Жизнь Исаака Мизрахи

Семья Мизрахи иммигрировала в Америку из сирийского Алеппо в 1910-х годах, присоединившись к 20 000 других сирийских евреев, которые спасались от обязательной службы в армии во времена османского правления, а также от внезапного экономического упадка страны. Семья поселилась в Бруклине, в районе Флэтбуш, где до сих пор проживает большая община сирийских евреев. В своих родных городах в Сирии многие евреи — в том числе и семья Мизрахи — занимались торговлей, поскольку «сирийские евреи считали торговлю дорогой к социально-экономической мобильности», — пишет Марк Аврум Эрлих в своей книге 2009 года «Энциклопедия еврейской диаспоры».

Мизрахи описывает своих дедушку и бабушку по отцовской линии как «грязных бедняков». Его отец устроился на работу в потогонную мастерскую в Сохо, поскольку был знаком с производством одежды и потому, что швейная промышленность Америки уже была заполнена евреями, оставшимися с тех времен, когда им было запрещено работать в других отраслях. Например, в Европе 1700-х годов евреи в некоторых странах не имели тех же прав на работу, что и их соседи-неевреи, и часто прибегали к мануфактуре и торговле после того, как им закрывали путь к карьере в медицине и юриспруденции. Журналист Александр Штилле в своей книге «Благожелательность и предательство» пишет, что евреи Рима XVII и XVIII веков «в конце концов были изгнаны из всех видов бизнеса, кроме ремонта и продажи старой одежды»."Раннее еврейское присутствие в американской швейной промышленности стало результатом случайной иммиграции, сопровождавшейся ростом промышленного производства», — говорит Габриэль Гольдштейн, независимый музейный консультант и соавтор книги «A Perfect Fit: The Garment Industry and American Jewry», книги, которая была опубликована одновременно с выставкой Университета Йешива 2005 года, посвященной этой теме. «Некоторые евреи приезжали в Америку со знанием дела, другие же были портными-янки и осваивали профессию по приезде, поскольку американское образование и культура изначально были недоступны для евреев. Швейная промышленность была легкодоступна».

Отец Мизрахи быстро поднялся по карьерной лестнице, научившись кроить одежду и делать выкройки. В конце концов он открыл собственную компанию по оптовой продаже детских пальто и костюмов в такие магазины, как JCPenney и Sears. Именно благодаря семейному производственному бизнесу Мизрахи впервые познакомился с розничной торговлей.

«Должен сказать, что бизнес моего отца меня не привлекал, но, конечно, швейные машинки и ремесло пошива одежды — да», — говорит Мизрахи. «Из всего этого я понял, что он буквально вложил свою жизнь в идею производства этих костюмов».

Когда в возрасте 10 лет отец купил ему швейную машинку, Мизрахи начал делать кукол. Он придумывал замысловатые истории и начал небольшой кукольный бизнес, выступая на вечеринках по случаю дней рождения, чтобы заработать деньги. Но его творчество не было отмечено в его изолированном сообществе. По словам Мизрахи, преподаватели ортодоксальной еврейской школы Yeshivah of Flatbush, в которой он учился, были не в восторге от его начинаний, и в результате он часто вступал в конфликт с авторитетами. Его учителя предпочитали, чтобы он мучился над толкованием Талмуда, но Мизрахи было гораздо интереснее рисовать эскизы на полях учебников иврита.

«Сами куклы были конфликтом, потому что в иешиве мы говорили, что это идолопоклонство», — говорит он. «Но на любое искусство смотрели свысока, так что я уже был как бы позади восьмого шара. Это было действительно биполярное существование, потому что я совершенно не вписывался в общество. Идея быть гомосексуалистом в религии не совсем принята, и хотя я еще не был открыт, в том возрасте я знал, что я женоподобен и артистичен, и меня за это издевались и высмеивали».
Одна из учительниц Исаака в иешиве, Шейла Кановиц, поняла, что Мизрахи — рыба на воде, и убедила его родителей отдать его на прослушивание в Высшую школу исполнительских искусств на Манхэттене. Хотя его отец предпочел, чтобы Мизрахи продолжил религиозное образование и присоединился к семейному бизнесу после окончания Иешивы, он в конце концов согласился отпустить его в школу.

В старших классах Мизрахи изучал драматическое искусство, а также начал использовать швейную машинку для экспериментов в области дизайна одежды. Его муза? Его мать Сара, которая в детстве водила его в Bergdorf Goodman, чтобы он посмотрел новинки от Balenciaga и Chanel.

«Моя мать была как Грейс Мирабелла среди евреев», — вспоминает он. «Она была одержима одеждой и в основном носила эти удивительные дизайнерские образцы из Loehmann’s. Она умела переделывать вещи, чтобы они выглядели лучше. Она обрезала вещи, подшивала их на разную длину, делала их более узкими, носила их в разных размерах или спереди назад. Помню, когда я был ребенком, она надевала пижаму моего отца на пляж. Кто бы мог подумать об этом?»

Мизрахи начал посещать вечерние занятия в Школе дизайна Парсонса, а в 15 лет занялся производством женской одежды. Он объединился с подругой семьи, Сарой Хаддад Чейни, чей муж имел доступ к производственным мощностям благодаря собственному бизнесу по пошиву детской одежды, и дуэт продавал вещи под маркой «IS New York» в элитные нью-йоркские бутики, такие как Charivari и Lonia. Мизрахи говорит, что в этот момент он решил переключить свои устремления с мира перформанса на мир моды, что стало облегчением для его родителей.

«Им было тяжело думать о том, что я буду заниматься театром и кино», — говорит Мизрахи. «Это была уступка, на которую я пошел. Я искал их любви и привязанности, а мода стала для меня способом самовыражения, а также способом быть принятым ими».
Мизрахи добавляет, что так и не смог открыться как гей своему отцу, который скончался в 1983 году.

«У моего отца было очень плохое сердце, и я всегда чувствовал, что если я скажу ему об этом, он буквально умрет», — говорит он. А во-вторых, он просто не хотел этого знать». К концу средней школы я вышел на свободу, но чувствовал себя немного в темноте, как будто я не принадлежал этому миру. Я часто думаю, что только после его смерти я смог сделать шаг в свою жизнь».Поступление в Парсонс на дневное отделение после окончания школы также помогло ему обрести себя. Именно там, по его словам, все вдруг стало получаться.

«В Парсонсе было видно, кто из студентов будет блистать, и Айзек действительно выделялся, когда был ребенком», — говорит профессор Парсонса Джо Пескаторе. История гласит, что Элли Фишман, дизайнер детской одежды и преподаватель Парсонса, пришла к [заведующему кафедрой дизайна одежды] Фрэнку Риццо и сказала: «Я видела портфолио этого ребенка, я знаю его родителей, и он потрясающий». Айзека очень любили преподаватели. Его чувство цвета и вкус были на высоте, и он никогда не терялся в дизайне. Я многому научился у него как у преподавателя».

Признание Айзека

Мизрахи стажировался в Perry Ellis, а затем перешел на работу в Jeffrey Banks и Calvin Klein. После семи лет работы на других дизайнеров Мизрахи решил, что пришло время открыть собственную компанию в 1986 году. Это решение пришло вскоре после того, как мать сообщила ему, что отец оставил ему трастовый фонд в 50 000 долларов: «Я подумал: Правда? Я так рад, что ты никогда не говорила мне об этом! Мы обсуждали, что я буду делать с этими деньгами, я рассматривал возможность покупки квартиры, а потом подумал: Нет, я создам компанию».

Он запустил свой одноименный бренд Isaac Mizrahi со 100 000 долларов: 50 000 долларов из своего трастового фонда и еще 50 000 долларов от Хаддада Чейни. Со временем он обратился за дополнительным финансированием к нескольким другим сирийским семьям и расширил свое небольшое предприятие на Грин-стрит до целого здания на Мерсер.

Его вещи были «столь же утонченными, сколь и юными», писала газета New York Times, их могла бы носить «молодая Одри Хепберн». Он создавал элегантные вещи, которые смешивали узоры и выпускались в ярких цветах. Здесь были и структурированные полосатые ромперы, и ярко-красные брюки с высокой талией, и опередившие свое время пальто-одеяла из альпаки. Его линия, цена которой варьировалась от 200 до 2500 долларов, одновременно выпускала вечерние платья и спортивную одежду, что было уникально для того времени. Сначала ее приобрел Bergdorf Goodman, а затем Neiman Marcus, Saks Fifth Avenue и Bloomingdale’s, а также местные бутики, такие как Wilkes Bashford в Сан-Франциско и Hirshleifer’s на Лонг-Айленде.

Мизрахи быстро стал сенсацией моды. В 1988 году газета New York Times написала, что Мизрахи «демонстрирует верные признаки звездности» и что его модели «заставили всех обратить на себя внимание». Washington Post назвала Мизрахи «восходящей звездой Сохо». Его успех объяснялся как его уникальным вкусом, так и живой индивидуальностью, которая привлекала внимание практически всех.

Он был из «Студии 54», из ночных клубов. Люди считали его модным «, — говорит Эндрю Джассин, управляющий директор компании Jassin Consulting Group, специализирующейся на управлении розничной торговлей. „Он начинал с показов. Это было время, когда индустрия была нестабильной, и люди могли добиться успеха, выступая в качестве небольшого дизайнера и завоевывая лояльную аудиторию“.

«Мы все называли Айзека умным», — добавляет Тери Агинс, бывший модный репортер Wall Street Journal. «Его одежда была невероятно оригинальной и креативной. Она всегда была концептуальной, но в то же время очень удобной в носке, и во всем, что он делал, была своя изюминка».

Кристен Найман, вице-президент Kate Spade по креативности бренда, была креативным директором Мизрахи с 2009 по 2014 год и говорит, что его дизайнерское вдохновение всегда было особенно самобытным.

«Он был уникален в моде, потому что смешивал высокие и низкие ориентиры», — говорит Найман. «Он был очень прожорливым потребителем всех видов культуры, поэтому с ним было интересно сотрудничать. За ним также было приятно наблюдать, потому что он во всем искал интеллект. Он был минималистом с максимализмом в руках».

В соответствии со своей любовью к театру Мизрахи устраивал тщательно продуманные показы мод, которые неизменно становились «самым ожидаемым событием в городе», по словам Агинса. Мизрахи превращал подиум в полноценную постановку, кропотливо организуя каждую деталь. Его показы стали настоящим зрелищем в индустрии, поскольку Мизрахи подружился со всеми ведущими моделями того времени и убедил их принять участие в его шоу.

«Первый показ мод, на который я попала, был показом Айзека Мизрахи в начале 90-х, и это было самое гламурное, что я когда-либо видела», — вспоминает Ким Франс, бывший главный редактор Lucky, которая сейчас руководит журналом Girls of a Certain Age. В то время она писала для таких изданий, как Elle и New York Magazine. «Там были буквально все супермодели: Наоми, Линда, Кристи, Кейт, Синди. А также редакторы, о которых вы читали, но никогда не видели, например Полли Меллен и Анна Винтур. Наверное, это был последний раз, когда мне было очень весело на показе мод!».

Newsday сообщил, что одежда Мизрахи была «гламурной, не показушной, а по-настоящему гламурной», и что WWD ставил его показы «в один ряд с Ralph Lauren и Oscar de la Renta». Мизрахи получил две премии «Дизайнер женской одежды года» от Совета модных дизайнеров Америки в 1989 и 1991 годах. Примерно в это время он начал снимать эпохальный документальный фильм о моде Unzipped, а к 1994 году его лейбл получил финансовую поддержку от Chanel.
«Все это происходило довольно тихо. Однажды мы подняли голову, и вдруг у Мизрахи появились деньги от Chanel», — рассказывает Агинс. «В этом был смысл. Его „фактор крутости“ был очень высок, и Chanel искала дизайнера, в которого можно было бы вложить деньги».

Под эгидой Chanel Мизрахи создал еще одну, более доступную линию под названием Isaac, в которой продавалась спортивная одежда и платья за 150 долларов. Но его «фактор крутизны» не привел к росту продаж, и после четырех лет убытков в 1998 году Chanel прекратила выпуск брендов Isaac Mizrahi и Isaac. Агинс сообщил в Wall Street Journal, что продажи бренда, вероятно, не превысили 10 миллионов долларов. «На ранних этапах он приносил небольшую прибыль, но не сразу», — сказал Майкл Рена, исполнительный вице-президент Chanel, в интервью Washington Post.

Падение бренда

С закрытием бизнеса Мизрахи «улыбка исчезла из индустрии моды», — процитировала Harper’s Bazaar Лиз Тилберис, когда эта история получила широкую огласку. Робин Гивхан написала, что в этом нет ничего удивительного, но «это не уменьшает удар, нанесенный американской индустрии моды. Она потеряла одного из своих самых любимых талантов и красноречивых представителей». Эта новость даже попала на первую полосу New York Times.

«Это так печально», — сказала Живань Анна Винтур из Vogue. «Мир моды нуждается в таких героях. Ему нужны эти жизнеутверждающие силы, которые получают удовольствие от вещей, чтобы все это не стало банальным».

Оглядываясь на тот период, близкие к Мизрахи люди говорят, что новость действительно стала шоком, по крайней мере, внутренним. Нина Сантиси в течение нескольких лет была вице-президентом Мизрахи по рекламе и коммуникациям, а также вместе с ним продюсировала развлекательные проекты. «Команда очень много работала в нашем большом лофте в Сохо, а на Айзека постоянно выходило столько прессы, ведь он был такой знаменитостью», — говорит она. «Мы как раз работали над выпуском линии ароматов, и она получила множество положительных отзывов от фокус-групп, так что это было очень удивительно».
Агинс считает, что низкие продажи стали результатом нежелания Мизрахи создать фирменный, продаваемый образ: «В одном из сезонов он сделал брюки с талией из бумажных пакетов, и все решили, что они очень крутые», — говорит Агинс. «Магазины умоляли Айзека сделать еще одну версию этих брюк, но он уже занимался чем-то другим, так что людям было сложно зацепиться за него, не имея собственной идентичности». Когда она затронула эту тему, Мизрахи сказал Агинсу: «Послушайте, это все, что я могу сделать, создавать потрясающие коллекции. Я не могу представить, как это будет продаваться в магазинах».

Аналитик Джассин считает, что Мизрахи был обречен с самого начала отношений с Chanel, потому что они не были подходящими деловыми партнерами.

«Обычно компании терпят неудачу не из-за плохого дизайна, а из-за плохого планирования», — говорит Джассин. «В линии Мизрахи не было нужных ингредиентов. У нее не было необходимой поддержки. Она плохо финансировалась и не имела достаточного финансового капитала или кредита, но Мизрахи все равно был смел и убежден».

Покончив с газировкой и закусками в Russ & Daughters, мы с Мизрахи садимся в его личный автомобиль и отправляемся в верхний город на вечеринку по случаю запуска смарт-часов, которые Мизрахи разработал для HP. Разговор в основном вертится вокруг реалити-телевидения, на котором Мизрахи помешан, но в итоге переходит к обсуждению смарт-часов — гаджета, который родственный Racked сайт The Verge называет «бессовестно нацеленным на женщин». Как только мы приходим на вечеринку, Мизрахи прокладывает себе путь через толпу, делая беспрепятственные предложения в пользу продукта. Впрочем, для него это несложно. Мизрахи — профессионал.

Когда в 1998 году его компания закрылась, Мизрахи решил попробовать себя в сфере развлечений. Он вел ток-шоу на канале Style Network, снимался в шоу о своей жизни под названием Les Mizrahi и работал певцом в кабаре в Нью-Йорке. Агинс говорит, что люди ругали его за то, что он снял документальный фильм Unzipped в середине 90-х, потому что казалось, что он «больше заботится о Голливуде, чем о дизайне, но он был далеко впереди, потому что быть знаменитостью — это то, что помогло ему в долгосрочной перспективе».

Isaac Mizrahi for Target

В 2002 году Мизрахи позвонили из крупной розничной сети Target и предложили заключить лицензионное соглашение, по которому дизайнер должен был выпустить для компании диффузионную линию. Высшее руководство Target заметило Мизрахи по телевизору и поняло, что он будет хорошим сотрудником.

«Причина, по которой [тогдашний главный управляющий Target] Майкл Фрэнсис выбрал Мизрахи, заключалась в том, что у него была такая модная родословная, но фактор Голливуда также был очень важен для Target», — говорит Агинс. «Его воспринимали всерьез на бюджетном рынке, потому что он был престижной рыбой в большом пруду».

Мизрахи говорит, что поначалу сомневался, стоит ли ему сотрудничать с Target.

«Я боялся, что потеряю весь свой авторитет как человека от кутюр», — говорит он. «Я даже начал снова создавать кутюр в то же время, пока окончательно не понял, что это не та игра, которая мне нужна». В конце концов он сказал себе, что это подходящий вариант, потому что, хотя он «не собирался заключать сделку с KMart, я любил Target, со всем его юмором в рекламе».

Интуиция Мизрахи оказалась верной. Его линия для Target, включающая женскую одежду, обувь и аксессуары, а также товары для дома, по сообщениям, генерировала более 300 миллионов долларов продаж каждый год в течение пяти лет. Аналитическая группа NPD считает ее одной из самых успешных модных коллабораций в истории, по сути, создавшей новый вид розничной категории.

Линия Target оправдала Мизрахи, и не только потому, что принесла ему коммерческий успех. «Вся Америка носила одежду Айзека Мизрахи, — говорит Агинс, — потому что его дизайн действительно находил отклик у покупателей. Это также послужило толчком к появлению лампочки: если Мизрахи может быть настолько успешным в массовой розничной торговле, почему бы не пойти на все? Линия Target еще раз доказала, что Мизрахи — особый талант, которому больше не нужно соответствовать жестким границам индустрии моды.

Айзек Мизрахи сегодня

Сегодня основной работой Мизрахи является разработка линии одежды для QVC и ее продажа в эфире. Он начал сотрудничать с компанией, которая управляет бизнесом стоимостью 8,8 миллиарда долларов и охватывает более 358 миллионов домов по всему миру, в декабре 2009 года. Вице-президент QVC по мерчендайзингу в сфере моды и красоты Рэйчел Унгаро говорит, что его бренд «Isaac Mizrahi Live!» растет с каждым годом. QVC не стал делиться данными о продажах, но отметил, что благодаря тому, что Мизрахи появляется на телевидении дважды в неделю, его продажи выросли с 884 000 единиц в 2010 году до 3,1 миллиона единиц в 2015 году.
Мизрахи нашел свою нишу. Его товары для QVC — красочные тренчи, узорчатые блузки и эффектные аксессуары — доступны по цене, но все же выше, чем у среднего бренда Macy’s (облегающие платья за 120 долларов, свитера за 60 долларов и шляпки d’Orsay за 80 долларов), и поэтому они предлагают покупателям определенный уровень роскоши.

«Бренд Айзека продолжает процветать, а покупатели знают и любят его», — пишет Унгаро по электронной почте. «Айзек — страстный партнер. Его коллекция для QVC создана с обещанием представить свежий взгляд на женскую одежду и аксессуары».

Мизрахи продал свой образ, торговые марки и лицензионное соглашение с QVC компании Xcel Brands, занимающейся лицензированием и управлением, за 31,5 миллиона долларов в 2011 году. Некоторые недавние проекты вызвали подозрение, что Мизрахи, возможно, продался (Isaac Mizrahi Kleenex! Isaac Mizrahi Band-Aids!), но дизайнер утверждает, что он «осторожен, чтобы сохранить некую целостность» и что «всегда, когда я сотрудничаю с производителем или лицензией, это честный поступок».

И нынешние деловые партнеры Мизрахи, по словам Яссина, идеально подходят друг другу. Роберт Д’Лорен, генеральный директор Xcel Brands, «сыграл важную роль в организации секьюритизированного долга и понимании сделок с роялти», — говорит Джассин. Он нашел для Айзека, культового американского дизайнера, разумный способ зарабатывать деньги на дизайне и общаться со своими покупателями». Потому что единственный способ заработать деньги в этом бизнесе — иметь дело с массами, а не с классами».
Возможно, появление на экранах телевизоров благодаря QVC — это не то же самое, что появление на страницах Vogue, но в то время, когда империя Марка Джейкобса пытается реструктурироваться перед IPO, а модные бренды делают все возможное, чтобы не стать следующим Майклом Корсом, Мизрахи действительно находится в уникальном положении.

«Мир моды — это кучка снобов; мы знаем, что все они завидуют ему», — говорит Ким Франс. Каждый дизайнер втайне мечтает иметь линию на QVC или HSN, потому что, попав туда, ты зарабатываешь деньги». Мода может сделать человека по-настоящему несчастным, и ценится много неправильных вещей. Да благословит Бог всех этих людей, но как только вы перестаете быть истинным приверженцем моды, вы можете двигаться дальше и делать действительно удивительные вещи».

Помимо продажи сумок, обуви, ювелирных изделий и товаров для дома, Мизрахи также продает одежду до размера XXXL. Это необходимость при работе с таким брендом, как QVC, но и дизайнеру это тоже по душе. Самопровозглашенный «толстый ребенок», который до сих пор часто сидит на диетах, Мизрахи гордится тем, что создает одежду, доступную для широкого диапазона размеров.

«Я не хочу, чтобы женщины чувствовали, что они слишком толстые или слишком бедные для моей одежды», — говорит он. «Мода опирается на эту часть женской психики. Я не хочу, чтобы люди хотели носить мою одежду по этим причинам. Лично моя цель — сделать лучшую вещь за наименьшие деньги и сделать так, чтобы было очень удобно ее приобрести. Я хочу быть инклюзивным, поэтому я наконец-то поставил точку.

Чи Перлман, независимый креативный директор, сокуратор выставки Мизрахи в Еврейском музее, говорит, что восхищается одеждой, которую Мизрахи создает для QVC, потому что «он делает одежду для женщин, а не одежду, которая пытается переосмыслить их сущность. Они служат формой самовыражения и никогда не идут на компромисс».

В то время как доброта — атрибут, которым характеризуют Мизрахи все, кто с ним работал, Мизрахи не особенно добр к себе. Возможно, это связано с неуверенностью в себе, с тем, что ему приходилось выделяться в иешиве, скрывать свою сексуальность от отца или терпеть катастрофические неудачи в карьере, но под блеском Мизрахи скрывается некая грусть, пусть и мимолетная.

«Я поздравил себя только один раз в жизни», — признается он. «У меня был один хороший черный костюм от Anderson & Sheppard, и я достиг своего веса, у меня были красивые туфли, и носки были великолепны. Я хорошо побрился, хотя бы раз. Хоть раз! Просто однажды вечером мне стало хорошо, и я написал в своем дневнике: „Эй, сегодня я действительно чувствую себя шикарно“. Один раз».

«Айзек — поистине человек эпохи Возрождения», — говорит Стивен Колб, президент и исполнительный директор Совета модельеров Америки. «Он — редкий талант, который никогда не был привязан к одной единственной идее. Статус-кво — это не про него. Готовность адаптироваться в нашей индустрии очень важна, и это Айзек. Он веселый, остроумный и понимает, чего хотят женщины».
Мизрахи говорит, что мысль о том, чтобы просмотреть 30 лет модных образцов для выставки, поначалу была пугающей, и он был уверен, что эта задача вызовет меланхолию. Но, несмотря на то, что он был «полон ужаса» перед перспективой, он признает, что в итоге все получилось довольно весело.

«Наверное, я хочу, чтобы они поняли, что я никогда не создавал формулу, по которой должны творить дизайнеры. Я делал только то, что было интересно мне, и я надеюсь, что они заметят в этом человечность», — говорит он с улыбкой. «Это была большая любовь, в отличие от простого дизайна».

Энтузиазм, выплеснутый на 11, отрывистые шутки и миллион способов описать тренч — все это выглядит крайне утомительно. Но Мизрахи искренне веселится. В рекламной паузе мы встречаемся взглядами, и он с ухмылкой подмигивает мне. Здесь он действительно в своей стихии, он нашел свое место.