Поэзия сарбхангов.
Поэзия сарбхангов.
Из книги Дхармендры Брахмачари Шастри, САРБХАНГ: традиция Сант-мат.
(1) Йогешварачайя
Шри Йогешварачайя был одним из выдающихся святых традиции Сарбханг, о котором в основном тексте упоминается лишь вскользь. Во время составления основного текста была доступна лишь небольшая часть одного из его трудов, поскольку до сих пор напечатана лишь она, под названием «Сваруппракаш» (первая часть). Составителем является один из учеников Шри Йогешварачайи, Шри Теджудев Дас. Издателем выступил Шри Радхашарана Прасад Шривастав, член исполнительного комитета «Сваруп», деревня Барджи, Махвал (Музаффарпур). Позже, благодаря любезности Шри Раджендрадева, были получены не только рукописные копии оставшихся частей «Сваруппракаш», но и «Сварупгита». В вводных стихах к «Сварупгите», написанных Бабой Теджудевом Дасом, содержится подробное описание учености и духовной практики Йогешварачайи. Его называют пожизненным брахмачарьей (целомудренным), обладающим множеством достоинств и глубоким знанием наук и мудрости. Указывается, что он был сведущ в текстах Шрути, Смрити, Вед и Упанишад. Он строго соблюдал дисциплину и практиковал «Гхат Мудру» (особую йогическую технику). Йогешварачая владел искусством аштанга-йоги и всеми её техниками, такими как «нети», «басти», «дхаути», «наули», «тратака» и «гаджкарани».
Йогешварачайя поведал краткую историю своей жизни Шри Теджудеву, суть которой такова: в деревне Джхупаулиа, расположенной в округе Чампаран, жил его отец, Шри Накчхед Пандей. Он был брамином из рода Парашара. У него уже был один сын, но из-за отсутствия других детей он пребывал в печали. В это время Шри Минкарам Парамахамса явился ему и благословил его, предсказав рождение двух сыновей. В 1288 году по календарю Фасли родился первый сын, которого назвали Садху. Четыре года спустя, в 1292 году по календарю Фасли (примерно 1884 год н.э.), родился второй сын, который впоследствии стал известен как Йогешварачайя. Его женили в детстве, и с тринадцати лет он вел семейную жизнь. Однако через шесть лет его жена умерла. Он женился во второй раз и продолжал семейную жизнь, но в его сердце возникала мысль: «Напрасна жизнь без служения Господу». Долгое время он колебался между привязанностью к материальному (сагуна) и стремлением к нематериальному (ниргуна), и в итоге победило желание отрешения. Однажды, в полночь, охваченный сильным чувством отрешенности, он решил покинуть дом. С одной стороны, его тянуло к отрешению, с другой — он испытывал привязанность к оставляемым родителям и жене. Это состояние описывается им так:
«Словно змея и мангуст: ни проглотить, ни отпустить. Йогешварачайя не мог выразить свою боль: ни остаться, ни уйти».
В конечном итоге победу одержало отрешение. Его гуру был Шри Алакхананда. Свами Йогешварачайя ушел в иной мир в 1340 году по календарю Фасли (примерно 1933 год н.э.).
В своих стихах он с почтением упоминает таких сантов, как Дадул Дхуния, Джолаха Кабир, Равидас Чамар, Дария Дарзи, Набха Бханги, Садан Касай, Горакх Матсьендра, Бхартхари, Нанак, Сундар, Палту, Малук, Дхаранидас и других. Помимо них, он называет известных святых традиции Сарбханг, таких как Кинарам, Минкарам, Чхаттарбаба, Балакхандидас, Манасарам, Карттарам, Дхавалрам, Алакхананда, Дихрам и многих других. Также он упоминает ряд святых, о которых нет подробных сведений, например: Дхармадас, Санехидас, Манганидас, Мадхавадас, Рамдас, Гиридхаррам, Маннурам, Чечанрам, Мангурурам, Авадхарам, Бхуалурам, Беджлал, Харихар, Харнам, Рита, Судхакар и другие. Среди его учеников упоминаются Бирамдев, Бхадай, Кадар Брахман, Горакх Бхумихар, Сурадж, Лалбахадур, Лагатх, Бхагаван, Рагхувар, Югал, Тавакал, Магал, Лалдас, Вишнудас, Натхуни, Наттху, Баудх, Рагхунандан, Авилакх, Бедами и другие.
Шри Йогешварачайя написал множество произведений, таких как «Сварупгита», «Сваруппракаш», «Виджнянсар», «Бхукамп-Рахасья», «Бхавани-Самбад», «Вишну-Стути» и другие. Большинство из них сохранились в рукописной форме. Некоторые отрывки из этих рукописных сборников, отобранные по принципу «по крупице из каждого горшка», приводятся здесь в соответствии с темой.
Как Рам, муж Ситы, и как "Я", Ты — То[1]: так осознание Тебя дано.
Ни видящий, ни видимое, ни видение, но вечное "Есть" Тобою явлено,
В Коем нет ни чувства, ни бесчувствия, ни отверженья, ни принятия.
Истины вкус вечно Един — о чём же размышлять? к чему привязываться?
Тот из металла идол творит, камень, что пылью станет поклонами чтит. Сам говорит: "я есть душа живая!", при этом чувствами прах наделяя.
Как Гуру знание дал мне, кратко, так же тебе изложу.
Атман-Брахман — неописуемый, непостижимый, нераздельный, безначальный Разум.
Недвойственный, всеполный вечно, ни облика, ни качеств, вездесущий.
Джива — тот Брахман неразличенный, — так "Ты есть То" Господь явил мне.
Как пространство кувшина в кувшине — так и джива в Майе пребывает.
Кувшин разбит — Пространство вечно; Майя исчезает — Джива сияет.
Послушай, сын, Недвойственности суть: она отлична от Ниргуны и Сагуны.
Имя и Форму распознав, видят истинной природы нераздельность.
Как плод Пайяра[2] слой за слоем очищая, лишь ничто отыщешь,
Так через "нети-нети" творенье отрицая — в Шунье обретёшь Атман.
Кукла из соли пошла глубину Океана измерить,
Форма и вкус с Океаном слились — как же Атман описать?
Скажешь «Одно» — но «Одного» нет; «Два» — но где разделено?
Неописуемое Истинное как описать?
Брахман вечный, несказуемый, неделимый, беспримерный.
Из Него явились душа и ум — две драгоценности.
Ум действием увлёкся, душа — бездействием.
Ум стал сыном желаний, душа — разумом познаётся.
Страсть — жена ума, зовут её Рати,
Разум — мудрая и верная жена души.
Каждый своему супругу предан безмерно.
Ум, как царь, сотворил мир в образах неисчислимых:
Небеса и ад, боги и демоны, добродетель и грех, день и ночь.
Облака, звёзды, дни, мгновения, фазы луны, месяцы, сезоны, годы.
Мужчины и женщины, страдания и радости, уродство и красота, горе и веселье.
Восемьдесят четыре лакха форм жизни, три мира широко раскинулись.
Душа, в карме запутавшись, свою истинную природу забыла.
Увидел я: Герой-Вивека (Различение), Отец (Атман) — в ловушку (Майи) попал!
На Оплот Единый (Брахман) указывать стал Разум (Буддхи), как советник мудрый!
Отец мой от Брахмана, как тень от тела, неотделимый,
В неведении Истину отвергнул, ложным домом (эго) дорожа.
С тех пор как джива, творение за истину приняв, свою суть позабыла, Майей опутана — заслуги и грехи творит денно и нощно,
Страданиям и наслаждениям конца нет.
То тело бога, то демона, то человека обретая,
То в тела зверей иль птиц вселяясь.
Восемьдесят четыре лакха форм жизней долгих,
Под властью кармы скитаясь, отец наш странствует.
Вновь и вновь в мирах небесных и адских,
Повторяет жизни круговорот джива обречённая.
Из жизни в жизнь страдания, счастья и следа нет,
Жалкая, униженная, лишённая, всегда в печали.
Муки невыносимые терпя и в скорби пребывая,
Из жизни в жизнь блуждает скиталец вечный.
Его страданья терзают сердце моё,
Тогда-то я и вспомнил о Тебе.
Для тех, кто осознал суть собственной природы, "заблужденье двойственности" — сладкая игра.
Весь мир пронизанным собою видят, как в каждом стебле тростника — сладость (едина).
Ни "Одно", ни "Два" не проявляются; нет ни даяния, ни принятия.
Подобно всепроникающему эфиру невысказуемо единство.
"Всепроникающим" как назвать — ни с чем не связан; "обособленным" как — во всём Себя являет.
"Образным" назови — без образов предстанет; "бескачественным" — в Нём весь мир сияет.
Впереди — лишь "впереди", позади — лишь "позади", внизу — лишь "внизу", вверху —лишь "вверху", как очевидно.
Йогешварадас в изумлении великом: в своём же созерцании — к себе вернулся!
Как "единицам" счёт ведёшь: "один, два..." — до ста дойдёшь —
И после ста вновь "единица".
В тысяче — "единица", в лакхе (100 000) — "единица",
В кроре (10 млн.) — "единица", в пате (100 млн.) — "единица".
В кхарве (100 трлн.), в ниле (100 квинт.), в падме — "единица",
И в махашанкхе (10²¹) — тоже "единица".
Так, Йогешвар, и Веды и поэты много говорили,
И, слово за словом — в невысказуемое уходили!
Как пребывало — так пребывает и пребудет — без изменений.
О Йогешвар! Как Солнца и солнечности суть едина, хоть имени и два.
Как кукла, что из ткани связана — лишь мнимых ликов множественность.
В начале, середине и конце — лишь ткани материя едина.
Так и кукла мира — из Брахмана состоит; внемли и узри сам:
Так украшения из золота всегда золотом останутся!
"Непроявленным" назови — в проявленном отразится;
"Проявленный" скажи — в непроявленное обратится.
Оттого в смятенье я — изречь пытаясь,
Лишь молча созерцаю Его во всём —
Тонкость в тонком, грубость в грубом,
Водность во влаге, воздушность в ветрах.
Брахма в Брахме, свет в светиле,
Непобедимость в непобедимом, солёность в соли.
Женское в женщине, мужское в муже,
Созерцаю всё это — и, в безмолвии, постигаю.
Все формы — лишь Его формы!
Как Йогешвару это поведать?
Он — ни в оковах, ни в свободе; ни в ликовании, ни в горе;
Ни в заслуге, ни во грехе; ни далеко, ни близко.
Салока, Самип, Саюджья, Сварупья[3] —
Дары освобождения — вне Его!
Двадцать восемь миров Его славят,
Но не приходит Он и не уходит, очами незрим.
Отказывает ум, Его постичь пытаясь
Как Йогешвару об этом рассказать?
Одно через другое, тело из пяти элементов.
Твоя природа — чудо, почему же это протворечит тому,
Что тело инертно, тёмно, а суть [Атман] подобна солнцу, бездонна.
За тьмы пределами сущность моя — вот какова доктрина твоя, Я есть Атман; тело и прочее — не-Атман;
Как же тогда возник привязанности обман?
Однако есть и третья идея:
Не существует вовсе в мире небытия 'Я'!
Когда познаешь это внутри, скажи: чьи же ты чувствуешь желания?
Ступай в свой внутренний чертог, садху!
Без омовений непрерывно в лотосе пребывай.
Устремив ум к кончику носа, во внутреннюю твердыню расширься!
[Вишуддха-]Чакра — лотос шестнадцатилепестковый; десять врат со стражами.
Сердечный лунный нектар в Сушумне создав, распахни врата Трикути[4]!
Ганга, Ямуна, Сарасвати в Тривени-сангаме, совершай бхаджан —достигнешь берега!
Созерцай все краски мира — Лила непостижима, безгранична!
Древо вмиг взору предстало, белый круг затмил сиянье.
В том круге всплыл змей — в чьей силе красоту передать?
Огненный лик круга явлен, мой посох в нём утвердился.
И вот, тот змей нектара вкусил — яд в пепел обратился!
Того посоха движеньем лотос ввысь был обращён!
Нектар на языке удержан — жизнь из пучин спас он!
Пред ним — обитель восьми ветров, стражем Пустоты — пик святой.
Три нити крепко сжав, с трепетом врата отверз!
В пещере пика неприступного узрел я чистоты нетленной простор!
В граде Пустоты — четвероликий храм, в коем ликующий Свет воссиял!
Тот мир как озеро Манасаровар, чья зыбь безводная вздымает дыхание!
Прозрачный свод, без неба — облака, без светил — Самосиянный Свет!
Тхань! Тхань! Тхань! Тхань! — грохочет, гул земной дрожь вызывает! Треск! Треск! Треск! Треск! — молний блеск мир прошивает!
Ливень алмазов, самоцветов россыпь, жемчужного песка звон.
Над камнем безмолвного блаженства — гул вековечный.
Литавры, талы, мриданга, флейт напев, хор раковин, Бубны, колокола, сарасвати-вины струн переливы, шелковый ситар.
Тот самый гул из сердца восходит — какой поэт его описать сможет?
Брахма, Вишну, Махеша, Шеша и боги поют хвалу в венках Шарады.
Кто, сияньем Майи заворожённый остановился — побеждён,
Сбившись с пути, он впал в обман — берега заветного не достигнет!
Мир сей скрывает тайны — ведает их тот, кто познал (себя).
Йогешвар с Истинным "Я" слился — весь призрак мира растворился!
Великой мощью нектар Любви испил я, о Возлюбленный!
Вначале мула-бандху сотвори, анальный узел сжав,
Столп хребта установи прямо — змей в путь воспрянет.
Уддияна-бандху тут сверши — пуп до хребта внутрь вожми,
Врата на запад распахни, чтоб ввысь по иде взмыла сила.
Джаландхара-бандху крепко стяни — горла уздой выси покори.
Взор к трикути обрати внутрь — неизреченный Свет явится.
Маха-кхечари обрети — языком к нёбу пронзи препоны.
Дыханье втянув, язык поверни и в Брахмарандру войди.
Трепет сердце взметнёт, и за этим блаженство наступит.
Сладостный нектар во рту, гул Анахада грянул.
"Сохам! Сохам!": аджапа взошла, дивный лик явлен.
Йогешвар с душой соединился — Самость в Себя вошла!
Тело — сад, где кунжут любви расцвел, о сестра моя!
В небесной выси распустился бутон, о сестра моя!
Десять и пять подруг собрались вкруг цветы плести, о сестра моя!
Очи узорами соткали сеть, о сестра моя!
Радужных цветов Возлюбленного наряд, о сестра моя!
Йогешвар облачился в шестнадцать покрывал, о сестра моя!
Взор обоих глаз стал единым тотчас, о сестра моя!
В сиддхасане сидя непрерывно, соверши йогические усилия — погрузись.
Йогешвар говорит, остановкой волн ума — различение сути познай.
О сын! Сиддхасана - кратчайший путь. Пятку ниже яичек помести,
Правой пяткой на корень лингама надави, позвоночника столб выпрями.
С помощью обеих рук многие действия сверши. Оба глаза к огню ноздрей обрати.
В сиддхасане, совершив многие практики, Йогешвар говорит, мудры к йоге примени.
Нети, басти и дхаути соверши, затем наули, тратаку и гаджкарани,
Сперва эти телесные действия, Йогеш знает, после: Санкхья, Веды и Пураны.
Показав мне десять мудр, милостиво Гурудев их разъяснил.
Их порядок поведаю, в великом узле вторую махабандху пробивающих:
Кхечари, уддияна, джаландхара, мулабандха, ваджроли, такой черёд он указал.
Затем випарита-карани, силу приводящая в движение.
Миг подвижный раскрыт извечно — остановив его удерживай:
Вода кипящая застыла, стремительные искры в венах пробуждены.
Жемчужные нити внезапно, как светлячки в ночи, сияют,
Молния во всех направлениях сверкает, громы грохочут,
Подобно факелу всё пылает, и павлина перья со змеем соединяются.
Левое око — луна, правое — солнце, Йогешвар образ восхода являет.
Устойчивый свет, как от лампады, явлен в межбровье.
Видения незамутнённого ради тогда кхечари-бандху применяй.
Оба уха большими пальцами закрыв, указательными оба глаза закрой.
Средними обе закрой ноздри, безымянными верхнюю губу зажми,
Нижнюю губу мизинцами. Правый канал закрыв, левый подними.
Обратив взор в трикути, Йогешвар говорит, кумбхаку удерживай.
Ниргуна-рагу новую исполнив, йогу приняв, садхану практикуй.
Распознав, лукавца учеником не делай, друга учеником прими.
Многих учеников светом созерцания озари, мою ночь им открой.
Йогешвар говорит, в обители знания и отрешения учи учеников осознанности.
Руки сложив, умоляю: услышь, мой Господь! этой ниргуна-раги не знаю.
Другие поэты пели её, но не я — новая сила не родилась.
Без воды деревья распростёршись цветут, цветы без корней.
Без воды волны Тривени вздымаются; половина поднявшись не опадает.
Лотосная обитель Гуру благоухает во всех направлениях; Вижу там озеро Манасаровар, и лебедей жемчуг клюющих.
Древо желаний в том же в видении, боги плоды его вкушают.
Всё без опор пребывает, развевается флаг белый.
Без джапы мантр Аджапа восходит, йогинов истина.
Йогешвар, узрев двор Возлюбленного, в осознании там танцует.
Где нет грехов и добродетелей, оков и освобождения от них,
Страдания и радости, цикла рождений и смертей — узри то диво!
Все формы в нём сгорают — несравненного как восславишь?
Из собственного ума поэты вещают — где же истина, скажи?
Майя крутит карусель иллюзий, в забвение ввергает.
Добро и зло — врат кармы стражи, столпы их — страсть и пристрастие.
На них воссела Майя сама, опираясь на столпы пустотные. Девять, шесть, четыре, восемнадцать, четырнадцать — Майя пустоты не терпит.
Семьдесят восемь мудрецов забылись в разлуки напеве.
Индуисты, иудеи, мусульмане, христиане — четыре обители веры.
Фазы лунные забыты, на лжи построен дом, название — лишь вывеска.
Бесчисленных эпох создания покой забыли, как и не обретали вовсе.
В Единстве пребывает Пуруша Йогешвар, созерцает одиноко.
Тело — крепость, страж зовёт, иди, о мудрый путник!
Слово истинного гуру стражу крепости скажи, о путник.
Тридцать воров и разбойников тело обокрали, о садху.
Если крысы богатство их расхищают, то рыдают, волосы на голове рвут,
Но Яму не боясь, теряют истинное сокровище, о садху.
Покинув зал игрищ, путник ушёл во гневе!
Все чувства в том зале пируют, распорядитель — Ахамкара,
Ум-блудница пляшет, чувства на винах играют.
Душа-зритель лампой светит, тело разглядывая.
Но ночь (невежества) сама собой пройдёт, и всё тоской покроется По мирам блуждая, входит в восемьдесят четыре лакха утроб.
И лишь зрелище это наблюдает, но внутреннего ока не обретает нигде.
Йогешвар говорит: "О, путник добрый, послушай, блага тебе желаю:
К Тому, прибежище чьё — истинная Красота, обратись и растворись!
Послушай, подруга моя, Любовь — драгоценность, о Рам!
Что же мне делать дальше, о Рам?!
Ступку и пестик возьму и зерно толочь тотчас примусь, о Рам!
Из хлопка-сырца пряжу спряду, основу с утком сплету, о Рам!
Что же мне делать дальше, о Рам?!
Из хлопка как крепость воздвигнуть, выстроить нерушимую как?
С рассужденьем основу с утком сплету я, о Рам!
Что же мне делать дальше, о Рам?!
Терпенье в твердыни фундамент я заложу!
В сите хлопковом зерно просею я, о Рам!
Что же мне делать дальше, о Рам?!
Сколько же, сколько зерна туда мне засыпать?
В сите Слов зерно просею, Суть (пшеницу) отделю, о Рам!
Что же мне делать дальше, о Рам?!
По чуть-чуть, по горсточке зерно засыпать стану!
Пять да двадцать подруг собрались здесь, о Рам!
Что же мне делать дальше, о Рам?!
Зёрнышко к зёрнышку пшеницу толочь стану!
С радостью взирая, сито подыму, о Рам!
Что же мне делать дальше, о Рам?!
Страну (души) сохранив, Истину сберегу!
Как жемчужину в пучине океанской сберечь постараюсь, о Рам!
Что же мне делать дальше, о Рам?!
Там не дам себе заблудиться, туда я направлюсь!
Йогешвар Дас пастырем Ниргуны стал, о Рам!
Что же мне делать дальше, о Рам?!
Своих спутниц верных всем сердцем с собою зовёт!
Что из Майи рождается, Майе и поклоняется,
Сама же она самовластна, ничем не обуздана.
Благо-неблаго, счастье-горе творит да творит,
Богатства множатся, как во сне беспробудном.
Йогешвар, узревший истинную свою природу,
Узрел и Майи растворение — лишь он один остался.
Невежда — словно младенец, джняни подобен юноше.
Пугая, держит к себе поближе Майя, как старуха-ведьма.
Как в небесном пространстве облака скрывают солнце,
Так между дживой и телом «я» Майя творит иллюзию тождества.
Змея детёныша рождает, держит его при себе.
Коего тела тот детёныш коснётся — змея его пожрёт!
Майя — сия змея, потому держись от неё подальше.
Йогешвар, поразмыслив, говорит: Пребывать (в её власти) — великое зло!
Десять застав на пути поставлены — глупцы-купцы разорены.
Хитрость, любовь, привязанность — всё к себе прибрали.
При исходе проценты кто подсчитает? Глупец всё потеряет.
Великих умников обокрали — редкий товар сберёг.
Йогешвар-дас ум-вора связал, в "Сохам" сущность утвердив.
Умом вселенная содержится, умом двойственность удерживается.
Умом страдание даётся, дав дживе имя, ум заставляет её плясать.
Умом освобождение даруется объектами чувств не терзаемым.
Умом прибежище у стоп Вишну обретается, и всякая привязанность уничтожается.
Истинная Суть не определяется пятью стихиями,
Три гуны, имена, ум — там не пребывают.
Читты и прочего там нет, ахамкара там отсутствует,
Нет дыхания, нет оболочек — никакие мысли там не звучат.
Пять первоэлементов взяв,
Пракрити из трёх гун создала грубое.
Из сорока восьми проявилось плотное,
Становится тонким тот, кого узрит Господь.
Из раджаса эфира возникла речь;
Тонкие формы — из раджаса воздуха;
Из раджаса огня — воздух возник;
Из раджаса воды — ноги проявились;
Из раджаса земли — гениталии;
Те пять органов чувств так познаются.
Йогешвар через раджас
Вечные деяния познал.
Из тамаса пяти — пять элементов грубых;
Из ахамкары — три гуны;
Пракрити достигла пятнадцати[5].
Из Брахмана Пуруша и Пракрити проявились.
Из них махататтва явилась, как тексты гласят.
Затем из Пракрити возникла ахамкара.
Ахамкара три гуны произвела.
Из тамаса великие элементы и объекты [чувств],
Из Раджаса десять органов [чувств] проявились.
Божества ума и прочего из Саттвы родились;
Из Ума весь движущийся и недвижимый мир порождается.
Этот мир как волшебная иллюзия познаётся.
Натх творит иллюзию — натх же её и распознаёт.
В начале и конце творения нет, лишь между ними страх распростёрт.
Йогешвар, это постигнув, голову стопам уподобил — всё извернул.
Когда творения не было где пребывало оно? В чём было растворено?
Дай мне ответ на это сомнение ясный!
Если его не было — Знанием в неведении проявлено.
Если нет его — уразумей! Знанием оно поглощено.
Джняна — бодрствования день; потому творение не кажется реальным.
Аджняна — ночь сна; творение в нём подобно сновидению.
Для Солнца нет ни ночи, ни дня, нет ни уз души, ни освобождения.
Различия нет — реальность едина: опосредованная и непосредственная.
Кто вещает: "Творение — из Пракрити", кто указует: "От деяний явлено".
Кто проповедует: "Мир вечен", кто провозглашает: "Майей порождён".
Кто толкует: "Вселенную Ишвара создал", кто воспевает: "Из Брахмана изошла".
Все умом ограниченным судят, Йогешвар же, подлинную суть отбросив, выше взошёл!
Имя Рама в сердце воспой, о Ум! Не жди подходящего часа!
Как спелый плод от ветви отпадает, безвозвратно,
Так и тело падёт — вновь же человеческого тела не обретёшь.
Познавший суть Атмана пресекает круговорот рождений-смертей.
Кунжут и масло, гхи и молоко отбросив — не возвращается.
Без познания сути Атмана — какова польза от дел благих иль злых?
Совершающего их плоды их обманут. Как путь освобождения обретёт?
Раньше тридцать шесть я постигал — ныне шестьдесят три мне ведомы.
Милостью Истинного Гуру Йогешвар с Брахманом слился.
Заслуги и грехи творятся без устали, радость и страдание берегов не знают.
Покуда Истинная Суть не познана, никому не избежать увядания и смерти.
Всё это — плоды твоих деяний. Так лодка, падая с гребня волны, идёт ко дну.
Яд и нектар на рынке продают, и благородный путник покупает милое уму,
Тогда винят торговца что товар всучил, а покупатель жертвою считается.
Так и я запутался в творении и разрушении — истину и ложь не распознаю.
Держась за «я» как за реальность, душа обречена на многие страдания.
Познав ложь моих ошибок, разум взошёл на корабль и поднял паруса!
Бхакти-йога есть знание глубинное, пути её бесчисленны.
Знание ведёт к Истине, воплощённый опыт — к истинному прозрению.
Из подлинного чувства рождаются бхакти, йога, отрешение и знание.
Слияние с Абсолютом есть Истина — так провозглашают са́нты.
На множестве путей бесчисленные искажения в заблужденье вводят.
Йогешвар [провозглашает]: Без познания через [прямой] опыт, сущностная природа тратится в болтовне.
Вот узел на верёвке, чтобы связка не распалась, подобный узлу желания ума.
Когда узел развязан, сноп развеян, осталась лишь верёвка.
Познаваема лишь она, всё остальное — развеяно.
Ни утраты, ни прибыли — кто же пробудит к этому ум?
Развяжи узлы — и узри: не осталось никаких забот о "душе".
Где ум с неведением связан — там создаётся [ложный] образ, но, милостью Гуру, Ликует Йогешвар в непрестанном различении Брахмана, сияющим ликом озарёный.
Слушая, слышание в слух обращается.
Видя, видение видит себя.
Говоря, речь обращает слов поток вспять.
Печаль ума до языка доходит,
Разум мыслью постичь не может.
Йогешвар Дас устал умом, размышляя:
"Как так, говорю 'я' — но ахамкары нет".
Тому, кто пребывает в смятении, как истина явится?
Все вокруг — слепцы в сетях заблужденья.
Сами в себе забылись, забыли о карусели майи,
Говорят о свободе, связанные богатства узами.
Слов построеньем дело не вершится нисколько,
Лишь более запутываются, крепче узлы затягивают.
Йогешвар говорит: "Различение окружение даёт",
Те, кто его в глазах имеют — меж собой различны.
Этих пробуждает бхакти, тех — гьяна, но суть обоих путей едина.
Один [приходит] через дуализм к недвойственности, другой всегда в ней.
Узрев это, Дживанандáн[6] во гнев приходит: "Что поделать? Всех отвергну!"
Тогда хватает булаву духовной силы, и сокрушает ею главу тамасичного довольства.
Второю булавой разит Брахманду — поразив макушку, раскалывает её надвое!
И тут поднялся в мире шум: «Возлюбленный! Раба твоя осквернена!»
Попраны ею честь рода, ранги, меры, касты —стыд людской сметён.
Без Тебя ни ночью покоя, ни днём — лишь потоки слёз из глаз.
Солнце любимцем лотоса зовётся, Луна — чакоры отрада,
Чатак взыскует звезду Свати... но тучи затмили небосвод!
Так и сердце моё — лишь Тебе предано, к иных же телам безразлично!
Бесстрастный, видишь: томлюсь я — мощь разлуки палит огнём.
Видишь слёзы мои, смиренье, но не внемлешь! О чём в сердце мыслишь?
О, говорит Йогешвар, узы любви врождённые разве легко порвать?
Юности сила взыграла во мне, Возлюбленный! Ступку Твою ищу!
Пришёл Асадх[7] — томленье тяжко! Ночью в объятиях сплетаюсь с Тобой.
Руки тоскуют по священной нити, взор блуждает повсюду!
В Саван[8] жабы в темноте поют — кто исцелит безумный ум тела моего?
Молния бьёт — "Дам-дам!" — не смолкает, и кукушка взывает в тоске!
Бхадон[9]: за мигом миг — Твой образ! О, как жестоки очи мои...
Лишь я жива — подруги все сгинули. В пустыне мира — куда податься?
Придёт Кувар[10] — Господин мой явится! С любовью покров накинет.
Йогешвар взывает: "Прибежище Твоё приняла я! Взошла жемчужина счастья!"
Возлюбленный! Ступку Твою ищу!
К свекрови направлюсь непременно — у канала проведу четыре дня[11]!
Четыре дня в иллюзии пребудешь — примешь невежество за мудрость.
О спутница! Живи в праведном труде, отринь лицемерье и спесь!
Ступай, о ум, в страну Бессмертия (Амарпур), где обитает Возлюбленный!
Двадцать пять одеяний надень — под вуалью сознание сокрой.
Подведи сурьмой глаза, сандалом знак на лоб нанеси.
На непостоянном сердце тикку[12] начертай, [чтоб] благо свершить.
На стопы разума браслеты звонкие надень, на пальцы кольца.
Серьгами и ожерельями Знание Глубинное укрась и оборони.
Возьми ступку Сердца Блаженного — и в чертоги явись!
Высоки терема Владыки — ветер прохладный струится,
Светоносные украшения сияют — выходи же на брачный пир!
Облик Мужа опиши как Свет беспредельный!
Красота миллионов солнц, каждый волос тьму затмевает!
Отбрось пристрастия личные, ритуальное подаяние, йогу, джапу —
Медитации, ньясы, аскезы, чтение Вед, пуджи и даже джняну!
Отрекись от всех богов, служения любым избранным [божествам] —
От преданности предкам, обрядов, и чуждых [путей]!
Покинь все тиртхи, все без изъятья обычаи —
Храмы, места паломничества, омовенья в реках!
Йогешвар провозглашает: В Брахмарандхре нет ни высокого, ни низкого —Отринь все достижения и личную гордыню!
Совершай паломничества, посты, пуджи, чтенье [священных текстов], держись медитации —
Исполняй обряды, веди праведную жизнь!
Служи святым, пребывай в сатсанге непрестанно,
Повторяй Имя [Бога], речью правдивой говори!
Свершай шесть действий, практикуй десять мудр —
И тогда врата небесного свода смиренно распахни!
Знанье и отреченье — размышляй о них день и ночь,
Йогешвар, как на весах взвешивай качества и бескачественность!
Лишь о Нём тоскует сердце моё: «Когда же увижу, уйду [к Нему]?»
Истинный Гуру прорвал мой мрак, даровал видение — различение явил!
Услышав чистые речения Гуру, я встал, спину склонив.
Левую ладонь возложил он на голову мою, правой что-то изображая на хребте.
Спросил Гуру: «Что начертал я?» — я не знал что, и как на это ответить.
Тогда Гуру скота (пашу) изгнал из Йогешвара, пнув его в хребет!
Удар стопою, что Гуру нанёс — засовы неведения сокрушил.
В сердце взошла чистота Различения — узрел путь змеиной силы.
Железо, с Философским Камнем (парас) соединившись — златом станет; так сатсанг преображает.
В обществе святых — святым стал: два — Единой Сутью, взрасти её!
Милостью Истинного Гуру и Шри Хари — сатсанга плод зреет.
Ворон — соловьём становится, цапля — лебедем.
Личинка бабочкой ввысь взмывает —
Через Имя Рама в сатсанге обретаешь натуру истинную.
Ныне же в Кали-юге все «бхакты» цаплям белым подобны:
Как те рыбу ловить устремлены, так эти — баб новых!
В мире есть «бхакты» такие — личину благочестья напялив, творят грехи:
Бороду отрастили, посохами машут, лоб сандалом Гопи мажут,
«Рам! Рам!» бормочут устами, но все знают их как бабников.
Йогешвар говорит: пойманный в сети чувств в дом мясника отправится!
Притворяясь великими бхактами, твердят: «Рам! Рам!» без умолку.
Рабы женских чар в океане бытия не тонут, ибо уже на дне.
Деньги взять не забудь, сиди без забот, да Имя талдычь.
Йогешвардас, поразмыслив, говорит: Остерегайся таких „бхактов“!
В Кали-юге народился «новый бхакт»: дозволенное ест с запретным вкупе!
То в вайшнавском обличье со священным шнуром предстанет, Богу дары предлагая,
То в кабак шурует, вино хлебать, «сарбхангом» величаясь плоть со шкурой жрёт,
Да меж сёл шатается, личиной праведника прикрывшись...
«Святыми» став, все тиртхи обошли с чётками из туласи на шее.
«Свами» притворясь, хижины возвели — вокруг сады да клумбы разбили,
Пашут, скот холят... И вот ученица-шалунья[13] явилась.
Ключи ей вручили, называют «Удас Дулари»[14],
Омывают её, причёски делают, облачают в белые сари.
Йогешвардас видит Кали ловушку: днём — ученица, ночью — блудница!
Вдовой прикинувшись, цацки сняла, но наряжается невестой тайком.
Бетель с орехами жуёт, пан сосёт — духами и маслами благоухает!
Шёлковое сари, на груди корсет со шнуровкой тугой...
Йогешвар видит: в зеркале лицо аскетки, но очи на чужих мужей пылают!
Серьги в ушах звенят, стыд позабыт. Жемчужные колье на шее сверкают.
Без мужа, но ожерелья носит. Нос кольцом с самоцветами искрится.
Браслеты на руках молниями блещут. Кольца до ногтей. Йогешвар видит: надев парчу, «вдова» Кали-юги мир одурачила!
Конфету с кардамоном жуёт, походкой лёгкой мечется меж домов,
Хлоп-хлоп! в ладоши бьёт, пчёлою жужжит, зубы сурьмой блестят.
В сети страсти запуталась людям на смех, и душу погубила.
Йогешвардас видит: Кали-юги забавы клеймо позора на род налагают!
От мужа в сон клонит, будто лихорадка с ознобом тело охватывают,
Каркает на него как ворона, а мужа чужого улыбкой услаждает!
Красавца покинув, несчастная, к уроду влечётся, в страсти слепа!
Йогешвардас предупреждает: «В ад Роурава[15] низринешься!»
Без ко́ди[16] в кармане муж не мил! Ежечасно бранью его осыпает.
Ни гроша в ладони у супруга — а жёнушка в сари парчовом щеголяет.
Слово за слово — перепалка! Склоки по всем домам!
Йогешвардас видит: в Кали-юге женщина — чума!
Дома жена такая от пуза ест да косы заплетает, причёской занята,
Виноградные капли на лоб наносит, очи угольной чернью подводит,
Украшенья надевает куда возможно, шумит по всем домам:
«Ах, нет супруга, равного моему! Стопы его молоком омываю!»
Тем временем долги даёт и берёт, мужа речами нежнейшими усыпляя!
Так вскоре и стали нищими, пошла меж ними брань да перебрань.
"Какие же в прошлом содеяли мы грехи, что муж такой отверженным стал?"
Йогешвар Дас, размышляя, напоминает: в Век Кали все женщины продажны.
В чьём бы доме ни жила красавица-жена — к чужим домам готова она.
Идёт и терпит там побои, уходит, растратив накопленные деньги.
Мать-отец, род — честь теряют; содержат, честь чтоб не сгубить.
Йогешвар видит: дому конец, глупец кормит утробу ненасытную, всем горе.
Мать, отец дома голодают — а он со шлюхами идет пан жевать.
Садху-брахманов видит — злобой пышет, со шпаною песни горланит.
Отец спросит: "сын, куда ты?" — так он кроет руганью его в ответ.
Йогешвар видит: нос задравший по пути позора в Кали-юге шагает.
Пепел на темечко намазав, сари проститутке дарит.
Себя в новехонькое одел — папка с мамкой в обносках рыдают.
Весь род, что благополучным считался — в долгах, все сломлены.
Йогешвар видит: речью не вразумить — тьма Кали опьяняет ядом.
На дом ни гроша не тратит, а в баньке масло в шкуру втирает.
Шелковую дхоти надел, шлепанцы обул — шлёп-шлёп, пошкандыбал.
Куртка нараспашку, воротник торчком, из кармана платок свисает.
Капли пота на лбу, над головою зонт качается.
В руке — дубинка, в зубах — бетель, балдеет, дымом сигарет и биди окутан. Прохожим хамит: кому слово, кому затрещину, кому пинок отвесит.
Йогешвардас плюёт на эту свору: по всей округе «гуда» их называют.
Иные грешники таковы — жен часто меняют.
В чужие дома вламываются — те же дома их и поглощают.
Кто с мужем спит, кто с любовником, с мужчиной как с женщиной.
Великий грех в Кали-юге творится, нет ни начала, ни конца ему.
Не учат ничему; с малолетства — в пастухи.
Глупцами остаются, дома как волы пашут, зарабатывают тяжким трудом.
Крадут, обманывают, делят [добычу], в леса подаются.
Йогешвардас видит: знание запретное преподают такие отцы, дома разрушают.
Без знания и стыд не ведом, вот о чём я здесь говорю.
Молодых девушек заставляют траву косить, скот пасти, воду носить.
За грошами посылают их на базар, жизнь их в запустении пребывает.
Йогешвардас видит: глупец лишен стыда, такие отцы — источник преступлений.
Без Вед не ведают они что такое грех и какова [их] участь.
И дочерей открыто продают, зачатых от их семени, кормятся их ртом.
Дочерей отдаются женихам за пятьдесят, от брака их — слезы из глаз.
Йогешвардас видит: в браке — позор; прокляты такие отцы и братья.
О детском браке ничего не ведали; когда же наступила юность —
Тогда заплакали: жизнь теперь в содержании трудна.
Ни знания, ни денег в узелке, ни прясть не умеют.
Йогешвардас рыдает всю жизнь: мать и отец — «великие и добрые» мясники.
Кто-то творит зло с чужим мужем, кто-то с кем-то уезжает в чужие края.
Кто-то же становится проституткой, своими деяниями себя губя.
Честь и каста — обе исчезают, от продажи нет никакой выгоды.
Йогешвардас видит: пятно не смывается; царство Кали — ловушка мясника.
Тех, кто отдаёт дочь за богатство, — царство Кали в эту ловушку поймало.
Девушке двадцати семь, мальчика же ей девяти лет ищут и приводят.
В браке лишь, когда зачали, мужа увидела, и в касте изгоем стала.
Йогешвар [видит]: демон похоти овладел, за призраками погнались, честь потеряли.
Кто-то смеется, кто-то плачет,
Кто-то со всеми ссорится.
Кто-то топится, кто-то яд пьет,
Кто-то из дома сбегает за моря.
Под власть похоти попав, дома стыд теряют,
Мечутся, как больной, что бредит в жару.
Йогешвар говорит: покоя не знают;
Увидев мужа — от гнева сгорают.
Пробудитесь, индус и мусульманин, оба воспевайте Рама и Аллаха!
К чему вам распри меж собою затевать? Ведь братья вы друг другу.
Единый Брахман всё пронизывает — хоть свинью, хоть корову,
Где ты священный шнур обрёл? Где обрезанье принял?
Рождение у обоих одно — различия вымышлены.
Голод, жажда, сон — одни; кровь одна на вид.
Из-за пустых слов ссоры чините — касты в прах низвергаете.
Йогешвар вещает: слово моё примите, что я являю вам.
В глубоком сне попробуй узри: кто турок, а кто индус.
Я беззаботна лишь с моим Возлюбленным!
Свекровь и деверь мне не милы, вечно пребываю я в одиночестве
Отчий дом и свёкор — оба отвергнуты, Возлюбленного сделали йогином Касты-сословия, обычаи — не милы; в мире людском всё утрачено
Йогешвар говорит, в разлуке томлюсь, тоской измучена, миром сочтена безумной.
[Он] зелёные берега Ганги оставил, [но] ежедневно совершает омовение.
В Каши каждый день собаки умирают, [но] им не достичь небес.
Я — вольная, как жасмин белый, с Возлюбленным моим!
Касты, устои, споры пустые — не волнуют сердца моего.
Смотри на собственные пороки, эй, мулла!
Отец выдал дочь за кровного брата, сестру сделал женой.
Где предел таким связям? Какой же это закон?
С рождения козье молоко пил, козу «матерью» нарек.
Ту козу режешь без дрожи — смертной боли в тебе нет!
Корову, что вскормила тебя, твоих предков, детей, братьев —
Ты режешь в Курбан, как обыкновенный мясник!
Из лжи возвели мечеть — Боги не пришли на это смотреть.
Пять кур режешь ежедневно — как угодишь Аллаху этим?
Ложные хафизы, пиры, мирзы — лживую книгу состряпали,
«Аллах мир разрушит!» пишут — прямиком в Ад попадут!
Йогешвардас к тебе взывает: слушай-слушай, уши прикрыв,
Когда Аллах спрос учинит — слова застрянут в горле.
Забыв знание души , бредут путями многими, принимают обличья разные.
Тришул носят, космы спутав, уши пробив в знак лицемерия.
Пеплом тело мажут, руки вверх воздев, себя «святыми» называя.
Йогешвардас видит: воинство водное, от жары страдая, лишь тщетно парится.
Кто-то стужу и зной терпит, тело усердно иссушая аскезой.
Кто-то, в уединении садху становится, в горные пещеры скрывшись.
Кто-то, шакалу подобный, во многих обличиях представая, людей обманывает.
Йогешвар [видит]: Без знания души всё напрасно! В своих иллюзиях умрут.
[Они] многие облики меняют, чётки носят, пеплом тело мажут.
Йогешвар видит: без знания души ум, как каландар, напрасно пляшет.
Те, кто обрезание считают спасением — что-то отрезают у своей жены.
Турок чуба на голове не носит, жёны его волос не удлиняют.
Сандалом голову себе не мажут, но богу синдуром лоб украшают.
Йогешвар видит: ставший турком в своей жене недостатки индусские раскрыл.
На многих языках учения все к Единому сводятся.
Что возвестили На́рада, Вья́са, мудрецы, поэты, о том и Веды с Веда́нтой поют.
То же Хади́сы и Кора́н возвещают, то же возглашает и книга христиан.
Йогешвар, все пути изведав, понял: лишь Само-Сущий себя всюду являет.
(2) Бхагати Дас
[Основатель монастыря Чилвания Сарбханг, в 3 милях к западу от Мотиари. 100 лет назад в возрасте 124 лет вошёл в самадхи.]
Некоторые доступные произведения:
Сном вечности охваченный ум стрелой Слова пробудил.
Гнев, что в сердце пылал, кувшином амриты утолил.
Бхагати Дас, сложив руки, говорит: страх Ямы он сокрушил.
В раскалённом лоне майи, спит, покровы натянув...
В крепости тела — пять невест, все спят — ни единая не пробудилась.
Бхагати Дас, сложив руки, говорит: придёт день — Яма, опутав, утащит!
Что ты делаешь, о человек, тело обретя?
Рис и дал без масла ешь, куркумою сдобрив,
В доме мертвеца пируешь, восхваляя пищу,
С родителями грубо говоришь, с женою веселишься.
Попадешь в адскую круговерть, сожалеть будешь!
Бхагати Дас говорит: много раз объяснял —
Яма нагрянет — зарыдаешь, лицо закрыв!
(3) Рагхувирдас
[Житель Чампарна, жил в Тхарухат. Даты рождения и смерти неизвестны.]
Что будешь делать, подруга? Пришла пора свадьбы[17]!
Возлюбленный в мире странном пир собрал — приворожив меня, покинул сей дом.
Тут пять страстных милашек есть — приворожив меня, покидает город отец.
Весть о свёкре услышав, сердце задрожало: «Слышала, господин мой пьяницей слывёт!»
Рагхувир молвит: «Собирайтесь же, подруги! Будем искать путь в отчий дом».
(4) Дарасандас
[Жил в деревне Чайлаха недалеко от Мотиари, там же 100 лет назад вошёл в самадхи.]
Никто не спасётся коль не воспел Имя Хари!
Делами своими занят, а смерть уже на плечах.
Забытьем ослеплённый — в смятении.
Святого увидев, сбежишь, словно мышь.
Лик майи увидишь — с восторгом погрязнешь.
Грудь твоя раскалится, когда день гнева придёт.
Кусок за куском растерзают — покоя не сыщешь!
Сокровища узрев — безвестным стал.
Яма прибьёт-добьёт — приюта не найдёшь.
Отбрось заблужденье! К страсти не прилепляйся.
Дарасандас молвит: «приникни к стопам Господним!»
Внезапно нападёт — будь бдителен умом,
Кала Ниранджан — величайший Игрок.
Богов, людей, мудрецов, божеств — всех запутал, поверг.
Брахму не пощадил — того, кто Веды постиг.
Шиву не пощадил — того, кто в дебрях аскезой горел.
Не спасёт ни белый лик, ни спутанные волосы аскета.
Ни царя не пощадит, ни подданного, ни нищего.
Павлина хвост явив — опутает Яма; миг — и убил.
Удача твоя ушла налево — ты Господа забыл.
Дарасандас говорит: «Юга за югой он сокрушает тебя!»
(5) Манасарам
[Жил недалеко от Симраингадха — Гходасахана.]
Взгляд устремлён в небо перевёрнутое, взгляд устремлён!
Ни облаков пушистых не вижу, ни грозовых туч.
Капли падают — мою чундри промочили.
Одела сари зелёное — ступка почернела.
Шла, шла — пришла в город Господа Хари.
Этот берег — Ганга-матушка, тот берег — Ямуна.
Посреди — Мать Яшода с покровом раскинутым.
Манасарам взывает: «Слушай, Майя Канкали!
Меня оставил в городе своём Владыка Ишвара».
(6) Шиталрам
[Житель Гаджпура Чхитоуни-Мотиари. По касте — тели. Принял посвящение от Бхакувы Сатха (известного святого сарбханга) в Сахебгандже (Музаффарпур). Жил в монастыре недалеко от Гаджпура Чхитоуни. Вошёл в самадхи 450 лет назад.]
Ум, тётка-маслобойка, масло выжала.
Из пяти стихий пресс сковала, молотом трёх гун ударила.
Из Гаджпуры к Чхитоуни ушла, столь далёко масло выжимала.
Шри Шиталрам в Сахебгандж пошёл, посвященье от Рамдатта Бхакувы принял.
(7) Суратрам
Жил в Малахи (Чампаран). Был очень преданным йогином. Встретился с женщиной Сухагин во дворе махараджи Бетии. Сухагин была глубоко впечатлена его чистым характером и глубокой преданностью и оставалась его ученицей до конца жизни. Вошёл в самадхи 100 лет назад.
Во-первых, я — садовник, во-вторых — вор, укравший жёлтое; в третьих же — сок земли.
Цветы собирая, шла я; моё сари запуталось, борода без Господина спуталась; кто-то распутал.
Сари порвалось, кофта измялась; из глаз капает новый цвет — промокла я.
Промокнув-измокнув, поднялась я на восемнадцатую террасу — где пребывает Возлюбленный мой.
В хижине йогина Рама звучит музыка без звука; там танцуют Сурат с Сухагин.
Поднявшись на небесную террасу, вижу: здесь живёт Возлюбленный мой!
Молвит Суратрам: "Послушай, Сухагин! Пой, играй — отправляйся в ту Страну!"
(8) Талерам
Рождение — Гонарва-Сохарва; место самадхи — Пота; время самадхи — 1262 год по календарю Фасли; был из касты лохаров.
Рефрен:
Качества Рама несравненны!
Строфы:
Четыре Веды, Пураны, Бхагавад-Гита — всё погибло.
Сколько сиддхов, святых — погибли не доплыв до берега.
Жители Каши погибли, погиб и сам Кришна.
Погибли кожа и волосы, Гокул, погибли десять аватар.
Храм возведён без извести — в нём мой Господь пребывает.
Не индус Он, не мусульманин, не из касты неприкасаемых!
Пятерых убив, двадцать пять подчинив, истину в сердце утвердил я!
Талерам говорит: Послушай, Гиридхар Йоги! давай переплывём океан бытия!
Тот, кто ум свой направил на вспашку...
Вспахивавший [ум] туда-сюда, с любовью старался —
Но плуг на нрав и довольство не направишь — комья оставишь.
Лебеда страсти и привязанности взошла — не вырвать,
Мотыгу знания возьми — сорняки [сомнений] не устоят.
Похоть да гнев, как дикий скот, на поле том пасутся —
Палку разума возьми — поле от потравы спасёшь.
Колючки срезав, домой унеси, как оратай истинный.
Талерам говорит: Послушай, Гиридхар Йоги! Приход-уход — искореним!
Воспевай Рама, брат, дни проходят!..
Откуда ростовщик явился, долг предъявил, проценты наложил?
Глупость распространилась в этом мире, даже дома дурак хозяином стал.
Такому господину что сказать? Ум пребывает в смущении.
Взывая "Спаси! Спаси!", упаду к стопам — Рагхурай защитит.
От воспевания Рама всё наладится, бедняк богатство обретёт.
Говорит Талерам: Послушай, Гиридхар Йоги, дни проходят!
Узри, о благородный, переправу!
Впереди — Имя [Бога]; дыхание созерцай.
Над Тремя Узлами — свет сияет.
Восьмилепестковый лотос цветёт пышно!
Мой ум-пчела пирует в его цвету.
Через Иду и Пингалу тело очищено.
Дверь Сушумны открыта — не заперта.
Из кладезя пупа течёт поток нектара; где звук поднимается — там "Ом"!
Талерам здесь тело очистил, победоносно уйдём в ту Пустынную Страну!
Дал мне Гуру корень!..
Этот корень мне по нраву, он амритой полон.
Этот корень лишь святые знают, непрерывно славят.
Три страдания от тела бегут, двойственность уходит.
Сама Смерть боится вида корня того — кто ещё спасёт?
В уме — пять рек; их волны бурлят.
Всё пожирающая [Майя], узрев его, в ужас приходит.
Днём и ночью человек его не забывает — ни на миг, ни на мгновенье.
Говорит Талерам: Полушай, Гиридхар Йоги! Все страхи разрушимы!
Смотри: в бхакти святые так милы!
Без седла, без вожжей их колесница.
Без столбов, без балок стоит, вожжи натянуты.
Храм возведён без извести — в нём Господь наш пребывает.
Говорит Талерам: Полушай, Гиридхар Йоги! Истинный Гуру непостижим!
Не спи, не знаешь, когда Яма придёт…
Мал бычок, верёвки не изведал, миг за мигом спотыкается.
Слово Гуру везёт бычок Нанду, шаг за шагом идёт с поклажей.
Я не брал ни алмазов, ни жемчугов, ни бетеля.
Лишь слово Гуру весь мой груз!
Талерам письмо написал и отослал: Лакшми ушла [от меня],
В доме господина Кабира всего в изобилии, я стал [его] торговцем!
У истинного Гуру клетку покупай…
Птичку за грош продали, за девять грошей — клетку.
Пришла кошка, птичку схватила — все рыдают горько!
На незнакомую ветку птичка села, ягоды ядовитые съела.
В обществе же святых твоя птичка лишь ягод знания вкусит!
По всему городу Талерам бродил-искал — нигде имени Рама не слыхал!
Говорит Талерам: Послушай, Гиридхар-йоги! этот город — логово убийц!
Имя Хари — живая истина, ищи её усердно!..
Забытое в ночи разлуки, о Чакава[18], утром воссоединение придёт.
Душа, забывшаяся в воспевании Рама, и днём живёт в ночи ожидания.
В той стране Лебедь нектар пьёт, где нет ни каст, ни различий.
Луна и Солнце вечно сияют, сама Природа зазжгла светильник.
В высохшем озере лотос расцвёл — и в груди родилась несокрушимая стойкость.
Талерам говорит: Полушай, Гиридхар-йоги! Садгуру в сердце расцветает как лотос!
Имя Рама — сокровище, не куй же украшений иных, брат!..
Рука — молот, ветер — мехи, ножницы — любовь.
Имя Рама стало горном — дуя, ум в сердце распалил!
Огненное кольцо на Рагхурадже, браслеты на стопах сияют.
В ноздрях Нараяна обитает — [он] состояние раскрыл.
Бисунидас, житель Айодхьи, по трём мирам носится.
Сколь ни говорил Бисуни правду — мир не внял.
Талерам говорит: Полушай, Гиридхар-йоги! Украшение вечное выковано!
Тот же, кто тайну сего украшения не постиг — на теле носит его.
(9) Мисридас
Пять да двадцать подруг, вместе собравшись,
Сыграйте во дворе Садгуру
В Игру, которую затеял Господь мой —
Круговорот рождений-смертей стирая.
Все святые, слившись в Единенье —
Вкусите знаний Гуру!
Оставьте метанья и суету, подруги —
Пробудитесь в доме своём!
Играя-резвясь, воспарите к небесам —
С Возлюбленным встретьтесь в Обители Вечной.
Мисридас взывает из глубин сердца:
У стоп Шри Пурна Рамджи
Играйте молодостью!
(10) Дарлал
В тишине жила я, играя скромно
Возлюбленный мой вдруг явился близкий, желанный,
Белым светом ступил на землю родную.
У браминов в доме нашем, о Возлюбленный мой!
За четыре дня вся истомилась я,
Как вернуть утраченный покой?
Твой свадебный обряд грядет, о Возлюбленный мой!
У порога гости собрались толпою.
Алые-алые, нити судьбы,
Покрывало зелено, о Возлюбленный мой!
Тридцать два носильщика паланкина встали.
Река Бхауджал — бездонна, необъятна,
Грохочет потоком, о Возлюбленный мой!
Какою же силой достичь мне того берега?
Оковы разбила на части,
Плот соорудила, о Возлюбленный мой!
На нем и достигну я того берега.
Облекшись в Покров Любви чистой,
В путь ступила я, о Возлюбленный мой!
Светильник Знания в руки взяла.
Вспыхнули, побежали искры,
Молния сверкнула, о Возлюбленный мой!
Зажглись сияющие огни — неисчислимы!
К стопам Владыки Харлала
Припадая, кланяясь, о Возлюбленный мой!
Силой преданности достигла я берега, о Возлюбленный мой!
Язык поэзии сантов-сарбхангов
Немногочисленная литература секты Сарбханг (Агхор), которая была доступна и на основе которой были выявлены принципы, духовная практика и поведение этой секты, при лингвистическом анализе обнаруживает три основных языковых потока:
1. Смешанная форма: авадхи и брадж;
2. Хинди (кхари-боли) — как чистая, так и смешанная форма;
3. Бходжпури (чистая и смешанная форма).
В одном гимне все потоки могут быть переплетены, как жилы. Так называемый "язык Кабира и других святых"(садхуккари) также представляет собой смешение различных языков, диалектов, говоров и стилей. Хотя с лингвистической точки зрения такой смешанный язык может быть проблематичным, его оправдание в том, что эти святые обычно странствовали по всем уголкам страны, территориям разных диалектов. Их общение с простым народом было гораздо теснее, чем с так называемой "элитой". Поэтому им было необходимо вплетать в свою речь региональные особенности тех мест, где они бывали. Их главной целью был обмен и передача смысла, а не сохранение языковой чистоты. Следующая строка Кабира указывает на этот важный аспект: Не важно [на] санскрите [или] другом языке, важна лишь искренность помыслов!
Из трёх упомянутых нами потоков, первый представлен в гимнах главного учителя и проповедника учения Агхор — Кинарама. Кинарам жил преимущественно в Каши (Варанаси), но на него явно повлияла доступная всем поэзия сагуни-сантов, таких как Сурдас и Тулсидас. Названия, которые Кинарам дал своим трудам, также позволяют предположить, что "Рамаяна" Тулсидаса была для него языковым ориентиром. Его главные труды: "Вивексар", "Рамгита", "Гитавали" и "Рамрасал". Подобно Тулсидасу, Кинарам использовал стихотворные размеры чаупаи, доха и кавитт, и его язык отлит в те же формы, что и у Тулси. На примере нескольких чаупаи:
"मन चंचल गुरु कही दिखाई ।
जाकी सकल लोक प्रमभ॒ताई॥"
"Учитель указал на непостоянство ума,
Чья слава наполняет весь мир!"
"मनके हाथ सकल अधिकारा |
जो हित करे तौ पावें पारा ॥"
"В руках ума — вся власть.
Кто благо творит — достигнет берега [спасения]!"
"हुदय बसे मन परम प्रवीना।
बाल वृद्ध नहिं सदा नवीना ॥
इन्द्री .सकल प्रकाशक सोई।
तेहि हित बिनु सुख लहें न कोई ॥"
"В сердце пребывает ум — величайший мудрец.
Не дитя он, не старец — всегда юн и свеж!
Он — светоч всех чувств.
Без блага его не обретёт счастья никто!"
"सत्य पुरुष को सत्य कहि, सत्य नाम को लेखि |
रूप रेख नहिं संभवै, कहिये करे विषेखि ||"
"Истинного Мужа [Бога] назови Истиной, Истину — именем запиши.
Ни облика, ни черт не постичь, как же выразить разницу?"
"निरालम्ब को अंग सुनि, गत भइ संशय इन्द्र |
में ते अब एके भई, सतगुरु परमानन्द ||"
"Услышав о природе Безопорного [Абсолюта], избавлен от сомнений был Индра [царь богов].
"Я и Ты" — теперь стали единым, Истинный Учитель — Высшая Радость!"
"भूल्यो धन धाम विषै लोभ के समुद्र ही में,
डोलत विकल दिन रैन हाय-हाय के॥
कठिन दुरास भास लोक लाज घेर परुयो,
भयो दुःख रूप सुख जीवन बिहाय के।॥
चिन्ता के समुद्र साचि अहमित तरंगतोम,
होत हो मगन यासों कहत हौ जनाय के ॥
रामकिना दीन दिल बालक तिहारी अहै,
ऐसे ही बितेहों कि चितैहों चित लाय के ||"
В иллюзии и привязанности запутался я,
Мечусь в смятении день и ночь, ах! ах!
Труднодостижимые надежды, страх людского позора окружили,
Жизнь, лишённая радости, стала воплощеньем горя.
В океане тревог, в волнах эгоизма,
Тону, погружаюсь, о чём и возвещаю!
Рамкина [Кинарам] — дитя, нищее сердцем, Твоё оно,
Так проведу же дни помня о Тебе, помыслы к Тебе обратив!
Среди тех, кто творил на кхади боли, в ученической традиции Кинарама выделяется житель Бенареса Махатма Ананд. Он является автором таких произведений, как "Ананд-мандар", "Такхйалате Ананд", "Ананд-сумрини", "Ананд-джаймала" и других. Хотя Ананд писал и на смеси авадхи с браджбхашей, например:
माया मोह में फैंसि-फेंसि के में, मजन कछू न करी |
सिर धुनि पछेतात हैं में, जात उमिरिया सरी ॥
दान पुन्य कछु कीन्यो नाहीं, कोऊ को न दियो दमरी |
सिर पर बाँघि धरयो में अपने, पापन की गढरी ॥
सत्संग में ना बेंठयों कबहूँ, जायके एको घरी।
दुर्जन सग में नाच्यों राच्यों तुम्हरी सुधि बिसरी॥
В Майе, в страсти запутался я, трудов духовных вовсе не свершил. Головой бьюсь, горько каюсь я, гибнет юность моя. Ни подаяний, ни благих дел не совершал, никому не подал и дамри. Сам на голову водрузил себе тяжкий мешок грехов своих. В обществе праведных никогда не сидел я, разве что на миг заглянул. С нечестивыми плясал да веселился, о Господь, забыл я Тебя!
Тем не менее, отпечаток его личности как поэта, и стиль наиболее ярко проявляются в стихах, написанных на кхади боли, где в лексике заметно влияние персидского и урду. Например:
न बेदो कुरआँ से हमको मतलब न शरा ओ शास्त्र से ताअलक |
है इल्मे सीना से दिल मुनौवर किताब हम लेके क्या करेंगे ||
न दोजखी होने का है खता, न जन्नती होने की तमन्ना।
अ्रजाब से जब रहा न मतलब, सवाब हम लेके क्या करेंगे॥
Ни Веды, ни Коран мне не нужны, ни шариат, ни писания талик, Знание сердца освещает душу, что делать мне с книгами? Ни страха стать грешником, ни желания стать праведником, Если нет связи с аджабом, что мне делать с наградой?
С точки зрения языка, в контексте данного труда наибольшее значение имеет бходжпури-языковая традиция. Среди наиболее значимых исследовательских работ, посвящённых бходжпури-языку и литературе, следует отметить работы доктора Удаянанарайана Тибари, доктора Вишванaтхa Прасада, доктора Кришны Дева Упадхьяи и доктора Сатйатрaта Синхи. Помимо этого, Раманареш Трипатхи, Дургашанкар Сингх, Девендра Сатйартхи и другие внесли значительный вклад в собирание и редактирование народных и деревенских песен. Настоящий труд включает многочисленные примеры бходжпури-творчества сантов, на которых ранее не обращали внимания упомянутые учёные, мыслители или исследователи.
С точки зрения языкознания, речения этих сантов имеют немаловажное значение, равно как и в культурной и духовной перспективе. Среди доступного нам наследия сантов-сочинителей встречаются некоторые бходжпури- или бходжпури-смешанные стихи Кабира, Дхармадаса, Дхарнидаса, Дариядаса, Шиванарайана и других. Однако при изучении Сарбханг-сампрадаи были обнаружены бходжпури-тексты таких сантов, как Манкaрaм, Текманрам, Йогешварачарья, Мотидас, Бодхидaс, Нараяндас, Дихрам, Говиндрам, Балкхандидас, Кешодас, Алкананда, Раджпатти Бхактин, Суккху Бхагат и других. Кроме того, найдены многочисленные стихи, авторство которых установить не удалось. Если провести всесторонний анализ языка и стиля обширного литературного наследия Агхор или Сарбханг-сампрадаи, можно легко представить, насколько расширится текущий горизонт знаний об языке бходжпури.
Доктор Приясан классифицировал западные магидхи-языки как "бихaри", выделив три наречия: бходжпури, майтхили и маги. Среди них бходжпури занимает первое место по территориальному охвату. В бходжпури различают четыре подгруппы:
1. Северный бходжпури (сарвария и горaхпури),
Для более детального ознакомления с его распространённостью рекомендуется обратиться к работам доктора Удаянанарайана Тибари.
Бходжпури-язык распространён на территории около 43 000 квадратных миль. Его границы отличаются от политических границ провинций. На востоке бходжпури соседствует с территориями двух родственных языков — майтхили и маги. Граница бходжпури пролегает вдоль реки Ганга, начинаясь на расстоянии нескольких миль к западу от Патны, далее следуя по руслу реки Сон до города Рохтас. Оттуда она поворачивает на юго-восток, образуя плато в районе Ранчи, представляющее собой языковой полуостров. Юго-восточная граница простирается до 20 миль восточнее Ранчи, огибая Боду и достигая Кхарсауана. Здесь она оставляет уривский язык слева, поворачивает на запад, затем на юг и север, включая в свой ареал Джаспур. В этом районе она оставляет чхаттисгархи и багхели справа. Двигаясь далее до Бхадарьи, граница поворачивает сначала на северо-запад, затем на северо-восток, соприкасаясь с рекой Сон и завершая пределы "нагапурия"-бходжпури.
Пересекая реку Сон, бходжпури соприкасается с границами авдхи и следует вдоль Сона до 82-го меридиана. Затем, поворачивая на север, она соединяется с руслом Ганги к западу от Мирадпура на расстоянии 14 миль. Оттуда граница поворачивает на восток, пересекает Гангу у Мирадпура, оставляя авдхи слева, и, двигаясь прямо на север, достигает Тамачхабада на Гранд Транк Роуд, а затем простирается до нескольких миль восточнее города Джоунпур. Далее она следует по руслу реки Гхагхра до Акбарпура и Танды, затем, двигаясь вдоль северного течения Гхагхры, возвращается к 82-му меридиану на западе. Оттуда, по извилистому пути, граница проходит к северо-западу от округа Басти, достигая лесных районов Непала до местности Джарва. Здесь бходжпури образует полосу шириной не более 15 миль, часть которой находится в пределах Непала, а часть — в Индии, простираясь до Бахрайча. В этой полосе говорят на тару-языке, содержащем элементы бходжпури.
Северная граница бходжпури, оставляя слева полосу между бходжпури и непали, движется на юг до 83-го меридиана. На востоке она достигает Руммандеи (места рождения Будды, древнего Лумбини), затем поворачивает на северо-восток, проходя через Бутвал в Непале, и далее на восток до 15 миль восточнее Амалкхаджа в Непале. Оттуда она поворачивает на юг, где на востоке начинается область майтхили. Достигнув 10 миль от Муззаффарпура, граница поворачивает на запад и, следуя вдоль реки Гандаки, соединяется с Гангой у Патны. Численность носителей бходжпури примерно вдвое превышает суммарное количество говорящих на майтхили и маги.
Доктор Тивари выражает удивление тем, почему, несмотря на широкое распространение бходжпури и любовь её носителей к языку, письменная литература на нём остаётся ограниченной. Одной из причин он называет то, что брахманы Митхилы и Бенгалии в древности использовали не только санскрит, но и свои родные языки для литературного творчества, тогда как брахманы бходжпури-области отдавали предпочтение исключительно санскриту. Даже сегодня носители бходжпури не склонны использовать свой язык в качестве средства образования в той же степени, как это делают говорящие на майтхили. Возможно, это связано с опасениями, что использование бходжпури в образовании нанесёт ущерб национальному языку хинди. Другой причиной является пренебрежение к существующему литературному наследию бходжпури, преимущественно представленному ниргуна-традицией сантов, которое до сих пор оставалось за пределами исследовательского внимания. Необходимость сбора и изучения как устного, так и письменного наследия бходжпури — языка, распространённого на обширной территории Индии, — очевидна. Мы твёрдо убеждены, что сотни тысяч разрозненных произведений сантов-сарбхангов внесут значительный вклад в это исследование.
Сегодня во имя "изысканной литературы" мы отбрасываем множество полнокровных слов бходжпури, клеймя их как "провинциализмы" или "сленг", но мы опасаемся, что во имя единообразия, мы убиваем живую многогранность языка. Например, в ареале бходжпури для одного понятия — "средство для удара" (палка, дубина и т.п.) — существует множество слов с тонкими смысловыми нюансами: 'डंठा (Daṇṭhā)', 'सोदा (Sodā)', 'लाठी (Lāṭhī)', 'लब्ठ (Labṭh)', 'लझर (Lajhar)', 'बोग (Bog)', 'लबदा (Labdā)', 'छड़ी (Chaṛī)', 'लकड़ी (Lakaṛī)', 'गोजी (Gojī)', 'पेना (Penā)', 'दुखहरन (Dukhaharan)' и многие другие. Не станет ли величайшим несчастьем, если мы принесём эти живые слова в жертву на алтаре "изысканной литературы" или стандартизированного хинди?! Возьмём несколько примеров из гимнов 'Сваруппракаш' Йогешварачарьи...
Ты связал меня цепями города Ямы, о бессердечный ум мой!
Когда Дхармарадж схватит тебя, ты зарыдаешь.
Смерть устроит облаву — ударит без предупреждения.
Хитростью, силой, обманом собирал богатства — сделал лакхи кроров.
Там, заламывая руки, будешь раскаиваться — но сухие кости станут прахом!
Пять огненных вихрей закружат — запылает страшное пламя!
Письмо от Возлюбленного пришло, о невеста!
Служанка Судьба принесла его, о невеста!
Слушая-слушая, сердце забилось — когда же встреча?
Черный паланкин прибыл — весь в зелени покрывала.
Кони Возлюбленного прискакали — у моего порога стоят!
Встреть же, подруга, с арти! Сожми в объятиях!..
Ум стал беспокойным — обратился в ничто.
***
Рассвет наступил, заря занялась — моя ночь прошла.
Носильщики Времени подхватили — паланкин унесли...
Сокровище ускользнуло — родные берега потеряны.
В чем вина? Забыла — счёт времени упущен!
О Ум! Припала я к стопам Господа — но ты не оставляешь страстей!
Что делать, о Рам? Сердце тоскует по мирскому!
К чему сурьма? К чему синдур?
В саван облачившись отправилась я!
Таких строк — сотни тысяч. Они способны возвести бходжпури (и любой народный язык) на литературный престол. Нужно лишь: научное собрание текстов, изучение и продуманная языковая политика.
Примечания
[1] "Тат твам аси"
[2] Пайяр/Шариф(Annona squamosa) – плод, уникальная слоистая мякоть которого под сердцевидной кожурой — классическая метафора в индийской философии для иллюстрации метода "нети-нети".
[3] Конкретные виды "мукти" (освобождения) в индуизме:
· सालोक (Sālokya) — пребывание в той же обители, что и Божество.
· सामीप्य (Sāmīpya) — близость к Божеству.
· सायुज्य (Sāyujya) — слияние с Божеством.
· सारूप्य (Sārūpya) — обретение формы, подобной Божеству.
[4] त्रिकुटी (Trikuṭī) — "место трёх лучей" — Аджна-чакра (межбровье), где сходятся Ида, Пингала и Сушумна.
[5] 5 Джнянендрий (органы познания)
5 Кармендрий (органы действия)
5 Танматр (тонкие элементы)
Или: 10 Индрий + Манас (ум) + Буддхи (интеллект) + Ахамкара (эго).
[6] "Радость Индивидуального 'Я'" или "Сын [иллюзии] Дживы". Это символ эго, цепляющегося за свою отдельность и наслаждающегося ею, которое гневается на учение о Единстве.
[7] असाढ़ (Asaadh): Июнь-июль — томление, невыносимая жара разлуки.
[8] सावन (Saavan): Июль-август — грозы страсти, "безумие" вирахи.
[9] भादौं (Bhaadon): Август-сентябрь — мучительная память о Возлюбленном.
[10] कुआर (Kuvaar): Сентябрь-октябрь — надежда на встречу (приход "Господина").
[11] Образ "канала" восходит к поэзии Кабира, где река/канал — метафора сансары, уводящей от Источника.
[12] टिकुलवा (Тикулва) — «тикка» (мистическая точка): концентрация рассеянного ума.
[13] चेली खेलारी (Чели кхелари) → «ученица-игрунья» — «Че́ли» (ученица) — пародия на духовную преемственность; «кхелари» (игрок) — намёк на азарт и ложь.
[14] उदास दुलारी (Удас дулари) → «‘Отрешённая Нежнейшая’» — Удас (отрешённая) + Дулари (нежная) — кощунственное сочетание санньясы и чувственности.
[15] В «Вишну-пуране» (2.6) описаны 7 кругов ада, где Роурава — 5-й круг, грешников здесь кусают змеи и разрывают звери, наказание длится 14 000 лет.
[16] Старинная монета (10 млн рупий), символ несметного богатства. Гипербола алчности.
[17] Игра слов: "लगनवाँ" означает и "свадьба", и "судьба".
[18] Чакава – птица-самец.