Людмила Христова: Сад, синий от незабудок
Рецензия Катерины Ерошиной
Признаюсь, когда я вижу подпись «Людмила Христова», я обязательно вчитываюсь внимательнее. Ее хайку отличает тонкая осознанная классичность. Я имею в виду простой факт: сразу видно, когда хайдзин понимает правила хайкусложения, и не просто понимает, а легко и непринужденно их использует.
Самый простой признак хайку, написанного по канонам, — правильная связь между строками. За это когда-то отчитывал нас Волковский. Связь «потому что»; заголовки в хайку; введение в контекст; описали сцену и перешли к деталям — всё это прямой путь в отвалы. У хайку Людмилы Христовой обычно более счастливая судьба.
Второй признак хорошего хайку — неуловимость присутствия автора. Автор есть, это его глазами мы смотрим, но его нет в тексте. Строго говоря, автор может действовать в хайку, это не полный запрет. Но его присутствие категорически не должно быть ключевым моментом хайку. Иду по тропинке — да, возможно; радуюсь радуге — спасибо, нет. Роль автора — увидеть, поймать момент хайку, донести его до читателя. А не рассказать о собственных переживаниях по поводу.
Хайку вошло в число победителей Большого Осеннего Кукая «Кинцуги осени». Рецензию Муромасы можно почитать здесь.
Признаюсь, тогда я его не разглядывала пристально. Видно, что хорошее, вошло в топ, вот и славно. Сейчас я читаю его заново — и это очень хорошо.
Осенний свет не просто задает сезон, создается атмосфера и настроение. Этот обманчиво теплый и ясный свет, который полон легчайшего сожаления и прощания с летом. Яблоко и нож одинаково блестят, но какая разная у них судьба. Жизнь и смерть в простеньком осеннем натюрморте.
Легко прочитывается связь фуэки рюко: неизменное и вечное — осенний свет, быстротекущее — яблоко и нож. Аварэ пронизывает все хайку — легкая грусть и сожаление о бренности бытия. Без осеннего света был бы несколько иной баланс, больше в сторону жизни и смерти, пусть даже смерть тут олицетворяет обычный ножик, а «умереть» предстоит яблоку.
При этом в хайку пойман момент равновесия. Трагедии нет. Все блестит в лучах осеннего солнца, «все еще живы», как поется в одной песне. Все еще живы, но читатель — внимательный читатель — увидит, как хрупко это равновесие, возьмет ножик и очистит яблоко.
«Хайку может быть о чем-то одном — итибуцудзитатэ; или не об одном, обычно, о двух — ториавасэ». © С.Волковский
Почитать «Элементарную арифметику в хайку» крайне рекомендуется.
Ториавасэ пишут в разы чаще, потому что двухчастность — правило популярное, да и простое в реализации. Простота его обманчива, но что ж поделаешь. А вот итибуцудзитатэ (сшитые в одно) — зверь довольно редкий на наших просторах.
Здесь как раз итибуцудзитатэ. Мы видим одну сцену, просто переводим взгляд. Вот дом, вот незабудки. Я такие сцены наблюдаю весной в нашем дачном поселке, некоторые дома стоят годами забытые, старые хозяева ушли из жизни, наследникам эти избушки пока неинтересны. А незабудки у нас практически в роли сорняков, рассеяны по всем участкам.
Незабудка — цветок, «говорящий» своим названием, и на этом можно построить не одну интересную отсылку. Здесь это скорее второй-третий слой — память, воспоминания о жизни в этом доме. А цветом незабудка может напомнить все еще ясные глаза старенькой соседки по даче, например.
И это буйство цвета и жизни вокруг просевшего и покосившегося дома — мы видим силу торжества природы над рукотворным миром. Дом был построен и будет снесен, а незабудки так и будут цвести каждый год. Не здесь, так рядом, у другого забора.
Понятно, какое хайку мы все сейчас вспомнили. Может, это трасса, ведущая к Фудзи?
В хайку использован прием какэкотоба — поворотная строка. То, что у нас обычно называют «перевертыш». Использован легко и красиво. Представляется жаркий летний день, когда облака — пышные и белые — лениво двигаются по небу, почти незаметно смещаясь.
Что характерно, здесь использован еще и такой прием как «недостроенный мост». Улитка и трасса — сильный контраст, по трассе летят машины, это скорость, полет, и вдруг — улитка. Это совсем не педалируется в хайку, но считывается из первой строки.
Немного тревожно за улитку. Трасса широкая, но вдруг?
Снова момент равновесия. Сошлись силы природы (оттепель), нечто недвижное (статуя) и живой бойкий воробушек. Тут нет грусти, здесь все о жизни.
Вообще в хайку Людмилы статуи и мраморные ангелы — частые гости. Это очень хайковый «персонаж». Рукотворный, но сохраняющий природу камня субъект. Часто — источник грусти и сожаления. Но в этом хайку, повторюсь, грусти нет, жизнь бьется в маленьком воробушке, прям брызги летят.
Нежное-снежное хайку. Вообще, в снегопад — такой, когда снег валит мягкими хлопьями, ветра нет и снег ложится по всем ветвям — первая ассоциация была бы — цветение. Цветущая вишня (наша, местная, не розовая сакура) весной похожа на большой пышный сугроб или облако.
Как подсказал Петрович, это распространенный прием в танка — митатэ — перенос образов. Цитирую статью «От сердца к сердцу сквозь столетия» Т. Соколовой-Делюсиной: «Основной смысл этого приема в том, что одно явление воспринимается как нечто совершенно другое. Например, глядя на белый снег, поэт думает: "Уж не цветы ли это долгожданные?" А глядя на расцветшие в горах вишни, думает: "Уж не облака ли это?"».
Но здесь это прошло лишь намеком для понимающего читателя.
Снег скрадывает очертания веток и вишня медленно тает. Была бы упомянута не вишня, другое дерево — о цветении я бы не задумалась. Еще один интересный момент — таянье снега и «растворение» вишни, снова тонкий намек для желающего найти.
Вообще здесь автор присутствует гораздо в большей степени, чем в предыдущих хайку. Там было чистое наблюдение, от автора — только умение заметить и пережить момент хайку. А здесь автор показывает прямо то, что привиделось там, за окном.
Тут очень много неба. И смирения. И принятия.
А еще тут совсем нет «философии», рассуждений, домыслов и глубокомысленных высказываний.
Фокус в хайку всегда — за пределами личности автора. Автор только инструмент, который используется, чтобы увидеть и почувствовать. Все мы часть мироздания, и кто мы, чтобы ставить свои чувства и мнения над остальным миром. Наши домыслы, наши верования, наши фантазии. Жизнь проста, и этим прекрасна. Наша обязанность — видеть это и пытаться запечатлеть.
Меня немножко занесло, несомненно. Если рассматривать образность этого хайку, то здесь есть интересное соположение — горные вершины и уши ослика, луна отлично уместилась между одними и между другими. Фуэки рюко изящно — маленький ослик, вечные горы и луна.
Простенькое хайку. Сложены конец лета и конец плавания корабликов. Кораблики — заведомо детское развлечение, каникулы подходят к концу, кораблики уже никуда не плывут, пора возвращаться в город, в школу, прочь от летних забав.
Почти все хайку в этой выборке — ториавасэ, первой строкой определяется сезон, две следующие делают хайку. Я бы сказала, это привычная схема, она рабочая, если держаться на грани и не переходить в объяснения и прямые связки. Людмиле это удается.
Здесь тоже ториавасэ, но сезон спрятался в конце — стрекоза. Зато первые две строки рисуют яркую картинку. Можно вспомнить о приеме остраннения — когда мы видим предметы непредвзятым взглядом, как будто в первый раз. Да, стрекоза похожа на вертолет, но тут самолет, и это ломает стереотип.
Дело не в том, что она на что-то похожа, дело в фокусе. Рыбак настолько здесь и сейчас, в этом тростнике на берегу, со своей удочкой, мир свернулся вокруг него до малого пятачка на берегу, где даже стрекоза огромна как самолет, все так ярко и чувственно. Острое переживание самого процесса рыбалки, погружение в мир, где каждое дуновение ветра, каждое движение поплавка важно и значимо.
Можно прочесть это хайку как историю о первой в жизни рыбалке ребенка, и тогда картина станет еще более выпуклой. Эту стрекозу он будет вспоминать каждый раз, когда будет доставать удочку и собираться на рыбалку.
Вот тут я бы сказала, что скорее нет. Бумажный кораблик на мелководье был хорош, а тут он чисто физически не будет заметен. Темно же. Даже если вести его взглядом от самого берега, он затеряется среди мелких волн. Даже когда река совсем-совсем тихая, всегда есть течения, и гладь реки морщинится там, где они смещаются.
Технически я бы тоже придралась, увы, к хайку. Бумажный кораблик и звезды могут встретиться только на воде, и вода должна быть тихой. То есть третья строка в таком виде тут, к сожалению, не нужна. Если докручивать хайку, я добавляла бы что-то со звуком, цикады, может даже звук проезжающей машины, птица пролетела. Что-то вне плоскости воды.
Я зацепила это хайку из-за воспоминания о собственном — это был мой первый диплом МКХ.
Темная вода и отражение звезд — один из классических образов. Страшно признаться — мне ни разу не случилось видеть отражение звезд в воде, даже когда мы смотрели у моря поток метеоритов. Вода редко бывает так спокойна, мне кажется. Это такое красивое допущение (и у меня в хайку тоже). Возможно, мне просто не повезло увидеть.
Здесь хайку «делает» вторая строка. У церкви свои отношения с небом. Не тем, которое затянул туман, конечно. Есть небо и небо. Выбор глагола — «свисает» — довольно неожиданный. Более простое «висит» сделало бы хайку плоским. Что только не висит в воздухе, когда туман поглощает все кругом. Но вот это «свисает» как раз и вытягивает хайку в другое небо. Крест, получается, как бы не принадлежит церкви, он ее осеняет. Даден свыше.
Очень может быть, что я тут увидела больше, чем заложено автором. Может, это просто зарисовка, а я достраиваю некий второй слой. Но выбор глагола тут выводит хайку из ряда зарисовок, на мой взгляд.
Обратите внимание, в отобранных хайку практически нет явного присутствия автора. Может быть какое-то смещение фокуса, домысливание — как в вишне под снегом или церкви в тумане. В остальных хайку реализовано чистое наблюдение, в них фигурируют сущности из окружающего мира, нет никаких «я», «мое». При этом легко поймать ощущение, настроение, чувство в хайку. И это хорошо.
Из приведенных хайку мой топ — «ослик с луной» и «яблоко и нож».