Как не выйти замуж за англичанина. Часть 3 "Завязка"
К моему возвращению домой все остальное тоже вернулось на свои места - тучи, дожди, работа и только Энтони занимал теперь целых два места. То ли от радости, что я не оказалась пузато-усатым мужиком, то ли от того, что я вообще оказалась, англичанин перевозбудился. И после нашей встречи он стал звонить мне каждый день вечером – это я считала нормой, собственно, для того его и заводили – для устной речи, но теперь он мог позвонить еще утром, чтобы поприветствовать меня, днем – поделиться своими переживаниями относительно Брекзит, еще раз днем – рассказать, что он читает биографию Громыко и так далее. Ну… как бы… для меня это было ту мач и в нормальной ситуации, собеседник уже уловил бы раздражение или верно оценил отсутствие ответа на звонки, но моя ситуация видимо не была нормальной. Помимо прочего, Энтони мог еще внезапно начать звонить через видеосвязь, на мой взгляд, ну крайняя гадость и глупость, какую только может придумать человек. Так что, несмотря на приятно проведенное время в Хельсинки, я периодически довольно резко взбрыкивала, и мне казалось, этого достаточно чтобы очертить границы допустимого. Энтони принимал мои взбрыки почти с первого раза. Такое подкупает. Это создает впечатление понимания и уважения. И еще усыпляет бдительность, человек тихой сапой проскальзывает в твою жизнь и становится ее частью.
При изучении иностранных языков рекомендуют думать на том языке, который учишь. Так я незаметно для себя, стала события дня мысленно проговаривать на английском, как я их буду рассказывать вечером Энтони. И ничего удивительно в том, что о предстоящей командировке в Стокгольм тоже сразу же ему рассказала. Естественно на английском. Прошу заметить, мои действия до сих пор последовательны.
Я должна была провести две встречи в Швеции, купила билеты и уже искала отель, когда Энтони предложил остановиться у него. Мне не очень понравилась его идея. Во-первых, он живет не в столице, а в 2-х часах езды от нее на поезде. Во-вторых, ну конечно он весь из себя чинный-благородный, но это чужой мужик и жить у него три дня мне не так чтобы хотелось. Я долго сомневалась, а он долго уговаривал, но не давил, это был плюс. Безапелляционно заявил, что все равно встретит меня в Стокгольме, это тоже был плюс. Предложил в поручители его благонравности свою бывшую жену, это уже было странно. В конечном итоге, честно признаюсь – желание сэкономить и тот факт, что моим жизненным кредо является «а давайте посмотрим, что из этого выйдет», определили выбор и я милостиво согласилась осчастливить Энтони возможностью принять у себя мою особу. На всякий случай, я конечно уточнила все коммунальные нюансы места его проживания, чтобы убедиться, нет ли у него какого-нибудь чулана, где он будет мне вырезать почку или гаража, где под бетонным полом 15 штук трупов таких как я. Всего этого у него не было. Я села в самолет авиакомпании SAS, у которой кстати нет 13-го ряда кресел, и полетела в Арланду.
До этого я уже ездила в Стокгольм, но на пароме, так что прибытие в аэропорт, который находится на некотором удалении от города, для меня уже было из ряда экстремального туризма. Ситуацию пусть немного, но сглаживала шикарная погода, в Питере в то время все еще шли дожди, и мысль о том, что меня сейчас за ручку отведут куда надо.
Но сначала моя ручка попала (как обычно) в цепкие лапки офицера пограничного контроля. Традиционно мне попадаются два вида офицеров – блондины или индусы. Ой, иногда еще бывают женщины, и это 100% попадание меня на досмотр, опрос, допрос и прочие методы психологического террора. Но в тот раз мне повезло и был индус. Повезло меньше, чем могло бы, потому что индус был русскоговорящий и пока проверял мой паспорт, визу, соответствие лица заявленному и отпечатки пальцев, декламировал мне Маршака. Не то чтобы я была против, но в самолете я боюсь ходить в туалет, так что на погранконтроле вид у меня объективно уже мученический и напряженный, а это в свою очередь затягивает общение с пограничниками, подогревая их интерес ко мне.
Выходила я одной из последних, когда в зоне прилета грустный, гигантский лягушонок Кермит всплеснул руками и побежал ко мне. Не знаю в чем дело, может в том, что школьный физрук Энтони вместо норм ГТО мучил учеников Dire Straits - Money For Nothing (они этим еще и были недовольны), но оказалось, что Энтони всегда стартует как персонаж из Маппет-шоу. Момент, который может как умилять, так и бесить. В общем, как бы он не рисовал в воображении нашу встречу, реальностью стал мой ультиматум – или он меня отводит в туалет или я делаю лужу прямо здесь. Тем более мне то чего уже стесняться, меня на глазах у всего терминала Кермит встречает. Планировался ли им романтический момент или нет, но благодаря мне он был безвозвратно потерян.
Я же почувствовав себя лучше, умывшись, отдышавшись и убедившись, что все еще не испытываю желания срочно вернуться домой, пришла в более дружелюбное расположение духа и теперь добровольно отдав свою ручонку в цепкие английские лапки, позволила вести меня на поезд.
Железнодорожная станция Арланда находится прямо под зданием аэропорта. Красивое. Как будто пещера троллей. Кругом люди. Говорят на разных языках. А еще везде надписи. Все на шведском. Надо быть очень "умным" человеком чтобы в недрах международного аэропорта все написать на шведском. Этот язык меня тогда дико раздражал. Во-первых, прямо из себя выводили их кружочки над буковками. Ну зачем?? Ну, придумайте другую букву, что вы мозги этими кружочками терзаете? А во-вторых, мое ухо не воспринимало шведскую речь совсем. Я не слышала отдельных слов, для меня все разговоры местных были каким-то протяжным внутриутробным стоном горбатого кита. На платформе я слушала объявления и думала, вот если тетка в громкоговорителе сейчас всем скажет убить меня к черту, я ведь об этом даже не узнаю. Однако это нисколько не портило моего настроения, потому что у моего кавалера рот опять не закрывался. И слава богу, он не закрывался у него на английском, а не на шведском. Ну и убивать меня тоже никто не собирался. Пока во всяком случае.
Когда я в юности ездила в Адлер, каждый раз тот участок пути, где с одной стороны горы и туманные ущелья будто из произведений Лермонтова, а с другой море утреннее и бликующее, я вертелась как уж на сковородке, не в состоянии решить, в какое из окон хочу смотреть больше. Из Арланды я ехала также. Мне все казалось страшно интересным, ведь это был не замыленный туристический маршрут, а в реальная человеческая Швеция. Я смотрела в окно налево - там стояли скалы, и в памяти всплывала «Рони - дочь разбойника», смотрела направо - видела перелески, неотличимые от родных российских. Я пялилась на все объявления и пыталась отгадать их смысл, разглядывала людей, выдумывая кто они, чем живут, куда и откуда едут. А Энтони смотрел все это время на меня. Вообще, его можно понять, наверняка я в тот момент выглядела как тронутая, которая из деревни приехала, с молотилки упала, одну оставлять нельзя. Хотя что-то жуткое в его пристальном внимании было. И да, все еще держал меня за руку. Может это и стало причиной по которой он решил, что нам надо обязательно и срочно жениться.
Об этом меня человек, которого я видела второй раз в жизни, оповестил пока проводил ознакомительную экскурсию по своему городишку.
Городишком я это место называю не с пренебрежением, просто это действительно маленький городок с населением меньше 100 тысяч человек и настолько тихий, каким Петербург даже ночью не бывает.
И вот, сидя в центре этого малонаселенного пункта, фактически незнакомец, предлагает мне не просто выйти за него замуж, а гениальный план по облегчению наших коммуникаций, как граждан разных стран. Ну такое. Тем более, к тому времени я уже адски хотела есть, а рук и сердец все еще не хотела. О чем в категоричной форме оповестила несостоявшегося жениха. Энтони согласился, что на сытый желудок я буду более лояльной и мы пошли знакомиться с местной кухней – в сирийской пиццерии. Может, если бы это читали итальянцы, они и упали бы в обморок от подобного кощунства, но я была вполне довольна и до сих пор вспоминаю то местечко с нежностью и ностальгией. После пиццы и какой-то непонятной штуки похожей на капусту по виду, а на пищу богов по вкусу, я и вправду стала как –то спокойнее и с интересом слушала блестящую идею Энтони насчет женитьбы. Наверное, больше из любопытства, чем из искреннего участия, но это тоже неплохо.
Было тепло, сытно, хорошо и спокойно, мы несли с собой, помимо прочего, банку маринованных огурчиков, которые как вычитал где-то Энтони, любят все русские. Он наконец-таки успокоился и стал говорить с той скоростью, при которой я могла не только понимать, но и отвечать. Жизнь была восхитительна, пока я не увидела лестницу, по которой нам предстояло подняться в квартиру. Не знаю, как и главное зачем скандинавы строят здания, где потолки у них низкие, а пролеты, или как это называется у винтовых лестниц, просто гигантские. Передо мной не стояла задача произвести впечатление, но выглядеть загнанной лошадью, которая тяжело дыша, вывалив язык, из последних чахлых сил ползет на третий (!) этаж, не хотелось. Каким-то образом я усмирила дыхание и на финише выглядела даже бодрее Энтони. Только выглядела, внутри-то у меня был практически коллапс легких. Вот тут немножечко хотелось домой.
Дома, у Энтони, не у меня, мне провели экскурсию. Чулана для моей почки действительно не было. Выделили кровать, полотенца и всякое такое. Очень мило. Кровать мне досталась та, которая принадлежала 8-летнему сыну Энтони, то есть почти кукольная. Но поскольку я в нее спокойно влезала, то шансов на что-то другое, видимо, все равно не было. Находилась она в противоположном углу от прекрасной, широкой, высокой и очевидно мягкой кровати Энтони. Он решил, что возможно это не комильфо и будет расценено как посягательство на мою честь, потому, как истинный джентльмен, вцепился в детскую деревянную кровать и принялся пыхтеть и корячиться в попытках утащить ее в другую комнату. Поглядывая при этом на меня. То ли это был призыв о помощи, то ли немая просьба остановить его, не знаю, но таскать деревянные кровати я не собиралась. Мы оставили все как есть, тем более и впечатлений было слишком и поздно уже. Решили сегодня так, а завтра, пока я на встрече он что-нибудь придумает.
Глазки мои закрывались, а Энтони все еще сидел рядом с моей кроватью, вернее сказать кроваткой, снова держал мою руку в своей лапке и снова что-то говорил без остановки. Я проваливалась в дрему, вываливалась из нее обратно и понимала, что мой сон нисколько не мешал ему читать, по всей видимости, монолог и наконец заснула.
Со всей ответственностью могу заявить - ночь не была спокойной. Я просыпалась, видимо, от тревоги, все-таки чужое место, чужой человек, решит меня убивать, я ведь только в петербургскую полицию и знаю как звонить. Просыпалась от того что надо мной висел плакат с Пожарным Сэмом и этот Сэм со всеми своими мультяшными друзьями осуждающе пялились на меня. Просыпалась от рёва раненой косатки, это был храп Энтони. И в какой-то момент я проснулась, а Энтони-то и нет.
«Ну и где он?», - спросил мой тревожный разум. «Ясно где, готовит свои маньяческие инструменты для расчленения», - ответил разум сам себе. Сон как рукой сняло. Я встала и пошла на поиски своего будущего убийцы. "Шансов на победу у меня конечно маловато, но без боя не сдамся", - абсолютно безосновательно решила я. Разум в ответ то ли поддакнул, то ли икнул.
Я шла на свет, не особо таясь, когда увидела в кухонном дверном проеме открытую верхнюю дверцу холодильника, практически целиком закрывающую проем, из-под дверцы виднелись две мужские ноги. Все понимаю, можно ночью встать, прошлепать в труселях до холодильника и что-нибудь сожрать, а потом пойти спать снова. Бывает. Но так чтобы стоять и стоять наполовину в холодильнике? Это странно. Не зная, что и думать, я сложила руки на груди и решила ждать, когда обладатель ног закроет-таки дверцу и расскажет, что его там настолько увлекло в три часа ночи. Ждать мне пришлось минуту точно и терпение уже таяло, когда Энтони наконец закрыл холодильник и пред ним во мгле внезапно предстала я. Возможно это плод воображения, возможно уже присочиняю, но мне кажется, что он даже взвизгнул от неожиданности, снова как Кермит всплеснул лапками и очень строго, очень обиженно и очень по-английски обвинил меня в том, что я хожу как мышь. "Ха, один-ноль, инглишман", - на всякий случай я обрадовалась. После чего спокойно уснула уже до утра, поняв, что в этом доме моей безопасности ничего не угрожает.
А, и еще я забрала у Энтони одеяло, потому что шведское отопление невыгодно отличается от нашего. Что он делал в холодильнике тогда так и осталось тайной.