СКОРБЬ: процесс обучения, который требует времени
Когда умирает любимый человек, многие из нас внезапно попадают в новую реальность и теряют привычные ориентиры, поскольку исчезают те маркеры и рутина, на которые мы когда-то полагались. Больше не нужно органично взаимодействовать с другим человеком, чтобы почистить зубы после вечерних новостей; вы больше не обмениваетесь сообщениями между рабочими встречами. Удивительно то, как с течением времени трансформируется ощущение глубокой дестабилизации. Отсутствие другого человека остается с нами навсегда, однако мы можем найти новые способы существования в этом мире, даже если продолжаем скорбеть.
Чтобы понять каким образом разворачивается этот процесс и почему для некоторых людей он бывает особенно сложным, мы должны рассмотреть, что значит адаптироваться к невыносимому новому миру, в котором больше нет любимого человека. Адаптацию обычно рассматривают как возвращение к стабильному исходному состоянию, которое было до потери. Люди столкнувшиеся с утратой слишком хорошо знают эту точку зрения, когда друг из лучших побуждений рекомендует "идти дальше", подразумевая "когда ты это закончишь?". Но есть и другой, более практичный подход к пониманию адаптации: как к способности системы динамически приспосабливаться, корректируя способы реакции на меняющиеся условия.
Этот тип адаптации подразумевает что-то, что ваш мозг делает каждый день. Он компилирует весь совокупный опыт, получаемый на протяжении всей жизни, что позволяет делать прогнозы относительно мира, и постоянно корректирует их в зависимости от получаемой обратной связи. И если ты просыпаешься в кровати один, после тысячи дней пробуждения рядом с любимым человеком, его смерть не лучшее предположение. Ваш мозг не ощущает его смерть как нечто реальное, пока не пройдет много дней, недель и месяцев. Только тогда ваш мозг начинает воспринимать его отсутствие с большей готовностью, чем его присутствие.
Обучение может быть главной задачей для скорбящего мозга, который долгое время основывал свои предположения на том, что любимый человек будет рядом. Что происходит когда наши прогнозы, ранее идеально подстроенные под реальность, оказываются безнадежно неверными, и как совершенствуется мозг? Разработанная нами новая теория дает возможность прояснить, как мозг скорбящего человека может полагаться на старую информацию и старые привычки. Что люди переживают, что они делают и как много времени требуется для того, чтобы приспособиться к смерти близкого человека - все это имеет большое значение для нашего мозга.
Рассмотрим основную проблему, с которой сталкивается человек, как социальное млекопитающее; мы свободно перемещаемся, но все еще нуждаемся в том, чтобы следить за тем, с кем мы связаны, чтобы снова и снова к ним возвращаться. Мы разделяем эту проблему со многими видами животных, включая мышь-полевку, социальным моногамным видом грызунов. В дикой природе пара связанных на всю жизнь полевок будет делить гнездо, кормиться на одной территории и совместно заботиться о потомстве. Из-за этой постоянной связи, которая закодирована в мозгу, мыши-полевки служат исследовательской моделью для изучения социальной привязанности и потери у человека.
Большая часть этих социально-нейробиологических исследований сосредоточены на прилежащем ядре. Прилежащее ядро — это структура мозга (как у людей, так и у полевок) с большим скоплением рецепторов окситоцина, нейропептида, укрепляющего наши связи, и рецепторов дофамина, нейротрансмиттера, способствующего обучению, мотивации и вознаграждению. Нейроны прилежащего ядра, реагирующие на приближение партнера, множатся по мере укрепления парной связи полевок и эти изменения фиксируются на эпигенетическом уровне. Как следствие, разлука с партнером приводит к выбросу гормонов стресса.
Фундаментальной частью человеческих привязанностей также является ожидание того, что близкий человек будет рядом с нами, будь то романтический партнер, ребенок и т.д. У людей, как и у мышей полевок, на нейробиологическом уровне запускаются стрессовые реакции в ответ на угрозу для взаимоотношений. Этот дистресс эволюционно важен, поскольку побуждает нас как можно быстрее восстановить связь, однако в случае смерти близкого это сделать невозможно.
Еще одним дезориентирующим фактором является чувство, что вместе с близким умерла и часть нас самих. Исследования показывают, что на нейронном уровне наши представления о себе и о близких довольно схожи. И чем важнее роль человека в нашей жизни, тем сложнее мы переживаем его утрату.
Предполагается, что еще одной ключевой частью процесса скорби является то, как человек обрабатывает потерю в своей автобиографической памяти. Автобиографическая память включает в себя два вида долговременной памяти: эпизодическую и семантическую. Эпизодическая память содержит воспоминания по типу “Помнишь время..?”, где детали привязаны к определенному времени и пространству. Семантическая память - это то, как вы понимаете суть вещей, и она включает общие знания о себе, о других и об отношениях. Знания, хранящиеся в семантической памяти, помогают вам разобраться в поступающей информации, например, вы можете предположить концовку фильма, основываясь на тех фильмах, которые уже видели.
В модели “скорбь как обучение” предполагается, что нейронная архитектура связи поддерживает постоянство семантического знания (или имплицитной веры), что умерший близкий продолжает существовать, несмотря на новые эпизодические воспоминания, свидетельствующие об обратном. У скорбящего человека в семантической памяти закодированы два фундаментальных факта: что любимый человек является его частью, и что любое отсутствие этого человека временно. Также есть и эпизодические воспоминания о недавних переживаниях, таких как прощание, похороны, траур, пробуждение в одиночестве и т.д. Эпизодическая и семантическая память взаимоисключают друг друга, и это объясняет почему для скорбящих людей нормально видеть лицо любимого человека в толпе или ожидать что он вот-вот зайдет в дверь.
Эти переживания не заблуждения. Скорее мозг использует обоснованные прогнозы, пытаясь ощутить мир таким, каков он сейчас. Если вы по умолчанию убеждены в том, что отсутствие близкого человека только временное состояние, то не лишено смысла верить в будущее, где возможно воссоединение. Стремление быть рядом с умершим человеком (еще одна важная часть скорби), отражает неявную попытку решения проблемы: если ожидание возвращения близкого человека слишком болезненно, вы стремитесь сами его найти. Мозгу требуется время и опыт, чтобы интегрировать новые эпизодические воспоминания о смерти человека с семантической верой в его вечное присутствие. Благодаря этому мозг может строить новые прогнозы. Близкий человек больше не приходит с работы домой в 6 часов, его одежда не появляется в прачечной, его растения вянут без ухода. В конце концов мозг приходит к более четкому пониманию того, что отсутствие близкого человека не временное обстоятельство.
Есть веские причины, по которым требуется время, чтобы обновить свое мироощущение после утраты любимого человека. Разум поддерживает относительно устойчивые модели как внешнего, так и внутреннего миров. Нейробиологи предполагают, что мозг строит эти модели на основании предыдущего опыта. Затем мозг использует свои знания о том, как работает мир, чтобы в дальнейшем предсказывать вероятные последствия. В течение жизни наш мозг фиксирует, был ли фактический результат лучше или хуже ожидаемого, посредством нейронных сигналов ошибок прогнозирования, которые используются чтобы обновить ментальные модели и учитывать будущие прогнозы. Изучая ошибки прогнозирования нам необходим баланс гибкости и стабильности, чтобы наши ментальные модели могли обновляться по мере необходимости, не слишком легко изменяясь от обрывочной информации.
Те действия (например, поиск любимого человека), которые когда-то предсказуемо приводили к вознаграждению (воссоединению), теперь к вознаграждению не приводят, порождая отрицательную ошибку прогнозирования, которая сопровождается разочарованием, дистрессом и горем. Слишком ригидная ментальная модель – раз за разом отклоняющая новую информацию об отсутствии близкого человека – способствует повторению действий, которые уже не приводят к желаемому результату. Многократные попытки мозга втиснуть новую информацию в неизменную старую модель могут помочь объяснить почему некоторые пережившие утрату люди имеют более длительную динамику физической и эмоциональной дисрегуляции.
Здоровая адаптация после утраты, напротив, включает в себя разработку — по мере накопления ошибок предсказания — обновленной ментальной модели, которая успешно приспосабливается как к прошлому, так и к настоящему. Это уравновешенное состояние отражено в таких понятиях, как «продолжающиеся узы» (сохранение прочного чувства связи с умершим человеком) и «интегрированное горе» (горе, которое нашло, как выразился один автор, место в [своем] сердце и памяти»). Ни отношения, ни скорбь никогда не исчезают, но они принимают другую форму, которая может существовать бок о бок с признанием того, что необходимо найти способ жить дальше.
Концепция «скорби как обучения» помогает нам понять, как конкретные когнитивные и нейробиологические процессы могут формировать способы, с помощью которых скорбящие люди «познают мир заново», как описал это философ Томас Аттиг. Процесс обучения, вероятно, будет индивидуален для каждого человека. Однако понимание того, что происходит в мозге в момент скорби, может помочь нам чувствовать себя более нормально и лучше осознавать, почему процесс скорби требует времени и опыта.
Источник: psyche.co
Перевод: F00-F99