Как не выйти замуж за англичанина. Часть 11 "Больше никаких путешествий"

Несмотря на все мои мучения лингвистического, политического и культурного характера, в следующую поездку я отправилась добровольно и она впервые не была связана с работой.
К середине декабря закончив сложный проект и вымотавшись до полубессознательного состояния, я согревала себя мыслью о заслуженном отдыхе, а она, в свою очередь, приятно резонировала с приглашением Энтони на рождественские каникулы.
В этот раз я решила гульнуть с размахом – подготовилась основательно и все тщательно продумала. Поскольку была убеждена, что заслуживаю вознаграждения, то проложила себе маршрут в кои то веки не напрямую, а с учетом пожеланий трудящейся. По моей гениальной задумке, я на поезде должна была добраться до Хельсинки, там прекрасно провести время на предрождественском шоппинге, и вылететь уже из Вантаа в Стокгольм. В Стокгольме у меня должна была состояться вторая часть шоппинга, ну, а там уже можно и в Евле.

С вечера заказав такси, утром мне и в голову не пришло волноваться о таких деталях и, как оказалось, зря. За десять минут до того, как опоздание станет критическим и все еще не наблюдая у себя такси, я стала звонить в Таксовичкоф. Там меня успокоили и обещали перезвонить через пять минут. Через шесть минут ожидания я перезвонила сама. Относительно милая девушка меня уговаривала не волноваться и объясняла задержку поиском машины. У меня оставалось в запасе целых 3 минуты плюс доля везения. Еще через пять минут, понимая, что все мои продуманные логистические цепочки сейчас будут угроблены водителем, не желающим просыпаться в пять часов прекрасного морозного утра, я, схватив сумку, выбежала на улицу.

Какой у меня был план? Что я хотела этим добиться? А никто не знает. Автобусы не ходят, машины не ездят, я на Юго-Западе, Аллегро на другом конце города. Оставалось надеяться на чудо. Чудо, тем временем, сидело за рулем фургона, не чаяло никакой встречи и очень удивилось моему внезапному вторжению. Уже катастрофически опаздывая, я попросила чудо отвести меня до Автово. Чудо выдвинуло встречное предложение – Ветеранов. Я настаивала - Автово. Чудо задумалось. «Сейчас цену заломит», - приготовилась я, но чудо внезапно согласилось, при условии, что я позволю ему курить пока мы едем. «Боже, как прекрасно жить в культурной столице», - подумала я, смахивая непрошеную слезу умиления, а мы уже неслись, лихо подпрыгивая на лежачих полицейских.

Вышагнув из фургона прямо на ступени метро, я, путем нехитрых подсчетов, пришла к выводу, что не только компенсировала потерю времени, но и получила стратегический запас в размере пяти минут. Облегченно выдохнув, я спустилась в метро, предвкушая поездку в пустом вагоне. «Романтика», – счастливо жмурилась я, а разжмурившись, обнаружила кучу народа. У меня совершенно вылетели из головы люди, которые едут на заводы. А они, как выяснилось, туда едут ни свет ни заря, и в неимоверных количествах. Всегда испытываю некоторую неловкость в присутствии представителей рабочих профессий. Мне кажется, ну я-то что, а вот они… приедут сейчас и начнут там свои гайки крутить, какие-нибудь шпиндели подавать друг другу и еще всякое непонятное мне колдовство творить. Потому веду себя скромно и стараюсь не отсвечивать. При этом, параноидально ловлю на себе взгляды осуждения, мол, бездельница какая, мы к станку, а она в европы, еще и в этой легкомысленной рубашке с лисичками. Чтобы хоть как-то отвлечься, я решила почитать, например, билеты. Именно таким образом, обнаружилось, что мой поезд отходит на 20 минут раньше, чем я думала.

Взмыв по эскалатору, двумя прыжками пройдя контроль, я влетела в вагон. До отправления оставалось три минуты, а мое место было занято. На нем восседала дама американского происхождения. Она прилипла к окну и наверняка уже радовалась такой удаче, когда я отстучала ей по плечу «янки, гоу хоум». Осветив меня, вагон и половину вокзала лучезарной улыбкой, дама юркнула в свое кресло, а я с мыслью: «На мою родину буду смотреть я» - села к окну и почувствовала себя идиоткой.
Путь до Хельсинки прошел без приключений. Лишь два события заслуживают упоминания. Полуобморок американки и смс от моей любимой авиакомпании SAS.
Американка чувствовала себя прекрасно всю дорогу. Вертела головой по сторонам, фотографировала, переписывалась и хихикала. В общем, человек замечательно проводил время. Какая-то бабуля, сидевшая через проход, проводила ее допрос с пристрастием, а та, счастливо улыбаясь, отвечала с благодарностью за проявленный к ней интерес. И вот в вагон вошли российские пограничники. Я девушку, ни в коей мере не осуждаю, у меня у самой с этими товарищами не все гладко. Однако американка внезапно аж задрожала как осиновый лист. Такая реакция не ускользнула ни от пограничника, в силу профессиональных навыков, ни от меня, в силу того, что локоть девушки так трясся, что даже мое кресло вибрировало.
Цепкий взгляд пограничника девушку зафиксировал, мой же, удивленный, вперился в нее с немым вопросом: «Ты чего?» Когда проверяющие дошли до нас, обмершая от ужаса американка, не смогла подать паспорт, он дважды вываливался из ее рук. После второй неудачи, я подняла ее документы с пола и протянула их пограничнику. Американка устремилась и прилипла ко мне. Пограничник перевел на меня взгляд. Увидев там то, что до этого в его глазах видела американка, я решила пока ее не отталкивать. Пограничник рявкнул: «Вы вместе?» Американка повернулась ко мне с надеждой, я молчала. С одной стороны, мне было ее жалко, а с другой, сегодня ты жалеешь, а завтра их толпы уже сидят в твоем кресле и смотрят в твое окно. Мой отрицательный ответ вернул внимание пограничника девушке, она же сама, пораженная, совершенным мной вероломством, наконец отлипла. Получив штамп о пересечении границы, американка бледная и обессиленная откинулась в кресле. Мне не хотелось встречаться с ней взглядом, вместо этого я старательно смотрела в окно. «Вот так то!» - зачем-то подумала я и снова почувствовала себя идиоткой.
Поезд мчался. Американка спала и сопела мне в ухо, я умиротворенно провожала взглядом пейзажи. И в этой идиллии не сразу обратила внимание на пришедшую смс. Кто вообще пишет смс в наше время? Наверняка какой-нибудь Спортмастер. Если бы. Это сообщение было от авиакомпании и любезно ставило меня в известность, что мой рейс отменен.
Теперь была моя очередь дрожать как осиновый лист. Я где-то в полях Финляндии. Все дальше продвигаюсь в ее глубь. Но теперь совершенно непонятно зачем. И что мне делать? Выпрыгивать на ходу из поезда и бежать в Россию? Биться истерике из-за рухнувших планов? Поняв, что у меня реально нет сил как-то решать эту проблему, я предоставила ей возможность решиться самой. К моему удивлению, это сработало, за двадцать минут до прибытия в Хельсинки, SAS с гордостью объявила, что я полечу другим рейсом. На два часа позже. Ну, спасибо.

Получив в распоряжение лишнюю пару часов и осознав, что приехала в Хельсинки слишком рано для посещения нужного мне магазина, я, уже бывалый решатель проблем, придумала себе новое развлечение. По очередной моей гениальной задумке, я собиралась немного посидеть в кафе на вокзале, прогуляться до рождественской ярмарки, а вот потом магазины. План дал сбой уже на первом пункте. В полупустом кафе, как только я допивала кофе, строгая финка начинала злобно на меня смотреть. Я обреченно шла за следующей чашкой. От обилия чашек, я шла в туалет, который стоил 2 евро, совершенно на них не выглядел и имел дверь как в банковском хранилище. Спустив за пару часов в этом «хранилище» восемь евро, накачав трицепс и ненавидя жадную финку всеми фибрами своей души: «Ну возьми ты у меня просто эти восемь евро и отстань. Чего ты заставляешь меня бегать то в этот туалет?» - я на прощание, окатив ее презрением, гордо удалилась.

У дверей вокзала меня ждал сюрприз - мой новый друг – хельсинкский бомж. Наша встреча была предначертана. Заблаговременно бросив курить, но выведенная из себя сегодняшними препонами, я купила пачку сигарет и зашла за угол, куда через пару секунд заявился мой будущий друг. Остановив свою тележку напротив меня, он с величайшим пиететом что-то сказал мне на финском. Я пожала плечами и по-русски ответила, что ничего не поняла. В глазах бомжа вспыхнул интерес, он облокотился на тележку поудобнее и показал на сигарету. Угостив его и наивно решив, будто наше общение исчерпано, я устремила взгляд вдаль, в том числе, чтобы намекнуть бомжу, что на этом у нас все, но на всякий случай, держала его в поле зрения. Бомж сделал пару смачных затяжек, выдохнул дым и тут же галантно начал размахивать руками, отгоняя его от меня. После чего принялся мне что-то объяснять. Естественно я ни слова не могла понять, но он говорил с таким пылом, что молчать в ответ, было бы просто грубостью. К тому же завершив тираду, он уставился на меня, мол, а что ты думаешь по этому поводу. Я привычно думала: «за что мне все это?», но ответила: «полностью с вами согласна». Бомж, уловив поддержку в моем голосе, продолжил. Я на всякий случай кивала и поддакивала, прохожие косились. Мой друг снова предоставил слово мне, и я поняла, что общими фразами уже не отделаюсь, поэтому выступила с короткой, но содержательной и обличительной речью о социальной политике Финляндии. Бомж посмотрел одобрительно и медленно, с чувством, похлопал мне в ладоши. А я поняла, что пора валить. Торжественно кинула пачку сигарет бомжу-другу и припустила в сторону Сенатской площади. Дружище еще какое-то время махал мне рукой, что было мило, но совсем необязательно.

На Сенатской площади, где я ожидала увидеть сверкающую огнями ярмарку, стояли унылого вида палатки, в палатках висели унылого вида носки, а между рядами носков ходили китайцы и я. Решив, что на сегодня с меня хватит новых друзей, придав лицу остервенелое выражение, я призналась себе, что второй пункт моей программы тоже полетел к чертям. Чтобы визит на площадь не прошел зря, я поднялась по лестнице к собору, наверху полюбовалась на свежую порцию китайцев и, осчастливленная этим зрелищем, спустилась вниз. Теперь время как назло тянулось медленно. Несложно догадаться, что и шоппинг прошел с тем же «феерическим» успехом. Девятнадцатое декабря, а дух Рождества еще даже не заглядывал в Финляндию. Стокманн убранством больше напоминал среднестатистический российский ДК металлурга, да и ассортиментом, тоже не сильно отличался. Тоскливые покупатели печально бродили по этажам, где их грустно поджидали подавленные продавцы скучных товаров. Атмосфера не располагала ни к себе, ни к покупкам. Так что, пройдя вдоль и поперек весь центр Хельсинки, в аэропорт я отправилась с облегчением.

До начала регистрации оставался час, когда SAS снова прислала мне смс, очередной раз перенеся мой рейс. Я прислушалась к себе в попытке уловить желание устроить скандал. К удивлению, такого желания не было, зато обнаружилось другое, более острое – срочно вернуться домой и никогда в жизни не играть в лягушку-путешественницу. Ожидание скрашивали звонки Энтони, который пытался выяснить, когда же я все-таки буду. По-моему, дурацкая затея задавать подобные вопросы измученному человеку, который встал в пять утра, дважды успел почувствовать себя идиотом, торчит посреди Финляндии и отчаянно хочет обратно на родину. Но Энтони этого не понимал и почему-то считал, что его возмущение, вызванное поведением авиаперевозчика, но высказанное мне, должно меня утешить и поддержать. Я сдержанно зверела, предлагала ему разбираться со своими проклятыми капиталистами без моего участия и бросала трубку. После чего обнаруживала себя в центре внимания будущих попутчиков и поворачивалась к ним спиной, позволяя думать обо мне что угодно и пересчитывать лисичек на моей спине.

К моменту объявления посадки, выяснилось, что нервишки то расшалились уже у всех. Импозантные европейцы неслись к самолету как третья волна эмиграции к пароходу на Константинополь. Засмотревшись на одичалых людей в деловых костюмах, которые бежали, размахивая портфелями и расталкивая локтями, я не сразу заметила, что перед трапом происходит еще какая-то возня. Когда толпа рассосалась, я сделала для себя три шокирующих открытия. Во-первых, до меня только сейчас дошло, что мы шли к самолету пешком. Пешком! Это что вообще? Живых людей по летному полю! А если кого-то из нас соседний самолет засосет? И потом кровавые ошметки в разные стороны? Сто раз такое в кино видела. Во-вторых, судно представляло собой этажерку с крыльями и выглядело настолько несерьезно и хлипко, что питерские раздолбанные маршрутки рядом с этим – «Сокол тысячелетия». Ну, а в-третьих, внизу самолета был багажный отсек, куда, как в рейсовый междугородный автобус, чувак в форме забрасывал сумки пассажиров. Деваться мне было уже, собственно, некуда. И, стараясь не думать о ночном полете на этажерке над ледяными водами Балтики, я отдалась на волю третьей волны, которая увлекла меня в салон, не забыв перед этим поднести к бомболюку с чемоданами.

Мое место снова было у окна и это предполагало доставить мне некоторое удовольствие во время путешествия. Если бы мы вылетели вовремя. Теперь же за окном был кромешный мрак. Сосед ерзал, пытаясь пристроить свои трехметровые ноги, самолет кряхтел и покачивался. Я была вымотана, потому решила, лучшим выходом будет здоровый сорокаминутный сон. И, воткнув наушники, чтобы не слышать жалобные стоны летающей этажерки, моментально уснула.
По моим ощущениям, прошел уже час, когда я резко проснулась от какого-то шипения и, в попытке сориентироваться, выглянула в иллюминатор. Меня обуял самый страшный ужас в жизни. За окном было темно, клубился туман и, буквально напротив меня, парил человек в скафандре. Я в панике оглянулась на соседа. Тот мирно спал, пуская слюну на галстук, и, судя по всему, не имел ни малейшего понятия, что наша этажерка улетела в космос. Остальные пассажиры вели себя расслабленно, возились у своих мест и нисколько не волновались. Не понимая, что происходит, я прильнула лбом к окну и разглядывала астронавта с обреченностью землянина, навеки покидающего планету, а может и галактику. Астронавт странно махал руками, на всякий случай, я ему тоже. Он удалялся, вместе с ним исчезал туман, видимость становилась лучше. И вот, я уже могла наблюдать какую-то конструкцию и палку в руках астронавта, которой он осенял наш самолет странным знамением. Когнитивные навыки почти вернулись ко мне, когда я поняла, что астронавт зачем-то поливает наш самолет. Окончательно же мой разум пробудился, когда я, наконец, догадалась посмотреть на часы. Оказалось, что сон мой длился всего семь минут, в течение которых, самозванец, выдававший себя за астронавта, обрабатывал фюзеляж антиобледенительной жидкостью. Ну, знаете ли, товарищи. Это уже ни в какие ворота. Третий раз я почувствовала себя идиоткой и решила оставить это происшествие своей маленькой тайной, ни при каких обстоятельствах никогда не рассказывать о нем. После чего я заснула теперь уже до приземления в Стокгольме.

В аэропорту, я даже не делала попыток прийти в сознание. На ощупь спустилась на станцию, не глядя села в поезд, а робкая мысль, еле теплящаяся на задворках разума, что, возможно, поезд идет в другую сторону, была добита железным аргументом: «Да мне уже пофиг». Я решила стать фаталистом и рассудила так, если через полтора часа в окне увижу, как рослый дядька мечется по перрону, ок. Если же нет, ну, селяви, Швеция, значит, теперь я твоя проблема.

К счастью, все-таки в Евле, меня встретил Энтони. Мы шли домой, у меня закрывались глаза, и я отчаянно их таращила в темноту, опасаясь, что стоит сомкнуть веки, как я тут же засну и упаду. Тем не менее, вдруг поймала себя на мысли, что несмотря на то, что дорога сюда была похожа на полосу препятствий, снова чувствую себя здесь как дома. И пусть меня уже знобит от усталости, вокруг ни снежинки, под ногами отвратительно, царапая слух, скрипит гранитная крошка, зато туман над рекой, сверкающий иллюминацией Евльский козел и невысокие домишки с рождественскими звездами в окнах, создают уютное и почти сказочное настроение, которое нельзя не заметить.
Англичанин привычно тараторил, манифестировал праздничное меню и жаловался как долго я добиралась. А мне не хотелось вспоминать обо всех преградах, что пришлось преодолеть за этот нескончаемый день. Я сонно улыбалась себе под нос и удивлялась собственной сдержанности, подозревая в этом влияние степенной Скандинавии. Чаша весов моего выбора снова качнулась в сторону Швеции.