Ив Сен-Лоран: «Я родился с нервным срывом»
Выдающийся французский кутюрье, основатель всемирно известного модного дома Ив Сен-Лоран (1936–2008), более 40 лет своей карьеры оставался на вершине успеха. Однако за кулисами ярких дефиле скрывалась его непростая личность — загнанная, тревожная, застенчивая и склонная к самоуничтожению. «Я родился с нервным срывом», — признался он однажды в интервью и добавил: «Я не раз переживал отчаяние и ад. Я познал панический страх и безмерное одиночество. А также ложных друзей — транквилизаторы и наркотики. Я прошёл через тюрьму депрессий и больниц. Из всего этого я вышел ослеплённым, но трезвым». Современные специалисты предполагают у него признаки расстройств аутистического спектра, садомазохизма, генерализованного тревожного и биполярного аффективного расстройств.
Ив Анри Дона Матье-Сен-Лоран родился 1 августа 1936 года в городе Оран (Алжир, тогда французская колония) в состоятельной аристократической семье. По отцовской линии их род юристов известен во Франции с XVII века. Отец модельера, Шарль Матье-Сен-Лоран, управлял страховой компанией и сетью кинотеатров в Алжире, пользовался большим уважением. По воспоминаниям, он был добродушным человеком и легко находил общий язык с окружающими. Его свадьба с Люсьеной Вильбо испано-бельгийского происхождения состоялась в 1935 году.
Свою бабушку по материнской линии Ив описывал как «очень забавную», чьи сёстры были склонны к «всяким выходкам и глупостям» с оттенком «безумия». «Бабушка много страдала в жизни. Она влюбилась в дирижёра, который провёл два дня на гастролях в городской опере, а затем исчез. Она хотела, чтобы её похоронили с его любовными письмами». Однако её изнасиловал зять, в результате чего и родилась Люсьена, которую до пяти лет воспитывали вне семьи. Вернувшись к матери в деревню, Люсьена также в юности подверглась изнасилованию — со стороны отчима. После этого одна из тёток забрала её в город, привила ей вкус к одежде и украшениям, а брак с аристократом стал «её местью за прошлую жизнь». Эти замалчиваемые подробности глубоко потрясли Ива, когда он узнал о них уже в зрелом возрасте.
Ив был первенцем, единственным сыном и всеобщим любимцем (у него было две младшие сестры). Он рос в достатке: в усадьбе со слугами, где никогда не утихали праздники, с избытком игрушек и развлечений. Самые близкие отношения связывали его с матерью — «непостижимой», манерной, то капризной, то серьёзной. Ему казалось, что она целыми днями занимается выбором нарядов, и он плакал, если ему не нравилось её платье, прося переодеться.
В шесть лет мальчика отдали в местную католическую школу, а затем перевели в колледж Святого Сердца. Это стало отправной точкой большинства его психологических проблем, вызвав болезненное раздвоение: «Я жил двойной жизнью. В классе я страдал от ужасных издевательств, а вечером, вернувшись домой, чувствовал полную свободу, играя со своими куклами». С детства его привлекали «девичьи» занятия: он любил рассматривать мамины модные журналы, собирать букеты, рисовать принцесс. Сверстники сразу заметили его инаковость (субтильное телосложение, деликатное поведение, а также раннее осознание гомосексуальности) и сделали объектом беспощадного буллинга. «В начальной школе дети так измывались надо мной, что ходить туда было адом. Одноклассники вели себя со мной очень жестоко. На переменах я прятался в туалете, чтобы избежать побоев, — вспоминал он. — Но пока они унижали меня, я повторял: “Однажды ты станешь знаменитым”. Это был мой способ отомстить». Дома же Ив проводил почти всё время в одиночестве за рисованием, и родные никогда не тревожили его, не упрекали за скрытность и замкнутость. Ирландский психиатр Майкл Фицджеральд даже предположил у него признаки расстройства аутистического спектра или шизоидной личности, а другие исследователи отмечали ранние проявления депрессии.
Позже Сен-Лоран погрузился в чтение: его любимыми героями стали Сван из цикла Марселя Пруста «В поисках утраченного времени», его настольной книги, а также Скарлетт О’Хара из «Унесённых ветром» и госпожа Бовари из одноимённого романа Флобера. Он переписывал произведения от руки, украшая их акварельными рисунками, а также сочинил собственную 13-страничную поэму «Зачем говорить о любви?». В 11 лет мать начала водить его в театр, и будущий кутюрье вскоре так увлёкся сценой, что создал свой кукольный театр, где пытался воспроизвести известные пьесы. Он собственноручно делал декорации и марионеток, для которых придумывал и клеил костюмы. Позже юноша начал моделировать одежду для детских концертов и разрабатывал наряды для матери и сестёр, хотя сам ещё не умел шить.
Ненавистный ему колледж он окончил в 1952 году и поступил в лицей, где отношение сверстников было дружелюбнее, но он всё равно держался настороженно, оставался нервным и замкнутым. Во время учёбы на бакалавра философии всё своё свободное время Ив продолжал посвящать дизайну: он вырезал из журналов 11 моделей и создал для них две полноценные коллекции из более чем 500 элементов одежды.
Хотя отец лелеял надежду, что сын тоже станет юристом, мать всячески поддерживала его увлечение модой. Уже в 17 лет Сен-Лоран занял третье место на конкурсе эскизов, познакомился и начал переписку с главным редактором журнала Vogue Мишелем де Брюноффом. После окончания лицея в Оране он переехал в Париж и стал посещать курсы Профсоюзной палаты швейной промышленности. А в ноябре 1954 года выиграл первый и третий призы на Международном конкурсе шерстяной промышленности, став самым молодым лауреатом в истории премии. Однако после такой блестящей победы и эйфории первых парижских месяцев Ив неожиданно впал в глубокую депрессию, писал домой полные грусти письма («Все выходные я грызу яблоки и плачу») и даже отказался сдавать экзамены, бросив учёбу через три месяца.
Мишель де Брюнофф, высоко оценив его эскизы, показал их своему другу — знаменитому кутюрье Кристиану Диору, который сразу же взял талантливого юношу в свой модный дом на должность старшего ассистента модельера. Сначала ему поручали оформление интерьеров и разработку аксессуаров, но уже вскоре Диор назвал его своим любимым учеником и включал его модели в коллекции. Несмотря на замкнутость и неуверенность, Ив всё чаще стал появляться на публике и посещать светские мероприятия. А после внезапной смерти (от сердечного приступа) Кристиана Диора в октябре 1957 года художественным руководителем дома Dior был назначен 21-летний Сен-Лоран. За две недели он подготовил около 600 эскизов, а уже в январе представил собственную коллекцию «Трапеция» без фиксированной талии, которая имела огромный успех.
Журналисты окрестили его «маленьким принцем» и «юным королём высокой моды», отмечали его серьёзность, старательность и внимательность к деталям. Ив проявлял невероятное трудолюбие, был требовательным, но вежливым с подчинёнными. Застенчивость не мешала его большим амбициям: к июлю 1960 года он представил ещё пять коллекций от кутюр. «У меня не было юности», — жаловался он позже, ведь на его плечи легла ответственность за престижный модный дом, который ему удалось не только удержать на высоком уровне, но и удвоить его оборот.
С начала Алжирской войны Сен-Лоран имел отсрочку от службы. Однако после последней коллекции «Битник», воспринятой неоднозначно, ему отказали в продлении брони. Травмированный школьным буллингом, он предчувствовал, что в армии издевательства будут не меньшими. Модельера призвали в армию 1 сентября 1960 года, а уже через 20 дней он оказался в госпитале Валь-де-Грас с диагнозом «нервный срыв», где пробыл до середины ноября. За это время дом Dior приостановил с ним контракт и назначил нового художественного руководителя.
Подробности пребывания в госпитале Ив впервые описал значительно позже в интервью: «Это был кошмар. Они не разрешали мне выходить. Напичканный лекарствами, я спал в палате один, но туда постоянно заходили какие-то люди, как безумцы. Настоящие сумасшедшие. Некоторые меня ласкали — я сопротивлялся. Другие кричали без причины. За два месяца я сходил в туалет только один раз — настолько я был напуган. В конце я весил 35 килограммов и страдал от сильной головной боли. Врач сказал, что давал мне самую мощную дозу транквилизаторов, которую когда-либо кому-либо назначал».
Его матери разрешили только одно посещение. Она вспоминала, что его лечили седативными и психотропными препаратами, а также применяли электрошок. Её поразило, насколько истощён был сын: он ничего не ел и находился в полном оцепенении. Впоследствии препараты, применённые к нему, действительно были изъяты из медицинских протоколов. В итоге Сен-Лорана комиссовали, поскольку его состояние не улучшилось. Но уже весной он снова взялся за карандаш. Его партнёр Пьер Берже добился от Dior компенсации за неправомерное расторжение контракта и помог ему открыть собственный модный дом Yves Saint Laurent (YSL). А 29 января 1962 года состоялся показ первой коллекции Ива в новом статусе, которую приняли с большим одобрением. «Я не собираюсь становиться революционером, — сдержанно прокомментировал он. — Платья будут развиваться в зависимости от событий жизни и вдохновения, которое их и определит».
«Быть кутюрье — значит наблюдать, воображать женщин в разных ситуациях, — говорил Ив. — Счастье для меня — это видеть, как моя одежда оживает на женщине». За свою многолетнюю карьеру он создал более 120 коллекций. Настоящим триумфом стала коллекция «Мондриан» 1965 года с геометрическими мотивами и прямым кроем — она сделала Ива ведущим дизайнером Франции. Но его главным достижением считается стиль унисекс: он подарил женщинам смокинг, сапоги-ботфорты и элементы военной формы (дафлкоты и костюмы в стиле «сафари»). Вместе с тем его модели уверенно шагали по подиуму в прозрачных блузках на голое тело, платьях из бутонов роз и откровенных нарядах в африканском стиле. Кутюрье призывал к свободе, выражал раскрепощение, свойственное эпохе, но делал это не агрессивно, а тонко, «создавал новую линию одежды из старых идей», укрепляя тем самым социальный статус женщины. Он стал одним из первых, кто вывел на подиум темнокожих моделей. Дом моды YSL специализировался на от кутюр, но также запустил линию прет-а-порте (готовая одежда), что тоже стало новаторским шагом. Первый бутик Rive Gauche появился в Париже в 1966 году, а позже ещё около 150 магазинов открылись по всему миру.
Другим удачным направлением для Сен-Лорана стала парфюмерия. Он запустил аромат Y, а в 1971 году решился на нечто небывалое: не только снялся в рекламе духов, но и позировал обнажённым. Это вызвало настоящий скандал, шквал критики и одновременно волну подражаний. Однако самым коммерчески успешным стал аромат Opium 1977 года — с неоднозначным названием. Дом моды YSL процветал. Сен-Лоран говорил, что всегда носил вдохновение в себе. Чуткий, интуитивный, он обладал ярким воображением и не нуждался в реальных впечатлениях. У него не было строгого графика: он мог долго не брать в руки карандаш, а потом за один присест создать 40 эскизов. В одном из интервью он признавался: «Признаю, я безумный, запутанный человек. Мне нужны шесть мучительных недель, чтобы создать коллекцию, и одежда приходит ко мне как видение. Я буквально вижу её в воздухе, а потом рисую».
Подготовка к каждому новому показу вызывала сильную тревогу. «Я всю жизнь боялся сцены, — говорил он. — Но когда я делал свою первую коллекцию для Диора, страха не было — я знал, что справлюсь». Несмотря на опыт и постоянный успех, волнение сопровождало его от коллекции к коллекции. Майкл Фицджеральд предполагал у него наличие генерализованного тревожного расстройства: ему было сложно контролировать тревожность, которая нарушала сон и вызывала мышечное напряжение. В такие моменты на него никто не мог повлиять. Пьер Берже подытожил: «Слава не принесла ему ничего, кроме постоянных страданий. Я видел его счастливым не чаще двух раз в год — после показа, когда он выходил на поклон под крики “Браво!” Но это счастье длилось недолго. Вечером он радовался, а уже на следующий день — снова впадал в печаль и одиночество, которые полностью заполняли его жизнь». Сам Ив говорил: «Я сам себе сплёл верёвку, чтобы повеситься. Я бы хотел заниматься модой только тогда, когда сам захочу, но связан по рукам и ногам своей коммерческой империей».
По мнению румынского врача Юлии-Марии Диаконеску, модельер страдал биполярным аффективным расстройством. Резкие перепады настроения существенно влияли на его творческий процесс: в фазах мании он переживал всплески креативной энергии, однако за ними следовали эпизоды депрессии, омрачавшие его профессиональную и личную жизнь.
Южнокорейский исследователь моды Ким Хёнъян считал, что депрессия Сен-Лорана была тесно связана с его профессиональной деятельностью. Будучи интровертом, он болезненно воспринимал любую критику и, помимо внешнего давления модной индустрии, боролся с внутренними демонами. Его творчество отражает признаки приобретённой депрессии: на протяжении всей карьеры он придерживался минималистичного, элегантного и чёткого дизайна, стремился к простоте и геометрии, которые помогали уменьшать психологическое напряжение. Его коллекции демонстрируют стремление к психической и визуальной стабильности.
Сен-Лоран стремился выразить себя не только через модели, но и экспериментируя с собственной внешностью. От сдержанного кутюрье в белом халате поверх классического костюма он постепенно перешёл к стилю денди, а затем начал культивировать андрогинный образ: отпускал и красил волосы, носил яркую одежду, добавлял выразительные аксессуары — отчасти это было связано с его каминг-аутом.
Одной из причин повышенной тревожности Ива была его нетрадиционная сексуальная ориентация. «Быть гомосексуалистом в Оране — всё равно что быть убийцей, — признавался он. — Я встречался с анонимными людьми. С арабами. Тайно. С чувством стыда. Ужасный страх, который остался со мной надолго». Для прикрытия у него была подруга Симона, игравшая роль его девушки.
Когда Сен-Лоран возглавил Dior, его личная жизнь оказалась под пристальным вниманием прессы. Он всячески отрицал отношения с манекенщицами: «Для меня это просто модели. Я не думаю о них как о женщинах». Но, опасаясь осуждения, предложил одной из них фиктивный брак. Это была Виктуар Дутрело, которая не вышла за него (хотя впоследствии у неё был роман с его партнёром Пьером Берже), но осталась ему верной подругой. Однако спустя годы она довольно цинично заметила: «Говорят, Ив любил женщин. Нет, он их не любил. Он их использовал».
В конце 1960-х Ив встретил двух своих муз — андрогинную модель Бетти Катру, которую называл своим двойником, и аристократку Лулу де ла Фалез, которая занималась дизайном в доме YSL. На показах и вечеринках они всегда появлялись как неразлучное трио. По словам биографа Лоранс Бенаим, абсолютно противоположные друг другу, Бетти и Лулу были двумя сущностями, жившими внутри самого кутюрье. Однако в зрелом возрасте Бетти отмечала: «У него не было друзей. Он никого не любил. Он ни с кем не был близок».
Своего многолетнего партнёра, журналиста Пьера Берже (1930–2017), Сен-Лоран встретил в 1958 году. Через два года они стали жить вместе, не скрывая своих отношений, и стали первой и самой известной гомосексуальной парой в истории моды, объединившей личную жизнь и профессиональный талант: модельер и его арт-директор. Разные по темпераменту, они идеально дополняли друг друга. В противовес молчаливому и отстранённому Иву, шумный Пьер был экспансивным, взрывным и полностью контролировал дом YSL — от финансов до дисциплины персонала. По словам друзей, он был для Ива опекуном, наставником, а иногда и няней: следил, чтобы тот не переутомлялся, вовремя ел и отдыхал. Для уединения от бурного Парижа пара периодически уезжала в Марракеш (Марокко), где у них в разное время было несколько вилл.
Они прожили вместе 18 лет, но даже после расставания Берже поселился в отеле на той же улице, где жил Сен-Лоран, и продолжал поддерживать его в быту и работе. Причиной разрыва стал образ жизни Ива, особенно его измены. Самым известным романом был его союз со светским львом Жаком де Башером, партнёром Карла Лагерфельда — коллеги и давнего знакомого. По воспоминаниям, Жак де Башер притягивал «ощущением зла и склонностью к опасности», он играл с Сен-Лораном и втягивал его в распущенную жизнь: «Вдруг Ив, такой застенчивый, стал шастать по барам, возвращался босиком, полураздетый, бесцельно бродил по улицам». Ходили слухи, что Лагерфельд специально направил де Башера, чтобы деморализовать более успешного конкурента. Но Ив действительно был потерян и охвачен страстью: он закидывал Жака страстными письмами, а когда тот не отвечал, кружил возле его дома и сигналил из машины.
На склоне лет сам кутюрье признавался: «У меня была исключительная сексуальная жизнь». Психиатр М. Фицджеральд писал, что он отличался эмоциональной незрелостью и имел трудности с близостью, но при этом постоянно стремился к новым впечатлениям, а его постель была «оргией идей». Когда его как-то спросили, что для него счастье, Сен-Лоран ответил: «Большая кровать. Не пустая». Время от времени он бродил по ночным клубам в поисках «жестоких и опасных» приключений. Его склонность к сексуальным перверсиям подтверждал, в частности, один из бывших любовников, Фабрис Тома: «Ив любил игру в грубость и наказание… и интенсивность этого поведения всё время росла».
Знакомые также подтверждали, что в интимной жизни кутюрье вовсе не был таким уж деликатным. Ему нравилось изображать страдание, выставлять Пьера тираном, ревновать, дразнить его и даже кидаться в него пепельницей. А Пьер комментировал: «Все думают, что Ив — слабый парень, а я — слишком жёсткий. Но мне известна правда». Существенные коррективы в его поведение вносили также алкоголь и наркотики.
Злоупотреблять алкоголем Сен-Лоран начал после демобилизации из армии. По мнению биографов, сильнодействующие лекарства, применявшиеся к нему в военном госпитале, действительно могли вызвать привыкание. В конце 1960-х он пытался побороть зависимость, но в итоге снова вернулся к ней. А в начале 1970-х, когда в его жизнь вошли ночные клубы и беспорядочные связи, Ив начал экспериментировать с наркотиками и окончательно сорвался: пробовал транквилизаторы, амфетамины, курил марихуану, употреблял кокаин, гашиш и другие вещества. Возможно, таким образом он пытался справиться с тревожностью и депрессией, искал вдохновение для творчества или просто новые ощущения.
По воспоминаниям друзей, модельер был чрезмерно чувствителен к психоактивным веществам: «Дай ему бокал вина — он уже пьян. Дай покурить косяк — он под кайфом. Сделай две затяжки — и он сходит с ума. И чем дальше, тем хуже». Обеспокоенный Пьер Берже пытался его контролировать, но безуспешно и в итоге ушёл: «Сначала алкоголь, потом кокаин, потом антипсихотики… Я ушёл не к кому-то, а от самого себя, чтобы спасти себя. Ив начал жить в режиме самоуничтожения, чему я не хотел быть свидетелем».
Несмотря на все свои разрушительные привычки, Сен-Лоран не бросал работу. По воспоминаниям, он мог после ночной попойки утром прийти в студию с эскизами и раздавать указания по будущей коллекции, несколько раз даже находился в состоянии опьянения прямо на показах, где его поддерживали модели. Ив неоднократно проходил лечение от передозировок и однажды прибыл на показ прямо из клиники, в которую вернулся тем же вечером. В конечном итоге он довёл себя до полного физического истощения и психической нестабильности. У него появились признаки расстройства пищевого поведения — в частности, булимия, затяжная депрессия, вспышки агрессии и суицидальное поведение: он пытался выброситься из окна отеля и бросался под колёса машин (в обоих случаях Берже спасал его).
К концу 1976 года пресса забила тревогу: Сен-Лоран редко появлялся на публике, передвигался неуверенно, у него было опухшее лицо, дёргались губы, тряслись руки, а правая почти не двигалась. Ходили слухи, что он тяжело и неизлечимо болен. В марте 1977 года в газетах появилась информация о его смерти, начали готовиться ретроспективы. Однако он стал всё чаще давать интервью и впервые откровенно рассказал о своих нервных срывах и лечении. Его сестра прокомментировала: «Ив постоянно находился в депрессии. И сейчас особо ничего не изменилось».
Лулу де ла Фалез говорила так: «Он мстил блеском своего таланта и всё более красивыми коллекциями, находя опору в искусственных источниках энергии… Вместо того чтобы стареть, он позволил себе отдаться греху. Ив мифологизировал свой образ — пьяницы, аристократа, поп-звезды, преданной женщины. У него была тяга к физической немощи. Он любил изображать бродягу, сам себя изуродовав».
Как отмечала биограф Лоранс Бенаим, Сен-Лоран «был похож на ребёнка без возраста, который играет в ребёнка, чтобы успокоить взрослых». Даже самые близкие друзья считали его манеры чересчур инфантильными и театральными. Он часто капризничал, нуждался в чувстве защищённости, обожал, когда им восхищались, затаивал обиды, был склонен к истерикам при малейшем давлении. У него было множество фобий: страх летать без сопровождения, боязнь открытых пространств, огня, военной формы, мышей, чёрных кошек, любых птиц и прочего. Кроме того, он проявлял странное равнодушие к боли — особенно к чужой. Он никогда не интересовался здоровьем других, как и собственным: однажды сломал руку и не заметил, пока она не посинела. Часто он ездил на высокой скорости, иногда по встречной, резко тормозя, если в витрине замечал что-то интересное.
Лулу де ла Фалез подытожила: «Он понял, что в какой-то степени безумен, и даже использовал своё безумие. Этот персонаж не мог жить в современном мире: наша Вселенная была для него слишком плоской, слишком обыденной».
По словам психиатра М. Фицджеральда, ему были нужны только идеальные люди. Ив постоянно стремился к новизне и не выносил скуки, боялся одиночества, хотя и в толпе чувствовал себя подавленным. Он жил в своих фантазиях, путая вымысел с реальностью, из которых впадал то в ярость, то в глубокую тоску. «У него был только один враг — он сам, — писала Бенаим. — Страдание для Сен-Лорана — это просто способ желать ещё большего дискомфорта. Он нуждался в борьбе и не находил её нигде, кроме как внутри себя». Это подтверждал и Пьер Берже: «Ив был любознательным, весёлым, очень умным, но с длительными периодами прострации и депрессии, которые он ещё пытался контролировать... Он всегда представлял себя жертвой. Да, он жертва и глубоко несчастный человек. Но его худший палач — это он сам».
Кутюрье откровенно рассказывал журналистам о своих эмоциональных качелях: «Пока ты работаешь, коллекция принадлежит только тебе. Но как только она отправляется заказчику — наступает острое чувство потери и бессилия. Потом наступает депрессия. Затем всё притупляется, исчезает. И приходит момент, который я очень люблю: радость от того, что ты что-то подарил. Ты видишь женщин в своей одежде, как платья начинают жить. И жизнь снова входит в своё русло». После каждого показа он обязательно уезжал отдыхать в Марракеш. «Меня лечат в начале каждой коллекции… Быть знаменитым — это одиночество, потому что ты заперт в своём мире и не можешь его покинуть».
С 1979 года Сен-Лоран начал регулярно посещать психотерапевта, фактически отказался от светской жизни и редко покидал собственную квартиру, становясь всё больше похожим на своего любимого писателя-отшельника Марселя Пруста. К слову, для Ива писательство всегда было неотделимо от рисования. Ещё в 1955 году он создал комикс «Шкодливая Лулу» (опубликован в 1967 году), который, по мнению исследователей, отразил его скрытые садистские наклонности. Эта история о приключениях 10-летней девочки вызвала скандал, так как была наполнена сценами педофилии, мастурбации, пыток, изнасилований, убийств и ритуальных жертвоприношений, совершённых малышкой Лулу.
В конце кризисных 1970-х Сен-Лоран начал писать роман об отношениях мужчины и женщины, над которым работал несколько лет: «Это книга не о каком-то сюжете — она обо мне». Однако когда рукопись уже готовилась к публикации, он неожиданно отказался от выпуска: «Я всё спрятал, чтобы больше об этом не думать, потому что это была ужасная боль».
Если бы я не создавал платья — я бы умер
«Я знал вчерашний мир — и изменил его. Я предчувствовал эпоху, которая наступила», — говорил о себе кутюрье. Его модный дом превратился в успешную международную компанию с доходом в миллиарды франков. Однако времена менялись: высокая мода и индивидуальный пошив теряли актуальность на фоне массового производства. Новые бренды быстро набирали обороты и вытесняли старые имена. Одежда, которую создавал Сен-Лоран, всё сильнее отличалась от работ других модельеров, а главной статьёй дохода стали вовсе не платья, а парфюмерия.
Ив всё больше становился затворником: «Я не живу. Я полностью отрезан от людей, не выхожу по вечерам. У меня нет никакого контакта с внешним миром». Свою квартиру в Париже он превратил в настоящий музей, собрав мебель в стиле 1920–30-х годов и внушительную коллекцию импрессионизма и современного искусства. Единственным его постоянным спутником стал французский бульдог. Всего у него было четверо, и всех он называл Мужик (Moujik). «Когда я нервничаю, я смотрю на Мужика. Он всегда меня веселит».
Л. Бенаим писала о нём: «Когда он отдалялся от жизни, он становился ближе к себе — к тому ребёнку, что мечтал создавать платья для мира, которого больше не существовало. Он как будто был пришит невидимыми нитями к страданию: оно заставляло его разрушать то, что он любил, и любить то, что его разрушало».
Пьер Берже продолжал поддерживать партнёра, как никто другой понимая его: «Он был маниакально-депрессивным в прямом смысле. Ив переживал вспышки безумной радости и полную темноту. Именно депрессия толкала его к алкоголю и наркотикам».
Уединившись, кутюрье перешёл в стадию так называемого «тихого алкоголизма». После очередной реабилитации он начал впадать в другие крайности: курил до 150 сигарет в день и пил литрами кока-колу, из-за чего стремительно набрал вес. Его здоровье и внешность ухудшались, но трудоспособность оставалась прежней.
В 1990 году он создал новую коллекцию: 119 моделей — всего за 15 дней. Он лично представлял их на показе, удивив публику и журналистов тем, что похудел. После показа даже устроил пир для друзей. Но той же ночью в его доме случился пожар — сгорел весь первый этаж с дорогими сердцу вещами. «Это был удар судьбы, — вспоминала одна из гостей. — В момент, когда он только вышел из депрессии, всё снова погрузилось во мрак. Мы его больше не видели».
В марте 1990 года в Марракеше «поднялся багровый занавес рецидива»: модельер пил по две бутылки виски в день, рисовал на стенах, коротко подстригся и скупал по бешеным ценам хлам под видом антиквариата. «Он сошёл с ума», — говорила его сестра, приехавшая уговаривать его вернуться во Францию.
Сен-Лорана привезли в Париж и поместили в клинику, где он провёл около трёх недель. «Первые два дня Ив был в отделении для буйных с решётками на окнах, — вспоминал Берже. — Потом его перевели в другое — с большим парком, бильярдом, это не была тюрьма!» После этого он больше не употреблял алкоголь и наркотики и продолжал работать. В 1992 году модный дом YSL отметил своё 30-летие. Но критики всё чаще говорили, что кутюрье повторяет самого себя, и его одежду покупают не за актуальность, а за имя.
Сен-Лоран продолжал давать интервью:
«Я сильно изменился, стал сильнее, здоровее, принимаю меньше лекарств. Я спокоен, прошёл детокс от кокаина и алкоголя. Я вижу мир таким, какой он есть».
«Жизнь кажется мне другой, намного радостнее. У меня больше нет тех периодов, когда я неделями лежал пластом. Я не понимал, почему — я же обожал свою работу. Я прошёл психотерапию и чувствую потребность в свободе».
«Мне ужасно скучно. У меня слишком хрупкое здоровье, и я должен жить очень дисциплинированно».
«Я очень одинок. Я не могу выходить на улицу. Боюсь внешнего мира, улиц, толпы. Мне хорошо только дома — с моим псом, моими карандашами и бумагой».
«Самое важное знакомство в моей жизни — это знакомство с самим собой».
«Чем старше я становлюсь, тем больше стремлюсь к совершенству — и тем тяжелее это становится. Раньше, когда я был молод, я этого не чувствовал».
«Я был рождён, чтобы создавать платья… Если бы я не создавал платья, я бы умер».
Однако уже в 1998 году Пьер Берже передал разработку новой коллекции молодому дизайнеру. А в начале 2002 года Сен-Лоран созвал пресс-конференцию и объявил о закрытии линии haute couture и уходе из моды:
«Мы живём в мире хаоса и упадка. Борьба за элегантность и красоту принесла мне много печали… Я чувствовал себя на обочине и одиноким, как никогда раньше».
В 2007 году у него диагностировали рак головного мозга, от которого он скончался 1 июня 2008 года в возрасте 72 лет. Прощание состоялось 5 июня в Париже, на улице Сен-Оноре, в церкви Сент-Рош. По завещанию, его кремировали, а прах развеяли над садом Мажорель в его любимом Марракеше.
Незадолго до его смерти писательница и главный редактор Vogue Эдмонда Шарль-Ру посвятила ему такие слова:
«В глубине души он так и остался тем самым подростком, который когда-то приехал из Орана в Париж. Замкнутым в своих проблемах, в своём творчестве и в бесконечных страданиях. Он не был жизнерадостным создателем. Но вместе с тем он был не только измученным гением. На своей Голгофе он оставался радостным, ощущая в себе невероятную молодость».
Источник: НейроNEWS: психоневрологія та нейропсихіатрія, 4 (159)' 2025