Условия гида 3.2
Строго 18+! Ни в коем случае не для пропаганды! Все события выдуманы, все совпадения случайны))) Перевод подготовлен в ознакомительных целях и выполнен любителем, прошу любить и не жаловаться)
— Господин О Ён. Что-то случилось?
Чхве Тхэ Хун осторожно заговорил, почувствовав странную беспокойную атмосферу в Центре. О Ён ответил коротко, словно вокруг и не было никакой суеты:
* Министерство экономики знаний (지식경제부) – так называлось южнокорейское ведомство, отвечавшее за торговлю, промышленность и энергетику в 2008-2013 гг. В 2013 году было преобразовано в Министерство торговли, промышленности и энергетики (MOTIE).
В ответ на это заявление глаза Тхэ Хуна удивлённо расширились. Утром всем гидам, не имеющим конкретного расписания, велели собраться в Центре. Поэтому он явился без всякой задней мысли, а тут оказывается, что приезжает высокопоставленный чиновник… Тхэ Хун совершенно такого не ожидал.
Ли Ми Хён, которая ещё недавно выглядела самой занятой, теперь, словно немного перевела дух, улыбнулась ему и добавила деталей к краткому ответу О Ёна:
— Ну, в последнее время ведь много шума из-за совместного исследования эсперов и гидов. Вы же знаете, что условия договора по этим исследованиям были довольно хорошими?
— А почему же ещё. Благодаря нашему господину Тхэ Хуну и его эсперу.
Хотя это было гораздо более длинное и подробное объяснение, чем у О Ёна, Тхэ Хун всё равно лишь ошалело моргал. Ли Ми Хён, увидев такое выражение его лица, громко рассмеялась и похлопала гида по спине:
— Максимальный уровень совместимости 171.8%! К тому же, господин Чжи Гван Ён. Его способности так же безумны, как и его характер. Если что, это комплимент.
— Конечно, в официальных документах значится 151.2%. Кто в здравом уме будет раскрывать такое, пусть даже и для совместного исследования? Все остальные данные хранятся здесь.
Ми Хён говорила, дружелюбно облокотившись на плечо О Ёна, при этом её голос стал немного взволнованным и торопливым. Эта реакция сильно отличалась от реакции угрюмого мужчины, который молча и невозмутимо смотрел в монитор.
Чхве Тхэ Хун облизнул внезапно пересохшие губы: он заново осознал способности своего эспера и вновь напомнил себе о том, что они с Чжи Гван Ёном – особенная пара. Настолько, что данные о них даже не документировались официально, и все полагались исключительно на «память» О Ёна. Хотя, судя по тому, что Чжи Гван Ён полностью вывел из строя один из тренировочных залов Центра, это была определённо не обычная сила …
Тхэ Хун, чувствуя себя неловко, беспричинно почесал подбородок. Но неловкость длилась недолго. Вскоре Чхве Тхэ Хун начал думать, что та, пусть и немного шумная, атмосфера была всё же куда лучше...
Министр, прибывший с личным секретарём и в окружении всевозможной охраны, оказался мужчиной средних лет с необычной внешностью: тело было худощавым, но подбородок имел несколько слоёв. Министр заглядывал в каждый уголок Центра и, кажется, из кожи вон лез, чтобы найти к чему придраться. А его реакция во время осмотра тренировочного зала, который сейчас восстанавливали, вывела из себя даже Тхэ Хуна. Хотя он ведь обычно редко злился...
— Ну вы гляньте, разве это не варварство? А? На словах это «способности», но что это... Ц-ц-ц
«Какие же неприятные люди…….» – Чхве Тхэ Хун едва сдержался, чтобы не нахмуриться. Ведь этот мужчина средних лет был министром ведомства, от которого могла зависеть поддержка Центра, и к тому же он был гораздо старше. Так что безрассудно менять выражение лица было нельзя. Поэтому Тхэ Хун старался пропускать слова министра мимо ушей, натянув на лицо неловкую улыбку.
«Было бы хорошо, если бы господин Чжи Гван Ён оказался здесь.»
Чхве Тхэ Хун попытался отогнать невольно возникшую мысль, но это оказалось не так-то просто. У него в голове то и дело возникало эгоистичное желание: если бы его эспер был здесь, как у других гидов, ему было бы хоть немного спокойнее.
Так или иначе, но грубые и бестактные слова всё не прекращались:
— По правде говоря, мне кажется, что на гидов выделяется слишком много бюджетных средств.
— Называются-то они гидами, а на деле разве не зарабатывают деньги, трахаясь и раздвигая ноги? Это же, по сути, поддержка элитных шлюх за счёт налогов граждан. Разве не так?
Как только министр закончил говорить, температура в Центре упала на несколько градусов. И это не было иллюзией: один из эсперов со способностью к охлаждению на мгновение не смог сдержать свою силу и заморозил часть влаги в воздухе. Однако ни у кого не было душевных сил и желания упрекать его за это. Более того, лица исследователей-эсперов откровенно скривились и ожесточились.
Секретарь, до сих пор отвечавший министру «да» и «совершенно верно», заметил эту убийственную атмосферу и промолчал. Видимо, у него было хоть какое-то чувство такта. Однако министр, который только что высказался в самой отвратительной манере о тех, кого эсперы считают самыми ценными и к кому относятся наиболее чувствительно, оказался куда хуже.
— Ху-у-у…. господин министр. Эсперы сильно привязаны к своим гидам. Поэтому.......
Директор Центра Квон Да Хи заговорила после долгого вздоха, который нарушал все рамки приличий. Директор тоже была эспером. Причём из тех, что беззаветно преданы своему гиду: они состояли в паре более 20 лет, и, говорят, никто ни разу не видел, чтобы эти двое ссорились.
Конечно, её реакция означала, что она, всегда излучающая доброжелательную улыбку, сейчас была изрядно взбешена. Но министр, даже не взглянув толком на лицо Директора Центра, грубо оборвал её слова, хоть Квон Да Хи и старалась произнести их максимально мягко:
— Эй-эй, да вы все просто помешанные. На первом месте должно быть страстное желание служить своей стране, э?! Как можно предавать великое дело, поддавшись пошлым прикроватным интригам?
В ответ на этот телепатически заданный вопрос одного из эсперов-менталистов, наполненный отчаянной искренностью, глава Центра лишь слегка покачала головой. Увидев это, эсперы теперь уже откровенно заскрежетали зубами. А импульсивная Ли Ми Хён, чья способность к воспламенению была зеркальным отражением её характера, уже беспокойно сжимала кулаки, и от её рук исходил слабый треск, предвещающий вспышку пламени.
[Позвольте хотя бы по затылку ему съездить. Мы что, дадим этому вонючему козлу выйти из Центра на своих ногах?]
[Блять, убить! Министерство экономики знаний? Мудозвон с клубком удона* вместо мозгов!]
[«Трахаться»? Как он смеет так говорить о моём оппе, когда сам ростом с его член!!!]
*Удон – японская пшеничная лапша толстого сечения, часто подающаяся в бульоне с различными добавками. Цвет лапши варьируется от белого до грязно-белого, а консистенция – мягкая и эластичная.
Чхве Тхэ Хун вздохнул, слушая телепатическое общение эсперов, которые находились почти на грани срыва. Только группа людей из министерства, которых не включили в беседу, была не в курсе того, что Центр уже превратился в шумный базар из-за помех от гневного «местного вещания». С другой стороны, этот гнев стал утешением для Чхве Тхэ Хуна, который впервые в жизни лично столкнулся с унижением гидов.
Но именно сегодня судьба была довольно жестока к Чхве Тхэ Хуну: взгляд министра, недовольно скользивший по гидам, внезапно остановился на нём. Тхэ Хун пришёл в отчаяние из-за того, что оказался гораздо более известным, чем думал. Ему-то было достаточно того, что знаменит Чжи Гван Ён…
— Ты. Ты ведь тот самый гид? Тот гид Чжи Гван Ёна, с кем уровень совместимости намного превышает 100%.
«Гид Чжи Гван Ёна.» Чхве Тхэ Хун впервые узнал, что его так называют. Но, уловив лёгкую насмешку во взгляде министра, он невольно сжал кулаки.
— ……Да. Верно. Я Чхве Тхэ Хун.
— Эх. Вроде здоровый парень, ты же должен жить как мужчина!
Когда Тхэ Хун, медленно выдохнув, произнёс эту фразу, его голос слегка дрогнул. Ми Хён, заметив его состояние, уже наполовину окутала руку пламенем, но О Ён тихонько её сдержал. Однако дальше из уст министра прозвучали такие слова, что было бы лучше дать Ми Хён выпустить в него хотя бы одну огненную стрелу:
— Хо-о. Так как. Ты в койке сверху или снизу?
Услышав вопрос, который не мог себе даже вообразить, Чхве Тхэ Хун вместо ответа невольно прикусил губу. А оттуда, где стояли гиды, послышалось сдавленное ругательство, смешанное со вздохом. Тхэ Хун попытался выдавить из себя хоть какую-то связную фразу, но смог лишь безмолвно шевелить губами…
— Смотрю, не справляешься ты с ролью мужчины. Как же так, родился мужиком, а на деле..........
Тхэ Хун впервые почувствовал лёгкую благодарность к секретарю, хоть тот на протяжении нескольких часов и казался равнодушным. Всё же у него было чувство такта. А вот министр, похоже, нашёл забавным тот факт, что Тхэ Хун промолчал в ответ на грубый вопрос. Поэтому цыкнул на секретаря и, судя по всему, собрался продолжить «общение». Этот мужчина оказался словно списанным с картинки, эталонным эсперо-гидофобом.
Директор Центра незаметно кивнула О Ёну, приказывая запомнить всё происходящее. Тот со спокойным лицом, но с холодным, застывшим взглядом, слегка кивнул.
Однако приказ оказался ненужным.
Это были не какие-то отдалённые шумы, а короткие, но отчётливые звуки ударов. И непонятный грохот медленно нарастал, явно приближаясь. Гиды с недоумевающими лицами уставились на дверь лаборатории, откуда доносился шум. Но эсперы были другими, – в их глазах застыла одна и та же эмоция:
Чхве Тхэ Хун впервые наблюдал, как эспер физического типа применяет свои способности непосредственно к людям. Ему было трудно даже представить то, что он видел сейчас перед собой, но одно он понял отчётливо: Чжи Гван Ён, его эспер, действительно силён.
Это было слишком простое движение, чтобы назвать его использованием силы, – всего лишь лёгкий взгляд и неуловимый взмах рукой. Но охранники, окружавшие министра, мгновенно разлетелись и, причудливо поврезавшись в стены, потеряли сознание.
Тхэ Хун и раньше много раз слышал, что силу его эспера можно назвать неизмеримой. Даже если не упоминать о том, что он разнёс тренировочный зал, то именно Чжи Гван Ён спас Тхэ Хуна на месте теракта в Каннаме. Так что в способностях этого мужчины сомнений не было. Но Тхэ Хун никак не думал, что Гван Ён сможет в мгновение ока обезвредить первоклассных охранников, среди которых даже были эсперы. Гид, застыв от удивления, лишь молча моргал. Потому что теперь подавляющее присутствие его партнёра начало ощущаться по-другому.
Тем временем люди в Центре были сбиты с толку не меньше, чем Чхве Тхэ Хун. С того момента, как они поняли, что приближается не кто иной, как Чжи Гван Ён, все исследователи-эсперы разом начали представлять худшее, думая: «Что-то будет, и оно будет очень серьёзным.» Но чтобы «тот самый Чжи Гван Ён» не убил охранников, а аккуратно их оглушил! Исследователи даже немного расстроились, хоть и понимали, что Чхве Тхэ Хун упал бы в обморок, если бы узнал их мысли…
А гид Чхве Тхэ Хун, подавленный угнетающей атмосферой, всматривался в своего эспера. Внешний вид Чжи Гван Ёна, которого он не видел почти неделю, казался ему незнакомым. И это было не абстрактное выражение, а действительно «нечто незнакомое»: обычно аккуратно уложенные волосы растрепались, а лоб и даже одежда насквозь промокли от пота. Слабо заметные в некоторых местах пятна тоже выглядели очень неуместно, будто они находились там, где им быть ни в коем случае нельзя.
Гид с недоверием уставился на своего партнёра. Только тогда Гван Ён, который наклонял голову, словно делая растяжку, слегка приоткрыл глаза, и их взгляды встретились. От неожиданности Чхве Тхэ Хун невольно сглотнул, но вопреки его опасениям мужчина расплылся в широкой улыбке, будто чему-то радовался. Это была настоящая улыбка Чжи Гван Ёна, отличавшаяся от его «масок» в дорамах.
Однако вскоре нежность полностью исчезла из взгляда эспера: он пристально уставился на министра, который наблюдал за происходящим с открытым ртом.
Что же, в конце концов, собирается делать этот мужчина?
Все взгляды сошлись в одной точке. Исследователи смутно догадывались: «Ну, наверное, будет бесконечно язвить своим обычным вежливым тоном.» Однако слова, сорвавшиеся с губ Чжи Гван Ёна, отличались от всех предположений:
— В последнее время я очень старался.
Министр лишь тихо прокашлялся, потому что не нашёлся что ответить эсперу, который говорил чётким голосом, глядя прямо на него. На самом деле, он уже давно внутренне сжался, но намеренно прилагал большие усилия, чтобы этого не показывать. Потому что было очевидно, что если он, столкнувшись с Чжи Гван Ёном, не сможет возразить и уступит в психологической борьбе, его репутация сильно пострадает. Но Гван Ён, не обращая внимания на напускную уверенность министра, продолжил говорить:
— Мой гид явно беспокоится об идиотах из Центра, поэтому я даже играл в детские игры*, подстраиваясь под уровень этих умственно отсталых……
* В оригинале Гван Ён использует слово쎄쎄쎄 (ссэссэссэ) – название детской игры, аналог «Ладушки» или звукоподражание «хлопанья в ладоши». Ещё есть информация, что с этим звуком играют в аналог «камень-ножницы-бумага», поэтому в переводе я оставила обобщающее определение.
Чжи Гван Ён, как и ожидалось, не промолчал. Слова, произнесённые ровным голосом, вызвали вздох и у Чхве Тхэ Хуна, и у всех исследователей Центра. Лицо эспера при этом выглядело бесконечно расслабленным, вопреки едкому содержанию его речи.
— Я был довольно великодушен и принимал даже то, что меня раздражает, вроде этих «туда-сюда» по первому зову.
Взгляд эспера скользнул к директору Центра Квон Да Хи.
— И что дальше. Что за кучка отбросов?
«Кучка отбросов.» Смысл был очевиден.
Это, должно быть, относилось к охранникам, которых Чжи Гван Ён раскидал по стенам, чтобы добраться сюда, и к низкорослому министру перед ним. В лаборатории не было никого, кто бы этого не понял.
— Да как ты смеешь дерзить?! Ты вообще понимаешь, кто я такой?
Министр закричал, стараясь придать голосу силу. Учитывая, что все его охранники валялись у двери, а рядом остался только дрожащий как осиновый лист секретарь, его поступок был довольно смелым.
На красивом, но бесстрастном лице эспера наконец-то впервые появилось изменение: одна бровь слегка изогнулась. На данный момент уже не только Чхве Тхэ Хун, но и все в Центре хорошо знали, что означает это выражение… Чжи Гван Ён небрежно посмотрел сверху вниз на низкорослого мужчину средних лет и открыл рот:
— Я, между прочим, человек, который служит государству! Ясно? Я министр этой страны! А ты, наглое отродье, вонючий мужик, который трахает других мужиков, как смеешь высокомерно задирать нос!
Чжи Гван Ён крайне не любил, когда унижали его достоинство. Его враждебность к людям из Центра была из той же оперы: он терпеть не мог их отношения, словно к лабораторной обезьянке. Логично, что глаза монстра, который с непроницаемым лицом продолжал смотреть сверху вниз на министра, вволю поносившего его, слегка сузились.
«Чёрт. Быть беде.» Исследователи Центра, нисколько не желавшие спасать министра, обменялись взглядами. Но Чжи Гван Ён, вместо того чтобы протянуть руку и свернуть министру шею, произнёс низким голосом, способным вмиг очаровать кого угодно:
Обладатель этого имени сразу даже не понял, что обращаются именно к нему, и застыл в оцепенении. Лишь когда взгляды всех, кроме министра, обратились на гида, он запоздало осознал значение слов, произнесённых его эспером. «Тхэ Хун-а. ……Тхэ Хун-а?!»
Голос Тхэ Хуна невольно сорвался и задрожал. Эсперу такой гид показался довольно милым, и он снова улыбнулся. Чхве Тхэ Хун от его приторно-сладкого отношения почему-то смутился и мгновенно оглянулся, проверяя реакцию окружающих. Но эспер, похоже, не собирался тратить на это время, так как без промедления продолжил:
— Иммигрируем. Ладно, куда поедем? Просто выбери страну.
От слов Гван Ёна, который мгновенно превратил вопросительное предложение в утвердительное, Тхэ Хун застыл с тем же выражением лица, с каким ранее произнёс «чт-то-о-о?». Первой мыслью было «Да мне и здесь нравится……», но он хорошо понимал: атмосфера не та, сейчас нельзя такое произносить. Эспер ласково поторопил своего гида:
— Разве мы не сможем переехать куда угодно? М?
Сотрудники Центра наконец-то поняли смысл слов, похожих на дзэнские* вопросы.
* Дзенский вопрос (коан) – это краткая парадоксальная задача, диалог или вопрос, используемый в практике дзен-буддизма. Его цель – не получение логического ответа, а выход за пределы привычного мышления и логики, пробуждение интуитивного понимания и достижение просветления.
Иммиграция пары «эспер Чжи Гван Ён-гид Чхве Тхэ Хун»? Это ведь действительно немыслимо. Это стало бы настолько крупным событием, что не только какой-то там министр, но и сам президент прибежал бы, на ходу надевая носки, чтобы их отговорить. И сейчас хитрый и коварный эспер вытащил этот козырь. Очень в духе Чжи Гван Ёна…
Для внешне безупречного эспера не существовало таких понятий как субординация и иерархия. Если это не его гид, держащий поводок, он был готов выплеснуть свою искажённую ярость на кого угодно.
Но сумасшедшие иногда бывают полезны. Директор Центра едва сдержала рвущуюся наружу улыбку. Гид, стоящий сейчас с удивлённым лицом, этого не знал, но на самом деле Чжи Гван Ён недавно наотрез отказался от обеда с президентом. Скривив губы, он сказал главному секретарю Голубого дома*: «Я занят. Если хочет вместе пообедать, пусть приходит сам. Подстроившись под моё расписание.» В тот момент Квон Да Хи действительно хотела придушить этого самодовольного мужчину.
* Голубой дом (кор. Чхонвадэ) – бывшая официальная резиденция президента Южной Кореи в Сеуле. Название происходит от цвета черепицы.
Но сейчас она решила простить Чжи Гван Ёну все его бесчинства. За такой контрудар она готова была понимать и прощать его хоть сто раз.
— Э-эй. Чжи Гван Ён... мэтр* Чжи Гван Ён.
— Ха-ха. Вы исполняете мои несбывшиеся мечты. «Мэтр». Спасибо.
— Я учился на педагогическом факультете. Хоть и бросил.
* Слово «мэтр» (от французского maître – «хозяин, учитель, наставник») – это очень почётное и уважительное обращение к человеку, который достиг вершин мастерства в своей профессии и признан абсолютным авторитетом.
Да ладно?! Чхве Тхэ Хун и несколько исследователей, не знавших этого факта, округлили глаза. Особенно сильным было удивление Тхэ Хуна. Образ Чжи Гван Ёна, обучающего кого-то, казался на сотни световых лет далёким от реальности.И в то же время это к лучшему. Если бы он с таким характером учил студентов, все зелёные ростки выросли бы выцветшими...
— Как насчёт Америки? Лос-Анджелес. Тепло и хорошо, да? А, или...
— Господин Чжи Гван Ён, я, кажется, оговорился. То есть...…
— Может, в Россию поедем? Хотя чёрт с ним, думаю, стоит посвятить себя тому, чтобы «выкорчевать» с карты одну страну размером с ноготь.
Это был контрольный выстрел. Лицо министра ужасно побледнело, а руки дрожали, - его можно было даже пожалеть. Ведь если из-за него эта драгоценная пара, по счастливой случайности появившаяся именно на их земле, уедет в Россию, с которой и без того прохладные отношения, то вылететь из министерского кресла будет проще простого. Нет, более пугающая проблема, чем один уволенный министр, – это эксцентричный эспер, который готов с радостью вонзить нож в спину родины.
— Тхэ Хун-а. Что тебе больше нравится?
— Может, позже вместе сходим в несколько посольств? Заодно и условия послушаем. Раз уж начинаем новую жизнь, нужно всё хорошенько взвесить.
— О боже, господин Чжи Гван Ён! И.. и этот…… то есть...
Эспер любезно подсказал имя своего гида:
— Господин Чхве Тхэ Хун. Да, я оговорился. Так что не сердитесь. А? Мне правда жаль. Старый становлюсь, вот и начал глупости говорить……
Теперь Чхве Тхэ Хун чувствовал себя совершенно ошарашенным. Мужчина средних лет с неприятным лицом, который хамски расспрашивал его о позиции в постели и прочем, в мгновение ока стал называть его «господином» и заискивать … что это за ситуация такая?
Министр продолжал что-то говорить, постоянно вытирая лоб платком, а гид не знал, что ответить и лишь хлопал глазами. Из-за этого министр ещё больше забеспокоился и, протянув руку к Тхэ Хуну, выпалил:
Но рука не успела коснуться плеча гида – этот лже-дружелюбный жест был резко отбит. Министр тяжело сглотнул когда осознал, что эспер уже стоит рядом с Тхэ Хуном, чуть наклонив голову.
Будучи обычным человеком средних лет, – ни эспером, ни гидом, министр до ужаса отчётливо слышал как кричит его подсознание. Перед ним сейчас был не актёр Чжи Гван Ён, прекрасный, словно картина. Это был эспер Чжи Гван Ён, который, как говорят, играючи расправился с террористом, устроившим бойню в Каннаме, лишь потому, что тот представлял угрозу для молодого человека, стоящего сейчас рядом с ними.
— Почему, чтобы тебя слушали, нужно устанавливать иерархию? Этого я никак не могу понять.
С губ министра сорвался тихий стон, в котором смешались унижение и страх. У обычных людей должны появляться хоть какие-то чувства. Но на этом красивом лице не было и тени эмоций, что порождало ещё более странный ужас.
— Ползай на четвереньках – Мокрые от пота растрёпанные волосы и помятая одежда ничуть не умаляли весомости слов эспера. Напротив, они лишь создавали ощущение чего-то более дикого и первобытного. – Если не хочешь, чтобы в газетах появился некролог о твоей загадочной смерти.
— А, ой. Это я сейчас тоже оговорился.
Хоть улыбающееся лицо, произносящее это, и принадлежало топовому актёру Чжи Гван Ёну, никто из присутствующих не воспринял его слова как оговорку. Особенно люди из Центра. Сейчас это был эспер Чжи Гван Ён, и он был серьёзен. И у него была сила, чтобы воплотить эти слова в жизнь. Предупреждение Чжи Гван Ёна не являлось ни оговоркой, ни пустой угрозой.
Тем временем Чхве Тхэ Хун побледнел от этого непринуждённого обещания убийства. «Надо остановить его!» И гид схватил за руку эспера, который, пока он на мгновение отвлёкся, как бы в шутку произнёс ужасную фразу. Затем поклонился застывшему подобно статуе министру и поволок своего партнёра из лаборатории.
Конечно, Чжи Гван Ён позволил Чхве Тхэ Хуну увести себя без особого сопротивления. Однако он до самого выхода не отводил взгляда от белого как мел министра. Этот взгляд был похож на взгляд хищника, до победного конца изучающего свою добычу. Настолько похож, что даже исследователи Центра, которые не являлись его целью, невольно поёжились, чувствуя, как их тела покрываются мурашками.
Министр, даже после того как эспер полностью покинул лабораторию, ещё долго не мог скрыть дрожь в руках и в итоге, обливаясь потом, поспешно сбежал из Центра. Это было совсем не похоже на начало его величественного визита.
Все в Центре, кто ранее был шокирован неожиданным поведением министра, не успев прийти в себя, внезапно погрузились в безмолвную умиротворённую тишину. На самом деле, события, произошедшие всего за несколько минут, всё ещё казались им сном.
Отвратительный человек, которого всем хотелось как минимум ударить! Будучи министром, он расхаживал с важным видом и постоянно нёс всякую вонючую чушь, как бельмо на глазу. Так что никого бы не удивило, если бы в какой-то момент он нарвался и получил пару тумаков от взбешённого эспера.
Но чтобы так чисто, и, главное, – без последствий, идеальным способом размазать этого козла...
— Что же делать. Кажется, я вот-вот влюблюсь в его сучий характер.
Исследователи Центра единодушно согласились с грубоватым, но на удивление точным высказыванием Ли Ми Хён. За всё это время у них столько всего накопилось, что не согласиться было просто невозможно. И даже О Ён, который втайне подумывал взломать компьютер министра и слить секретную информацию, слегка кивнул.