Имя Розы. Глава 3
Лесные топи простирались, куда хватало глаз. Парило. Влажность липкими папоротниками хватала путников, пугая непрошенной близостью. Под ногами чавкало, то тут, то там слышалось бульканье, за которым раздавалось протяжное «пффф…пу-у-уф» — болотные газы рвались из трясины.
Таргран с брезгливостью, не свойственной псовым, стряхивал с себя паутину:
— Слушай, Арден, ты вообще понимаешь, что у тебя нет ни карты, ни компаса, ни даже планов на жизнь?
— Есть! — воскликнул принц. — План простой: иду, пока не встречу кого–то мудрого.
— Ну, смотри, а то в наших лесах «мудрые» обычно в ступе летают и детей пугают.
Не успел договорить — как из камышей раздаётся:
— Мужчины, спасите-помогите! Тону-у!
Подбегают, а в болоте бабка барахтается, страшная, как долговая расписка. А они ж рыцари не только по профессии, но и по состоянию души. Заголосили:
— Держись, мать! Поможем!
Нашли корягу, кинули:
— Мадам, вы хватайтесь, карабкайтесь, будем вынимать вас из этого болота.
Вытаскивают потихонечку. А она такая неприятная, отвратительная такая. Малосимпатичная женщина, неопределенного возраста.
Откашлялась, отряхнулась, за корягу держится, и говорит:
— Ох, спасибо вам, ребятушки. Уж думала — всё, отправлюсь к прабабке в Подземное царство.
Рыцари только переглянуться успели, как она бац! — и превратилась… в красавицу.
Волосы огнём горят, глаза как звёздочки сияют, платье — словно из цветов соткано.
Таргран не сдержался:
— Господи, откуда такая? Кто вы, женщина? Надо же, какая вы красивая.
— Вот это сервис, — хихикнул Арден. — Спасли бабку — получили модель.
Девица кокетливо улыбнулась:
— Ну, давайте, знакомиться? Я Кикимора, для друзей — Мурава Шелестрав.
— Мурава… Шелестра… Как? — переспросил Таргран. — Имечко у тебя, конечно, как у шампуня.
— Не смейся! — обиделась Кикимора. — Я, между прочим, хозяйка здешних мест, умная и независимая. Кстати, не замужем. Интересует кого?
— Дожили! — возмутился принц. — Вот так, без свиданий, без букета — сразу «замуж хочу»? Постыдилась бы!
— Ну, а чё тянуть? Лес большой, конкуренция маленькая, а счастья личного хочется, — вздохнула Кикимора.
Таргран покраснел, принц отвел глаза.
— Так, кто из вас готов?
— Мы бы с радостью, — соврал Арден, — но, понимаешь, у нас миссия. Любовь, проклятие, всё такое.
— Миссия, трансмиссия… — буркнула Кикимора. — Все вы, мужики, одинаковые. Только и знаете, что миссии.
А рыцарь-то волком набегался. С интересом разглядывает дамочку:
— Что ж вы, прекрасная сеньора, так резко? У меня, к примеру, очень даже присутствует некоторая степень заинтересованности. Может, обсудим детали?
Кикимора взвизгнула от удовольствия:
— Давай.
И тут же напустила на себя серьезность:
— Но сразу скажу, я девушка солидная, себя уважаю. Имею приданное большое, сам видишь. Вот это флора, фауна, всё моё. Меня надо холить и лелеять. Ты как по этому направлению? В состоянии? Состояние, говорю, имеется?
— Да ну нафиг, — Таргран вдруг потерял интерес к амурным делам. — Ты, может, девушка серьезная, но как женщина – с придурью, а как бабка, того хуже, страшнее атомной войны. К тому же, чего-то, вон, все на холмик поглядываешь, будто там кого-то похоронила уже. И не одного. Поди, и рыцарей простодушных, чистосердечных, как я. А может, даже принца.
Арден тревожно уставился на холмик.
Ох, как разозлилась Кикимора:
— Вы что? Да вы что тут? Да я… Да вы… Ходите, топчете. В заповеднике. Нашли, тоже мне, экотропу для прогулок. Я русским языком сказала, мужа ищу. Чего вы начали время моё терять? Вы кто такие, чтобы мои нервы портить? Личные мои нервы!
Рыцари в растерянности переглянулись.
— Не готовы, не способны? Пошли вон из моего леса. Ещё раз придёте, я вас самих... под этот холмик! Видите корягу? Думаете, коряга? Это не коряга! Это ходил тут тоже один, Иван Царевич. Теперь, смотрите-ка, плющом увит. На веки вечные! И про холм правильно, правильно догадался. Так что, валите отсюда!
Девушка надула губы и отвернулась.
Арден с присущей ему куртуазностью манер испытал приступ жгучего стыда:
— Вы уж не соблаговолите гневаться, простите нас, горемычных. Заблудились, запутались. Да мы бы в любой другой момент за счастье сочли, и приданного нам не надо. А тут… сами понимаете…
— Да? А чего этот, кастрюлеголовый говорит, что я с придурью? — всхлипнула Кикимора.
— Сударыня, милая вы моя, вы его, дурака, не слушайте! — заливался принц. — То же мне, «с придурью»! Много бы он понимал! Это же изюминка ваша! Пикантность характера, так сказать.
— Еще страшной назвал!
— Тю! Нашли эксперта. Человек волком был. Го-ды! Чего он там красивого видал? Зайцев да белок? Тонкий вкус и насмотренность утрачены. Возможно, безвозвратно! Сжальтесь над убогим, не принимайте близко к сердцу.
— Это кто тут убогий? — не выдержал Таргран.
— Ты! — кинул ему принц, и для убедительности стукнул по шлему.
— А, да! Убогий я! Айда, жениться? Ну, давайте же! — потер ладони Таргран, дернул плечом и звучно высморкался, не снимая шлема.
Кикимора попятилась:
— Неее… А я чего-то и расхотела уже. Еще, пожалуй, в девках погуляю. Видали, какие у нас на болоте вечера волшебные? А вы, граждане, идите куда шли, скатертью дорога, ни гвоздя, ни жезла, семь футов под килем, в общем, аривидерчи. Как хороши-и-и, как свежи были ро-о-озы-ы…
Кувырк в болото. Лежит, отдыхает, в небо смотрит. Экзистенциальный кризис у женщины. Оно и понятно.
А рыцарей и уговаривать не надо. Мечи в руки и бежать. Долго бежали, пока не решили, что брачным узам на их шеях уже не завязаться.
— Жаль, — отдышавшись, сказал Таргран, — ведь могла бы получиться приличная жена.
— Угу, — только и кивнул Арден.