививку. На заднем плане трое учёных, похожих на библейских волхвов. Каково?! Я думаю, у нас сейчас после подобного была бы дорога в один конец. Но тогда все обошлось лишь негодованием особо верующих, а Ривера отлично выскочил на хайпе, и за один день работу увидело аж 10000 человек. Успешный успех.
На этом дело не закончилось. Рокфеллер готовил к сдаче свой комплекс в Нью-Йорке и как раз подыскивал того, кто бы смог расписать центральный вестибюль. Всё нормально, деньги есть, и потому среди вариантов: Анри Матисс, Пабло Пикассо и Диего Ривера (Теперь, вам, думаю, понятен уровень художника, если вы не слышали о нём ранее). Эскиз монументальной композиции Риверы под названием «Человек на перепутье, смотрящий с надеждой на выбор нового и лучшего будущего» вызвал больший интерес у заказчика. Отмечу, что до того Ривера уже успел поучаствовать в росписи Музея современного искусства, который был открыт при поддержке семьи Рокфеллеров, и зарекомендовал себя в этом вопросе с лучшей стороны.
По задумке художника, центральной фигурой должен был быть человек, контролирующий все стихии.
Но в процессе работы Диего знатно поправил изначальный эскиз и превратил всё в перенасыщенную образами систему миропорядка, где:
" два полюса — мир капиталистический и социалистический — разделены эллипсами, заполненными изображениями. В правой части мурала особое место занимает революционная триада: фигуры солдата, крестьянина и рабочего. Рядом - изображение праздничной демонстрации на Красной площади, фигуры спортсменок, обилие красных флагов. В противовес сценам, демонстрирующим процветающую социалистическую действительность, в левой части композиции — иная картина. Мир капитализма у Риверы полон бедствий: войны, химическое оружие, разврат, болезни, голод и безработица."
За неделю до торжественного открытия, назначенного на 1 мая 1933 года (очевидно, светлая дата для коммуниста), в прессе появляется скандальная статья под заголовком: «Ривера рисует коммунистические сцены, и Джон Рокфеллер-младший оплачивает счет», взбудоражившая общественность Нью Йорка. Ну, Диего, поняв, что волна негодования уже началась решил не ударить в грязь лицом и в ответ на это раздал стиля по полной, преобразив одного из рабочих во…Владимира Ильича. Наш слоняра!
Рокфеллер от такого положения дел, мягко говоря, офигел. Он был согласен на многое из уже изображенного, но Ленин… В ходе спора, в рамках которого Рокфеллер просил убрать фигуру Вождя, Ривера заявил что-то типа «Ради Ленина всё затевалось» и «Либо Ленин, либо я». Для магната выбор был очевиден. Художника вытурили из страны, а полотно закрасили.
Но уже на следующий год Ривера воссоздал работу во Дворце изящных искусств в Мехико, назвав её "Человек прогресса". К Ленину он добавил Троцкого, Маркса и Энгельса. Ещё он перерисовал портреты богачей. Один из них стал походить на Джона Рокфеллера-младшего, а другой на его отца – Рокфеллера-старшего. Они выпивают (хотя Рокфеллеры не пили) и о чём-то беседуют с дамами. Над всеми ними Ривера изобразил бледную трепонему - спиралевидную бактерию, являющуюся возбудителем сифилиса. Художник, как говорится, обидеть может каждого.
Кстати, в Симпсонах есть эпизод про это.
В отличие от своих сотоварищей, Хосе Ороско в скандалах замечен не был (ну если не считать роспись в Нью-Йорке в «Новой школе социальных исследований» всё с тем же Лениным). Величайшей из его работ можно назвать роспись в часовне госпиталя «Осписио-Кабаньянс», что в Гвадалахаре: 1200 квадратных метров стен; красная, синяя, черная и белая краска; акцент на противопоставлении образов. Да, это можно по праву назвать новой храмовой росписью века индустриализации и атеизма, где на главных ролях выступает простой человек.
В итоге мексиканская монументальная живопись в значительной мере повлияла на всё мировое искусство, дав переосмысление ценностей и свежий взгляд на привычное положение дел. Картины вновь перестали быть ограничены пространством рамы и хлынули настенызданий и улицы городов.
В какой-то степени это стало толчком к такому виду монументального искусства СССР, как мозаики. Собственно, Сикейрос и Ривера не единожды бывали в Москве, и, вроде как, шли разговоры за создание чего-нибудь этакого в России, но, к сожалению, не сложилось. Однако ж советские художники, находясь под впечатлением и отдавая дань уважения братскому мексиканскому народу, делали в своих работах отсылки к великому.
В современном мире стрит-арта мурал стал наиболее популярной формой на различных фестивалях. Можно даже сказать, что основной. Жаль, что в большинстве своём это лишь картинка, перенесённая на стену, без привязки к месту и без идеологического высказывания, как это было в начале. Как сказал один российский художник, Владимир Абих, - хороший стрит-арт от плохого отличается тем, что хороший невозможно перенести на другое место, он от этого потеряет весь смысл, а плохой это просто буквально картинка из интернета, нарисованная на стене. Отцы же направления, мексиканцы, умели работать как с пространством, так и с идеей, чего так не хватает многим сейчас.
В следующий раз поговорим о малых протестных формах, которые повлияли на стрит-арт и, надеюсь, на этот раз ожидание будет не столь долгим.
Подписывайся на телеграм-канал Cat_Cat, чтобы не пропустить интересные посты
НА КОРМ КОТИКАМ ---> 💰