Как не выйти замуж за англичанина. Часть 2 "Начало"
Положа руку на сердце, я не пожалела о своем опрометчивом решении. Во всяком случае не сразу и несильно. Энтони был интеллектуально разносторонне развитым собеседником, довольно галантным и настоящим лондонцем, родившемся и выросшем в самом сердце матушки Англии. По сути – то, что мне и было нужно.
Я тоже теперь вела себя хорошо - не грубила, больше не называла его идиотом и, поскольку он производил впечатление вменяемого, описала ситуацию, что на сайт полезла с определенной целью, о чем совершенно недвусмысленно указала, а тут ко мне всякие дядьки пристают, это что ж такое делается. Энтони объяснил, моя ремарка и явилась «зеленым флагом», что, мол, они «женихи» как раз-таки боятся «охотниц» за ВНЖ и прочими прелестями западной жизни, поэтому при прочих равных между мной и дамой, ищущей спутника жизни, выбор будет сделан в мою пользу. Вот оно что, оказывается. При этом акцентировал внимание на том, что он то на сайте именно в поисках партнерши, поэтому роль нативного спикера, конечно, примерит, однако от поползновений в мою сторону вряд ли откажется.
Господи, да кого могут напугать поползновения с расстояния 800 км? Меня - нет, так что мы, можно сказать, пришли к консенсусу и начали продвигать мой английский и его русский. Последний, к сожалению, практически сразу заглох.
Энтони не присылал мне дикпики, в отличие от предыдущих экземпляров, зато прислал гугл-ссылку о себе, на загнивающем Западе вся информация в открытом доступе, и изложил вкратце, листов так на 8, свою биографию, включающую даже вторые имена двоюродных бабушек и дедушек. У меня было ощущение полного контроля над ситуацией, английский крепчал, жизнь радовала.
Радовала она меня где-то пару месяцев. Потом Энтони стал чаще и настойчивее предлагать встретиться. И тогда я впервые пожалела, что не живу где-нибудь в Сибири, а как раз наоборот, всего лишь на противоположном от него берегу Балтики. Встречаться в мои планы вообще никак не входило. Во-первых, несмотря на интеллект и джентльменство, так чтобы аж встречаться, он мне не нравился. Правда, я и не могу сказать, что он мне определенно не нравился. Просто было никак, ноль. Во-вторых, одно дело поддерживать общение на расстоянии, даже когда ты понимаешь, что к тебе неровно дышат, особенно когда ты это понимаешь, а совсем другой разговор - встреча. Не-не-не. Баба-Яга была против. Поэтому я, как обычно в такой ситуации, врала напропалую: у меня переболели все бабушки, царствие им небесное, не было визы, были срочные проекты и тому подобная, за уши притянутая, чушь. И также, как обычно в такой ситуации, я, само собой, попалась совершенно тупым образом - отменяя очередной созвон, сказала, что еду в Хельсинки по делам.
Понятно, да? А вот до меня не сразу дошло, вернее совсем не дошло, пока Энтони не сказал, что тогда он и приедет в Хельсинки. Тадам! Поздравляем Шарика, то есть меня, с тем что я балбес.
Идиотским образом я очутилась в идиотской ситуации. И даже винить некого.
Я ломала голову: ехать надо - работа; встречаться не хочу, но немножко хочу, потому что интересно, но все же не хочу; и что, если он в реале идиот, а паром у него только вечером, как и мой поезд, значит мне целый день от него не особо есть куда смыться. Боже, как все сложно. В конечном итоге решила, что лучше делать и каяться, чем не делать и каяться, но приготовила себе пути к отступлению. Энтони я сказала, что приезжаю раньше, чем на самом деле, и сама подойду, после того, как закончится моя первая встреча с партнерами. Хитра чертовка? Так я нейтрализовала его предложение встретить меня на вокзале и составила план побега, если все-таки передумаю встречаться.
День Х был где-то в начале сентября и это был один-единственный солнечный день в отчаянно задолбавшей всех череде дождей. Я ехала в Хельсинки, слушала музыку и напрочь забыла о том, что мне полагается нервничать. Было очень-очень хорошо. Конец лета и начало осени в северных широтах такое время, когда солнце становится как бы ленивым. Оно вроде еще светит, но уже не так долго, да и греет не так охотно, и находится настолько низко, что кажется будто поглаживает Землю косыми вальяжными лучами. Я поставила на репит «Пьяное солнце», слушала и думала, какой идеальный саундтрек к пейзажу за окном. Кстати, позже выяснилось, это называется - оптимальное переживание.
В блаженном состоянии, уже в Хельсинки, я дошла до Сенатской площади и увидела Энтони. Это было нетрудно. Во-первых, мы общались по скайпу и знали друг друга в лицо. Во-вторых, он в жизни оказался гораздо больше, чем мне представлялось и теперь возвышался в районе памятника Александру II, почти с ним вровень. Да, преувеличиваю, ну и что? В любом случае, он был большим, настолько, насколько я, 160-тисантиметровый человек, не люблю. И я уже собиралась смыться, что в толпе 160-тисантиметровому человеку нетрудно, когда радары Энтони меня запеленговали и он радостно припустил ко мне. То есть выглядело это так: стою я – малыш, а с другого конца площади ко мне бежит огромный, как Десептикон, мужик. Прямо реально бежит, топая на всю Финляндию. Исчезнуть захотелось просто невыносимо. Думаю, я стоять то осталась лишь потому, что остолбенела от страха.
Энтони подбежал, радостно меня сграбастал, что еще больше перепугало, так как я в принципе не тактильный человек, да и жизнь не готовила к медвежьим чопорным английским объятьям, тем более с малознакомыми английскими людьми. Но вырываться казалось как –то уж излишне драматично, поэтому я замерла, вытянула руки по швам, и не дышала, пока Энтони наконец не поставил меня на место, убрав от меня свои чопорные английские лапки. Я ужасно жалела, что пришла и, будь одна, просто заплакала бы. Дело не в том, что было страшно, неловко или я чувствовала себя глупо. Хотя, конечно, все это в микроскопических дозах присутствовало. Больше всего удручало, как Энтони смотрел на меня - такими восторженными щенячьими глазками, что хотелось его ударить, чтобы он пришел в себя. Его внезапное обожание вообще не радовало, не льстило, не тешило самолюбие. Это было что-то такое… ну, другое. Так бывает, когда ты живешь себе спокойно, бутерброд ешь, и вдруг ловишь на себя взгляд человека и понимаешь, что он в своей голове уже назначил тебя ответственным за его счастье, а в твои планы это никак не входило.
К моему везению, у меня была еще пара дел, поэтому я запрятала поглубже тревогу, порожденную щенячьим взглядом, и обрисовала свои планы Энтони, он с энтузиазмом вызвался сопровождать меня. Ну, еще бы.
Времени было навалом. Мы ходили по центру по моим делам, он не замолкал ни на секунду, а я слушая вполуха, мысленно уговаривала себя, что в общем-то ничего страшного не произошло. Ну, не ожидала такой экспрессивной реакции, так ведь люди разные бывают, но от греха подальше старалась не встречаться с ним взглядом, чтобы, не дай бог, снова не увидеть дом с белым забором, пятерых детей и себя в кружевном чепце, которые Энтони явно уже нарисовал в своем воображении.
Позже я поняла, что он и нервничал, пожалуй, больше чем я, и, как сам признался, ему было страшно и он был готов к тому, что я в любой момент развернусь и уйду. Кому из нас тогда было хуже, еще вопрос. Тем не менее, мы совсем неплохо провели время. Как политолог, стоило ему услышать вопрос по любимой теме, он заливался соловьем, или кем там они в Англиях заливаются. Так что, благодаря этой встрече, я наконец стала разбираться в партиях, правых, левых и даже немного в экзитполах. Умнеть на глазах мне нравилось. Я засыпала его вопросами об Англии, проводила экскурсию по Хельсинки, а он спрашивал о стране, к которой в нем с детства воспитывали отношение как к врагу нации, и удивлялся, что вживую русские не такие жесткие и опасные, а Юлиа (это я) может, и вовсе даже не шпион. Ближе к вечеру я окончательно расслабилась и развеселилась, особенно когда мне в голову пришла мысль, что мы как персонажи из анекдота «встретились в Хельсинки русская и англичанин». Возможно такого анекдота и нет, но звучало это именно так.
Еще хорошего настроения мне добавляло то, что паром Энтони отправлялся раньше, чем мой поезд, поэтому, благополучно отправив его восвояси, я могла еще немного в тишине и покое посидеть и проанализировать, что это было и что с этим делать.
Проводы в терминале у нас вышли, на мой взгляд, странными и мелодраматичными. Я все ждала, когда же он пройдет контроль, чтобы остаться одной, а он все оттуда возвращался, чтобы еще что-нибудь сказать на прощание. Мне казалось, со стороны мы выглядим как сцена из «Юноны и Авось», это раздражало, но я почему-то решила терпеть. Позже, глядя в ретроспективу, я конечно поняла, что почти каждым своим действием только усложняла себе положение, но тогда мне просто хотелось, чтобы меня уже наконец оставили наедине с моими мыслями.
Когда после 258-й попытки Энтони все-таки прошел за линию контроля и начал уже оттуда слать мне какие-то жесты и мимические таинственные сигналы, тетеньки-контролёры с умилением на нас смотрели, а я изображала улыбку Джоконды или Гарольда, как сказать, потому что, ну а что мне еще оставалось?
Подумать в одиночестве, как я планировала, не получилось. На мою беду, на пароме была отличная связь и Энтони все слал и слал и слал сообщения, где называл меня "эдорабл принцесс", и, хоть мне еще предстояло обдумывание достойная ли эта замена "смарт леди", я все же оценила его реакцию на просьбу не называть меня «дарлинг», если только он не хочет скоропостижно погибнуть. Понимаю, что это звучит странно, но слыша «дарлинг», в воображении тут же возникала картина, где мы восседаем за длинным столом, я с постным лицом намазываю мармайт на тост, а он читает какой-нибудь «Таймс» и гнусавым герундием просит передать масленку. Брррр..
Время на осознание прошедшего дня появилось у меня в поезде. Причем даже не так, это осознание само пришло. Был уже вечер, за окном было потрясающе красиво - сине-фиолетовое небо и только-только начинающие желтеть кроны всевозможных деревьев. Ну, это тот момент времени года и дня, когда с одной стороны понимаешь, что закончилось что-то хорошее, что приносило тебе радость, и немножко грустно от этого. А с другой стороны, знаешь, что сейчас будет просто другое хорошее и пусть ты еще понятия не имеешь доставит ли тебе это удовольствие или создаст проблемы, но уверенность, что все будет здорово, уже есть. И если в этот момент под «Animals» Nazareth еще и понимаешь, что тебе был брошен вызов, ты его приняла и, в общем-то, справилась, то жизнь кажется изумительно прекрасной. Так что я решила, не делать резких движений, а продолжить общение с человеком, которого нашла умным, интересным и который рассказывать так, чтобы я слушала его открыв рот. Ну, а справляться с щенячьей влюбленностью Энтони великодушно предоставила водам Балтийского моря, которые надежно меня от него отделяли.