Ⅸ Экстенсиональные приёмы: индексирование и датирование
Коржибски пользовался своими экстенсиональными приёмами по всему первому изданию ·Науки и здравомыслия·. Во введении ко второму изданию он привёл их список и формулировки пере|недо-определённых терминов (1941, сс. ⅹⅼⅶ–ⅼⅶ). Читатели ·этих· страниц, вероятно, найдут содержимое ·тех· страниц информативным.
Коржибски считал понимание и применение экстенсиональных приёмов простым («детсадовским»), но необходимым для поддержания адекватной оценки. Это создаёт трудность. ‘Умудрённые’ формулировщики (часто абсолютисты, мистики, достоверцы разных мастей) склонны смотреть на экстенсиональные приёмы презрительно за их ‘очевидность’ (‘неглубокость’, понимаете ли). Однако именно в их ‘простоте’ заключается ‘их’ (если их применять) потенциал устойчивой тонкой подстройки ориентирований для взаимодействия с не-элементалистическим, процессуальным миром.
Коржибски позаимствовал применение подстрочного числового индекса из математической практики как способ умерить натиск подоплёк повседневных терминов, обозначающих классы (имён существительных); как способ понизить показатель невро-языкового эффекта оболванивания. Он заметил, что математикам удавалось структурно разумно и ясно обозначать одновременно класс (множество, массив, группу, ряд и т. д.) и определённый ·член· класса (или ‘точку’ на континууме) одним символом.
Например, ·X· служит обозначением какому-то классу ‘вещей’ (которым в повседневных разговорах обозначениями служат имена существительные), а подстрочный числовой индекс ( ·X₁, X₂, X₃, … Xₙ·) служит обозначением дифференцированным членам или точкам в этом классе, массиве и т. д. Таким образом ·X₁· обозначает член класса ·X· – и ·этот· член как пространственно-временное событие неизбежно уникален. Символом «·X·» мы указываем на ·схожести·, по которым помещаем какой-то предмет в данный класс, а подстрочным числовым индексом (·1, 2, 3 … n·) напоминаем себе о ·различиях· между и среди членов ‘класса’.
Хэри Холцман в свои поздние годы неустанно повторял:
⬩«⬩
Сначала надо дифференцировать, а только потом интегрировать.
⬩»⬩
Он говорил ·не только· о математическом анализе.
Вы и я ·прямо· испытываем только ·члены· данного класса (обозначенного именем существительным), но не ·весь· класс, особенно если мы говорим о большом классе. Мы также не испытываем (абстрактное) ‘всё’ какого-либо индивидуального члена. Кроме как опытом нервной системы, экстенсионально мы ·совсем не· испытываем экстра-невральный класс, потому что ‘класс’ составляет абстракцию высокого порядка, сформулированную на основе множества предположений, проекций и т. д.
Этим мы не утверждаем неправомерность или бесполезность терминов, обозначающих классы. Они нам нужны для организации сложного опыта. Мы, ·однако·, утверждаем, что должны помнить, что такими классовыми терминами сгребаем предметы в кучу на основании лишь схожестей, которые у них наблюдаем или предполагаем.
Таким образом, каждое не-индексированное имя существительное служит примером пере|недо-определённого термина: пере-определённого по интенсии, недо-определённого по экстенсии. Об этом мы поговорим в одной из следующих частей.
Именами существительными, однако, мы, как и всеми остальными словами, обозначаем ·процессы·. Процесс, по определению, носит исторический характер. Никакой процесс («овеществление перемен») не остаётся ‘одинаковым’ (идентичным во всех отношениях) от одного момента к другому – включая нас. Вы, Читатель, ·не есть· ‘тот же’ читатель, который взялся взаимодействовать с этой страницей какое-то время назад. Вы на него сильно похожи, наверное, но ·не· ‘он же’. Возможно, вы чувствуете больше усталости, или даже раздражения, чем когда ‘вы’ начали читать. Сейчас эти отличия, изменения могут показаться малозначимыми, но за более длительный интервал они могут стать важнейшими.
Я торжественно свидетельствую, что я, Боб Пула¹⁹⁹⁴, ·не есть· тот Боб Пула, который только начал изучать Общую-семантику в 1960 году. Удобство в том, что прежним остаётся только имя, поэтому мне следует себя датировать. Нет, я не страдаю нарциссизмом. Я ориентируюсь экстенсионально.
Давайте кратко рассмотрим четыре имени существительных в частом и широком употреблении последних пятидесяти лет:
·Немец·
·Еврей·
·Поляк·
·Русский·
Первые три я рассматриваю подробнее в своём эссе «Общая-семантика Холокоста». Это эссе я давал лекцией в нескольких колледжах, и вскоре его опубликуют в моём ·Собрании письменных трудов·.¹ На отведённых мне здесь страницах я могу лишь указать на некоторые проблемы (ошибочные оценки), характеризующие немалую часть обсуждений Холокоста, особенно популярного уровня (телевидения и печати). Меня волнует не только прошлый вред, но и текущий, и дальнейший. Меня волнуют мои дети и их дети и их.
То, что события, резюмированные термином «Холокост», произошли, не подлежит сомнениям. То, как о них говорят и освещают на телевидении, остаётся проблемой.
Как прославленный и, пожалуй, великий польско-еврейско-американский писатель Ежи Косинский написал о крайне скандальном фильме ·Шоа·:
⬩«⬩
устная история Холокоста, Клода Ланцмана (1985), который, после дискредитации всего моего народа, для меня больше не ·ланцман·
⬩»⬩
Филип Фридман, которого иногда называли основоположником литературы о Холокосте, написал:²
⬩«⬩
Наша оценка отношения христианских соседей к еврейской трагедии должна основываться на отличиях. Мутную, неполную общую картину, которую мы несправедливо сложили о друзьях неевреях, помогавших и спасавших евреев в нацистский период, следует восполнить и прояснить.
⬩»⬩
Я приведу вступительные абзацы из рукописи своей лекции:
⬩«⬩
Одна из самых трудных проблем, влияющих на обсуждение Холокоста складывается в связи с тем, что участники направляют свои высказывания в рамках «либо-либо», «всё-или-ничего». Эта склонность наблюдается не только в разговорах, но и письменных изложениях, включая таковые авторства некоторых профессиональных историков.
Свидетели склонны обобщать свои индивидуальные опыты. Они демонстрируют частую человеческую ошибку принятия части за целое, по-видимому, говоря:
⬩‹⬩
Если это случилось со мной, значит, случилось со всеми.
Если это случилось в этом месте, на этой улице, в этой деревне, должно быть, это происходило везде.
⬩›⬩
Некоторые профессиональные историки – не свидетели – в связи с желанием произвести наиболее обобщающие оценки, стремятся к уровню опрятности в своих выводах, который подлежит рассмотрению в свете неопрятных, неподатливых фактических данных. Некоторые польские евреи, – выжившие – засвидетельствовав и испытав ужасы и унижения, и в некоторых случаях став жертвами предательства или даже враждебных нападений со стороны поляков-неевреев, осуждают весь ‘польский народ’ за пережитые трагедии. И тем не менее, среди удостоенных чести попасть на аллею Праведников мира в Яд ва-Шем за помощь евреям, большинство поляки – большинство же убитых оккупционными силами Германии за эти поступки. По результатам текущих исследований, они представляют лишь верхушку того, что, по-видимому, составляет огромный айсберг.
Профессор Ричард Лукас сообщает, что число поляков, убитых конкретно за помощь евреям в период с 1939 по 1944 годы, достигает 50.000 документированных случаев.³ Я с сожалением и гордостью могу сообщить, что одним из тех поляков-самаритян носил имя Франчишек Пула.
Некоторые польские неевреи, сами жертвы, которые знают о героической помощи гонимым евреям и о случаях предательства евреев евреями, обычно опускают или преуменьшают значимость случаев вероломства польских неевреев.
Многие немцы, в связи с обоснованным дискомфортом перед лицом данных о Холокосте, отрицают, что он имел место. Даже в современной Франции есть писатели и публицисты фашистского убеждения (очень утончённые фашисты, несомненно), которые публикуют книги с заявлениями о том, что Холокост – выдумка. Этому, пожалуй, не стоит удивляться, учитывая то, что мы знаем о режиме Виши.
Чеслав Милош отметил в своей нобелевской лекции (1980), что на ту дату опубликовали более ста книг, содержащих отрицания Холокоста. Не статей – ·книг·. В следующие годы появилось много подобных книг на других языках. Некоторые из них даже попали в учебные программы американских университетов.⁴
Апологеты коммунизма (они до сих пор существуют) предпочитают обходить советское участие в Холокосте: русское вторжение в Польшу в сентябре 1939 года (согласованное с Гитлером); депортация в восточную ‘Россию’ от 1½ до 2 миллионов поляков, включая граждан «моисеевой веры». До 1990 года Россия официально отрицала расстрелы в Катыни и других местах 15.400 польских офицеров, взятых в плен, в большинстве запасников, ведущих профессионалов в гражданской жизни, по меньшей мере 5% из которых были евреями. Среди них был главный раввин польской армии майор Борух Штейнберг.⁵
О работе таких исторических ревизионистов встают вопросы простой честности. Иметь дело с этими авторами не составляет труда; историческую хронику слишком надёжно задокументировали. В конце концов, немцы сами сделали исследователям одолжение, запечатлев события на фото и кино плёнке, собрав целые библиотеки данных и т. д. В этом эссе я обращаю внимание на тех, кто честно и неосознанно искажают данные. Стремление к единогласию; потребность позволять себе некомпетентные высказывания.
Стоит ли нам удивляться тому, что некоторые выжившие евреи, испытывающие эту потребность и обоснованный гнев, выражаются не под стать профессиональным историкам?
Стоит ли нам удивляться (если не возмущаться), когда профессиональные историки перед лицом событий уникальной значительности ожидаемо поддаются порыву морального негодования и позволяют себе слишком широкие обобщения под стать романистам?
И ·что· мы можем сказать о художниках – людях, посвящающих себя такой ‘истине’, какая требует определённой сосредоточенности, чтобы производить должный эффект?
Произведение искусства с избытком отличительных нюансов и уточнений теряет в движущей силе – способности вести читателя/слушателя/зрителя как ‘ощущениями’, так и аналитикой к видению художника.
Эти проблемы испытывает всякий взявшийся за Холокост, будь он обличитель, апологет или благосклонный представитель большинства, ответственно предпринимающий попытку понять, что случилось и – важнее для будущего человечества – ·в связи с чем· это случилось. Решить такую задачу без труда не получится. Для этого требуются прямая, неотступная честность, аналитические способности и сочувствие. Во все исторические периоды, о которых я знаю, такие побуждения случаются редко, даже реже, чем встречаются наработанные навыки.
Целью этого эссе я ставлю рассмотреть ·сценарии· и ·механизмы·, которые лежат в основе человеческой оценки и могут приводить к отрицательным результатам в отношении таких катастроф как Холокост, что, более того, может ·способствовать· социальным условиям, которые делают такие события возможными.
Я уже упомянул сценарий «либо-либо», «всё или ничего». Полярное ‘мышление’ давно признают одним из самых заманчивых путей к предрассудкам, комфортной нетерпимости и общей оценочной ригидности. Действительно или нет(!), как предполагал Коржибски, эта ‘причуда ума’ укоренилась конкретно в Западной цивилизации благодаря всепроникающему влиянию последователей Аристотеля, этот сценарий мы наблюдаем без труда.
Наиболее уместными видятся примеры из немецких до-Холокостовых источников:⁶
⬩„⬩
„Ложность“ следует признавать как вечную противоположность „светлых волос и голубых глаз“.
⬩“⬩
(Генрих фон Клейст, 1808 г.)
⬩„⬩
Между государствами не существует ни закона, ни права, кроме закона сильнейшего.
⬩“⬩
(Иоган Готлиб Фихте, 1813 г.)
⬩„⬩
… есть только один Хозяин: государство.
⬩“⬩
(Фридрих Людвиг Ян, 1814 г.)
⬩„⬩
… Бисмарк заверял, что проблемы решаются „железом и кровью“, а не парламентарными беседами.
⬩“⬩
(1870 г., отметил Питер Вирек)
⬩„⬩
… Германию в принципе не может понять никто, кроме человека германских кровей.
⬩“⬩
(Журнал ·Grenzboten·, 1870)
⬩„⬩
Избавить вас от проклятия получится только одним способом … уничтожением.
⬩“⬩
(Рихард Вагнер в обращении к евреям, 1881 г.)
⬩„⬩
Войной мы не должны оставить побеждённым ничего, кроме глаз, чтобы плакать. Сдерживаться с нашей стороны было бы чистым безумством.
⬩“⬩
(Отто Рихард Таненберг, 1911 г.)
⬩„⬩
Существование Польши несовместимо с неотъемлимыми условиями жизни Германии. Польша должна исчезнуть, и непременно исчезнет.
⬩“⬩
(Генерал Ханс фон Сект, 1922 г.)
⬩„⬩
Война это первичный фактор жизни; это сама жизнь. … Хищник представляет собой высшую форму подвижной жизни. … В Фаустовской Культуре гордая кровь восстаёт протип тирании чистой мысли.
⬩“⬩
(Освальд Шпенглер, 1932 г.)
Как отметил Коржибски, Шпенглер привёл хорошее описание детства человечности. К этому я добавлю, что Холокост служит примером прикладной философии – ‘философии’, которую ·применили·.
⬩»⬩
Далее в своём эссе я выделяю тысячу лет польско/еврейского сосуществования в Польше (до 963 н. э. по 1385 гг.), в династической унии Польши-Литвы (1386–1569 гг.), в Речи Посполитой (1569–1794), в разделах Польши (1795–1918), во время польско-советской войны 1919–1920 гг. и в межвоенной Польше (1920–1939 гг.).
Я рассматриваю практику употребления таких терминов как «поляк», «еврей», «польский еврей», «еврейский поляк» и т. д., и ускоряющееся культурное смешение, ведущее к еврейскому творческому соучастию в создании современной польской культуры. Я также выделяю, несомненно, удивительный для многих читателей факт, что польская армия, противостоявшая немецким (и русским вторженцам) в 1939, ввела в бой 120.000 еврейских солдат, включая офицеров всех уровней, которые сами составляли около 10% офицерского состава. Как я отметил выше, 50% этих ·еврейских· солдат (те 10%) были среди польских офицеров, убитых в Катыни.
Теперь, когда я привёл необходимую экстенсиональную справочную информацию для последующего применения экстенсиональных приёмов индексирования и датирования к четырём критическим именам существительным, употребляемым в обсуждениях Холокоста, я отмечу, что любое смещение в сторону более низких порядков абстракции мы оцениваем как экстенсиональное. Для историка признанный действительным документ составляет экстенсиональные данные. Важно осознавать, что «экстенсиональное» не ограничивается не-словесными уровнями.
⬩«⬩
„Еврей“, „немец“, „поляк“, „русский“. Не забывая о том, что в определённых обстоятельствах эти термины мы употребляем в мере правомерно („Немцы и русские вторглись в Польшу. Поляки и евреи отбивались“.), нам обязательно следует отличать представителей так названных (классифицированных) групп. Принимая во внимание, что такие множества, названные так, существуют, жизненно важно напоминать себе, что
Еврей₁ ·не есть· еврей₂ ·не есть· еврей₃ и т. д.;
Немец₁ ·не есть· немец₂ ·не есть· немец₃ и т. д.;
Поляк₁ ·не есть· поляк₂ ·не есть· поляк₃ и т. д.;
Русский₁ ·не есть· русский₂ ·не есть· русский₃ и т. д.
Этим чётким указанием на ·отличия· в классификационном употреблении мы дисциплинируем себя и учимся проводить различия, необходимые в рассмотрении поведения ‘евреев’ и ‘поляков’, реагирующих на крайний стресс жизни в Польше во время Холокоста. Поляк₁, сдавший еврея нацистам, не есть поляк₂, отдавший свою жизнь, помогая евреям, не есть поляк₃, которому едва удалось выжить, из-за чего он больше всего беспокоился о своём выживании, и т. д.
На всякого Шиндлера, который ·операционально· помогал евреям, найдутся буквально тысячи поляков-неевреев, которые, при лучшей мотивации и под угрозой расстрела на месте за свои действия, занимались тем же. Еврей₁, участник еврейской полиции на службе у немцев, помогавший истреблению евреев, не есть еврей₂, присоединившийся к партизанам в лесах (·Armia Krajowa·), который сражался в восстании в Варшавском гетто в 1943 или общем Варшавском восстании в 1944, не есть еврей₃, которому едва удалось выжить, из-за чего он больше всего беспокоился о своём выживании.
На другой стороне континента, к западу от Ада, мы можем вспомнить, что не ключевой в теме, но не менее важный голандец₁, содействовавший американским, британским и польским войскам (включая еврейские), десантировавшимся в Арнем, не есть голандец₂, спрятавший Анну Франк и её семью, который не есть голандец₃, передавший их немцам и т. д.
Дополнения подробностями, которые я привёл к индексам выше, мы называем цепным индексированием, т. е. дальнейшим индексированием наших индексов дополнительными конкретизующими экстенсионализующими данными.
Как я сказал выше, эти различия приходится проводить тяжело, даже болезненно, однако, они имеют потенциал освободить всех нас – всех нас ныне живущих людей. За счёт этих различий мы можем освободиться (что ·не· легко) от отупляющей, цепенящей силы неограниченных, неоправданно широких классовых терминов. Мы сможем позволить себе больше не только свободы, но и справедливости.
В контексте обсуждения, применить подстрочный числовой индекс к имени существительному «немец» придётся, пожалуй, с самым большим трудом, однако, но и здесь невроязыковые и этические императивы могут привести нас тяжёлому до слёз признанию того, что немец₁, группенфюрер СС, не есть немец₂, член офицерского состава вермахта, который помог Марыле Йонас (польской пианистке еврейского происхождения) сбежать на Запад, и впоследствии в Бразилию, не есть немец₃, который просидел войну в комфортном равнодушии в Швейцарии.
Безусловно, слишком малому числу немцев удалось устоять перед культурной болезнью в лице нацистской Германии, и тем не менее, различия, которые мы ·можем· провести, ·следует· проводить. (В моём лексиконе «следует» я отношу к правомерной и необходимой оценке; ·свою· оценку, своё личное предпочтение я осознанно учитываю и утверждаю.) Я считаю, что не обременённые раздумьями (даже восторженные, азартные) ответы на ·всех· немцев как на душегубов в Освенциме представляют серьёзные ошибки в оценке аморального, безнравственного типа. Я утверждаю, что перед нами стоит долг рассмотреть немецкую культуру, которая произвела нацизм и Холокост. Нам также стоит научиться на этом опыте и наблюдать за немецким (как и своим) обществом на предмет проявлений нацистского типа. Как время-связующим, нам нельзя позволять себе (возможно) легкодоступные обвинения ‘немцев’ – ‘поляков’, ‘евреев’.
Сказанное до сих пор относится, ·mutatis mutandis·, к классовому термину «русский». Следует помнить, что миллионы русских и украинцев, полмиллиона цыган и других тоже стали жертвами Холокоста. Этим я не указываю на то, что евреям как группе не пришлось стать главной целью на уничтожение. Каждый бывший участник Польского подпольного государства, с которым я разговаривал, бывшие солдаты Армии Крайовой, связники правительства Польши в изгнании в Лондоне, десантировавшиеся в Польшу во время Второй мировой войны, выжившие из концлагерей, включая Освенцим – каждый до единого говорит, что условия были ужасными, чудовищными для всех. Однако, по их сообщениям, они были устойчиво хуже для евреев.
⬩»⬩
Давайте подведём итог моей лекции (и этой части глоссария) датированием стран-фигурантов нашего обсуждения – что тоже следует делать для поддержания адекватной оценки. Я вновь напомню читателю, что это ‘очевидно’ – но как часто мы игнорируем ‘очевидное’ и как редко мы усваиваем и применяем его.
Польша¹⁹³⁹, в которую вторглись на двух фронтах, ·не· есть Польша¹⁹⁴⁵, оккупированная Советами, ·не· есть Польша¹⁹⁷⁹ на момент создания «Солидарности», ·не· есть Польша¹⁹⁹⁴, демократическая, в борьбе за установление рыночной экономики и т. д.
Германия¹⁹³³⁻¹⁹⁴⁵ ·не· есть Германия¹⁹⁷⁰, принимающая восточную границу с Польшей, ·не· есть Германия¹⁹⁸⁹,объединённая, ·не· есть Германия¹⁹⁹⁴, где идут крупные протесты ·против· нео-нацизма и т. д.
Мы не можем строго аналогично продатировать «Израиль», потому что еврейского государства во время Холокоста не существовало. Тем не менее, нам стоит поучительно напомнить себе, что Израиль¹⁹⁴⁸ во время своего основания ·не· есть Израиль¹⁹⁶⁷ во время впечатляющей победы в Шестидневной войне, ·не· есть Израиль¹⁹⁹⁴, активно ведущий мирные переговоры и пересматривающий отношения со своими соседями и т. д.
Подобный процесс удастся применить и к «России». Читателям, которые, возможно, вложили много наивного марксизма и доброй воли в это направление за последние пятьдесят лет, я рекомендую выполнить это упражнение самостоятельно.
Так мы применяем два экстенсиональных приёма, разработанных для развития и поддержания экстенсионального ориентирования. Я применил их в рассмотрении самой ужасной человеческой трагедии этого века и, возможно ‘всех времён’. Я, однако, не сказал ‘всё’; даже не всё из того, что я могу сказать.
Сноски
1 —·— ⇧·Знание, неопределённость и храбрость: собрание письменных трудов Роберта П. Пулы·, Энглвуд, шт. Нью-Джерси: Институт Общей семантики, в печати. Как я указал в тексте, я раскрываю темы подробнее в «Общей-семантике Холокоста», чем делаю это здесь в качестве демонстрации применения экстенсиональных приёмов.
2 —·— ⇧Ежи Косинский, ·Отшельник с 69-й улицы: рабочие документы Норберта Коски·. New York: Seaver/Holt, 1988, с. 526n.
См. также высказывание Косинского в книге Стефана Корбонски ·Евреи и поляки во Вторую мировую войну· ⁅·The Jews and the Poles in World War Ⅱ·⁆. New York: Hippocrene Books, 1989, сс. 19–20. Я приведу часть:
⬩«⬩
… у меня польско-еврейская душа. Она сложилась веками еврейского присутствия в Польше и польской культуре, поэтому один аспект не отделить от другого. Только в Польше еврей получал шанс свободного духовного развития – этот факт я всегда подчёркиваю. Только там евреи могли строить собственную еврейскую культуру и одновременно с этим поддерживать связи с хозяевами….
Никакой другой народ не допустил бы национального и религиозного меньшинства в таком числе и в таком противоречии Новому Завету. Моих родителей и меня спасали поляки; меня прятали и перевозили из одного места в другое, невзирая на то, как я выглядел!…
Евреи создали в Польше еврейский язык, хасидскую культуру, свои собственные мессианизм и философию, которыми внесли вклад в еврейское государство (Израиль) благодаря Бунду.
⬩»⬩
С описанием подготовки и вооружения бундовцев и сионистов полькой армией в период с 1936 по 1939 годы можно ознакомиться в книге Лоренса Уайнбаума ⁅Lawrence Weinbaum⁆ ·A Marriage of Convenience: The New Zionist Organization and the Polish Government, 1936–1939·. New York and Boulder: East European Monographs and Columbia University Press, 1993.
Стоит также ознакомиться с анализом опыта Косински в условиях Холокоста, который представил Марк Хоторн ⁅Mark Hawthorne⁆ в статье “Disguise in Jerzy Kosinski Novels” журнала ·The Polish Review·, Том ⅩⅩⅩⅦ, № 3, 1993, сс. 311–329.
Цитату Филипа Фридмана я привожу из его книги ·Roads to Extinction: Essays on the Holocaust·. New York: Crown Publishers, 1957.
О польско/еврейских отношениях до, во время и с окончания Холокоста написали и продолжают писать обширную библиотеку работ. В собрании своих работ я приведу главу со списком тех, которые я изучил.
3 —·— ⇧Ричард Лукас ⁅Richard Lukas⁆, ·Forgotten Holocaust: The Poles Under German Occupation, 1939–1944·. Lexington: The University Press of Kentucky, 1986. New York: Hippocrene Books (издание в мягком переплёте), 1990, с. 150 в обоих изданиях.
Число людей, оказывавших помощь евреям, которые выжили, составляло гораздо больше. Эммануэль Рингельблюм, известный диарист варшавского гетто, оценил, что в одной только Варшаве евреям помогали от 40.000 до 60.000 поляков. По его же оценкам, число по всей стране составляло от 1 до 3 миллионов человек.
4 —·— ⇧Чеслав Милош, ·Нобелевская лекция·. New York: Farrar Straus Giroux, 1980, с. 15 (на английском), с. 43 (на польском).
Разгромное описание и анализ этих исторических пересмотров с французской точки зрения произвёл Пьер Видаль-Наке – ·Assassins of Memory: Essays on the Denial of the Holocaust·. Перевод Джефри Мелмана. New York: Columbia University Press, 1992. Видаль-Наке сообщает (с. 2):
⬩«⬩
Ни в Сорбонне, ни в национальной библиотеке никто не может найти документов с основными данными по Освенциму….
⬩»⬩
5 —·— ⇧Allen Paul, ·Katyn: The Untold Story of Stalin’s Polish Massacre· ⁅·Катынь, не рассказанная история польской бойни Сталина·⁆. New York: Charles Scribner’s Sons, 1991, с. 70.
На деле эту историю рассказывали много до этого, но описания Пола представляют самые свежие исследования на английском языке и включают признание Михаилом Горбачёвым ответственности Советского Союза и передачу связанных документов польским властям в 1990 году.
6 —·— ⇧Большинство цитат приводит Питер Вирек в книге ·Meta-Politics: The Roots of the Nazi Mind·. New York: Knopf. Revised edition, Capricorn Books, 1961.
Другие цитаты и источники см. в статье Станислава Баск-Моствина и Роберта Пулы «Хронология холокоста в оккупированной Германией Польше» ⁅“A Chronology of the Holocaust in German-Occupied Poland”⁆ (16 сс.) в журнале ·Dialogus·, Том 1, № 1, 1981, Чикаго: Polish American Congress Charitable Foundation. Статью можно получить у Станислава Баск-Моствина по адресу 1300 Malvern Avenue, Baltimore, MD, 21204.
На момент её написания Станислав Баск-Моствин занимал должность председателя общества польско-еврейского диалога в Америке Северо-американского исследовательского центра по польским отношениям (Studium). Оба автора давно принимают активное участие в еврейско/польском диалоге в Америке и за границей.