Как не выйти замуж за англичанина. Часть 10 "Русский гром в английском раю"

Как уже ясно из сказанного ранее, в заботливых английских руках мне жилось страшно, холодно и голодно. До сих пор не понимаю по какой причине я себе бросила вызов и еще больше не понимаю, зачем приняла его.
Энтони периодически, почти всегда, раздражал меня сверх всякой меры. Мое душевное состояние колебалось между вспышками враждебности, моментами раскаяния и мгновениями умиления. Последние были столь редки и кратки, что крепко врезались в память именно благодаря своей исключительности.
В англичанине не было чего-то откровенно противного или гнусного, что могло бы объяснить мое поведение. Но все же что-то в нем было, из-за чего во мне хотелось причинять ему моральные страдания.

Возможно, потому что он англосакс и я, заполучив его в свое мстительное славянское владение, не могла и не хотела отказывать себе в удовольствии тыкать в него уничижительные «иголки» напоминаний о преступлениях британской империи. Это обращало английское самодовольство в прах. Энтони приходилось признавать не только мои аргументы, но и уровень знания истории его страны, а в этом я ему давала фору.

Тем не менее, англичанин не мог нарадоваться, какое ему выпало счастье в виде такой интеллектуально подкованной меня. Мне же, человеку, любящему повторять, что к счастью надо быть готовым, по сути ничего и не оставалось, кроме как сделать все для максимально полного проживания этого чувства англичанином.
Во избежание рутины и однообразия, я старалась предлагать темы для обсуждения внезапно. Например, могла спросить во время завтрака мнение Энтони о личности Ричарда III. Или в ответ на его вопрос о сегодняшних планах задавала свой – как он оценивает действия британского правительства во время битвы при Куллодене. Отчетливо слышалось, как в его голове приходили в движение давно невостребованные шестеренки. По первости, он пытался обнаружить связь между темой нашего разговора и моими вопросами, ему казалось, тут должна быть закономерность. Но после того, как однажды среди ночи я спросила, куда они дели принцев из Тауэра, англичанин смирился. Еще не настали мрачные времена БЛМ и нормальные люди Земли не бросались ниц в едином порыве раскаяния за преступления, совершенные другими, а Энтони, предвосхищая эти события, уже искренне самобичевался за все, что я ему предъявляла как верному сыну Англии-матушки.

Было любопытно до какой крайности он может дойти в принятии на себя чужой ответственности и когда все же начнет защищать свою страну. Я великодушно позволяла ему взять тайм-аут, когда он говорил, что должен поискать информацию, прежде чем ответить. Мне казалось, я - суть справедливость. На самом же деле, просто давала небольшую передышку перед окончательным разгромом его аргументов. И мне есть чем себя оправдать. Мое глубочайшее разочарование было порождением открытия об абсолютном несоответствии масштабов западного кругозора и российского. Выходило, что мы про Запад знаем больше, чем Запад про нас. И это был бы повод для гордости не более минутной, ведь получается, что мы ими интересуемся, а они нами нет. Они нас отвергают?
Я накручивала себя обидой за миллионы соотечественников, которые чистосердечно распахивают дружелюбные объятия высокомерным европейцам, не находят понимания и таким образом выставляют себя на посмешище. И роль англичан в этом более, чем неприглядна. Я смотрела на Энтони, он на меня - своими щенячьими глазами. Я подозрительно щурилась, он смотрел еще более щенячьи. Я взрывалась вопросом: «А чего это тиара Елизаветы II так сильно похожа на тиару Александры Федоровны, погибшей, кстати, из-за предательства Георгом V-ым? А, английские воришки??»
У меня был ответ, но я хотела, чтобы Энтони помучился и своего добивалась. Он бросался в гугл, искал информацию о Романовых, Георге и тиаре. Через плечо кидая мне факты, оправдывающие англичан. Когда же наконец поворачивался, готовый к дискуссии, видел мое лицо, на котором я старательно демонстрировала жалость пополам с презрением: «Ты, что про яндекс не слышал?». После чего меняла тему. Идеальный образец абьюза.

Я чувствовала себя обманутой. При наличии в руках англичанина, мои знания английской истории, впрочем, как и языка, не становились лучше. Зато Энтони с детской непосредственностью радовался, что Юлиа рассказала что-то новое и безумно интересное. Юлиа в ответ спрашивала, а не желает ли джентльмен рассказать Юлии что-нибудь не менее интересное. Джентльмен, не чувствуя подвоха, восторженно заявлял, что не желает, лучше он продолжит слушать Юлию. Юлия, четко артикулируя, предлагала джентльмену в таком случае послушать радио ВВС и уходила, громко хлопнув дверью.
Конечно же это поведение недостойно леди. По мнению джентльмена. Но леди-не леди все равно, у нее были другие проблемы - обнаружилась еще одна свойственная британцам неприятная черта, вежливость.

Увы, это не та вежливость, которую мы все чаем видеть в окружающих. Английская вежливость имеет оттенок лицемерия. Ты никогда не знаешь, человек соглашается с тобой, потому что ты его убедил или потому что его так учила мама. Что в свою очередь создает благодатную почву для недопониманий или даже конфликтов в будущем. Любой диалог при наличии двух разных мнений таким образом превращается в мусор, который заметают под ковер. Рано или поздно он создаст неудобства.
Думаю, Энтони тут добавил бы, что зато ему во мне не нравится прямолинейность. Сначала он и вовсе называл ее грубостью. Но после небольшой дискуссии, мы сошлись на прямолинейности. Правда, это он думает, что мы сошлись, я-то до сих пор считаю, что честность более подходящее определение. Тут уж победителем выходит тот, чьей реакции страшатся больше. И, конечно, же это реакция не замороженного англичанина.

Как здесь, кстати, не вспомнить истории об улыбчивых европейцах и хмурых русских, которыми любят нас подколоть. Энтони не стал исключением и с разбегу прыгнул на эту граблю. Я не замечала в нем до этого тяги к опасным приключениям, поэтому уточнила:
- Я конкретно тебе не улыбаюсь?
- Улыбаешься.
- Тогда, что не так?
- Ну, русских сразу можно узнать по выражению лица. Вы очень строгие.
- А ты, англичанин, когда идешь по улице улыбаешься всем прохожим?
- Да, по крайней мере, тем, с кем встречаюсь взглядом.
- Почему? Ты их знаешь? Ты рад встрече? Солнцу? Наличию двух ног?
- Нет, просто так принято. Это вежливость.
- То есть так надо?
- Однозначно
- Ок. Вы улыбаетесь, потому что должны, а мы улыбаемся, потому что хотим. Или не улыбаемся потому что не хотим. У нас ТАК принято. Это искренность.
Конечно же я прекрасно понимаю, что ответ мой звучал жестко и возможно, некоторые чувствительные британцы сочли его грубым. Но кто сказал, что реакция на их оценочное субъективное и совершенно дурацкое умозаключение о нас, не должна быть соразмерной?
Тем более, не мы это начали.

Вообще, собрать под одной крышей потомков империй - английского политолога и русскую любительницу истории, тот еще аттракцион ужаса. Любой разговор в итоге сводился к политике и затем переходил в плоскость истории или наоборот, а завершалось все сравнением. Когда англичанин излишне, по моему мнению, упивался величием родины, я с удовольствием напоминала, что они в своих англиях всех волков извели. Совсем-совсем, ни одного захудалого волчишки в лесах не оставили, тогда как в России даже тигры есть, и море, и еще одно. Много морей. И горы. И степи. И балет. И вообще все. И в космос мы первые летали, а они, на Западе, и слова-то «спутник» не знали, так и используют до сих пор наше.
Зато, стоило ему начать фразу со слов «ваше правительство», у меня падало забрало. Пусть минутой ранее я сама была готова поднять на вилы правительство, англичан на это мероприятие не приглашали. В ответ, я хмурилась и спрашивала, а какие, собственно, у британцев претензии к Москве. Энтони, думая, что мне действительно, нужны его доводы, пускался в пространные рассуждения. А я беспардонно (помним, я же не леди) перебивала:
- Москву построил Юрий Долгорукий. Юрий Долгорукий сын Гиты Уэссекской. Гита Уэссекская дочь Гарольда II Годвинсона, короля англосаксов. Во всем, что происходит в Москве – доля ответственности англичан. А значит – какие к нам претензии?
Соглашусь, логика тут не очень, да и вообще сомнительная, зато, благодаря этому же, практически непобедимая.

Справедливо будет заметить, что я не всегда выигрывала в споре. Но на этот случай, у меня был «камень за пазухой». Чувствуя несостоятельность своих аргументов, я просто буквально утыкалась носом в нос Энтони, чтобы он, не дай Бог, не пропустил ничего из сказанного и говорила, что Британию и Францию разделяет Ла-Манш. После такого кощунства среднестатистический англичанин минут 5 задыхается от гнева, потом минут 15 визжит, что это не Ла-Манш, а Английский канал. При желании время британского беснования можно продлить, добавив в конце истерики «это вы так думаете». Кстати, провизжавшись, англичанин будет еще минут 10-15 пребывать в кататоническом ступоре. А кто победил в споре, если кто-то вспомнит что он вообще был, уже и неважно.

Если вдруг в вас проснулось сочувствие к безвинно страдающему от моих злых козней Энтони, прекращайте. Человек, которого вам захотелось пожалеть, смеялся над, страшно сказать, идеей давать отчества. Дикие люди, эти европейцы. Началось безобидно, Энтони спросил какое у меня полное имя. Я задумалась, ведь он зовет меня Юлия, то есть Юлиа, ни о каких вариантах типа Юли, Юлички, Юленьки, знать ему не стоит, поскольку выговорить все равно не представится возможным. Так что озвучила имя-отчество. Сделала это сдуру, потому что англичанину произнести Вячеславовна мука титаническая. Перетерпев Вячеслана, Вищчислава, Вищислалана, я сочла, с меня хватит и объяснила, когда в России используют отчество, акцентировав на необязательности его применения в неформальном общении внимание Энтони. Он не понял и решил, что отчество не производное от имени отца, а само имя. Я осознала, что все будет сложнее, чем представлялось и сделала еще одну попытку объяснить, присовкупив в качестве примера способ образований исландских фамилий. Энтони отчаявшись найти связь между Россией, Исландией и именами отцов, дающихся детям, вынес вердикт, что идея это дурацкая и нелепая. Мое забрало снова стремительно упало.
- А у тебя какое полное имя? – я знала, но ради драматургии спросила.
- Энтони Чарльз, - самодовольно представился англичанин.
- А как тебя зовет семья? – лукаво продолжила я.
- Энтони, - ответил гордый владелец имени, поглядывая на меня как на глупую.
- А что значит Чарльз? – меня уже было не унять.
- Да ничего, просто у нас в семье принято давать второе имя королевское, у брата - Уильям, у деда - Генри, у мамы – Элизабет.
- И это нормально?
- Абсолютно.
- То есть англичанам давать второе, никогда не используемое, имя в честь какого-то чужого человека нормально, а славяне, добавляющие к своему имени производное от имени собственного отца, нелепые? Я правильно понимаю?

Все всё правильно поняли. По итогам культурного обмена, я выдвинула ультиматум: хочешь общаться с русской, в частности со мной, окажи любезность, узнай о моей стране больше. Потому что каким бы замечательным человеком не был, считающий себя умным, англичанин, если он будет спрашивать «а что, Белоруссия помогала СССР во Второй Мировой войне?», считать Сибирь аналогом тюрьмы и произносить СССР как СиСиСиПи, наши пути разойдутся аккурат подле Ла-Манша.

Само собой, поводами для моего недовольства были не только геополитические разногласия и разница культурных кодов. Более того, они даже не были главными. Сильнее меня раздражала, вернее обескураживала, полная бытовая беспомощность Энтони.
Так однажды, он порезался, уделал диван кровью и впал в уныние, в котором я его вечером благополучно обнаружила. На мои попытки выяснить, что такого произошло в мое отсутствие, убитый горем англичанин, вяло взмахивал рукой, что видимо переводилось как «ах, оставьте». Очень хотелось последовать рекомендации, но кислое лицо Энтони наблюдать не было желания, так что до причины мировой скорби я докопалась. Узнав, в чем дело, облегченно вздохнула и спросила, есть ли у него перекись водорода. Англичанин взвился, вытаращил на меня глаза и прошипел: «Зачем тебе это?» Я объяснила и мысленно похвалила себя за терпение. «Но перекись используют при создании бомб», - шипел англичанин. Я мысленно напомнила себе, что у меня все же терпение, а вслух прочитала короткую лекцию о свойствах перекиси.
«Не уверен, что она у меня есть. Ведь это опасно». Очевидно Энтони не доверял мне или же он считал, что русские, испачкав вещи кровью, просто взрывают квартиры, где эти вещи находились. В любом случае, желание помогать у меня пропало. До следующего бытового коллапса.

Случилось страшное – засорилась труба. Я могу самостоятельно поменять сифон, о чем рассказывать не считаю нужным. Вместо этого предпочла наблюдать за эпопеей «Вызов сантехника в шведской коммуне». История эта трагическая, потому что сантехник так и не пришел. Но поучительная, потому что я все-таки загнала горемычного англичанина под ванну и решила проблему. Заслуги приписываю себе, только из-за того, что Энтони несмотря на мое исчерпывающее руководство, причитал и ныл «нет-нет, это нельзя трогать». Впрочем, когда он понял, что засор ликвидирован и без перекиси водорода, мне были обеспечены пожизненные почет, уважение и место в фамильных анналах. Очень может быть, я довольствовалась бы этим, но в памяти у меня в отличном состоянии хранились обвинительные слова Энтони, что русские нарушают правила, когда те их не устраивают. Это что же получается, англичане тоже нарушают? К примеру, когда не хотят ждать предписанного правилами сантехника и лезут своими дилетантскими ручонками возвращать ванне пригодное для использования состояние? Так, может дело не в русских, а в дурацких правилах?