ПОЧЕМУ ВЫ ЧУВСТВУЕТЕ ОТЧУЖДЕНИЕ ОТ РОСКОШНОЙ МОДЫ (ДЕЛО НЕ ТОЛЬКО В ЦЕНАХ)

Недавно я ужинал с обозревателем моды и культуры, работающим в Азии. Он описывал сцену на вечеринке в честь недавно открывшегося флагмана Prada в Шанхае; как магазин с безупречным вкусом был заполнен молодыми ребятами со слишком большими деньгами и слишком маленьким вкусом, танцующими под плохую музыку в честь демонстративного потребления. «Вот кто покупает эти вещи», — заключил он. И в этой фразе он уловил суть того, почему сегодня многие люди не могут относиться к роскошной моде. Проще говоря, если вы человек со вкусом, интеллектом, обладающий определенной утонченной чувствительностью, элегантностью и утонченностью, вы больше не являетесь целевой аудиторией люксовой моды.

Так было не всегда, и здесь полезно взглянуть на историю современной моды. Мода, будучи маркером статуса, помимо всего прочего, всегда была связана с перетягиванием каната между утонченными и вульгарными людьми. Рождение (по крайней мере, номинально) бесклассового общества после американской и французской революций также привело к появлению денди, которого французский поэт Бодлер в своем эссе «Художник современной жизни», бросающем вызов современности, назвал первым аристократом, отмеченным не рождением, а вкусом. Бо Брюммель, которого многие считают первым денди, был скромного происхождения, но он возвысился благодаря тому, что уделял огромное внимание вкусу — не только в одежде, но и в манерах, — задав образец для денди, которые появились после него, пока глубокое, но популярное неверное прочтение жизни Оскара Уайльда не стало приравнивать дендизм к павлинизму. Здесь наша постмодернистская культура сделала то, что у нее получается лучше всего — отделила внешний вид от его значения. Но Уайльд, как и многие денди до него, был абсолютным образцом чувствительности как показателя интеллекта. И есть такая вещь, как интеллект вкуса — не позволяйте поптимистам убедить вас в обратном. С чувственностью не рождаются — ее приобретают путем образования и усилий, во главе которых стоят любопытство и стремление к самосозиданию и самосовершенствованию. И сегодня это доступно каждому, стоит только приложить усилия, — пусть это скажет иммигрант из Беларуси, который большую часть своей жизни провел в Бруклине.

Денди отнюдь не обладал монополией на вкус. Когда Кристобаль Баленсиага закрыл свой дом в 1968 году, он сделал это не потому, что дела шли плохо, а потому, что, как он сказал, «некому стало одеваться». Он имел в виду, что исчезает тот тип женщин, которых он привык одевать — не просто богатых, а утонченных (одна апокрифическая история гласит, что он проводил свою лучшую клиентку, американскую светскую львицу Банни Меллон, через дорогу в ателье Юбера де Живанши и сказал ей, чтобы она с тех пор одевалась там). И Баленсиага, непревзойденный аристократ вкуса, которого почитали все, от Кристиана Диора до Коко Шанель (которая в остальном не могла сказать ни о ком ничего положительного), имел все шансы сказать это. И, возможно, он в чем-то прав, потому что на каком-то уровне диско 70-х и капиталистический избыток 80-х качнули маятник вкуса в сторону новой волны денежной показухи.

Но маятнику свойственно качаться, и в 90-е он качнулся обратно, когда минималисты, японцы и бельгийцы вытеснили гламурные образы 80-х. Мало кто говорит об одной из основных причин, по которой такие дизайнеры, как Хельмут Ланг, Джил Сандер, Мартин Марджела и Анн Демельмейстер, были столь почитаемы. Эта причина заключается в том, что они позволили интеллигентным, культурным людям больше не стыдиться любви к моде. Они давали таким людям — грубо говоря, креативному классу и его аудитории — лицензию на то, чтобы одеваться. И если средний Джо не понимал этого, потому что-то, что он надевал, не выглядело дорого — тем лучше. Потому что, как и в случае с любой стоящей культурой, чтобы понять ее, требовались усилия.

90-е стали пиком так называемой концептуальной моды (видите, даже само название говорит о мышлении), кульминацией которой стал Хусейн Чалаян, величайший дизайнер-философ. И эти дизайнеры не задумывались о том, для кого предназначена эта одежда. Когда Александр Маккуин, как известно, отказал Виктории и Дэвиду Бекхэм в посещении своего показа, он сказал: «Зачем мне эта шлюха на моем показе? Я создаю одежду для интеллигентных женщин».

Сегодня никто, за исключением Рей Кавакубо, не откажет Бекхэмам или любой другой знаменитости в посещении своего шоу. Менталитет 90-х рухнул с появлением люксовых конгломератов и их массовизацией (а не демократизацией) моды. Сегодня ни один люксовый бренд не хочет, чтобы вы прикладывали усилия, чтобы понять, что он делает (и это касается Prada, еще одного интеллектуального/минималистического любимца креативного класса 90-х), потому что его клиент не хочет прикладывать усилия. Этот клиент — arriviste — тот, у кого есть средства, чтобы покупать дорогие вещи, не обладая при этом вкусом. В конце концов, разве не достаточно способности платить?

И не заблуждайтесь, вопиющий рост цен, который мода класса люкс практикует с середины прошлого века, не является чем-то несвязанным. Потому что только люди, которым наплевать на то, что их интеллект оскорблен, будут платить такие цены. Конечно, дизайнерская мода всегда была дорогой, но она не была настолько дорогой, поскольку рост цен за последние двадцать лет значительно опережал темпы инфляции, доходя в некоторые годы до 20%. Почему? Потому что люксовые бренды могут себе это позволить, просто и понятно.

Поэтому, если вы чувствуете, что логотипные, аляповатые, завышенные цены на вещи низкого качества, которые сегодня считаются модой класса люкс, не для вас, вы правы — они специально сделаны не для вас. Мой вам совет — двигайтесь дальше и просто перестаньте обращать на это внимание. Зачем вам интересоваться сегментом рынка, который вас не интересует? Вы можете найти множество других модных вещей, но только если вы готовы приложить усилия.

АВТОР: ЕВГЕНИЙ РАБКИН
https://www.sz-mag.com/