Под маской грима
Прежде всего, я хочу сказать, что мне нравится Саган. Мне нравится ее изящный стиль, ее неторопливая манера повествования, ее обаятельные персонажи, не претендующие на занудную интеллектуальность сюжеты, в которые можно закутаться как в теплый, уютный плед и пережидать долгие зимние вечера. И хотя я далеко не всегда ставлю ей высокие оценки, но когда я беру ее книги, я всегда знаю, что от нее ожидать.
Изначально я не планировала читать эту книгу, тем более в таком увесистом объеме, но Книжный марафон и очень заманчивая аннотация про «увлекательное, веселое, романтичное путешествие на музыкальном круизе», все-таки меня соблазнили.
С двадцати лет он познал множество губ и множество поцелуев, многообещающих или умиротворяющих, поцелуев «до» и поцелуев «после», но все это были поцелуи, шедшие в правильном хронологическом порядке. По правде говоря, у него уже давно не было поцелуев без последствий, поцелуев-даров, поцелуев, заключавших в себе начало и конец одновременно, поцелуев вне времени, вне жизни, даже вне секса или сердечной склонности, просто поцелуев в чистом виде, когда одни губы тянутся к другим, и все.
Морское путешествие по Средиземному морю на роскошном круизном лайнере, где собрались все «сливки» французского высшего общества — от владельцев заводов, газет, пароходов до представителей богемы — известного кинорежиссера, конечно же, в сопровождении молодой, но не по годам целеустремленной старлетки, известный музыкант, всемирно известная оперная дива, и, чтобы разнообразить существование этих сильных мира всего — несколько искателей приключений, желающих тоже каким-нибудь образом проникнуть в этот закрытый клуб. Ну что ж, вполне себе многообещающее начало, подумала я.
Как велосипед, как колесо, раз покатившись, устойчивы только в движении, а без движения валятся, так и игра между женщиной и мужчиной, раз начавшись, способна существовать только в развитии. Если же сегодня нисколько не сдвинулось от вчера, игры уже нет.
С первых же страниц узнаешь стиль Саган, ее знакомую линию сюжета, обычные для нее хитросплетения взаимоотношений главных персонажей, обилие ярких харизматичных женских образов — Кларисса, Эдма, Дорриачи, Ольга — даже не сразу и поймешь, кто же из них та самая женщина в гриме: у каждой своя маска, за которой прячутся настоящие мысли и чувства, настоящее «я».
Несмотря на кажущийся незамысловатым сюжет, однако, не стоит ждать от этой книги легкой прогулки, чтобы закончить этот круиз, то есть дочитать этот роман, потребуется некоторая сноровка. Моральные силы начинают заканчиваться где-то на странице трехсотой, и тут как опытный тренер своему подопечному бедолаге-марафонцу говоришь себе: «Потерпи немного, сделай глубокий вдох, скоро откроется второе дыхание, только сделай над собой небольшое усилие, главное, ни в коем случае не снижай темпа до финиша и не затягивай чтение этой книги на несколько недель», и тогда, несмотря на витиеватый стиль повествования, бесконечные причастные обороты, длинной в целый абзац, когда заканчивая предложение, ты уже не помнишь, о чем рассказывалось в его начале, от чего уже на середине книги начинает до боли сводить зубы и рябить в глазах, ты все-таки докопаешься до сути — тех драгоценных самородков — фирменных сагановских «акварельных зарисовок», ажурных, ироничных, глубоких, иногда едких цитат, перелопатив, однако, ради этого, словно опытный старатель, огромное количество породы пространных лирических отступлений, пройдя через дебри причастных оборотов, нагромождения прилагательных и деепричастий, горы невообразимых эпитетов и описаний.
Этот тон принадлежал женщине, которая в течение дня глаголы в повелительном наклонении употребляла раз в десять чаще, чем во всех прочих, и отдавала распоряжения своей горничной, своему повару, своему дворецкому, при случае — водителю такси, продавцу, манекенщице, в чайном салоне, в магазинах, а по возвращению домой проверяла исполнение утренних распоряжений. Вопросительные предложения и настоящее время изъявительного наклонения в этом мире роскоши применялись крайне редко. Восклицательный знак, как правило, заменял вопросительный. О путешествиях и любовниках говорили либо в будущем времени, либо иногда в прошедшем несовершенном. А настоящее время, похоже, употреблялось лишь для того, чтобы снимать темы болезней и функциональных расстройств.
Итак, если бы меня спросили, читать ли эту книгу, я бы не смогла дать однозначного ответа. Если позволяют возможности, конечно же, эту книгу лучше читать в оригинале, так как найти достойный перевод книги (хотя я искренне верю, что господин Львов старался как мог) так же сложно, как и найти на русском экранизацию этой книги с красавцем Энтони Делоном (да-да, сыном того самого).
Цитата: «Если ты не умеешь использовать минуту, ты зря проведешь и час, и день, и всю жизнь».