Расщепление веры
Случайный визит в дом умалишенных показывает, что вера ничего не доказывает…
Случайный, впрочем, может, совсем не случайный, визит к товарищу как-то завел в очень темные размышления о вышенаписанной фразе Г. Гейне.
Наверное, сначала хочется высказаться о вере. О вере как таковой, без привязки к конкретной категории: Богу, счастью, лучшему будущему, или конкретному объекту веры в виде науки, искусства, общества и тому подобному. Вера может быть и есть постоянный сопроводитель человека на его пути, внутренняя поддержка, объяснение (в какой-то степени рационализация) окружающего мира, очень убедительная попытка сделать хаос окружающей человека Вселенной чуть более понятным и даже предсказуемым. Это про порядок, к которому стремится человек. И, при всей оправданности фразы о том, что человек как часть природы бессознательно стремится к разрушению, хаосу, по З. Фрейду, к смерти; он же вполне сознательно стремиться к порядку, созиданию и творению, в чем ему помогает вера. Это не вполне можно назвать рациональностью, но это сознательный механизм, с помощью которого объясняются законы этого мира. Помимо сознательного аспекта, есть нечто внутреннее. Все-таки вера – это не просто убеждение или позиция, а внутреннее чувство, которое вряд ли подвластно тем же рациональным объяснениям.
Вера как общепсихологический феномен тесно связна со смыслообразованием, не менее сильно связна с символизацией, а в какой-то мере и является соединительным звеном между символом, смыслом и сознанием. На бессознательном уровне вера отвечает за потребность человека формировать над-структуры и мыслить по формуле 1 + 1 и до бесконечности. Это значит, что если, например, есть я, и есть кто-то лучше, чем я; то есть кто-то лучше, чем он, и так до бесконечности. Эта черта, присущая человеческой психике, является потребностью превозносить Нечто: ставить это Нечто выше своих потребностей, выше убеждений других, выше других ценностей. Это потребность человека в самой Идее (по Платону), или, я бы сказал, ссылаясь на термин К. Юнга, в супраординатной идее. То есть в чем-то, что будет формировать в его представлениях безусловность, будет являться надстройкой сознания.
Вера может заполнить, вести по жизни человека; она формирует картину мира. Вера для человека – это его истина. Потому, как архетипическая потребность в супраординатной идее, она перерабатывает бессознательный опыт, полученный в течение жизни, и наделяет его формами, представлениями, законами и так далее. То есть наделяет тем порядком, который так страстно ищет человек в жизни. И нет ничего удивительного в том, что картина мира человека, которая взращена под сильным влиянием веры, становится как бы естественной для него. Такой же понятной и безусловной как верх и них, право и лево. Таким образом, вера характеризуется не просто твердой убежденностью, а перетекает в веру эта самая картина мира единственно верная. Может, это неплохо выходит у человека в кругах общения с людьми, чья вера созвучна его или хотя бы не противоречит. Но в остальных случаях любое несоответствие карается санкциями, очень ревностным и мстительным отторжением. Здесь начинают работать проективные механизмы, при которых человек наделяет других тем, что исходит от него самого. Опять же, здесь речь идет не о том, что транслируются убеждения; транслируется именно то глубокое чувственное переживание, через призму которого человек воспринимает окружающий мир. То есть действует не сознательный аспект веры, а бессознательный.
Возвращаясь к фразе Г. Гейне, получается, что выходит некая ошибка при попытке проекции собственной картины мира. Мы верим, что умалишенный лишен веры, но это не так. И так же, как верим, что умалишенный – умалишенный; умалишенный полагает, что лишены ума мы. Мы сталкиваемся с расщеплением веры, когда видим, что она не незыблема и всегда индивидуальна. Это делает человека уязвимым, и он понимает, что даже вера не сделает его счастливыми.
… счастье вообще дурная потребность. В широком смысле – общечеловеческого счастья – это полный провал. Счастливым человеком не сделала религия. Он укротил природу, сделал мир относительно безопасным, пошел по дороге научного прогресса – сделал мир понятным и предсказуемым; осушил его, отшлифовал и покрыл толстым слоем дамарного лака. Но и это не сделало его счастливым. Счастливым его не сделали ни идеология, ни философия, ни пацифистские общества. Счастье – это не категория масс, уж точно не общечеловеческая.