Интервью Yohji Yamamoto для ресурса The talks
Ямамото, кинорежиссер Вим Вендерс сказал, что когда он купил свою первую вещь из Вашей коллекции, он был очарован, потому что она казалась ему новой и старой одновременно, и он чувствовал себя в ней защищенным. Могли бы Вы сказать, что это хорошо описывает Вашу одежду?
Моей отправной точкой было желание защитить человеческое тело. Это начало. Речь идет о сексуальности, о ее защите. С самого начала своей карьеры я не был уверен, что стану так называемым «дизайнером». Термин «дизайнер» звучит очень легкомысленно.
Что у Вас ассоциируется с этим термином?
Когда я думаю об образе дизайнера, я представляю тенденции, мысли об этом. Я должен думать о том что будет дальше, какие ощущения хотят получить клиенты. Для меня это слишком напряженно. Поэтому с самого начала я хотел защитить саму одежду от моды и в то же время защитить женское тело от чего-то — может быть, от мужских взглядов или холодного ветра. Я хотел, чтобы люди продолжали носить мою одежду по крайней мере 10 лет или больше, поэтому я слежу за качесвтом.
«Я твердо верю в дух авангарда: заявлять о несогласии с традиционными ценностями».
Вы говорите, что хотели защитить женское тело, и в Вашей одежде часто присутствует игривая андрогинность. Должны ли мужчины и женщины иметь возможность одеваться схожим образом?
Когда в 1977 году я начал создавать одежду для своей линии Y’s, я хотел только одного — чтобы женщины носили мужскую одежду. Я ухватился за идею создания пальто для женщин. Это что-то значило для меня — идея пальто, охраняющего и скрывающего женское тело. Для меня женщина, поглощенная своей работой, не заботящаяся о том, чтобы добиться чьей-то благосклонности, сильная и в то же время тонкая, по сути своей более соблазнительна. Чем больше она скрывает и отказывается от своей женственности, тем сильнее она проступает из самой сердцевины ее существования». Пара хлопковых брюк может быть прекраснее великолепного шелкового платья.
Прошло более 30 лет, а люди все еще слишком зациклены на том, что они носят, боясь прийти к чему-то новому.
Я просто не выношу склонности людей к консерватизму. Даже термин «авангард» — это уже просто модная категория среди множества других. Он стал таким дешевым и претенциозным. Я его ненавижу. Но все же я верю в дух авангарда: выражать несогласие с традиционными ценностями. Это не просто юношеское настроение, я живу этим всю жизнь. Бунтарство. Противостоять чему-то и найти что-то свое можно только пройдя долгий путь традиций.
В одном из интервью Вы сказали, что ненавидите моду, но, похоже, Вы ее и любите. Вы никогда не думали о том, чтобы бросить ее? Уйти из модного бизнеса?
Лет пять-шесть назад я твердо решил, что моя роль закончена. Но сейчас, особенно в Токио, Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, все охвачено быстрой модой. Быстрее, быстрее, дешевле, дешевле. Люди стали тратиться на моду. И вдруг снова появилось пространство, где я могу что-то делать. Не так много, но, возможно, есть молодые люди, у которых есть вопросы или сомнения по поводу этой тенденции, они, возможно, ждут возвращения или чего-то нового. Поэтому я сказал себе: «Йоджи, ты можешь продолжать делать свою работу. Не меняйся. Ты можешь просто продолжать делать это». Я сказал себе это.
Это тоже причина, по которой Вы решили опубликовать свою автобиографию «Моя дорогая бомба»?
Я получил приглашение от бельгийского издательства Ludion, но да, это было время, после всего, через что прошла моя компания, сказать: «Я все еще здесь и чувствую себя в 10 раз сильнее!»
Вы, кажется, всегда делаете по-своему, но при этом выпускаете коллекции два раза в год, как и большинство других брендов. Предпочитаете ли Вы показывать коллекции, когда Вам заблагорассудится?
В 2002 году я решил показывать свою коллекцию ready-to-wear во время кутюрных показов. Я делала это в течение 3 сезонов. Людей было меньше, поэтому появилась возможность сделать места интимнее и дать людям возможность» услышать» мои работы.
Зак Позен сказал мне в интервью, что Вы повлияли на его решение перевезти свою коллекцию из Нью-Йорка в Париж. Вы сказали, что это единственное место где стоит выставляться. Почему так?
Париж — это место, где можно утвердить свой бренд как международный.
Как Ваши дизайны связаны с японским наследием?
Считайте, что ассоциация с Японией — это экзотический обмен. Это весело. Японцам, или азиатам, нравится европейская эстетика, а европейцам — азиатская чувствительность. Так что в качестве обмена чувствами это вполне нормально. В этом смысле я согласен на 100 процентов. Но когда газета пишет обо мне, она начинает с фразы «японский дизайнер…». Надо искать новую лексику. Я понимаю, почему европейцы воспринимают мои творения как очень японские. Наверное, потому, что если вы воспринимаете творение в целом, в метрике 100 процентов, то я всегда стараюсь закончить, не доходя до 100. Эти пять, семь или десять процентов мы по-японски называем пустыми, промежуточными или незавершенными.
Это когда вы закрываете окно или дверь и оставляете зазор. Нам нужно это пространство, поэтому я проектирую это пространство. Пространство всегда было очень важно в японском традиционном искусстве любого жанра — будь то живопись, скульптура или театральное выражение. Пространство выражения даже более важно, чем визуальное или письменное.
Но вы также по-прежнему производите продукцию в Японии, что придает вашей одежде определенный японский колорит благодаря уникальным способам обработки ткани.
Возможно, я останусь последним дизайнером, который очень заботится о «Made in Japan». Если я перестану, то, возможно, молодые дизайнеры не смогут позволить себе вести бизнес таким образом. Это дорогого стоит; рука японца стала самой дорогой в мире. Поэтому мой долг — не долг, а желание — защитить эти маленькие, традиционные японские технологии. Я использую почти все семейные фабрики. Самое главное — не останавливаться, иначе это исчезнет.
«Равенство, справедливость и все эти ценности не совсем исчезли, но и свидетельств их существования мы не находим».
Вы также живете в Японии или большую часть времени проводите в Париже, где представляете свои коллекции?
Я живу в Токио. В Париж я приезжаю только на свои показы.
Какую роль играют путешествия в Вашей жизни?
Рабочее время. В январе, марте, июне, октябре я езжу в Париж для показа коллекций мужской и женской одежды, а в феврале, сентябре — в Нью-Йорк для показа коллекции Y-3.