Идеал 44.
Строго 18+! Ни в коем случае не для пропаганды! Все события выдуманы, все совпадения случайны))) Перевод подготовлен в ознакомительных целях и выполнен любителем, прошу любить и не жаловаться)
Самолёт, принадлежащий секретному подразделению, известному как TP, взлетел на рассвете. Они были настолько измотаны неделями охоты на Бессердечных, что, как только борт выровнялся, со всех сторон сразу же послышался храп. Однако нашлись и те, кому было трудно заснуть из-за узких сидений и гудящего шума двигателей.
— Хан, почему у тебя уже такое озабоченное лицо?
Кто-то назвал его по фамилии, как если бы это было имя. С самого первого дня знакомства все в TP звали его только так. Когда он пришёл в подразделение, ему было 14 лет, и своей колючестью он мог дать фору ежу. В ответ на простое упоминание его имени он начинал излучать ледяной холод, поэтому все стали использовали фамилию. Сейчас уже мало кто мог вспомнить, как его вообще зовут.
— Командир, разве это не странно? Почему мобилизовано всё наше подразделение? Мы ведь даже не потушили срочный пожар внутри страны, а нас отправляют всех?
— Потому что нужно потушить куда больший пожар.
— Честно, я не могу поверить. Препарат, создающий Бессердечных? Значит, все Бессердечные в мире – чей-то заговор?
Командир снова ответил так, будто отмахивался. Лишь один Хан воспринимал эту миссию всерьёз. И его раздражало, что он единственный, кто видит странность в происходящем. Он холодно бросил:
— Тогда посадка нас на рассветный рейс и отправка чёрт знает куда – это тоже часть заговора?
На этот раз реакция последовала: со всех сторон раздался смех.
— О, до нашего младшенького только сейчас дошло?
— Ха-ха, всё строит из себя умника, а сам до сих пор не понял элементарных вещей?
Все подняли его на смех. Хан начал закипать от раздражения. Он слышал прозвище «младшенький» уже больше десяти лет, но каждый раз хмурился, когда оно звучало. Иногда, конечно, появлялись новички, и он переставал быть самым младшим. Но из них никто не выжил. Всего неделю назад Хан снова стал «младшеньким», и теперь это прозвище бесило его ещё больше.
— Блять, я же говорил не называть меня младшеньким!
Даже те, кто спал, проснулись и присоединились к веселью. Как всегда. Сколько бы он ни ругался и ни говорил грубостей, они всё равно относились к нему как к 14-летнему ребёнку. Особенно восемь членов его команды – эти даже бровью не вели, что бы он ни сказал.
— У него сейчас переходный возраст.
Когда Заместитель командира, самый молчаливый из всех, кратко подвёл итог, все согласно закивали и отправились обратно спать. Хан, как будто привыкший к их реакции, продолжил задавать вопросы, даже зная, что над ним снова станут потешаться:
— Кто же тогда строит против нас заговор?
— Кто? Высокопоставленные лица.
— Если это из-за провала с VIP, то разве всё не закончилось тем, что Руководитель взял ответственность на себя? Из-за этого всё наше подразделение несколько недель работало на износ, и больше половины состава погибло.
Хан вспомнил то, что произошло несколько недель назад, и его взгляд стал свирепым. В их отделе VIP-ами называли Бессердечных самого высокого уровня опасности. Несколько недель назад им поступил приказ поймать VIP-а, и они столкнулись с настоящим VIP. Но не с Бессердечным. Там оказался правозащитник, политический оппонент президента.
Невмешательство в политику было железным правилом подразделения, но тогда их Руководитель впервые принял политическое решение. Он ослушался приказа и отпустил цель. Из-за этого поднялась настоящая буря, и даже пошли слухи, что подразделение может быть расформировано.
Однако Руководителя никто не винил. Какие бы приказы ни спускали сверху, члены подразделения верили только ему и слушались только его. Если Руководитель говорил «не делайте», – значит, так было правильно. Возможно, поэтому, когда все сели в самолёт, словно их преследовали, никто не жаловался. Но Хан был другим.
— Кто-то должен был остаться и защитить Руководителя.
— Не волнуйся, он не пропадёт. За ним присмотрят из отдела восстановления, и зам Ю из соседней команды остался.
— Замначальника Ю в больнице. А отдел восстановления не вмешается. Они стараются не раскрывать свою связь с нами. Даже если их прижмут, они скажут, что просто учили нас юмору. Хотя какой там к чёрту юмор? Несут херню про собаку на качелях. *
*Идиома, примерно как «бред собачий», но дословно она забавнее)))
Несколько человек, которые ещё не спали, повернулись к Хану. В их глазах читалась та же тревога. Ведь, кто бы что ни говорил, именно Хан лучше всех использовал эти несмешные шутки отдела восстановления.
— Отдел восстановления – это проблема. Корень зла.
Кто-то покачал головой. В самолёте снова стало тихо, и Командир посмотрел на Хана, который всё ещё не спал. Тот был чувствительнее обычного. В последнее время он, не зная сна, раньше всех выходил убивать Бессердечных. Каждый день, с головы до ног в крови, он даже не успевал помыться. И первым бежал стрелять и размахивать ножом.
Командир знал, почему он так поступает. Хану было ненавистно терять товарищей. Вернее, нет. Он боялся этого. Потому что этот парень трус.
Смерть товарищей – это то, к чему всегда нужно быть готовым. Так учат на психологической подготовке. Хан тоже прошёл это обучение, но, возможно, из-за того, что он попал в подразделение слишком юным... он не мог легко принять смерть сослуживцев.
То, что о нём заботились как о семье, стало для него ядом. А в последнее время члены подразделения умирали буквально один за другим. И после того, как у Хана на глазах Бессердечный заживо растерзал младшего из их команды, его ярость достигла предела. Он словно превратился в заточенный клинок.
Наверное, ему было не по себе от того, что подразделение, находясь в таком положении, всем составом отправляется на чужую землю. Либо его страх достиг предела. Трусливый паршивец. Командир покачал головой. Трус, к тому же младшенький, а всё равно рвётся всех спасти….
— Это не первый раз, когда наше подразделение сталкивается с кризисом. Как всегда, нам нужно просто выполнить свою задачу.
— Разве мы когда-нибудь не выполняли свою задачу? Ебать, а кто перебил всех Бессердечных?
— Хватит болтать. Убивать Бессердечных – это само собой, но наша цель другая.
— Не отвлекайся и не сдохни, как идиот. В этот раз тоже выживай до конца. Побеждает тот солдат, который выживает. Они хотят разрушить нас? Пусть попробуют. Если мы выжили – значит, победили. А остальное дерьмо не важно.
— Так что хватит уже игнорировать сон. Долго нам ещё с тобой нянчиться?
Хан, кажется, хотел что-то резко ответить, но лишь скрестил руки на груди и откинул голову назад. Закрыв глаза, он тихо спросил:
— Почему эти американцы, которые только и делают, что выпендриваются, попросили нас о помощи? Насколько я понимаю, это секретно.
— Видимо, именно потому, что секретно, им и понадобилась совсем другая команда. Эй, хватит уже трещать, спи давай.
— Я уже вырос, куда мне ещё расти? *
— Отдел восстановления – сукины дети...
*Разбор юмора от samk и отдела восстановления:
Каламбур. В оригинале использовано слово «спи» (자라), оно созвучно и используется почти так же, как слово «расти» (자랍).
Командир тихо выругался и закрыл глаза. Спустя некоторое время он украдкой взглянул на Хана и увидел, что тот, достав маленький блокнот, что-то усердно в нём строчит. За этот блокнот Хан брался, когда хотел успокоиться. Наверное, очередной слащавый любовный роман.
Хан думал, что никто не знает о его писанине, но как бы не так. Все в команде знали. И крепко держали рты на замке, приберегая это для подходящего момента. Иногда, чтобы подразнить его, они спрашивали: «Что пишешь?», а он в ответ скалился и рычал. Милый парень.
«Ну, если не будешь спать, то лучше уж это». Командир снова попытался уснуть.
Спустя несколько часов весь самолёт погрузился в сон, но Хан по-прежнему сжимал блокнот. Однако ручка перестала двигаться уже давно. Он пытался последовать совету Командира и вздремнуть, но чем больше старался, тем сильнее прояснялось сознание.
Выжить. Так и будет. Все должны выжить. Никому нельзя умирать. На протяжении долгого полёта он копил в себе решимость, повторяя это снова и снова.
Сойдя с самолёта, они ещё больше суток ехали на машине, прежде чем достигли пункта назначения. Это был закрытый город где-то в Мексике. Американские солдаты, пропуская их, с любопытством разглядывали азиатов, говорящих на незнакомом языке. Город граничил с пустыней, и их машина остановилась у американской базы, укрытой глубоко в песках. Солдат из других стран не было. Только американцы и они.
— Неужели действительно вызвали только нас?
Пока командиры общались с американским руководством, кто-то спросил об этом у заместителя командира команды Хана. Спокойный и хладнокровный Заместитель тоже находил это странным. Когда они проезжали через город, он видел людей, похожих на охотников.
Запрашивая помощь, американцы сказали, что им не хватает людей для уничтожения Бессердечных. А ещё сказали, что им важны дружеские отношения с союзниками, которые способны сохранить строжайшую секретность. Но охотники? Если армия привлекает охотников, значит, им действительно не хватает рук. Однако охотников нельзя считать «дружественными союзниками, способными сохранить строжайшую секретность» …
Чем больше Заместитель думал, тем более гнилой казалась ему эта ситуация. Здесь явно ощущалась совместная работа высокопоставленных лиц, которые считали TP занозой, и тех, кто охотился на Муравейник. Но ему всё же казалось, что за всем этим стоит нечто большее.
На поле боя, где жизнь от смерти отделяют доли секунды, интуиция обостряется, и слепо довериться ей кажется вполне естественным. Заместителю не нравилась эта пустыня. Оглядев взволнованных подчинённых, он заметил Хана, чистящего оружие в углу. Тот излучал такую убийственную ауру, словно готов был броситься в бой прямо сейчас.
С тех пор, как они въехали в пустыню и почувствовали неладное, Хан не проронил ни слова. В их подразделении всегда было меньше потерь, чем в остальных. И причина в этом парне. Все члены команды сполна ощутили пользу его особых способностей. И Хан знал это, поэтому всегда рвался вперёд.
Зам. командира уже решил для себя: если вдруг ситуация окажется настолько же хуёвой, насколько хуёвым было его предчувствие, то после окончания этой миссии он выгонит парня из команды. Они использовали его больше десяти лет. И Хан, самый трусливый из всех, стискивал зубы и сражался, чтобы защитить товарищей. Поэтому Зам. командира планировал вышвырнуть его, прежде чем тот сойдёт с ума. В конце концов, похоже, TP всё равно расформируют.
Через некоторое время вернулся Командир и собрал команду.
— Этот город захвачен наркокартелем. Они разработали новый препарат, который, как говорят, вызывает превращение в Бессердечных.
Члены команды зашумели. Значит, резкий рост числа Бессердечных действительно из-за препаратов? Такое вообще возможно?
— Американцы отказались давать дополнительные разъяснения. Наша цель – найти и уничтожить все запасы этого препарата. Но, как вы знаете, пустыня огромна. Мы обеспечим поддержку, чтобы американцы могли сосредоточиться на основной задаче.
— Поддержка – уничтожение наркокартеля?
— Да. Даже если это не Бессердечные, – убивайте.
— В городе я видел охотников. Они здесь с той же целью, что и мы?
— Нет. Они охотятся на настоящих Бессердечных. Их задача – выявлять в городе тех, кто превратился в Бессердечных после приёма этой дряни.
Все молча переглянулись. Значит, людей, которые не являются Бессердечными, оставляют им?
— Не напрягайтесь так. Говорят, что и члены картеля, и жители пустыни уже зависимы от этого препарата. Даже если они ещё не заболели, то скоро так или иначе станут Бессердечными. Нам нужно уничтожить всех, чтобы ни один человек из пустыни не смог выйти наружу. Это и есть наша миссия.
Каждый день над горами, граничащими с пустыней, поднимался дым. Бойцы подразделения находили плантации с наркотиками, безжалостно сжигали их, а затем, для верности, заливали землю химикатами, чтобы ничего больше не могло расти.
Хан с товарищами из его команды ежедневно выслеживали и убивали людей, прячущихся на окраинах пустыни, в местах, указанных американцами. Совсем нетрудно.
Пусть они и являлись крутыми бандитами, в перестрелке они явно не могли сравниться с бойцами TP, привыкшими сражаться против Бессердечных. По сравнению с Бессердечными это было даже слишком легко.
Но недовольство среди команд росло с каждым днём: американцы считали азиатов, приехавших из далёкой страны, чем-то вроде своих подручных.
Они не объясняли детали операций и не сообщали о конечной цели. Просто говорили: «Ищите здесь» или «убейте того-то», и всё. Это было непонятно. Зачем вызывать именно их подразделение для такой работы? Кто-то озвучил догадку:
— Может, потому что мы не понимаем их язык? Мы знаем базовый английский, но среди нас нет никого, кто говорит по-испански. Какие бы слова ни кричали бандиты перед смертью – мы их не поймём.
— Да что они могут сказать, кроме «пощадите»? Ах, да. Ещё «Эль-Ниньо» кричат, беспокоятся об окружающей среде.
— Это значит «малыш». Так называют младенца Иисуса.
Один парень, делая вид, что разбирается, добавил:
— «Ниньо» – это младенец, «baby». А «эль» – артикль «the». Но они наверняка говорят что-то ещё. Когда я направляю на них ствол, они падают на колени и начинают что-то долго говорить, качая при этом головами. Типа, они ни о чём не знают. А как я могу понять, чего именно они не знают? Здесь нет ни словаря, ни интернета… даже позвонить нельзя.
Он был прав. Из этого места было невозможно связаться с внешним миром. Все средства связи, кроме коротковолновых раций, конфисковали при въезде. Для внешних контактов приходилось использовать оборудование американцев.
— Я понимаю, что у этих ублюдков на материке бардак, и им не хватает людей. Поэтому привлечение посторонних вполне объяснимо. Но ведь есть охотники, которые слоняются за пределами пустыни. Зачем тогда вызывать нас? Должно быть, у нас есть что-то, что им нужно.
— Ага. Что бы ни говорили эти наркокартельщики, мы всё равно не поймём.
Сослуживцы Хана уставились на Командира, как бы спрашивая, что он думает. Но Командир молчал, словно размышляя. Первым нарушил тишину Заместитель:
Кто-то переспросил, а один, кажется, догадался:
— Они часто говорили это. Бормотали что-то вроде «Медисина» и качали головой. Заместитель, вы знаете, что это значит?
— Не знаю. Но если отталкиваться от английского, то можно предположить, что это «медицина». *
*medicine(лекарство)
Если имелось в виду лекарство, то звучало правдоподобно. Ведь американцы ищут препарат, который превращает людей в Бессердечных. Проблема была в другом слове.
— А «курал»? «Кулар»? «Кукюр»? Это слово всегда шло вместе с «медсиина».
Тот, кто первым задал вопрос, кивнул на слова сослуживца. Верно. Это слово он тоже слышал.
— Может, «курар» означает наркотик?
*Cure (лечение).
Командир наконец заговорил. Все нахмурились и посмотрели на него.
— «Кьюр» означает «лечить»... Как вы это поняли, Командир?
— Я слышал, как его произносили американские медики. Они смотрели на какие-то мексиканские лекарства и хихикали, имитируя испанский акцент.
Снова повисла тишина. Это было странно. Разве наркокартель не владеет наркотиком, который превращает в Бессердечных? Тогда почему они используют слово «лечение»? И почему американцы позвали именно их подразделение, – тех, с кем даже поговорить нормально не могут?
— Мы не должны рассказать об этом другим командам?
Заместитель спросил, но Командир покачал головой:
— Пока ничего не подтверждено. Ложные слухи только посеют панику.
— Тогда можно предупредить о том, что не слухи?
Раздался голос Хана. Все повернулись к товарищу, который чистил оружие в углу. На вопрос «О чём ты?» он подбородком указал на американские казармы:
— Недавно приехал грузовик, полный какого-то груза. Мне стало интересно, что они прячут посреди ночи, и я подкрался посмотреть. Это оказались защитные костюмы, похожие на скафандры. Судя по всему, только для них.
Взгляды снова обратились к Командиру. Тот лишь нахмурил брови. Заместитель заговорил вместо него:
— Всем известно, что эти ублюдки основательно подготовлены.
— Именно. Значит, они в любой момент могут это использовать. Только вот мы не подготовлены от слова «совсем». Если эти уёбки решат применить, например, химоружие – нам всем придёт конец. Вряд ли кому-то охота лицезреть огромный хуй.*
Снова посыпались ругательства в адрес отдела восстановления.
*юмор от samk и отдела восстановления: Командир использует каламбур, произнося идиому, которая дословно звучит именно «огромный х*й», но означать может очень плохую ситуацию)))
Благодаря этому атмосфера немного разрядилась, и Командир вышел вперёд. Он разделил команду на группы и отдал приказ:
— Отныне, когда увидите наркокартельщиков, – не убивайте сразу. Сначала послушайте, что они говорят, по возможности – запишите. Если услышите что-то про «медисину», докладывайте сначала мне, а не американцам. Неплохо было бы проверить, действительно ли эти парни ищут препарат, превращающий людей в Бессердечных, или же тут что-то другое.
Даже если обыскивать всё вдоль и поперёк, из-за огромных размеров пустыни члены картеля частенько успевали сбежать от преследователей и добраться до тех мест на границе, которые они перекрыли баррикадами.
На этот раз Хан и его напарник заметили их и бросились в погоню, но в процессе разделились. Хан догнал самого молодого из преступников только у дороги, ведущей в город. Однако в там ждали помощники. Люди, выпрыгнувшие из грузовика, открыли огонь. Хан едва успел найти укрытие, быстро перезарядил оружие и перевёл дух.
Его захлестнул страх. Так было всегда. Он никогда не мог избавиться от страха при встрече с Бессердечными. Но мысль о том, что по своей вине он навредит команде, пугала его больше, чем смерть. «Я должен выполнить свою задачу.»
Превозмогая страх, он начал стрелять. Все его пули прошли мимо людей, но ему удалось обездвижить грузовик.
Вскоре Хан прижал нож к горлу человека, которого преследовал. Вокруг валялись тела тех, кто стал беспомощной жертвой его атаки. Глаза бандита были полны ужаса – в них молодой азиат, истребивший его товарищей, выглядел как бог смерти. Наркокартельщик что-то бормотал, судорожно сложив ладони. Тогда Хан произнёс всего два слова:
Поняв, чего от него хотят, преступник начал рисовать что-то пальцем на земле. Он снова забормотал непонятные слова, но разобрать удавалось только «курар медисина».
Вскоре Хан внимательно изучил нарисованную на земле карту. Она получилась простой и корявой, как детский рисунок, но Хан сразу всё понял. Это было подножие горы.
Вдруг издалека раздались аплодисменты. Хан вздрогнул, обернулся и увидел машину, остановившуюся за баррикадой. Кто-то высунулся из окна и присвистнул. Мужчина с нашивкой охотника, который, похоже, издалека наблюдал за боем Хана, крикнул по-английски что-то вроде «лучший», «класс!» и поднял вверх большой палец.
Хан на мгновение потерял бдительность, и бандит бросился бежать. Рука Хана среагировала инстинктивно:
Вжух – и со свистом пролетевший по воздуху нож пронзил горло беглеца.
Снова раздались аплодисменты. Хан нахмурился, злобно посмотрел на аплодирующего и отвернулся. Похоже, он понял, что за место изобразил на карте наркокартельщик.
Десять дней патрулирования пустыни не прошли даром – он узнал местность с первого взгляда. Хан ногой стёр карту с земли и вернулся к своим.
Той же ночью, когда Хан вышел из палатки после важного разговора с командой, его вызвали к американцам. Внутри казармы находились второй по старшинству лейтенант американской группы и лидер другой корейской команды. Он хорошо знал английский и выступал в роли переводчика.
Лейтенант, с которым он сталкивался всего несколько раз, вдруг фамильярно обратился по имени. Затем последовала длинная тирада. Переводчик кратко подытожил:
Лейтенант, видимо, выразил недовольство таким коротким переводом, и Переводчику пришлось добавить:
— Он говорит, что даже среди американцев не найти такого отморозка, как ты.
— Это оскорбление или комплимент?
— Для лейтенанта – комплимент. Для меня – оскорбление.
Хан в ответ показал ему средний палец. Переводчик проигнорировал это, фыркнул и снова заговорил с лейтенантом. Казалось, что они хорошо ладят.
— Тот тип, которого ты сегодня догнал и убил, говорят, даже получил поддержку извне? Хотят подробностей.
— Он не говорил ничего странного? Может, указывал куда-то рукой или что-то в этом роде.
Переводчик, пробормотав «Вот как», опять повернулся к Лейтенанту. Тот, похоже, не верил словам Хана: качал головой, видимо, утверждая, что такого быть не может. Хан не всё понимал, но догадался, что человек, которого он сегодня убил, занимал довольно высокое положение в наркокартеле.
— Он действительно ничего тебе не сказал? Ничего не дал?
— Чтобы понять, что он сказал, нужно сначала разобрать, что он вообще говорил. Даже если бы я что-то и услышал, я бы не понял, что это значит.
Переводчик улыбнулся и кивнул. Однако слова, выходившие из его рта, полностью противоречили его выражению лица:
— Значит, что-то ты всё-таки выяснил. Позже вызову тебя отдельно. Сейчас можешь идти.
Хан, получив разрешение, вышел наружу и украдкой оглянулся. Переводчик с Лейтенантом вполголоса что-то обсуждали. Видимо, что-то серьёзное.
Следующая встреча Хана с Переводчиком состоялась вечером несколько дней спустя. Хан уже сообщил Командиру о своей находке, но у подножия горы ничего найти не удалось.
Поскольку они были вынуждены прочёсывать только те районы, которые обозначили американцы, времени на тайные поиски практически не оставалось. Эту проблему, как ни странно, и помог решить Переводчик.
Получив тайное сообщение, Хан вошёл в указанную казарму и замер на пороге. Там помимо Переводчика были Командир и Заместитель. Но был и тот, чьё присутствие казалось лишним, – американский Лейтенант.
Когда Хан открыто показал своё недовольство, Заместитель жестом дал ему знак сесть. Первым заговорил Переводчик:
— Прежде всего, то, о чём пойдёт речь, является совершенно секретным. Так что другим членам подразделения пока лучше не знать.
И о чём же пойдёт речь? Хан сдержал желание спросить и молча ждал. Переводчик, словно дожидаясь подтверждения от каждого, обвёл взглядом присутствующих, и только затем перешёл к сути:
— Недавно Лейтенант обратился ко мне за помощью. Изначально цель их прибытия сюда заключалась в поиске исследовательских доказательств, а затем – в полном уничтожении всего. Однако «доказательства» оказались не тем, что они предполагали. Это информация, известная лишь немногим даже здесь: на самом деле, «наркотик», который они ищут, – это не препарат, создающий Бессердечных…
Услышав слова Командира, Переводчик прервался и бросил на него косой взгляд.
— Догадался, учитывая, как разворачиваются события. Значит, цель – найти лекарство? Но почему всем сообщили противоположную версию?
— Чтобы люди не повалили сюда толпами, узнав о нём. К тому же, его эффективность не была подтверждена. Но даже при таком положении дел члены наркокартеля заявили, что обнаружили совершенно новое растение, которое якобы является лечебным средством. Они выдвинули абсурдное предложение: освободить их товарищей, заключённых в американских тюрьмах, и выплатить им огромную сумму. Видимо, американцы решили уничтожить их и использовали ложные слухи, чтобы отвлечь внимание.
— Это не наше дело. Что этот человек хочет конкретно от нас?
— Разве вы не заметили ничего странного, ликвидируя наркокартель?
— Там нет ни одного Бессердечного.
Члены команды Хана молча переглянулись, затем Командир снова обратился к Переводчику:
— Значит, это лекарство действительно работает?
— Не знаю. Но точно ясно одно – здесь нет ни одного человека с симптомами бессердечия. Проблема в том, что это заметили не только мы. Лейтенанта прислали из другого подразделения для контроля над операцией, до этого всем местным гарнизоном командовал Капитан. Строго говоря, Лейтенант для них сейчас – чужак. Капитан и его люди специализировались исключительно на операциях, связанных с Бессердечными, поэтому у них глубокая сплочённость и высокая лояльность. Говорят, даже если Капитан примет неверное решение, все подчиняться ему без единого слова.
— Американское правительство ищет определённое растение – один из компонентов препарата. Оно даже не зарегистрировано в научных кругах, и если препарат действительно окажется лекарством, то, видимо, это растение сыграет ключевую роль. Заполучив его, можно спасти весь мир. Или, наоборот: наблюдать, как мир погибает, и продавать лекарство избранным за бешеные деньги.
— Хотите сказать, что Капитан хочет найти это растение и присвоить его?
Переводчик снова заговорил с Лейтенантом, выражение лица которого стало мрачным.
— Он говорит, что в отчётах, отправляемых наверх, становится всё больше лжи: что лекарство совершенно не помогает, и даже появляются Бессердечные. А ещё эти охотники снаружи... Сейчас они используются как второй уровень защиты, чтобы ловить членов наркокартеля, пытающихся вырваться из окружения. Но некоторые из них уже начинают интересоваться тем, что происходит внутри. Кроме того, ходят слухи, что поблизости появился печально известный охотник с топором. Видимо, из-за этого Капитан начал нервничать. Несколько дней назад они нашли партию препарата, который, как говорят, употребляли члены картеля. Вероятно, это те самые наркотики с лечебным компонентом. Но Капитан и его люди скрыли это даже от Лейтенанта... Если они получат ещё и растение в качестве сырья, то может произойти настоящая катастрофа. Хотя нас, свидетелей, устранят гораздо раньше.
— И зачем вы нам это рассказываете? Обратитесь к своему великому американскому правительству, пусть они решают.
— Лейтенант тоже сейчас под наблюдением. Он говорит, что рассчитывать может только на нас.
— Хорошо, что он нам доверяет, но, если мы будем противостоять американской армии, нас всех убьют. Что он собирается делать только с нами?
Переводчик на мгновение заколебался, затем бросил взгляд на Лейтенанта. Они зашептались, обсуждая что-то. Заместитель резко потребовал:
— Если просите о помощи, – для начала раскройте все карты, что у вас есть.
— Существует операция под названием «Очистка». Это сверхсекретно, она создана на случай, если бессердечие распространится среди вооружённых солдат, что станет большой проблемой. Лейтенант, прибывший извне, был прикреплён специально, чтобы наблюдать. Но ещё чтобы, если возникнут проблемы, запустить «Очистку».
— Тогда давайте проведём эту вашу операцию прямо сейчас.
— «Очистка» – тотальное уничтожение. Штаб сбросит бомбы, чтобы стереть это место с лица земли. У нас даже не будет времени бежать. Сейчас наш последний шанс. Мы должны действовать.
Заместитель недовольно поморщился. Хан тоже выглядел так, будто готов был выругаться, но никто так и не раскрыл рта после слов Командира:
— Ладно. Что от нас требуется?
— Ваша команда последние несколько дней вела поиски, верно? Хан что-то узнал от наркокартеля?
— Расскажите. Если там есть растения для сырья, которые ищет Капитан, мы должны первыми взять дело в свои руки.
— Так и есть. Мы возьмём дело в свои руки.
Командир, глядя прямо на Лейтенанта, медленно произнёс:
— Но только после того, как сами найдём и всё проверим. А вы подождёте.
Когда они покинули казарму, Командир долгое время молчал. Только на рассвете, посадив перед собой двоих людей, он изложил им свой план, а затем добавил:
— Переводчику я доверяю, но Лейтенанту – пока нет. Он мог обмануть и Переводчика тоже. Мы должны быть готовы ко всему. Хан, ты же не говорил им, что нашёл вход?
Хан кивнул. Они никому не сообщили о том, что нашли проход в пещеру у подножия горы.
— Людей там, кажется, нет. Это не рукотворный тоннель, а естественная пещера. Вероятно, её использовали как склад или укрытие. Внутри лабиринт ходов – подробно осмотреть не вышло.
— Всё равно будь осторожен. Завтра вместе с заместителем зайдёте внутрь и сделайте так, как я сказал.
Командир отдал приказ. Но на следующий день Хан не смог его выполнить.
Его вызвал Капитан американцев. Переводчик отсутствовал. Вместо этого на экране армейского ноутбука ждал другой азиат. Казалось, Капитан контролировал единственный канал связи с внешним миром.
Человек из ноутбука, выглядевший как обычный гражданский, был явно напряжён и зажат. Он внимательно прислушивался к каждому слову Капитана, боясь что-то упустить, и сразу же дословно переводил:
[В последнее время в части замечена подозрительная активность. Среди нас есть командированный лейтенант, и его роль заключается в том, чтобы докладывать о ситуации вышестоящему руководству. Но, похоже, он предоставляет неверные отчёты.]
[По словам Капитана... он докладывает, что в том районе часто появляются Бессердечные, а лекарства совершенно неэффективны. Капитан говорит, это неправда.]
То, что Лейтенант сказал вчера, теперь исходило от Капитана. Хан пристально посмотрел на него и спросил:
— Если отчёты неверны, может стоит напрямую связаться с высшим командованием и сообщить об этом?
[Связывался. Его проигнорировали. В высшем командовании есть те, кто на стороне Лейтенанта, они блокируют подобные сообщения.]
Переводчик передал его слова. Хан снова пристально посмотрел Капитану в глаза. И снова послышался голос Переводчика:
[У Лейтенанта есть большие полномочия. Полномочия, которые можно использовать только в чрезвычайной ситуации. Капитан говорит, что, если тот Лейтенант действительно предатель, то может, найдя что-то, запустить эту операцию. И тогда...... э-э......] – Переводчик растерялся и начал запинаться. – [Говорит, все…. все будут уничтожены.]
— Тогда, прежде чем все будут уничтожены, прикажите схватить Лейтенанта и пытать его.
Капитан покачал головой в ответ на эти слова. Он серьёзно посмотрел Хану прямо в глаза и сказал:
[Это не закончится одним лишь Лейтенантом. Чтобы вырвать гнилые корни в армейском командовании, его нужно оставить в живых до конца. Но прежде мы должны узнать, что он планирует и что уже успел заполучить. Это вопрос и вашего выживания тоже. Изначально, когда мы брались за дело, мы знали, что в случае возникновения проблем будет проведена «Очистка». Люди, которых мы убили здесь под предлогом наказания наркокартеля…. Вы думаете, что все они были бандитами? Нет, большинство из них – невинные гражданские лица. Но уничтожили всех, независимо от пола и возраста: женщины, дети, старики... Разве американское правительство захочет, чтобы мир узнал, как они погубили множество жизней и отобрали лекарство, став хуже бандитов? Именно поэтому здесь изначально были только американские солдаты. Но вдруг появились вы. Вы знаете, что свыше пришёл приказ после окончания этого дела убить и вас тоже?]
Хан не смог ответить. Капитан, всё ещё пристально глядя ему в глаза, понизил голос:
[Если хочешь жить, помоги нам. Я тоже хочу спасти своих подчинённых. Пусть мы и совершили преступление из-за неверного приказа, я хочу поймать тех, кто наживается на лекарствах, и вернуть всё на круги своя. Я хочу, чтобы ребята, которые верят в меня и следуют за мной, во что бы то ни стало выжили и дальше жили достойно.]
Хан не мог понять его слов, но они казались искренними.
[Я знаю, что он сблизился с вашими. В частности, с командирами. Ты – особенный в своём подразделении, наверняка что-то слышал. Скажи, о чём шла речь, каковы его истинные намерения.]
Услышав перевод, Хан на этот раз покачал головой:
[Хм… Капитан говорит, если ты всё ещё веришь Лейтенанту, тебе покажут доказательства того, что он предатель. Завтра вечером. Говорит, после этого ты сможешь решить, помогать им или нет.]
[Он говорит, что устроил ловушку. Сообщит Лейтенанту, что нашёл местоположение растения. Тогда тот сделает что-то подозрительное. Наблюдай за его действиями. Конечно, Капитан ещё сказал никому не говорить об этом разговоре. Потому что Лейтенант уже завербовал ключевых членов вашей команды.]
Хан закончил разговор с Капитаном. В тот день он не смог выполнить приказ Командира, так как заметил, что за ним кто-то следит, и из-за этого не мог свободно передвигаться.
Следующей ночью к нему в тёмном месте подошёл Переводчик и прошептал:
— Хан, беда! Похоже, люди Капитана что-то пронюхали. Нужно ускорить выполнение плана и исследовать пещеру, которую ты нашёл, пока они туда не добрались. Времени нет. Нужно срочно идти туда, прямо сейчас.
*Далее курсивом выделяется прямая речь на английском. *
У подножия горы, где Хан обнаружил вход в пещеру, остановился грузовик. Вышедший из него Лейтенант торопливо спросил:
— Это здесь? Подземная пещера, в которую ты нашёл вход?
Он, казалось, был разочарован тем, что Хан его не понимает, и жестами показывал ему идти быстрее, но Хан решил дождаться Переводчика: тот задержался, потому что проверял, не следит ли кто-нибудь за ними.
— Мы не можем долго оставаться здесь. Они заметят, что мы пропали, и будут искать нас.
Хан указал на гору и пошёл вперёд. Убрав замаскированные препятствия, они увидели узкий проход. Лейтенант первым вошёл внутрь, за ним последовали Хан и Переводчик. Сначала пришлось идти, немного пригнувшись, но вскоре они смогли выпрямиться, так как потолок стал выше.
— Похоже на тайный склад Али-Бабы.
Лейтенант тихо пробормотал это. Затем повернулся к Хану:
— Как много осмотрели? Может, что-то нашли?
Переводчик передал слова, но Хан покачал головой:
— Я не знаю, что вы ищете. А даже если что-то и есть, я ведь не могу знать, то ли это, что вам нужно.
— Что вы не активируете «Очистку» прямо сейчас.
Переводчик нахмурился и переспросил у Хана:
— Что ты несёшь? Зачем активировать её сейчас? Ведь план этого человека – в случае проблем связаться со штабом, чтобы сбросить бомбы на этот район. А отсюда даже связаться нельзя.
— Если всё так, то почему в грузовике, который вёл этот человек, спрятан защитный костюм?
Хотя переводчик ничего не передавал, Лейтенант, похоже, что-то заподозрил: он отступил назад и достал пистолет.
— Живо веди меня туда, где вы нашли эту целебную траву!
Переводчик вздрогнул и отступил назад, но Хан с бесстрастным выражением лица продемонстрировал то, что держал в руке. Это оказался детонатор, способный взорвать бомбу.
— Командир уже заложил здесь взрывчатку. Если ты активируешь «Очистку» и пожертвуешь членами наших команд, ты ничего не получишь. Я убью тебя. Отдай пистолет.
После коротких сомнений Лейтенант, скрежеща зубами, отдал оружие. Хан передал взрывное устройство Переводчику и произнёс:
— Я должен вернуться как можно скорее. Если исчезну, подразделение окажется в опасности.
— Что вообще происходит? Лейтенант солгал нам? И что это за опасность для подразделения?
У Хана не было времени на подробные объяснения. Он лишь указал подбородком на Лейтенанта и произнёс:
— Он солгал. Но отчасти говорил и правду.
Хана изначально не интересовала правда. Ему было всё равно, кто лжёт, а кто – нет. Он просто хотел, чтобы как можно больше его товарищей по команде и членов подразделения выжили и выбрались отсюда. Поэтому не доверял ни Капитану, ни Лейтенанту.
Все люди лгут. Поэтому Хан считал, что лгут оба.
И это было правдой. Чем ближе он подъезжал на машине к лагерю, тем громче слышались выстрелы. Бой уже начался.
Его Командир придерживался того же мнения: раз оба лгут, значит, чтобы выжить, нужно обезвредить их обоих.
Когда Хан уезжал из лагеря, его команда решила первыми напасть на американцев. В боях они были стреляными воробьями. Но сражаться с обученными военными, вооружёнными до зубов, было непросто. Начиная это дело, они были готовы к серьёзным потерям. Лучше попытаться спасти хоть кого-то, чем позволить одной из сторон себя использовать и в итоге быть уничтоженными.
Хан изо всех сил жал на газ. Нужно было ехать быстрее. Быстрее, чтобы помочь... Как вдруг. Раздался громкий взрыв. И выстрелы прекратились. Хан вздрогнул и ещё сильнее вдавил педаль газа. Блять, что за херня? Был слышен только звук взрыва, но не было ни вспышки, ни ударной волны. Что это взорвалось вообще...
Шокированный, Хан резко затормозил. Потому что благодаря яркому лунному свету он разглядел белый дым, окутавший лагерь. Из дыма вышел человек в защитном костюме и с оружием. Костюм был залит кровью. С первого взгляда было ясно – это американский солдат. Он указал рукой на машину Хана, повернув голову в сторону дыма. Вскоре к нему подбежали ещё солдаты в таких же костюмах и тоже с оружием в руках. Хан не трогался с места, даже когда они направили на него автоматы. Он смотрел только на лагерь, окутанный дымом.
Две вещи были ясны наверняка: «Очистка», которую собирался провести Лейтенант, не предполагала использование химического оружия. Химическое оружие использовал Капитан. То, что Лейтенант спрятал защитный костюм в машине, было просто трусливой попыткой перестраховаться и выжить самому. Хан ошибся, приняв это за нечто иное, и потерял бдительность. А все члены подразделения TP, оказавшиеся в ловушке в том дыму, скорее всего, уже мертвы.
По машине, где сидел Хан, открыли огонь. Он, даже не подумав наклонить голову, спокойно переключил передачу, сдавая назад. Пули пробили лобовое стекло и впились в пассажирское сиденье. Но лицо Хана оставалось бесстрастным, будто выстрелы, адресованные ему, его не касались.
Он медленно отъезжал, когда из лагеря выехало несколько машин. Хан увеличил скорость, словно заманивая их всех за собой. Похоже, преследователи догадались, куда он направляется, потому что перестали стрелять. Хан, ведя за собой хвост из американских машин, остановился у входа в пещеру. Затем намеренно, будто приглашая последовать за ним, полез внутрь.
Но, войдя в широкое пространство и выпрямившись, он замер. Пахло кровью. Хан, не включая фонарь, двигался в кромешной темноте. Снаружи послышались звуки: машины подъезжали и останавливались. Скоро американцы ворвутся в пещеру.
Но Хан не проявлял ни малейшей спешки. Он опёрся рукой о стену и, следуя за запахом крови, вошёл в один из нескольких проходов. Свернув несколько раз по извилистому пути, он увидел слабый огонёк.
Раздалось предупреждение Лейтенанта. Он сидел, прислонившись к стене пещеры, с кровоточащей раной на груди. В руке он держал детонатор. Напротив него, у другой стены, сидел Переводчик в похожем состоянии. Только кровь текла у него из головы. Он целился в Лейтенанта из пистолета.
— Я потерял бдительность. Этот ублюдок набросился на меня как бешеный. Боялся, что пещера рухнет.
Лейтенант закричал на него, но Переводчик, лишь усмехнувшись, продолжил:
— Он говорит, что «Очистка» активируется его данными. Если после остановки жизненных показателей этого ублюдка в течение 30 минут не будет отправлен сигнал опровержения, здесь прольётся бомбовый дождь. Но, видишь ли, этот гондон потерял прибор, которым он мог остановить «Очистку». Ты веришь, что он понял это, только оказавшись здесь? Теперь он угрожает, что, если его убить, все умрут. Но.. я не знаю, что из этого правда.
Переводчику стало трудно говорить, он ненадолго замолчал, потом спросил:
Хан не ответил и отвернулся. Послышались шаги нескольких человек, входящих в пещеру.
Слабо улыбнувшись, Переводчик уточнил время. Кровь стекала по его лбу. Хан кивнул и бесшумно двинул рукой: в горло Лейтенанта вонзился маленький нож. Он так и замер с напряжённым лицом, видимо, даже не осознав своей смерти.
Ровно через пять минут он, весь покрытый кровью, примчался обратно, но Переводчик уже не дышал. Хан некоторое время смотрел на него сверху вниз, а затем забрал детонатор из руки Лейтенанта.
Когда он выбрался из пещеры, за его спиной раздался оглушительный взрыв.
Через 20 минут на ещё дымящуюся территорию лагеря въехал американский джип. Из него вышел человек в защитном костюме. Оставшиеся в живых американские солдаты, охранявшие лагерь, приняли его за своего и подошли, но сразу же погибли от внезапной атаки.
А через 30 минут Хан, перебив всех, направился к палаткам подразделения TP. Лейтенант мёртв уже давно, значит, американское правительство вот-вот обрушит на это место бомбы. То, что времени на побег уже нет, не имело для Хана значения. Да и то, что нигде не видно Капитана американской армии, его тоже не волновало.
Перед ним, с вывернутыми конечностями и наполовину отрубленной головой, лежал Командир. Неподалёку от него – скрюченное тело Заместителя, изрешечённое пулями. Все члены команды, которые называли его «младшенький», погибли ужасной, жалкой смертью.
Через некоторое время Хан заблокировал яму, вырытую под укрытие, большим военным грузовиком, который находился поблизости. Затем слил из грузовика топливо и заполз в самодельный «окоп» под ним. Обняв свой военный рюкзак и прижав его к груди, Хан свернулся калачиком, как ребёнок, и затаился внутри защитного костюма.
Нужно выжить. Голос Командира звучал в голове, как галлюцинация. Выжить – значит победить.