Голубица Духа

Сошествие Духа Святого

Пятидесятница - великий праздник в гностическом литургическом календаре. Мы отмечаем обещанное сошествие Святого Духа к ученикам, предсказанное Иисусом до его мистической смерти и воскресения. Мифический цикл литургического года как-бы заканчивается Пятидесятницей, но для гностиков это событие - начало истинной духовной миссии Христа.

"Пистис София" описывает двенадцать лет пребывания Логоса среди учеников после Вознесения. Там же описывается и апостольство Марии Магдалины и мифический цикл женской Силы Божьей, представленный в нисхождении, страданиях и успении Софии.

Пятидесятница, открывающая Троичный сезон, знаменует начало половины года представленной мифическим циклом эманаций женского аспекта Божьего, время Святого Духа.

Пятидесятница, как и Рождество, - это начало, начало нового уровня духовной активности в архетипической сфере нашей жизни. Святой Дух, подобно сильному ветру, приносит в жизнь нашего духа нечто новое, неожиданное и порой даже тревожное, но как утешитель, который не принадлежит этому миру.

Евангелие от Матфея выражает это довольно точно: «Дух дует там, где хочет». Мы не можем ограничить дуновения Святого Духа искусственно созданными ограничениями эго-проекций. Не имеет значения, насколько они политически корректны или психологически комфортны; они просто не годятся. Мудрость Духа предлагает совершенно другую систему ценностей, отличную от принятой в обыденности материального мира.

Восьмая Ода Соломона — обращение Святого Духа к человечеству:

«Ни плоть вашу не следует понимать так, как (ту плоть, о которой) возвещу Я вам, ни одежду вашу (не следует понимать как ту одежду) что явлю я вам.»

Святой Дух требует особого сосуда для своего проявления, и это не мирской сосуд — это сосуд сознания.

Евангелие от Иоанна называет Её [Стивен Маршалл говорит о Святом Духе, как о Премудрости, в женском роде] «Духом Истины, Которой мир не может принять, потому что не видит Её и не знает Её; а вы знаете Её, ибо Она с вами пребывает и в вас пребудет». Мир не может принять Её, потому что не может видеть Её, не осознает Её. Чтобы познать, что Она есть, мы должны признать Её, осознать Её, прочувствовать Её присутствие, увидеть Её и, наконец, услышать Её.

Святой Пророк Мани был именно таким сосудом; само его имя означает «сосуд». Мани удостоился троекратного визита своего Светового Близнеца, в котором он узнал Параклета, обещанного Утешителя, в своей земной жизни. В его случае сошествие Святого Духа является прямым мистическим опытом познания трансцендентной реальности. Непостижимость и вневременность Святого выражается святым пророком Мани в описании безвременья в Духе:
«Знай, что крупицы праха земного могут быть сосчитаны, за годом год можно сосчитать крупицы праха земного, но то время, которое Святой Дух пребывал с Отцом, нельзя сосчитать». («Kефалайа»)

Сошествие Святого Духа к Апостолам было не тем событием, что происходит и проходит бесследно — а явлением вечной и вневременной духовной реальности. Иисус, зная о грядущей смерти, предсказал своим ученикам пришествие Утешителя после него. Он велел им ожидать прихода Святого Духа, который будет пребывать с ними всегда, который «...научит вас всему и пробудит в памяти всё, что Я сказал вам». Наша Наставница Гнозиса здесь. Ее голос учит, наставляет, заботится о нас и утешает нас.

«Кефалайа» святого пророка Мани описывает Святой Дух заботящейся не только об искрах Света на земле, но и обо всех Эонах Света:
«Сперва Он создал Ее в своих внутренних покоях тишины и безмолвия, но когда возникала необходимость, Она призывалась и исходила от величия Отца, заботясь обо всех эонах Света».
В Евангелии от Иоанна Иисус говорит ученикам о вневременной и внепространственной, «не от мира сего», природе Святого Духа:
«Иисус сказал своим ученикам: «И Я умолю Отца - и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек... Мир оставляю вам, мир Мой даю вам; не так, как мир дает, Я даю вам.»

Понять событие Пятидесятницы как имманентную и внутреннюю Реальность - вот та цель, к которой всегда направлена воля гностиков. Если мы хотим познать Утешителя, мы должны каким-то образом войти туда, где мы можем коснуться этой безвременности и трансцендентности; мы должны обрести необычное состояние сознания и восприятия.

Пятидесятница происходит от еврейского праздника урожая, называемого «праздник недель» (Шавуот), который проходит через 50 дней (семь недель) после Пасхи. Это праздник первого урожая зерна, символизируемый квасным хлебом. Закваска (в отличие от опресноков), наполняющая тесто воздухом и поднимающая его, долгое время считалась символом Святого Духа. Евангелие от Фомы сравнивает закваску и Святой Дух:
«Иисус сказал: Царство Отца подобно женщине, которая собрала немного закваски и спрятала ее в тесто и сделались большими хлебы ее». Здесь Святой Дух ассоциирован с Царством Отца, но подчёркивается и «женская работа» по приготовлению хлеба. Пришествие Святого Духа означает признание и познание женского аспекта Бога.

Святой Пророк Мани также описывает Святой Дух в женском образе:

«Источник каждого благословения и всех заклинаний - Мать Жизни, первый Святой Дух, Первая Мать, которая родилась от Отца и первой проявилась во славе, которая является Матерью всех эманаций, которые пришли в сей мир." (Кефалайа)

Еврейские христиане, ранние последователи Иисуса, известные как «эбиониты» или «назореи», называли Святой Дух «Матерью» (в арамейском тексте Св. Дух мыслился как Мать Иисуса: по-арамейски "дух" (ruah) - женского рода. Это выражало представление о новом - от Духа - рождении (у Иисуса была мать по плоти и Мать в Духе, и именно Мать-Дух родила его как Сына Божия)... Они молились ей как Богу, но называли ее Ангелом, потому что они сильно и глубоко лично переживали ее присутствие. Упоминания Святого Духа как Матери Иисуса встречается во многих местах в гностической литературе. «Так и моя Мать, Святой Дух, взяла меня за один из моих волос и отнесла меня на гору Фавор» (известный как «Евангелие от Евреев» текст эбионитов). В Евангелии от Фомы Иисус говорит: «Моя мать дала мне тело, но моя истинная Мать (Дух Святой) дала мне жизнь». Когда мы начинаем взаимодействовать с трансцендентной реальностью, женский образ Божества почти всегда является первым переживанием, часто переживаемым как «ангелическое» внутреннее видение и голос.

В христианском мифе праздник Пятидесятницы связан с нисхождением огня Святого Духа на апостолов. Здесь наличествуют два важных символа.

Первый - это пламя. Шин, название еврейской буквы, соответствующей и Огню и Духу, означает зуб и язык пламени.
Добавление буквы Шин (Святого Духа) к имени Яхве (YHVH) раскрывает тайну Духа в каббалистическом имени Иисуса, YHShVH. Таким образом, имя Иисуса представляет собой исцеление несовершенного, неполного, лишённого женского аспекта, Демиурга Яхве (YHVH) через восполнение его женским аспектом, Святым Духом.

Второй важный момент Пятидесятницы - это говорение «на языках». Не бредовое лопотание «харизматов», но общение на том (птичьем) языке, который был чудесным образом понятен каждому, независимо от того, какой язык был для него родным: символически, это тоже - исцеление разделения, символизированного разделением языков в легенде о Вавилонской Башне. Это «говорение на языках» предполагает феномен невербального общения, связанный с опытом потусторонней и трансцендентной Реальности, но в массовом масштабе. (И предметом такого общения, разумеется, является потусторонняя и трансцендентная Реальность, и опыт её всепреображающего раскрытия, выражение которых, без прибегания к притчам и иносказаниям, - задача невыполнимая для любого из существующих наречий.)

Этот феномен происходит благодаря соединению женских и мужских потенций Троицы. Логос - это Слово, Святой Дух - это дыхание, которое дает ему голос. В то время как Логос (Слово) символизирует мужскую полярность, голос Святого Духа - женскую. В Каббале этот голос Святого Духа представлен голубем и именуется Bath Qol - «Дочь Голоса». В «Песни Соломона» она - голос голубя... слышимый снова на нашей земле. В «Таргуме» (переводы Торы на иудео-арамейский), ее называют «Голосом Святого Духа Спасения».

(Нельзя не отметить и родственный символизм мифа о Купидоне и Психее. Венера — мать Купидона, символизирующего Дух, и её птица — голубица. Кроме того, Инвазия не раз приводила примеры того как в средневековой иконографии через символ голубя выражались «еретические» представления о Деве Марии как воплощении Духа Святого и Премудрости Божией, лежащие в основе хилиастических и милленаристских воззрений, с которыми активно боролась Папская Курия. Поклонникам же усложнённых конспирологических конструкций будет небезинтересно обратиться к книге Грассе Д`Орсе «Язык Птиц», в которой автор уделяет немало внимания «гульярдам», или членам тайного «Общества Гуля (голубя)».)

Познание Святого Духа является важным шагом к восстановлению Царства Небесного и нисхождению Нового Иерусалима - Царства, которое распространяется на земле, но не может быть видимо глазами мира. Как сказано в Евангелии от Фомы: «Иисус сказал:« Это (Царство) не придет согласно ожиданиям, не скажут: «Смотрите, оно здесь» или: «Смотрите, оно там». Но Царство Отца распространится на Земле и люди этого не увидят». В поздних версиях Евангелия от Луки часть молитвы Господней, которая гласит: «Приидет Царствие Твое», толкуется как «Святой Дух Святой пришел и очистил нас». Царство Небесное является проявлением Святого Духа в изменённом и расширенном Сознании здесь, на земле.

В Каббале Царство относится к сфире Малкут, которая также называется «Шехина», «Матрона и Невеста». Царство, украшенное как невеста, описывается в Откровении святого Иоанна Богослова. В каббалистических учениях Шехина является женской формой имманентного присутствия Бога на земле.

Последователи Валентина называли Святого Духа, «Святая Земля», «Мать» и «Иерусалим». В Евангелии от Иоанна Иисус говорит ученикам о Святом Духе, который придёт во имя Его и оживит всё в их памяти. В контексте учения о Слове и роли Святого Духа в оживлении Логоса Голосом, символический топоним «Иерусалим» имеет особый смысл. Иерусалим — это духовное Царство Света, которое называется Новым Иерусалимом, и которое гностики считают своей истинной Родиной и домом. Стих 137-го Псалма гласит: «Если я забуду Тебя, Иерусалим, пусть правая рука моя отсохнет. Пусть мой язык прилипнет к нёбу, если я не помню Иерусалима превыше самой высшей радости моей».Иерусалим для нас не земной город, а небесный Город, Царство Света, наш настоящий дом среди Эонов Света. Святой Город - это проявление Святого Духа, Небесный Град нисходит в наши сердца в раскрытом сознании. Киспел переводит Иерусалим как «Царство Мира». «Царство Мира» - это «Покой», «Равновесие», гностическая метафора полноты Плеромы, где все борющиеся дуальности и противоположности превзойдены и разрешены в Единстве.

Д-р Карл Юнг в своей работе о Троице приводит аргументы в пользу признания женского аспекта Бога для завершения и окончательной индивидуации Троицы Божьей. Поэтому нисхождение Святого Духа, как имманентной реальности в гностическую душу, представляет собой не только начало, но и кульминацию Гнозиса, начало и конец.

Признание женского аспекта Божества - не политический ход, а духовная необходимость; от этого зависит цельность нашей духовной сущности, более того - целостность Бога. Итак, мы празднуем этот день в честь Святой Женской Силы, которая является Матерью Христа в каждом сердце, и «полнотой, на которой вселенная воздвигается и разрушается». Мы, как гностики, стремимся не к политическому и социальному царству на земле, а к духовному царству внутренней и трансцендентной Реальности, являющемуся проявлением Святого Духа внутри нас. Пусть Голос Святого Духа направит нас в нашем стремлении к Свету Божественной Души внутри, утешит нас в наших страданиях в мире сем и воздвигнет внутри нас Царство Святой Земли, в которой мы «живем и движемся и получаем наше бытие»!

Аминь.

Преданность Триединому Богу.

Один из частых вопросов, которые нам задают как гностикам:«Почему вы поддерживаете доктрину христианской Троицы?»

Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны услышать мнения ранних гностиков. Во всем каноне новозаветных писаний есть лишь несколько нечётких аллюзий на Троицу в посланиях святого Павла, но гностические писания Наг Хаммади полны тринитарных эпитетов Бога. В Евангелии от Филиппа мы читаем: «... имя Отца и Сына и Святого Духа». В новозаветном каноне нет столь явных ссылок на христианскую Троицу. Таким образом, мы можем достаточно твёрдо заявить, что именно гностики и являются тринитариями, но наше понимание Троицы гораздо глубже, чем догматы Церкви.

В то время как догматическая Церковь две тысячи лет развивала догмат Троицы, гностики всегда обращались к Троице как к архетипическому символу и таинству. Как архетип, Троица возникает в любой культуре, во всех местах и временах. Даже касательно физических процессов большинство явлений можно описать как тринитарные - активное, пассивное и их взаимодействие; движение, инерция и ритм; тезис, антитезис и разрешающий и связующий принцип...

Многие религии, помимо христианства, включают триединое божество. Богиня современных виккан — Дева, Мать и Старуха. Тримурти индуизма - Творец (Брахма), Разрушитель (Шива) и Зиждитель (Вишну). Религии, в которых есть триада богов, часто подразумевают "семейные отношения" между членами триады. Это особенно характерно для египетских таинств Осириса (Отца), Исиды (Матери) и Гора (Сына), или Ра (Отца), Фараона (Сына Ра) и Ка (связующего и посредничающего Духа).

Гностический символ Троицы синтезирует две тринитарные формулы египетских таинств: Отец, Сын и Святой Дух (Мать).

«Евангелие Египтян» описывает такую композицию Троицы: «Из него вышли три силы; Сии - Отец, Мать и Сын ». Здесь Мать (Святой Дух) является второй ипостасью Троицы, она также может быть отождествлена и с египетской Ка. «Евангелие Египтян» далее описывает манифестацию серии триединых Огдоад, насчитывающих в общей сложности 24 силы, чему созвучно и место из «Откровения от Иоанна»: «И вокруг престола (Трона) двадцать четыре престола (седалища); а на престолах видел я сидевших двадцать четыре старца, которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы».

В традиции династий фараонов Древнего Египта фараон - божественный царь, Помазанник (Христос), благодаря связующей силе Ка (Духа), которая наделяет Отца и Сына и земной властью и божественным самосознанием — осознанием себя Богом Солнца, Ра. Фараон получает титул Сына Ра после получения Ка (Наследуемого Духа) Отца. В ритуале помазания этот объединяющий принцип Святого Духа, Ка, снова акцентируется: «Кому с Тобою, о могущественный Отец, в единении Святого Духа, принадлежит всякая честь и слава на протяжении эонов эонов».

Католическая традиция подчеркивает отношения между Отцом и Сыном, как эксклюзивную и единичную связь между Богом и земным историческим человеком - Иисусом. Большинство споров о Троице на протяжении веков было связано с отношением Святого Духа к двум другим ипостасям Троицы и тем, как это может повлиять на учение о человеческой и божественной природе Иисуса. Традиционный Символ Веры содержит только одну ссылку на Святого Духа, как «Жизни Подателя, исходящего от Отца и Сына, вместе с Отцом и Сыном споклоняема и сславима: кто глаголал пророкам». Восточное православие отличается тем, что только Отец порождает и Сына, и Святого Духа. В Евангелиях говорится, что Иисус послал Святого Духа, чтобы тот пребывал на земле, чтобы вести нас и заботиться о нас, но ни в православной, ни в католической литургии Святой Дух никогда не сходит сам по себе, и не объемлет всего человечества и каждого человека в отдельности.

Более полное объяснение и понимание Святого Духа в тайне Троицы угрожает христианской догматике в двух пунктах:

Во-первых, Святой Дух является женской Силой. Это понимали ранние гностики, а позднее и некоторые мистики Церкви [святые отцы ранней христианской церкви тоже это понимали: "Св. Мефодий Патарский (кон. III в.) первым определил образ Божий в человеке как образ Триединства Божественных Личностей, отображённый в отношениях человеческих личностей разного пола: нерождённый Адам есть образ Отца, рождённый его сын есть образ Сына и Слова Божия, а происшедшая из него Ева означала исходящее лицо Духа Святого. То же утверждает прп. Анастасий Синаит (VIII в.): "Потому Бог и не вдунул в Еву дыхание жизни, поскольку она есть образ Святого Духа - дыхания и жизни, и поскольку ей надлежало, посредством Святого Духа, воспринять Бога"]. Нельзя понять образ и тайну Святого Духа отрицая женскую ипостась, Матерь Святой Троицы. Юлиана Норвичская признает это, когда пишет: «Свет, дышащий в Логосе, в то же время есть Мать и Дочь Логоса» и «Премудрость (София) Троицы - наша Мать.»

Во-вторых, полное раскрытие тайны Святого Духа прямо говорит о том, что всё человечество соучаствует в «Сыновстве» Бога. Если Отец проявляется в Сыне и дышит Святым Духом вместе с Сыном, который оставляет Святого Духа человечеству, тогда Святой Дух, который дышит во всем человечестве, является тем же Святым Духом, который объединяет Отца и Сына. Таким образом, все человечество - дети Света от Отца, рожденные Святым Духом, нашей Матерью.

В Евангелии от Иоанна Иисус провозглашает множеству людей: «Вы боги!» В Деяниях Иоанна он снова восклицает: «Не знаете ибо, что вы все ангелы, все архангелы, боги, правители, все - великие незримые; Что вы все вместе и каждый в отдельности - из одной массы, из одной смеси, из одной субстанции!». Если мы сможем понять, что мы и божественны и человечны, тогда можно представить себе Иисуса как Образец такой богочеловечности. Бог проявляется в таинственном образе Иисуса, как и в нас самих через Святой (Материнский) Дух; отличие только количественное, но не качественное. Иисус явил единство и целостность своей божественной натуры и дал нам заповедь нашего собственного единения с Отцом, а мы ещё находимся в процессе воспоминания божественной природы во Христе и единения с ней.

Мы, гностики, исповедуем Триединое Божество не для того чтобы "расколоть" Единство Бога или опровергнуть представления об "эксклюзивной божественности единственного человека в истории", но утверждая наличие божественной природы во всех нас. Евангелие от Филиппа демонстрирует гностическое пониманиеТроицы очень ясно:

«Это следует тем, которые не только приобретают имя Отца, и Сына, и Духа святого, но приобретают их для самих себя. Если же кто не приобрел их для себя, имя также будет отнято у него. Итак, их получают в помазании полноты силы [креста], что апостолы назвали правым и левым. Ибо сей более не христианин, но Христос.».

Троица - это не то, о чем следует рассуждать, или что можно объяснить рационально, а мистерия, которую нужно пережить, таинство нашего единства в Боге. Это священное и тайное присутствие - как пламенное облако, огненный голос и трепет крыл, вечный Дух, безграничный Свет, присутствие, которое мы открываем в себе всякий раз, когда призываем Святую Троицу в Знаке Креста: «Во имя Отца, Сына и Святого Духа».
In Nomine Patris, et Filiо i, et Spiritus Sancti.

Amen.

Хлеб Небесный: внутреннее пресуществление

Праздник Тела Христова, отмечаемый в четверг после воскресенья Троицы как торжественное празднество в честь Святой Евхаристии, является относительно недавним праздником в литургическом календаре Западной Церкви. Он был официально принят Римско-Католической Церковью при Папе Клименте V на Вьеннском Соборе в 1311 году. Позднее он стал особо важным днём для различных эзотерических орденов и мистических течений внутри христианства, таких как масоны и розенкрейцеры.

Эта дата имеет важное значение в Fama Fraternitatis, фундаментальном документе Ордена Розенкрейцеров.

В позднем средневековье это празднество представляло из себя грандиозную карнавальную процессию, в которой участвовали религиозные ордена, прелаты, суверены, знать, судьи и члены различных ремесленных гильдий. Во время праздника члены разных гильдий разыгрывали сцены чудесных событий. Некоторые исследователи предполагают, что именно эти ритуальные драмы могли лечь в основу посвящений в масонские степени.

Одной из причин его восторженного принятия гностически и мистически ориентированными движениями на протяжении всей истории существования праздника, могло быть вдохновение духовными переживаниями.

Роберт де Тороте, епископ Льежский, учредил первое празднование в своей епархии в 1246 году, по вдохновенному наущению святой Юлианы Льежской, провидицы и приорессы монастыря Мон-Корнильон. С юности она испытывала особый мистический трепет перед Святыми Дарами, и ее чувства усилились после видения, в котором она увидела Церковь под полной луной с одним единственным темным пятном. Она интерпретировала это темное пятно как неспособность Церкви достойно почитать таинство Святой Евхаристии и реальное присутствие Христа в элементах хлеба и вина.

Зачем воздавать почтение куску хлеба? Трудно вообразить более очевидный пример материальной привязанности для исповедующих гностицизм. Однако, сакраментальная практика, применяемая даже к чему-то настолько простому, как облатка, не может быть проявлением материализма.

Материальные вещи — как обоюдоострый меч. Они могут быть как символами пресуществления, трансформации, открывающей "окна в трансцендентность", так и ставнями на этих окнах, мешающими нам видеть что-либо за пределами материи. Гностики не отрицают реальности материи. И материя по своей природе не является «злом» для гностиков.

Суть проблемы в том, что материалистический редукционизм или озабоченность материальными вещами имеют тенденцию поглощать или отрицать опыты духовной реальности. И внешняя материальная реальность, и внутренняя духовная реальность - одинаково реальны для гностиков. Одно не является реальным без другого. Между внешним и внутренним существует единство. Когда события внешней жизни сообразны переживаниям внутренней духовной жизни, их можно назвать синхронностями в юнгианской терминологии. Когда внешние события становятся метафорами опыта внутренней и духовной благодати, эти события можно назвать таинствами или мистериями.

Святой апостол Павел в своем Послании к Коринфянам оставил самое раннее письменное свидетельство об учреждении одного из таких таинств, таинства Евхаристии:
«Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание.Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет. »«...смерть Господню возвещаете, доколе Он придет» имеет особый смысл с точки зрения гностиков, поскольку смерть является освобождением Христа от материи и облачением Его в "лёгкие одеяния" истинного духовного тела. Но смерть также несет для гностиков и почти диаметральный смысл нисхождения Жизни Христовой в материю при воплощении, также мистически воплощённый в мессе.

Corpus Christi - «Тело Христово», выражение, которое неверно истолковано дважды в господствующем христианстве.
То, широко известно как римско-католическая точка зрения: причастие реально становится человеческой плотью, — не разделяется большинством образованных католиков, - это неверное приложение аристотелевской философии в отношении субстанций и их пресуществления. Термин «субстанция» в философии Аристотеля фактически относится к
онтологической сути того, что есть вещь, а не к ее внешнему восприятию. Таким образом, пресуществление относится к изменению онтологической сущности того, что есть вещь, а не к тому, как она интерпретируется чувствами. Вещественность вещества может быть изменена на нечто другое, в то время как его внешнее восприятие останется неизменным. В этом случае онтологическая сущность хлеба становится плотью Христа через его освящение в Евхаристии, в то время как для обладателя внешнего и обычного восприятия это просто плюшки.
Другое неправильное толкование, широко известное как протестантское, состоит в том, что само выражение «Тело Христово» является лишь символическим отражением исторического события и ничем другим. Гностическая точка зрения не слишком отличается от первоначального аристотелевского понимания пресуществления, с одной разницей. Гностик акцентировал бы духовную или «пневматическую» интерпретацию этого термина. Вместо пресуществления материальной плоти, гностик переживает пресуществление в духовное «Тело Христово», которое является материей "легкого одеяния" или Тела Света. Или, согласно Евангелию святого Иоанна, «живым хлебом, сшедшим с небес». Поэтому мы обращаемся к живой или духовной субстанции из трансцендентного источника, а не к неодушевленной и физической из материи земной.

«Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня имеет жизнь вечную.Я есмь хлеб жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира.».

Таким образом, пресуществление облатки в Тело Христово является духовным и субтильным по своей природе, а не физическим и воспринимаемым нашими обычными чувствами в нашем обычном состоянии сознания. То, что Иисус называет «своей плотью», также имеет духовную природу, а не физическую, подобную нашей, как сказано в Евангелии от Филиппа:

«Господь воскрес из мертвых, он стал таким, каким был раньше, но теперь его тело было совершенным, он действительно обладал плотью, но эта плоть - истинная плоть. Наша плоть не истинна, а только образ истины.»

Евангелие от Филиппа, которое можно считать исходным документом гностического сакраментального богословия, описывает пришествие Христа как нисхождение «Хлеба Небесного» и сеяние истины, как зерна, повсюду, во всем творении.

« До пришествия Христа не было хлеба в мире. Как в раю, где был Адам, было много деревьев, пищи животных, не было зерна, пищи людей. Человек питался как животные. Но когда пришел Христос, совершенный человек, он принес хлеб с неба, чтобы человек питался пищей человека.Архонты думали, что они делали то, что они делали, своей силой и своей волей. Но Дух святой втайне совершал все через их посредство, как он желал. Истину, ту, которая существует изначала, они сеют повсюду. И многие видят ее, когда сеют ее, но лишь немногие видят ее, когда пожинают ее. »

В последних двух предложениях этого отрывка мы получаем ключ к таинству пресуществления. Видение истины, такой как она посеяна, может быть приравнено к обычным ощущениям при ритуале Евхаристии, в то время как видение истины после ее получения может быть приравнено к неординарному восприятию духовных изменений, как внутренних, так и внешних, поскольку мы воспринимаем силу Света и духовную поддержку, которые мы получаем через причастие. Подобным же образом в египетских мистериях, повлиявших на александрийских гностиков, воскресший Осирис символизируется снопом пшеницы, переносимым на носилках.

Таким образом, хлеб и пшеница, из которой он сделан, становятся символом воскресшей Жизни и воссиявшего Света. До приведённого выше отрывка, Евангелие от Филиппа описывает роль Святого Духа в предоставлении этих духовных таинств через материальные элементы. Святой Дух, почитаемый гностиками как духовная Мать Христа, свершает пресуществление хлеба в Тело Христово. Подобно тому, как в эзотерических учениях Элевсинских мистерий, Кора, мифологически связанная с Софией и Изидой, ткёт, находясь в хтоническом мире, одеяние Света для души и готовит для неё амброзию, которая и питает ее в «полете к Солнцу».

Изменение субстанции в Евхаристии, как и трансформация души в элевсинских мистериях, осуществляется через женскую силу, силу Святого Духа, нашу Небесную Мать и Утешительницу.

Намного важнее преодоления ограничений сакраментального богословия то, что нечто в субстанции изменяется, благодаря чему и мы можем испытывать те же самые изменения благодаря нашему соучастию таинству этого превращения хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы.

Одна из помех видению чудесного в обычном - это меркантилизм и редукционизм нашей современной культуры. Не нужно отрицать материальные вещи или бояться осуществлять практики, включающие в себя физические символы трансцендентной реальности. Но из-за приоритетов материального мира мы забываем как использовать символы и таинства в качестве "окон в трансцендентность"; мы потеряли "глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать."

Существует глубокое различие между символами и таинствами, и знаками и доктринами господствующей религии. Большинство господствующих религий отказалось от символов и таинств, вцепившись в знаки и догматические доктрины. И все, что осталось от ритуалов, - это всего лишь подобия... мёртвые, неодухотворённые, неспособные индуцировать Гнозис, глубинное посвящение и интуитивное познание внутренней и духовной реальности.

Усилия нашей гностической сакраментальной работы направлены на восстановление символов и мифа, таинств и магии нашего духовного и религиозного наследия.

Пресуществление - это не вопрос гностической веры, не догмат, а живой опыт, оставляющий неизгладимый след в нашем сознании. Вместо догматического богословия, мы пожинаем мистический сноп внутренних образов, звуков и ощущений, которые становятся поэтическим и архетипическим «зерном для мельницы», измельчающей, утончающей саму суть нашего опыта. Хлеб, в дароносице на престоле, или возносимый на мессе, физическим глазам предстаёт плюшкой пшеничного хлеба. И, тем не менее, в нас происходят перемены при участии в таинстве Евхаристии. Мы уже не те же самые, как до таинства. Что-то меняется как в субстанции хлеба, так и в нас самих. «Вечная жизнь», которую мы получаем, - это познание бессмертной искры Света внутри нас и, благодаря ее увеличению, мы приносим больше света в мир. Как сказал Христос, «хлеб, который я даю, есть плоть моя, которую я отдаю за жизнь всего мира». Наш Свет и наше сознание укрепляются благодаря нашему причастию божественного Света, воплощенного в пресуществлённой субстанции.

Причастие крохотно, но в нас, в самом глубоком и сущностном ядре нашего существа онтологическая субстанция того, кто мы есть, меняется. Мы сознательно постигаем это (подчеркиваем слово «сознательно»), связывая познание нашей внутренней Искры божественного Света с реальным духовным присутствием, трансцендентальной реальностью, воплощенной в
сакраментальном Хлебе, который становится для нас самым драгоценным даром, даром из Сокровищницы Света, Небесным Хлебом, Жизнью всего мира.
Когда мы участвуем в таком таинстве, наши духовные очи открываются; мы видим и ощущаем Свет в Хлебе, потому что находим тот же самый Свет в нас самих. Мы видим «зерно истины». Когда мы воздаем почтение освященному Хлебу, как субстанции реального присутствия Христа, мы почитаем Искру Света, который обитает во всех нас. Когда мы познаём божественную тайну, мы познаем наше истинное и царственное Я. Мы воспринимаем это Я, которое, как в зеркале, являет внутренний образ Христа.

Хлеб становится телом для Божественного Света, который «горит во всех, кто приходит в мир», так что, когда мы причащаемся этому Свету, мы соучаствуем в возжигании нашего собственного Света Сознания, он становится пищей для уставшего странника, паломника на духовном пути к тому Свету, из которого возникли и мы и таинство. Он становится Небесным Хлебом, Хлебом Ангелов, вкушение которого не может заменить путь, но который является необходимой поддержкой на этом пути, без которого у нас нет пищи, силы, жизни или уровня сознания, чтобы вынести этот путь, Как мистически, так и космически для нас и для всех миров — это Хлеб Жизни, Живой Хлеб, который сошёл с небес, Corpus Christi, Тело Христово внутри нас.

- преп. Стивен Маршалл, епископ Гностической Церкви Царицы Небесной.

- перевод Инвазия