СОЗНАНИЕ И РЕАЛЬНОСТЬ: I. Чарующее Слово (1)
Предисловие
Эта коллекция, которая создавалась более десяти лет, представляет собой многомерный калейдоскоп глубоких знаний о природе сознания, включая “бессознательное”, к которому у нас есть потенциальный доступ на всех его уровнях.
Спектроскопические и радиотелескопические исследования космического пространства, высадка людей на Луну и полеты к Марсу - все это резко указало на почти безнадежную разреженность и удаленность пригодных для жизни тел за пределами Земли. Возможности сознания остаются одной из последних досягаемых для человека, ещё не исследованных областей, - Неведомой Страной. Её неизведанные рубежи ждут начинаний всех тех, кто молод духом и готов стать первопроходцем.
По всем признакам, в 1970-х годах человек приближается к уникальной точке своего эволюционного пути - той, которая демонстрирует все признаки превращения в исторический разрыв, надеемся, в конечном счете счастливый. Все, чего до сих пор достиг человек, является результатом все более умелого использования им инструментов сознания. Все его культурное наследие, навыки, техники и творческие искусства были приобретены таким образом. Также были получены и нежелательные, нездоровые результаты, психологические и экологические. Сейчас мы сталкиваемся с ними лицом к лицу. Имеется неотступная надежда на то, что нежелательные явления могут быть отсеяны и новые высоты человеческой судьбы будут достигнуты путем лучшего и более глубокого, чем когда-либо прежде, использования козырной карты человека - неиспользованных потенциалов его сознания.
Это момент эволюционной истины для человеческой расы, и то, что человек сделает с этим моментом, будет важнее всех событий предыдущих тысячелетий. Цель следующих страниц, написанных сознательными пионерами и исследователями человеческой мысли, состоит в том, чтобы побудить к изучению ключевых факторов продолжающегося в настоящее время кризиса человечества, а также найти и указать пути и средства преодоления этого кризиса.
Фразы в тексте, заключенные в квадратные скобки, являются редакционными, но все неподписанные сноски принадлежат соответствующим авторам, а все комментарии - первому редактору. Составители-редакторы предоставили материал, в котором не было ничего адекватного или доступного по рассматриваемому вопросу. В этой области еще предстоит заполнить очень много пробелов: мы живем в Эпоху Сознания, в эру ноэтики.
I. Чарующее Слово
Вступление
Слово "entrancing" (введение в транс) употребляется в буквальном смысле, в каком этот термин использовался ранними гипнотизерами, такими как доктор Джеймс Эсдейл, для обозначения процесса индуцирования трансового состояния. Нечто “энтрансовое” было тем, что способно вызвать состояние транса у того, кто к нему восприимчив. Нынешнее общепринятое значение этого слова (завораживающее, чарующее) происходит от него.
Вычеркните “обычное” состояние и найдёте трансовое. Существует так много действенных методов индукции для преобразования обычных состояний сознания в трансовые состояния — кратковременные или длительные, легкие или интенсивные, в состояниях бодрствования или сна, — что эти очевидные отклонения от "обычного" сознания описаны множеством слов. Однако, будем честны, на деле не существует такого понятия, как “обычное состояние сознания”. Каждый человек, сообразно его или ее аккультурации, воспитанию и развитию системы ценностей, в той или иной степени находится в состоянии бодрствующего транса. Эта степень может быть значительно усилена в сильно запропагандированных или эмоционально аффектированных сообществах. В двадцатом веке наиболее мощная пропаганда является светской (включая промышленную и коммерческую - *самая распространенная техника наведения легкого транса в нашей культуре называется ‘телевизионной рекламой”) и политической; в предыдущие века она была религиозной и церковной. Можно сказать, что миром правят трансовые состояния, сосредоточенные на том или ином предмете, теми или иными средствами, с той или иной глубиной и интенсивностью. Но принципы остаются прежними. Аккультурация - это медленный гипноз, как и всякое обусловливание и бихевиористская манипуляция.
Одной из самых наивных неудач бихевиоризма, как и многих других человеческих неудач, была неспособность увидеть самое себя; и, в частности, увидеть себя как очень эффективный набор техник медленного гипноза и внедрения внушений и ценностей путем подчеркивания определенных линий поведения. Этот стресс может быть вызван вознаграждением (материальным, психологическим или и тем, и другим) или наказанием в этих областях поведения. Очевидно, что при использовании наиболее продвинутых методов индуцирования транса вся манипуляция может быть осуществлена только с помощью вознаграждения. Однако, на практике, во всех техниках медленного гипноза бихевиористской школы обнаруживаются своего рода мягкие наказания лишением или, по крайней мере, угрозы таковыми — наивные, поскольку воображаются невинными во всех психических компонентах, в то время как они постоянно вызывают и манипулируют гипнотическими состояниями низкой или легкой степени.
Любая психологическая школа, по-настоящему реалистичная по отношению к себе, не может уклоняться от фактов гипнотической жизни, трансовых состояний и паранормальных явлений и должна смотреть им в лицо. Окончательный прорыв должен произойти тогда, когда волны интеллектуальной честности и неоднократно подтвержденных наблюдений, наконец, восстановят по-настоящему ориентированную на сознание научную психологию в двадцатом веке, которая, сдерживаемая неадекватными “измами”, все еще придерживается оных.
Для начала будут рассмотрены некоторые драматические измененные состояния сознания. Затем мы проследим историю индуцирования транса до его истоков, буквально за тысячелетия до Месмера.
1. Хождение по огню на Цейлоне: отчет очевидца
Артур Пол
Советник Азиатского фонда по региональным экономическим вопросам. Автор работал в Азии в течение последнего десятилетия и по настоящее время, включая пять лет в качестве советника министра торговли в Афганистане и два года в аналогичном качестве на Цейлоне. В Вашингтоне, округ Колумбия, г-н Пол работал исполнительным директором Управления внешней экономики, директором Управления международной торговли и помощником министра торговли. Таким образом, он квалифицируется как официальный свидетель в нижеследующем отчете о необычном состоянии сознания, который публикуется впервые в виде дословных выдержек из дневника автора. Читателю, возможно, будет интересно узнать, что хождение по огню также практиковалось на острове Мбенга на Фиджи, в Суринаме и в Райатеа.
Сегодня днем (среда, 19 июля 1967 г.) Максин Харрисон и я поехали с семьей Нойес в маленькую рыбацкую деревушку, тамильскую общину на побережье примерно в шестидесяти или семидесяти милях к северу от Коломбо [Цейлон], где каждый год проводится традиционная ‘церемония хождения по огню’. Мы были приглашены местным членом парламента, который также пригласил нас зайти к нему домой перекусить "после представления".
Когда мы прибыли, слуги М.П. отвели нас на поле в миле или двух от берега, на котором находился старый индуистский храм. Перед храмом уже была вырыта неглубокая яма длиной около 15-20 футов и шириной 4-5 футов. Около дюжины человек были заняты приготовлением в яме горящих углей, которые уже были раскалены докрасна. Эти люди постоянно обливали себя ведрами с водой, чтобы охлаждаться для продолжения работы у кострища.
Я сидел на земле в первом ряду зрителей, окружавших яму. Я находился примерно в двадцати или тридцати футах от ямы и оттуда чувствовал ее сильный жар. Церемония началась только после наступления темноты. Огнеходцы сначала отправились в храм, а затем покинули поле, чтобы искупаться в море. Они подождали, пока толпа, насчитывающая, возможно, триста или четыреста человек, не достигла высшей точки возбуждения, прежде чем выйти из океана. Их сопровождали люди с факелами и барабанщики, а возглавлял их верховный жрец в ярком головном уборе, который, как нам сказали, уже много лет руководит этими церемониями. Жрец первым прошел по раскаленным углям. Он шел медленно и степенно, не выказывая ни малейших признаков боли. За жрецом следовали пятнадцать или двадцать других, многие из коих шли быстрее. Некоторые из них несли на руках младенцев; у одного было двое детей, по одному в каждой руке, когда он пересекал яму.
Некоторые из ходящих по огню были маленькими мальчиками, один или двое из которых выпрыгнули после первого шага. Две же маленькие девочки, не старше одиннадцати или двенадцати лет, прошли весь путь пешком. Затем несколько огнеходцев вернулись для второй или третьей прогулки по углям, что вызвало бурные аплодисменты зрителей. В этот момент верховный жрец упал в обморок, и его отнесли в храм. Это ознаменовало окончание церемонии. Мне сказали, что этот обморок - часть ежегодного ритуала. Дорожка, ведущая к яме, стала влажной от обливания рабочих, которые готовили горящие угли. Следовательно, на ноги огнеходцев, возможно, налипло немного влажной грязи, прежде чем они пересекли яму, и, возможно, на их ступнях было немного песка с моря. Но угли были настолько сильно раскалены, что это не кажется мне объяснением способности этих людей совершить такой подвиг; на самом деле, я не смог увидеть никакого обычного рационального объяснения тому, что наблюдал.
На следующий день я рассказал своему другу Наваратнарадже, который является тамилом и исповедует индуизм, что видел церемонию хождения по огню. Ранее он был губернатором провинции, в которой происходило такое же представление, и сам присутствовал на дюжине или более церемоний хождения по огню. Наваратнараджа - прагматичный человек с, как мне показалось, довольно прозаичным складом ума. Он сказал, что не знает другого объяснения способности огнеходцев совершать свой подвиг, кроме “совершенной веры”. Наваратнараджа также рассказал мне, что однажды христианский миссионер, бывший протестантским священником, попытался сопровождать огнеходцев. Он искупался в море вместе с другими, а затем пошёл через яму, но был вынужден выпрыгнуть и сильно обгорел. Я спросил Наваратнараджу, думал ли он когда-нибудь о том, чтобы самому попробовать пройтись по углям. Он рассмеялся и ответил, что знал, что не сможет этого сделать, потому что не вел "чистую” жизнь.
Примечание редакции.
Простое наличие твёрдого убеждения в “неспособности выполнять" — независимо от того, какова сознательная или бессознательная причина, в данном случае социальная обусловленность, которая приводится в качестве основы для такого убеждения, — будет препятствовать способности выполнять или полностью блокировать ее. Во всех таких случаях мы, очевидно, имеем дело с психофизиологическим изменением состояния, включающим тонкие и деликатно сбалансированные бессознательные процессы. Этот баланс укрепляется (или нарушается) предложениями "за" (или "против"), которые субъект полностью принимает. Бессознательный процесс этого принятия является ключом ко всей индукции транса, ауто- или гетеро. Из феноменов хождения по огню и исцеления с помощью внушения также ясно, что такие психофизиологические изменения состояния включают в себя гораздо больше, чем чисто психологические эффекты. Обратное также верно, как показал гипноз. (См. также стр. 152, ч 1., no. 2, из Journal for the Study of Consciousness.) Подобные явления являются убедительной демонстрацией неадекватности понятий “субъективное” и “объективное’ — прямо подразумевающих аналогичную неадекватность понятий “бессознательное” и “сознательное”. Таким образом ненаучных, поскольку неверно разделять психологическое и физиологическое в живых организмах. После ложного разделения абсурдно провозглашать “принцип”, соединяющий их; этот прием, где бы он ни использовался, указывает на простое семантическое исправление неадекватной модели, поскольку они изначально никогда не были разъединены по своей природе и не нуждаются в “принципе”, чтобы объединить их. (Смотрите в этой связи заметку [стр. 145, ч 2, № 2, Journal for the Study of Consciousness] о глубоком ноэтическом контроле химии тела.)
В некоторых современных статьях о “психофизиологической обратной связи” или “биологической обратной связи” много “новой одежды короля”. Даже доктор Дж. Камия (Институт Лэнгли-Портера, Сан-Франциско), который является одним из наиболее ответственных исследователей и который первым указал на усовершенствование слуховой, а не визуальной связи, вместо визуального считывания с помощью приборов в “биологической обратной связи”, предупреждал (Wall Street Journal, 19 апреля 1971 г.), что большая часть сенсационно распространяемой информации об инструментально управляемой “био-медитации” является неудачной и вводящей в заблуждение. Другой авторитетный специалист — психиатр — добавляет, что, если это станет модой, многих “обдерут”. Под категорию такой вводящей в заблуждение информации подпадают несколько дикие пророчества (та же статья в Wall Street Journal) сотрудника обычно надежного Фонда Меннингера в Топеке о новом мире неисчислимых возможностей, который будет достигнут благодаря массам обращенных к вере в йогу-с-помощью-обучающей-машины. Пророчества, которые подразумевают для обычного человека некое “мгновенное овладение” или автоматическое саморазвитие, вызывают подозрения, поскольку они, как правило, ненадежны и слишком часто являются признаками того, что группа новых оппортунистов пытается запрыгнуть на новый поезд с помощью методов П.Т. Барнума, направленных на легковерных. Действительное саморазвитие человека требует глубокого изменения взглядов, а не просто новой машинной техники или новой интеллектуальной игры.
Инструментальный контроль температуры кожи, кровяного давления и частоты пульса с помощью простого способа восприятия субъектом показаний прибора с 1950-х годов был скорее новой техникой, чем новым пониманием. Концепция психофизиологического единства человека восходит к древним временам, и медицинская наука никогда полностью не обходилась без нее. Первооткрыватель этого единства является древним и анонимным.
Мозг содержит около 10¹⁰ нейронов, которые являются высокоорганизованными амебами. Причина, по которой человеческое сознание — помимо нейронов — естественно в этом симбиотическом контексте, заключается в том факте, что мозг, значительно более сложный и глубокий, чем машина, является биопсихическим органом. Таким образом, самые глубокие достижения науки в конце двадцатого века будут направлены на накопление доказательств, стремящихся продемонстрировать, что "дуализм” тела и сознания - это дуализм двух ветвей дерева, а не некоей несоединимой дихотомии, что вся материя действительно жива в протобиологическом смысле на некотором уровне, и, следовательно, может реагировать на сознание при использовании надлежащих методов; и что существуют формы живой субстанции, гораздо более тонкие, чем наши относительно грубые поляризованные (т.е. электрон / протон) формы материи, намёк на которые уже явлен в таинственной физической эффективности так называемого "вакуумного состояния”, открытого современной квантовой физикой.
2. Техники вызывания транса в Древнем Египте
Хотя у древних авторов есть смутные упоминания о практиках, которые можно было бы рассматривать как методические приемы индукции, первые конкретные инструкции содержатся в так называемом Демотическом магическом папирусе Лондона и Лейдена (рукопись Британского музея 10070 и рукопись Лейденского музея 1.383).
Папирус датируется примерно 225 годом, когда египетский демотический язык уступил место коптскому под давлением растущего числа обращенных в христианство египтян. Коптский египетский язык отразил влияние христианских Евангелий на превращение греческого языка в священный и авторитетный язык для египетских христиан, процесс, усиленный тем фактом, что греческий уже был официальным языком в Египте в течение пятисот лет, со времен завоевания полководцем Александра Птолемеем.
Под этим двойным давлением, гражданским и религиозным, нехристианские формы египетской речи неизбежно искажались греческим алфавитом, фонемами, синтаксисом и словарным запасом — конечным результатом стал сначала древнекоптский, а затем позднекоптский. На этом языке до сих пор говорят некоторые семьи, сегодня в основном в Верхнем Египте.
Древнеегипетские корни идеи вызванного транса
Интересующий нас папирус был написан в самом конце того времени, когда письменность на демотическом языке была популярна и общепонятна, свидетельством этого являются многочисленные глоссы, сделанные той же рукой, которая написала рукопись, с указанием синонимов либо на греческом, либо на древнекоптском. С другой стороны, содержание рукописи однозначно указывает на древнеегипетский источник, даже несмотря на то, что настоящий текст, по-видимому, является результатом по меньшей мере одного перевода на греческий и другого обратно на египетский. Однако характерные термины и концепции можно проследить вплоть до текстов пирамид раннединастического периода.
Следовательно, правомерно заключить, что техники наведения транса, подробно описанные в рукописи, имеют очень древнее происхождение и практиковались около пяти тысячелетий; поскольку сами тексты пирамид были старыми и испорченными уже во времена Четвертой династии, когда мы впервые с ними встречаемся.
Метод лампы
В процедурах, представленных в папирусе, человек смотрел на лампу* (*в качестве альтернативы можно было использовать блестящую поверхность сосуда, наполненного маслом или водой.) или, если процесс был гетероиндукционным, а не аутоиндукционным, у него был субъект (обычно молодой мальчик, готовящийся к инициации в храмовое жречество) пристально смотрящий на лампу — в обоих случаях после принятия мер предосторожности использовали специальную глазную мазь растительного происхождения для предотвращения перенапряжения. (Предпочтительной мазью была мазь, приготовленная из цветков греческой фасоли [колонка 5, строки 24-30].)** (**Ссылки на рукопись относятся к лучшему ее изданию, Ф. Гриффит и Х. Томпсон, Лондон, 1904-1909, в трех томах. Ни Гриффит, ни Томпсон не осознавали, что они имеют дело в значительной степени с процедурами гипнотической индукции. Проблема заключалась в том, что практически никто из тех, кто знал египтологию, не был технически подготовлен в области психологии, и наоборот. (Х. Бругш, как мы недавно выяснили, был заметным исключением.)
Вот типичная аутоиндукция из папируса (с. 5, 1. 29-33):
Когда ты захочешь расспросить лампу, намажь свои глаза вышеупомянутой мазью, а затем скажи: “Я молю тебя [имеется в виду божественная сила, управляющая конкретным днем] явить себя здесь сегодня вечером, поговорить со мной и дать мне правдивый ответ на вопросы, которые я задам тебе". Произнося это заклинание над лампой [пристально глядя на нее], ты увидишь фигуру бога, стоящего за лампой, и он заговорит с тобой о твоём вопросе. Или ты можешь лечь на зеленый тростник, воздержавшись от полового акта, повернув голову на юг, а лицо - на север, к лампе.
Еще одно обращение к лампе (для вызывания аутотранса):
О Осирис, о лампа, дающая видение того, что вверху, и того, что внизу, на земле. О лампа, о лампа, Аминь пребывает в тебе. О лампа, о лампа, я взываю к тебе, отправляйся на берег великого Сирийского моря, моря Осириса. Иди и найди Осириса на его лодке из папируса и техуна, Исиду у его изголовья, Нефтиду у его ног, а также богов и богинь вокруг него. Говори, о Исида, и пусть Осирису будет сказано то, о чем я прошу, пусть он призовет сюда бога, в чьих руках власть этого дня, и даст мне полный ответ на все, о чем я прошу здесь сегодня.
И если это вопрос мальчика, о котором ты говоришь, тогда скажи:
Тот, кто дает безграничный свет, тот, в чьих устах неугасимый огонь, великий бог, восседающий в огне, тот, кто находится посреди огненного озера небес, в чьей руке божественная мощь и величие, яви себя этому мальчику сегодня у моего светильника, и пусть он даст правдивый ответ. Тогда я прославлю тебя перед тем, кто в великой славе, кто живет вечно, в чьей руке прекрасный посох, Тот, Кто сотворил богов, никто не сотворил Его. Войди же в средоточие этого пламени, которое здесь перед тобой; и придай* силу глазам мальчика перед моей лампой, заставив его видеть и слышать. Пусть пламя этой лампы будет открыто для него во исполнение всех моих молитв!
(*В том же отрывке приводится альтернативный текст для автоиндукции, и от "и придай” продолжается: Дай мне увидеть то, о чем я прошу здесь сегодня, дай это увидеть, дай это услышать, и сделай так, чтобы мои глаза открылись на все, о чем я прошу здесь сегодня. )
Повторяй это до тех пор, пока великий свет не явится (мальчику).
Обратите внимание на повторение, характерное для всех методов индукции, включая бихевиористские.
Аналогичное заклинание для наведения гетеротранса содержит наводящую на размышления фразу "Пусть этого мальчика зачарует свет [лампы]".
Вызывающие транс высказывания произносились с закрытыми глазами (собственными или испытуемого). Затем (с.18):
Ты открываешь свои глаза (или глаза мальчика), и ты (он) видишь(т) свет. Ты призываешь свет, говоря: Приветст тебе, о свет, явись, явись, о свет, взойди, взойди, о свет, расти, расти, о свет! О то, что вне нашего окоёма, войди! Ты повторяешь это девять раз, пока свет не усилится и не явится бог. Когда ты закончишь задавать вопросы, ты отпускаешь его [то есть вызываешь состояние бодрствования, используя другую стандартную формулу].
В другой гетеропроцедуре (с. 27) вы заставляете испытуемого встать перед лампой, закрываете ему глаза рукой и произносите заклинания [процедура индукции] над его головой семь раз. Затем скажите ему, чтобы он открыл глаза и спросите его: "Что ты видел?" Если он скажет: "Я видел богов около лампы", тогда пусть он получит от них ответы на вопросы. Вы также можете сделать это самостоятельно. [Далее в папирусе описывается процедура аутоиндукции.]
Столбец 17, строки 15-19, очень подробен:
Ты произносишь эти слова [только что приведенную формулу] семь раз над головой мальчика, а затем говоришь ему, чтобы он открыл глаза, спрашивая, явился ли свет? Если свет еще не явился, ты приказываешь мальчику говорить его собственными устами с лампой, так: расти, о свет, войди, о свет, восстань, о свет, взойди, о свет, выйди, о свет божий, откройся мне, о свет божий, слуга божий, в чьих руках веление этого дня, и кто спросит меня. Затем он открывается мальчику в названный момент. Ты произносишь их над головой мальчика, пока он смотрит на лампу, не позволяй ему смотреть ни на что другое, кроме лампы. . . . Когда твой запрос будет завершен, ты вернешь его в его первоначальное состояние, заставишь его снова закрыть глаза и произнесёшь следующее заклинание: О Зéоу [плюс другие имена], присмотри за этим мальчиком, не дай ему испугаться и не введи его в ужас, и заставь его вернуться на свой первоначальный путь. Открой ему землю снова.
Дается дополнительная инструкция (на с. 2) о том, что если, открыв глаза перед лампой, мальчик не почувствует явления заметного усиления сияния, то оператор приказывает ему снова закрыть глаза и говорит:
О тьма, исчезни из поля его зрения. О свет, принеси свет мне! О Осирис, который находится в лодке Нешмé, принеси свет мне! О ты, в чьей руке правящая звезда этого момента, призови свет! Анубис, Добрый Пастырь, принеси мне свет! Ты защитишь меня сегодня, ибо я Гор, сын Исиды, добрый сын Осириса. ... О великий бог, чье имя велико, явись этому Ребенку, не испугав и не смутив его. Позволь ему говорить ясно и правдиво. Ты произносишь это семь раз, а затем приказываешь ему открыть глаза (снова). Если свет теперь ярок и он говорит: "Анубис явился", ты затем вызываешь перед ним Анубиса.
Теперь дается другая формула вызова, заканчивающаяся словами:
Приди на землю, яви себя здесь сегодня! Затем мальчику говорят попросить Анубиса привести других богов.
Затем ты спрашиваешь мальчика: "Боги пришли?" Если он скажет: "Они пришли", ты произнесешь [только что приведенную формулу] семь раз.
Кульминацией процедуры является то, что бог дня отвечает на вопросы оператора через мальчика. Любой практикующий гипнотизер отметит изощренность предыдущей техники, использующей один результат (Анубис), чтобы привлечь больше (других богов).
Ислам принимает лампу
Исходя из имеющихся свидетельств, более чем вероятно, что концепция Волшебной Лампы Аладдина возникла непосредственно из той же древнеегипетской традиции гипнотической индукции, и что прекрасная сура о лампе в Коране (24, Свет) отражает ту же традицию и, возможно, возникла из мистического самоиндуктивного опыта самого Мухаммеда - таким образом, отфильтрованного в Ислам из Древнего Египта, как и многое другое.
Аллах — Свет небес и земли. Его свет в душе верующего подобен нише, в которой находится светильник. Светильник заключен в стекло, а стекло подобно жемчужной звезде. Он возжигается от благословенного оливкового дерева, которое не освещается солнцем только с востока или только с запада. Его масло готово светиться даже без соприкосновения с огнем. Один свет поверх другого! Аллах направляет к Своему свету, кого пожелает... Ради того дня, когда сердца и глаза преобразятся в совершенно новом мире.
Самая ранняя засвидетельствованная гипнотерапия
Самыми ранними засвидетельствованными сеансами гипноза были те, которые проводились древнеегипетским психиатром (описанным в иероглифическом тексте как "художник сердца") и жрецом Тота Техут-м-Хоби и его коллегой Хонсу-пи-ри-секер, пациенткой из царской семьи во время правления Рамзеса XII из Двадцатой династии в Фивах, около 3000 лет назад. Лечение последней было настолько феноменально успешным, что родственники приказали навсегда запечатлеть его на каменном памятнике, который называется "Стела Бентреш", впервые переведенном Лаутом в феврале 1875 года в "Трудах Баварской академии наук".
Техут-м-хоби лечил царскую невестку в месопотамском регионе, который тогда назывался Бухтан. Принцесса, о которой идет речь, по имени Бентреш (семитский титул, эквивалентный “Ее величеству принцессе"), перенесла ярко выраженный психотический эпизод, описанный как "одержимость духом”. Она не ответила доктору. Служение Техута-м-Хоби, на которое указывает надпись, включало в себя гипнотические техники — его называют “человеком с умелыми пальцами” в контексте, который подразумевает гораздо больше, чем просто умение писать иероглифами по-египетски, что было основным условием для получения звания жреца и врача.
Далее на стеле Бентреш говорится, что только когда верховный жрец Тота в его аспекте исцеляющего лунного божества Хонсу отправился на родину пациентки с огромной каменной статуей бога (путешествие заняло почти полтора года), это повлияло на излечение. Но тогда оно произошло незамедлительно — из-за мощного наводящего на размышления присутствия статуи бога в культуре, пропитанной концепцией внутренней силы в божественных образах, в сочетании с несомненными навыками погружения в транс верховного жреца, который на Стеле принимает божественный титул Хонсу-пи-ри-секер или “Хонсу как Тот-кто-возвысился-над-Смертью”, в котором жрец-психиатр почитался живым воплощением, очень похожим на тибетского “живого Будду” или монгольского бутукту.
Подведение итогов
Итак, как мы видим, времена не сильно изменили глубочайшие психологических процессы, происходящие в человеке. Мы также видим, что гипнотическая индукция в контролируемой и воспроизводимой форме представляла собой совокупность хорошо организованных знаний с конкретной программой обучения по меньшей мере за две тысячи лет до того, как Месмер повторно ввел некоторые из техник в Европе восемнадцатого века. Открытие Джеймсом Брейдом в 1841 году индукции транса с помощью яркого или сияющего предмета, таким образом, рассматривается как повторное открытие того, что древнеегипетские жрецы-психиатры знали за тысячи лет до него, только для того, чтобы это знание было временно утрачено человечеством из-за колоссального невежества, суеверного фанатизма и параноидального страха конкуренции со стороны новой группы исторически доминирующих представителей истеблишмента, фанатично преданных только одной цели: сохранению социальной власти своей группы. К счастью, этот климат меняется, и сегодня мы являемся свидетелями потрясающего и все более просвещенного возрождения терапевтического использования всевозможных техник введения в транс. На дебетовой стороне гроссбуха также имеется согласованная тенденция к неправильному использованию таких средств с целью получения, увеличения или поддержания политической, социальной или экономической власти.
Но, что важно: чем больше широкая общественность узнает о таких методах, тем труднее их навязывать исподволь. Мы можем с нетерпением ожидать того времени, когда все мужчины и женщины индивидуально и добровольно будут контролировать свой доступ к тем уровням сознания, которые обычно называются суб- или супра-сознательными. Мы же предпочитаем термин "транссознательный", поскольку дело в том, что само сознание распространяется на весь спектр возможных состояний на всех уровнях.
Мы можем рассчитывать на общество, в котором такие знания будут общедоступны, если будем активно признавать другую древнеегипетскую доктрину. В своем трактате об египетских храмовых учениях Ямвлих отметил, что древние народы рассматривали мир как великую органическую систему бытия, содержащую множество взаимосвязей между всеми вещами — единую систему жизни, сложный гобелен из переплетенных родственных связей (ср. недавние открытия фундаментальной важности “мест родства”. в теории образования белков и антител). Это действительно было первое аргументированное — и по существу точное — утверждение не просто земной, но и полностью космической экологии.
Примечание редактора
Здесь также следует упомянуть, что врач Джеймс Эсдейл был первым, кто успешно провел современную операцию под наркозом, в которой анестетиком было гипнотическое состояние, а не наркотик. Его обширные истории болезни, опубликованные в 1846 году, убедительно свидетельствуют о глубоком хирургическом обезболивании, которого удалось добиться, наряду с отсутствием системного шока и значительно ускоренным и часто безболезненным заживлением, вызванным гипнотическим методом. Его операции часто длились по три часа и более и включали ампутации и удаление крупных опухолей, вскрытие и очистку абсцессов и другие, обычно чрезвычайно болезненные хирургические вмешательства. Он также вылечил ишиас и ревматическую хромоту с помощью гипноза. Д-р. Эсдейл также наблюдал, случай за случаем, что парапсихологические способности стимулировались в гипнотическом состоянии, и пришел к выводу, что это свидетельствует о “существовании в определенных состояниях организма феномена сенсорного восприятия без использования собственно организма”. Это было первое научное сообщение об экстрасенсорном восприятии.
В октябре 1970 года доктор Мишель Бадер, руководитель отдела космических наук исследовательского центра НАСА, рассказал на частном научном собрании об интересном феномене, который он лично наблюдал в своей области исследований гипноза. Доктор Бадер был способен как “прогрессировать”, так и “регрессировать” испытуемых.
Его магнитные ленты демонстрируют, что, когда находящиеся в трансе субъекты переносились в будущее, как если бы оно было для них настоящим, они были способны описывать конкретные события, которых они не совершали (таким образом, исключая постгипнотическое внушение), которые позже действительно происходили. Весь этот вопрос о прогрессии, а также о регрессии должен быть исследован дополнительно.
В дополнение к этим наблюдениям следует упомянуть замечательные исследования покойного доктора Линна Купера, собранные в книге, написанной им и известным гипнотизером-психиатром Милтоном Эриксоном "Искажение времени в гипнозе" (2-е изд., 1959). Их исследование касается того факта, что временной опыт в трансовых состояниях может быть значительно расширен или сжат по сравнению с ощущением времени в нормальном состоянии бодрствования. Даже сны демонстрируют это в некоторой степени. Под гипнозом эффект становится направляемым, повторяемым и контролируемым. Мы посетили доктора Эриксона в начале 1967 года, и наши беседы включали иллюстрацию (кратко изложенную в примечании на странице 157 тома 1, № 2 журнала по изучению сознания) того, как гиперчисла — подробнее о которых позже — могут помочь разрешить очевидный парадокс двух эмпирических режимов времени, связанных с двумя различными состояниями сознания.
3. К теории экстрасенсорного восприятия (ESP)
Автор, после карьеры изобретателя в области воздухоплавания (кульминацией которой стало изобретение несущего винта для вертолета Bell), задумал и основал Фонд Изучения Сознания (1951), одну из первых организаций такого рода. Вскоре после этого Фонд был официально учрежден. Заинтересованным читателям следует ознакомиться с выдержками из президентских отчетов Фонду, которые можно найти в "Журнале по изучению сознания" (том 2, № 1; 1969).
Именно в 1945 году, около двадцати пяти лет назад, я начал интенсивно развивать свой нынешний интерес к высшим психологическим и парапсихологическим явлениям, интерес, который перерос в то, что я теперь называю изучением сознания.
Как я делал много раз в поисках других тем, я отправился в Библиотеку Конгресса и поискал в их картотеке подходящие книги по этому предмету. Мой взгляд упал на название “Тридцать лет психических исследований”, опубликованную в Нью-Йорке. Я заполнил бланк и продолжил листать картотеку. “Пять лет психических исследований”, опубликованная в Англии, также привлекла мое внимание. Еще несколько карточек: “Шестьдесят лет психических исследований", опубликованная во Франции... Но прочтение этих и других книг не указывало на то, что годы этих исследований привели к какому-либо объяснению рассматриваемых явлений, равно как и не было свидетельств прогрессивных открытий, характерных для других наук. В действительности качество и масштаб исследований, казалось, ухудшились. Совсем недавняя работа Райна, какой бы кропотливой и статистически исчерпывающей она ни была, не привела к какому-либо базовому объяснению или теории того, как происходят эти явления.
Во всяком случае, я убедился, что теория необходима хотя бы для того, чтобы иметь возможность задавать правильные вопросы. Обычно предполагается, что теория должна основываться на фактах, и что факты могут опровергнуть ложную теорию, но, как указал Кун, теория опровергается не фактами, а только другой теорией. (Томас С. Кун, Структура научных революций, Издательство Чикагского университета, 1962. )
Существует также важная взаимосвязь между фактом и теорией, которая ставит природу факта в зависимость от теории, доступной для его объяснения. Если бы мы были свидетелями телефонного разговора в 1850 году, мы могли бы предположить, что человеческий голос передавался по проводу, и, таким образом, были бы вынуждены принять как факт то, что противоречило смыслу и, как выяснилось, не соответствовало действительности.
С другой стороны, псевдообъяснение было проклятием парапсихологических феноменов. Утверждение, что телепатия работает как радио (как, например, это объяснял Бакминстер Фуллер в телепередаче 1971 года. Ч.М.), может сделать это более приемлемым для непрофессионала, но не является надлежащим объяснением и не приводит к большему знанию о телепатии.
Наука, конечно, открыла ранее неизвестные виды явлений — магнетизм, рентгеновские лучи, радиоволны и т.д. - и возникает соблазн рассматривать экстрасенсорное восприятие как основанное на какой—то непризнанной силе или поле, которое, подобно магнитному, проявляет себя только при особых условиях и с использованием соответствующего материала (железных опилок).
Но такие объяснения, хотя и кажутся научными, скорее имитируют науку и не затрагивают реальной проблемы, которая касается не столько физических объектов в пространстве и времени. Скорее, как станет яснее, это связано с тем, как возникают пространство и время. Например, проблему создают прекогнитивные (вещие) сны. Я пережил несколько таких снов в начале своих исследований. Как мы можем объяснить предвидение с точки зрения объективных сил, какими бы тонкими или фантастическими они ни были, между физическими объектами? Нам нужно пойти глубже и выяснить, как можно каким-то образом превзойти время.
Изучение этого вопроса, который предполагает существование чего-то иного, нежели физические объекты в том виде, в каком мы их знаем, подводит нас, таким образом, к более глубокому исследованию, и к вопросам о физической вселенной. Как возникает объективная физическая вселенная, описание которой является делом науки? Как возникает время? Пространство? Такие вопросы являются более универсальным аналогом вопросов, которые мы могли бы задать о человеке. Существует ли в человеке безобъектный жизненный принцип (который мы можем назвать душой)?
Фонд Изучения Сознания был основан в 1952 году с учетом этих целей, и название — ‘изучение сознания” — было выбрано только потому, что считалось, что, поскольку и Человек, и Вселенная известны нам только благодаря функционированию Сознания, сознание является более всеобъемлющим термином, отличным от других, таких как “Фонд парапсихологии”, которые в то время предлагались в качестве альтернатив.
На самом деле, трудно придумать что-либо, чего бы не включало сознание в более широком смысле. Можно возразить, что оно не включает бессознательное, которое психология считает столь важным, но здесь мы бы предположили, что слово "бессознательное" не определено. В любом случае, мы можем ожидать, что изучение сознания должно включать бессознательное, хотя бы по той простой причине, что бессознательное является источником сознания. (Смотрите также Журнал по изучению сознания, том 1, № 2 (1968), стр. 152 и 77 и далее. )
Если мне будет позволено перейти к выводу, к которому я пришел за двадцать с лишним лет, которые посвятил изучению, я бы сказал, что, подобно айсбергам, лишь небольшая часть массы которых выступает над поверхностью океана, мы плаваем в психическом море и неосознанно (бессознательно, если хотите) имеем доступ (в большей или меньшей степени, в зависимости от индивидуального развития и других факторов) к тем формам знания, которые не поддаются объяснению в терминах непосредственного эмпирического опыта.
Вместо того чтобы возлагать на научный ум больше того, что он в настоящее время может собой представлять, мы можем привести очевидный пример памяти.
Память обеспечивает знание, не основанное на непосредственном чувственном опыте. Но вы говорите, что память основана на предыдущем чувственном опыте. Верно, но какие ограничения мы должны налагать на предыдущий? Как показал Юнг, сновидения свидетельствуют о том, что они опираются на более широкий спектр опыта, чем тот, который доступен человеку в течение его собственной жизни (то есть из подсознания, по определению Фрейда). Сновидения достигают более глубоких уровней и могут включать в себя коллективную память расы, и именно этот накопленный опыт побудил Юнга обратиться к бессознательному как к гораздо более всеобъемлющему понятию, чем подсознание Фрейда.
Но что такое бессознательное? Мне кажется, что это ядро нашей проблемы, и для того, чтобы изучить его или даже обсудить должным образом, нам нужна космология, или, возможно, я должен сказать, онтология самости. Нам нужно знать онтологическую основу самосознания.
Возвращаясь к вещим сновидениям, вопрос, который нам нужно задать о них, имеет не столько характер: “Случаются ли вещие сновидения?” — потому что, если мы привязаны к узкой онтологии или системе реальности, которая отрицает такое явление в принципе, мы не можем уверенно признать их существование, независимо от того, происходят ли они. Также “непредубежденность” — при сохранении такой онтологии — не является правильным отношением, поскольку быть готовым принять существование того, что наши различные предпосылки отрицают в принципе, хуже, чем лицемерие. Это самообман. Вопрос скорее в том, “Является ли предположение, отрицающее предвидение в принципе, обоснованным?” Вот где нам нужны истинная непредубежденность и смелость, чтобы искоренить бессознательные предположения, которые загромождают наше мировосприятие и сильно ограничивают нашу способность оценивать доступные факты. Таким образом, мы вынуждены вернуться к пересмотру этих предположений, якобы основанных на выводах “науки”.
Вещие сны - это лишь один из примеров, которые нас подталкивают к такому переосмыслению. Возьмем, в качестве другого примера, биолокацию. Мы начнем с обычного нахождения воды, практики, которая гораздо более распространена, чем принято считать в академических кругах. Лозоходец водит над землей вилкой из орешника. В определенном месте она наклоняется, открывая подземные воды. Мы исследуем вилку из орешника, затем обнаруживаем, что другие лозоходцы делают это вилкой из китовой кости или даже изогнутой проволокой от вешалки для одежды. Далее, мы исследуем электростатическое поле земли поблизости, исходя из предположения, что фактором является высокая диэлектрическая проницаемость воды; затем мы находим лозоходцев, которые могут обнаруживать другие вещества, помимо воды, такие как металлы или захороненные предметы. Допустим, мы все еще верим, что в поле земли есть какое-то физическое воздействие, которое улавливает лозоискатель. Но теперь мы обнаруживаем, что лозоискатели способны определять местоположение по карте и могут делать это за тысячи миль от фактического местоположения. В случае биолокации по карте не может быть никакой физической причины, и проблема выходит за рамки физических экспериментов.
Многие годы были посвящены попыткам найти способы экранирования (то есть предотвращения) телепатии, исходя из предположения, что это форма электромагнитного излучения. До этого момента не было никаких доказательств того, что телепатию можно экранировать. Еще одно доказательство того, что на образ или сообщение не влияет то, как далеко он/оно распространяется, по-видимому, указывает на то, что телепатия не действует в соответствии с законом обратных квадратов (уменьшение силы пропорционально квадрату расстояния, на которое она воздействует) и, следовательно, не является электромагнитной.
Эти примеры - кошмар физического экспериментатора. Я вспоминаю разговор с двумя учеными, которые были заинтересованы в разработке экранов, помогающих видеть ауру или энергию, обычно невидимую, окружающую тело. Жена одного из них также присутствовала, и поскольку она сама была сенситивом, способным “видеть” ауры, я спросил: “Почему они не спрашивают вас об этом?” Тогда она сказала: “Им не нравится, когда я это говорю, но я вижу их [ауры] с закрытыми глазами!”
Даже если эти примеры экстрасенсорного восприятия выходят за рамки анализа физических экспериментов, они, тем не менее, дают важные ключи к пониманию природы экстрасенсорного восприятия и указывают, что нам нужно взглянуть на проблему с другой точки зрения, отличной от той, которую обычно принимают. Приведенные примеры, по сути, указывают на то, что нам нужно глубже проникнуть в природу любого чувственного восприятия и не ограничивать наш анализ сверхъестественными явлениями. Перед нами стоит задача обнаружить невидимые протофизические и протообъективные факторы в реальности, только одним из аспектов которой является движение материальных объектов в соответствии со строгим детерминизмом классической физики.
Как ни странно, современная квантовая физика оказывается нашим мощнейшим союзником в этом начинании. Её открытия в этом столетии выявили не только неадекватность классической физики для объяснения поведения отдельных частиц, но и существование во Вселенной чего-то более фундаментального, чем материальные объекты. Более того, это нечто, известное как квант действия, ведет себя некоторыми способами, которые кажутся весьма похожими на психические явления. Например, этот квант действия — по сути, “атом” излучения — не подчиняется закону обратных квадратов, но передает свою энергию без уменьшения из-за расстояния, подобно тому, как телеграфное сообщение не претерпевает изменений независимо от расстояния, на которое оно отправлено.
Но здесь не место приводить доводы в пользу параллелизма между необъяснимыми аспектами двух областей. Дело в том, что, совершенно независимо от вопросов о природе восприятия, мир физики претерпевает расширение, которое включает в себя нематериальные выражения и транзакции, о которых в 19 веке и мечтать было нельзя.
***
Что сегодня вызывает наибольшее сожаление, так это то, что ученые, больше всего занимающиеся проблемами коммуникации, человеческих взаимоотношений, психологии и биологии, пытаются строить свою науку на фундаментах, которые, как теперь известно, неадекватны (профессор Вигнер также упоминает в своей главе об этой нынешней неадекватности метода в биологических науках) даже для интерпретации взаимодействий физических частиц, атомов и электронов.
Наша философия выхолостилась из-за стремления умилостивить детерминистскую науку. Мы стремимся, подобно подобострастным гробовщикам, обеспечить утешение, похоронив труп. Но истинная наука больше не поддерживает статуса инертной, хотя повсюду и находятся гробовщики, которые все еще управляют ею. Я упоминал, что нам нужна теория, даже если это всего лишь предварительная версия, которая позволяет нам услышать доказательства экстрасенсорного восприятия, потому что без теории мы становимся жертвами принципиального отрицания доказательств. Непредубежденность, в которой мы действительно нуждаемся, - это не пассивное принятие необъяснимых явлений, а активное изучение обычно принимаемых как должное постулатов. Мы должны выявлять их значимость и ограничения с той же тщательностью, с какой мы устанавливаем факты.
Таким образом, мы осознаем, что при изучении экстрасенсорного восприятия мы приступаем не только к поиску фактов, но и к поиску теории.
В качестве примера давайте обратимся к эксперименту, в ходе которого сенситивный человек якобы способен прочитать значение содержимого запечатанного конверта, в некоторых случаях даже на незнакомом языке. Это противоречит предположению, что для чтения нам нужны сенсорные данные зрения, и мы должны либо отрицать достоверность эксперимента, либо принять какую-то фантастическую концепцию способности читать кончиками пальцев или с помощью рентгеновского зрения. Но если мы расширим нашу теоретическую базу и будем отличать сообщение от написанных слов, мы сможем начать замечать, что сенситивный человек реагирует на эмоциональное содержание сообщения, а не на буквы, которые его формулируют. Это различие подтверждается только что отмеченным удивительным фактом, что сенситивный человек часто может прочитать сообщение, написанное на языке, который он не знает. Такое переосмысление произошедшего позволяет обойти противоречие, связанное с видением невидимых слов. Переосмысление может привести нас к возникновению какой-либо другой трудности (как передается эмоция?), но эта новая трудность - благо, потому что мы перешли к правильной констатации факта. Сенситив демонстрировал не рентгеновское зрение, он улавливал "эмоциональные ощущения”. Передача эмоциональных ощущений сильно отличается от передачи с помощью письменного слова. Это достигается не только объективными данными. Это требует определенной внутренней или субъективной восприимчивости, которая в общении между людьми предполагает симпатию или эмпатию. Это не то же, что объективное общение, и может, из-за предвзятости одной или обеих сторон, иметь разные результаты. Восприятие “кошки" имело бы совершенно иное эмоциональное наполнение для птицы, чем для другой кошки. Это свидетельствует о важности субъективности и на шаг приближает к теории коммуникации, не основанной на чувственных данных.
Давайте еще раз рассмотрим то, что мы называем субъективным. Теория пространственно-временной вселенной физических объектов неспособна объяснить или описать субъективные состояния, чувства и эмоции. Однако, как живые существа, мы все можем засвидетельствовать, что испытываем такие чувства. Такие субъективные ощущения не могут быть взвешены, измерены или наблюдаемы другими людьми. О них можно только догадываться. Мы даем названия этим состояниям, но названия имеют значение только для того, кто испытал эти состояния. Они не могут быть переданы с помощью определения или формулировки, поскольку для этого потребовалась бы наблюдаемость.
Поскольку нет внешнего референта в виде физического или наблюдаемого объекта для описания субъективного состояния, у него не может быть идентичности: мы можем сказать о пространственных объектах, что они идентичны, но мы не можем сказать о головной боли, что это та же головная боль, которая была у нас на прошлой неделе. Разумно также сказать, что эмоциональные состояния не имеют местоположения, еще одного пространственного атрибута.
Отсюда следует, что субъективные состояния, не будучи пространственными, не обязательно подчиняются пространственным законам, и если этот вывод действительно принят, мы больше не можем категорически исключать их передачу. Развивая мысль немного дальше, мы могли бы спросить, есть ли у нас какие-либо основания для изоляции субъективной стороны людей таким же образом, как мы знаем, что их объективные и физические тела изолированы? Ваше субъективное пространственно отделено от моего субъективного? На основании того, что мы рассмотрели, я должен сказать, что это не так.
Ян Эренвальд в интересной книге описывает распространенную форму безумия, при которой пациент не в состоянии отличить свои собственные мысли от мыслей врачей (New Dimensions of Deep Analysis, Grune & Stratton). Пациент читает мысли врача. Но поскольку он не может различать, феномен заключается не в навыке, а в его отсутствии. Подобно стране, в которую вторглись подрывные агенты, целостность личности — как у этого пациента — находится под угрозой вторжения.
В качестве еще одного примера несущественности физического разделения при экстрасенсорной трансмиссии, мы могли бы привести теорию Луизы (миссис Дж.Б.) Райн о том, что телепатия работает не так, как предполагалось. Мысль не “посылается и принимается”. Скорее, получатель обнаруживает и схватывает мысль. Эта теория в настоящее время общепризнана для лучшего объяснения фактов. Тогда каким образом, можно спросить, субъективные мысли отделены друг от друга? Как получатель воспринимает мысль? Это вопросы, относящиеся к экстрасенсорному восприятию.
В качестве ответа мы можем сослаться на внимание. Подобно фонарику на темном чердаке, выделяющему различные объекты, человек может переключать свое внимание с одного субъективного состояния на другое. Направление, дирекция, а не пространство, отделяет состояния друг от друга. С вниманием тесно связано намерение. Намерение обладает тем же директивным контролем над действием, что и внимание над наблюдением. Такой контроль является источником "я". Эта направляющая функция самости, намерение или внимание, также субъективна. Она не может быть непосредственно замечена другим человеком. Она должна быть обнаружена. Задача обнаружения намерения других является основной и чрезвычайно важной, независимо от того, желает ли другая сторона сообщить об этом или скрыть это.
Таким образом, в дополнение к субъективным состояниям, то есть чувствам и эмоциям, у нас есть еще и необъективное состояние, имеющее равную или большую важность. Действительно, поскольку способность внимания выбирать субъективные состояния и намерения, инициировать и направлять действия, является источником самости и первична по отношению к состояниям или действиям, с которыми оно имеет дело, мы помещаем внимание (или намерение) на более высокий иерархический уровень, чем чувства (или действия), которые оно выделяет.
Давайте теперь рассмотрим пример экстрасенсорного восприятия и посмотрим, что традиционная наука смогла бы с ним сделать. В книге "Psychic Discoveries Behind the Iron Curtain" рассказывается о том, как экстрасенс Мессинг во время сценического представления, демонстрирующего его телепатические способности, был задержан тайной полицией и увезен в неизвестном направлении (Sheila Ostrander and Lynn Schroeder, Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall, 1970). Его ввели к Сталину. Сталин заинтересовался его способностями и поручил ему ограбить банк на 100 000 рублей. Мессинг зашел в банк, вручил чистый листок бумаги кассиру, который вслед за этим вручил ему 100 000 рублей.
Допустим, с целью аргументации мы принимаем это сообщение как факт. Как бы мы провели научный анализ того, что произошло? Мы знаем, что человек, получивший чек или денежный перевод, может пойти в банк и получить платеж. Мы также знаем, что грабитель может проникнуть в банк, пригрозить кассиру реальным или воображаемым пистолетом и завладеть средствами. Что общего в трех примерах? Очевидно, что это намерение получить определенную сумму денег. Пистолет или денежный перевод - это средства. Мессинг предъявил чистый лист бумаги, но мы можем предположить, что он внушил клерку, что листок бумаги был надлежащим документом. В любом случае общим фактором было намерение получить деньги. Однако этот существенный момент было бы невозможно описать в терминах науки о физических объектах, в которой нет такой сущности, как намерение.
Таким образом, мы можем признать, что физической науке не поддается объяснению не только психическая сила Мессинга. Обычная способность людей обналичивать чек в банке также не объясняется наукой. Мы знаем только, что обычный человек использует некоторые видимые средства, а грабитель использует другие видимые средства, но центральный вопрос, цель получения денег, не поддается научной проверке. Традиционная наука очень строго относится к исключению цели из своих характеристик. Но мы приводим этот пример, чтобы показать не только важность цели, но и то, что цель, даже в том виде, в каком она встречается в обычных ситуациях, не может быть объяснена наукой о пространственно-временных объектах, то есть классической физикой.
Суммируя, цель имеет первостепенное значение для жизни. Мы принимаем ее существование без вопросов. Она не только стимулирует наши собственные усилия, но, как мы уже говорили, мы стремимся узнать намерения других, чтобы направлять наши собственные действия. И все же цель нематериальна, она необъективна. В лучшем случае, о ней можно только догадываться.
Это ставит проблему в центр внимания. Может ли наука, предположительно основанная на объективном и материальном существовании, признать цель? Биологи говорят, что это невозможно; “философы от науки” говорят, что это невозможно; а классическая физика категорически отрицает цель. Но неверно, что наука имеет дело только с целью. Революция, вызванная квантовой физикой, возвела квант действия (который здесь означает массу, умноженную на скорость, умноженную на расстояние), он же квант неопределенности (либо в моменте, либо в положении), в первичный статус. Неопределенность по определению ненаблюдаема и, следовательно, необъективна. Вскоре мы воспользуемся ее признанием физикой для создания онтологии, включающей необъективные категории, одна из которых коррелирует с целью.
Однако, прежде чем сделать это, позвольте нам указать на довольно важный аспект ESP, который, как правило, упускается из виду из-за озабоченности объективностью и научными доказательствами. Это про то, что в большинстве случаев экстрасенсорное восприятие представляет собой особый навык или талант, и что даже для тех, у кого есть врожденные способности, экстрасенсорное восприятие требует больших усилий и длительной тренировки. Из этого следует, что экстрасенсорное и, если на то пошло, иное восприятие отходят от ограничений и от законов. Инертный объект может реагировать на силу, но у него нет восприятия. Инертный объект реагирует на закон всемирного тяготения падением, птица реагирует полетом. В поисках “законов экстрасенсорного восприятия” мы смотрим не в тот конец телескопа. Законы имеют огромное значение, но возводить закон в ранг единственного фактора, определяющего действия, так же абсурдно, как утверждать, что такой вещи, как воровство, не может быть, потому что это противозаконно. Это вопрос о том, что есть, а не о том, что должно быть, и естественное право всегда предполагает условие, исключающее инициативу. Часто забывается, что законы классической физики действуют только при том условии, что что-то или кто-то не вмешивается. Тело продолжает находиться в состоянии покоя или движения при условии отсутствия внешнего вмешательства.
Теперь мы можем затронуть смежную тему, вопрос о жизни человека после смерти, поскольку он поможет прояснить нашу теорию экстрасенсорного восприятия.
Скептицизм современного восприятия этой темы принимает форму двух вопросов или сомнений:
1. Поскольку тело - это физический организм, состоящий из молекул, которые распадаются при смерти, как может быть какое-либо выживание?
2. Какой идентичностью может обладать выжившая сущность? А без идентичности как можно говорить о ее существовании?
Первый вопрос предполагает, что человеческая сущность - это не что иное, как химическая активность физического организма. Ответ заключается в том, что воля, сознание и другие человеческие способности не сводимы к химическому действию и не объясняются им. Химическое действие в организме по существу одинаково у всех людей и большинства животных, и мы не можем объяснить ни разнообразия человеческого характера, ни его действия как целостной сущности, ссылаясь на молекулярные движения. Должно быть нечто, что объединяет молекулярные движения. Таким образом, нечто предположительно может жить после смерти, что подводит нас ко второму вопросу.
Как и в случае с экстрасенсорным восприятием, мы должны признать, что субъективные состояния, чувства, эмоции, которые составляют наиболее реальную часть нашего существования и переживаются непосредственно, не являются объектами в пространстве, как атомы. Более того, внимание, которое является истинным центром бытия и позволяет ему переживать одно из множества этих состояний, находится на еще более “высоком” уровне, вдвойне удаленном от атомов, молекул или органических образований (клеток), составляющих физическое тело.
В более раннем эссе ‘Ограничение и свобода, онтология, основанная на измерении’ ("Журнал по изучению сознания", том 2, № 2, стр. 146, и том 3, № Lp: a:) мы описали необходимые порядки или уровни существования и выводили их характер из их размерности. Первая, аналогичная точке, является нулевой размерностью, под которой мы подразумеваем отсутствие ограничений. Она не ограничена ни временем, ни пространством. Вторая, как и линия, одномерна. У нее есть местоположение во времени. Третья имеет локус в пространстве, а четвертая - локус как во времени, так и в пространстве, как показано на следующей схеме.
Теперь мы задаем вопрос: где находится идентичность в смысле идентифицируемости?
Применяя схему к сознанию, мы относим внимание к уровню 1, соотносящемуся с началом или точкой. Субъективные состояния, возникающие последовательно во времени, мы относим к линии. Рациональную способность, имеющую дело со сравнениями (соотношениями), мы относим к плоскости, ощущению и миру физических объектов, к которым ощущение дает доступ, к объему или твердому телу.
На этих уровнях первые два беспредметны и не поддаются определению. Здесь не может быть идентичности в смысле чего-то, что может быть идентифицировано. Определить вещь - значит ограничить ее, привязать к чему-либо, а определение требует по крайней мере двух ограничений (пространства и времени), которые недоступны на первых двух уровнях.
На первом уровне внимание опционально; оно по своей природе не имеет ограничений; оно всегда находится в настоящем — фактически, создает настоящее. На втором уровне мы имеем субъективные состояния. Эти состояния вовлечены в одномерную временную последовательность воспоминаний. Они могут иметь бесконечное разнообразие. Их единственным ограничением является то, что они происходят во времени в определенной последовательности. Внимание в идеале имеет возможность перемещаться назад и вперед по этой линии по своему желанию, но влияние страдания или наслаждения этими состояниями таково, что внимание становится, как говорится, связанным ими. Они опьяняют его, и оно попадает под их навязчивые чары. (Кроме того, многое остается в восприятии и памяти на бессознательных уровнях, недоступных обычному вниманию. Ред..)
Теперь, на третьем уровне, возникает возможность сравнивать одно субъективное состояние или воспоминание с другим. Это означает, что линия возвращается на круги своя, приводя свое нынешнее состояние в соответствие с прежним состоянием:
Чтобы сравнить два состояния, должно быть создано пространство, в котором оба этих состояния могут сосуществовать. Это пространство совершенно отдельно от измерения временной последовательности, которое предусматривает только последовательность, а не сосуществование или одновременность, которые требуют чего-то не временного.
Это новое пространство должно быть двумерным. Требуется, чтобы одно измерение измеряло сравнительную ценность, а другое - отделяло одно состояние от другого.
Чтобы помочь себе в осознании этого, мы можем представить, что пытаемся измерить длину грузового вагона, сравнивая его с другим. Нам потребовалась бы отдельная колея, чтобы второй грузовой вагон встал рядом с первым. Одна колея не позволила бы сравнить длины двух вагонов. Это двумерное пространство интеллекта. Это то, что мы подразумеваем под третьим уровнем, и он обеспечивает основу для сравнения, рационализации, определения и, таким образом, делает возможными концепции.
Третий уровень также предоставляет возможность самосознания.
Здесь "я" может оставаться в стороне от потока субъективных состояний, и ему больше не нужно быть полностью захваченным ими. Но оно платит цену за эту свободу, потому что на этом уровне оно теперь ошибочно принимает меру или концепцию за саму реальность, которая с ними связана. Оно больше не находится в плену своих чувств, но теперь оно более не подвижно; его текучесть застывает в структуре. Это самосознание является очень критическим и важным этапом в развитии: заставляя "я" осознавать себя и быть способным сравнивать опыт, оно делает возможным познание. Фактически, это “плод с древа познания добра и зла”. ”Связь третьего уровня с самосознанием проиллюстрирована в Книге Бытия 3:11: Кто сказал тебе, что ты наг? Ел ли ты от дерева, с которого Я повелел тебе не есть?
Теперь также должно быть ясно, что распознавание, называемое телесной идентичностью возникающее из самосознания, является третьим уровнем. Третий уровень объективен; он устанавливает границы и делает возможной форму. Здесь возникает телесная идентичность:
Границы изолируют вещь и, таким образом, обеспечивают идентичность. Идентичность, таким образом, ограничена или конечна. Строго говоря, эта конечность начинается как пространственная, но конечность во времени является неизбежным следствием. Это происходит потому, что идентичность, отделяя себя от всего, удерживает часть себя изолированной от потока изменений. Это делает идентичность композицией периферийных элементов и центрального ядра, а поскольку композиция может быть растворена, идентичность смертна, конечна во времени.
Если свести все аргументы воедино, то получается, что “грехопадение” человека - это начало объективной идентичности или самоутверждения, и что с этой идентичностью приходит и конец продолжительности жизни. Существование на втором уровне не имеет конца, самоограничения; оно бессмертно, потому что у него нет самоограничения, которое дало бы ему ограничение во времени.
Что же тогда представляет собой та драгоценная смертная идентичность, за которую мы так отчаянно цепляемся, предпочитая ее бессмертной жизни и ради нее оставляя позади Эдемский Сад? Спросите человека, кто он такой, и он ущипнет себя, укажет на свое тело. Но его тело состоит из атомов, и это даже не одни и те же атомы на протяжении многих лет его жизни. Это исследование заставит его отрицать свое собственное существование, поскольку нет постоянного изолированного объекта, который он мог бы назвать своей личностью. И все же он здесь, активно извивается, протестуя против собственного бытия (возможно, настаивая на том, что его не существует!), и его существование заключается в этой активности, в этом “несоответствии” эфемерному статусу его тела. Почему эта активность сама не является оправданием? Зачем ему нужен объект-тело, которое нужно ущипнуть, чтобы убедиться в его существовании? Мы стоим лицом к лицу с тайной самосознания.
Возможно, именно жажда обладания заставляет нас обращаться к ним для самоутверждения. У меня есть тело, следовательно, я существую. Я голоден, следовательно, я существую. Или даже, я думаю, поэтому я существую. Но истинное бытие само по себе является утверждением. Как только оно делает паузу в самоутверждении - оно оказывается в ловушке небытия.
Орфей оглядывается назад и теряет Эвридику. Жена Лота превращается в соль. В дионисийском культе младенец Бахус, увидев себя в зеркале, очаровывается собой, и титанам удается схватить его и разорвать на куски. Ценой самоутверждения или идентификации является смертность. Это отвечает на второй вопрос. Таким образом, наш тезис заключается в том, что существование в первую очередь беспредметно. Даже в объективном мире мы облекаем его голые чувственные данные субъективной окраской и образами из хранилища памяти.
Но теперь мы сталкиваемся с новым затруднением. Мы должны учитывать объективность. Зачем иметь смертное тело, когда можно наслаждаться целостным содержанием субъективного опыта и без него? Зачем покидать сад? Здесь мы должны буквально перевернуть весь наш подход. Это даст нам преимущество, устраняющее фиксированную предвзятость, которой неизбежно обременены как сторонники, так и противники (в вопросе бессмертия).
Ответ основан на положительном вкладе смертности. Мы настолько привыкли рассматривать смерть либо как печальный конец благого дара жизни, либо как милосердное завершение ее несчастий, что нам никогда не приходит в голову увидеть ее такой, какая она есть на самом деле, - завершением интересного эксперимента, который, если бы он длился вечно, был бы бессмысленен.
Я делаю акцент на том, что жизнь в теле - это эксперимент, потому что как изобретатель я научился ценить важность работающих моделей и практики. Дело не в том, что практика оперирует критериями, отличными от теории, теория говорит одно, а практические соображения - другое, но практика выявляет недостатки теории и ведет к созданию лучшей теории. Теория без практики остается в неведении о своих собственных недостатках. Теория плюс практика расширяют, углубляют, а затем опровергают сами себя.
Теперь на практике мы имеем дело с конечным. Если бы мы этого не делали, время, необходимое для обучения, было бы бесконечным, процесс обучения не останавливался бы. Это верно в обычной жизни и является ключом к разработке любого нового устройства, от нового типа самолета до возможного средства расширения сознания. Социальная наука открыта для критики в том смысле, что ее эксперименты настолько масштабны (например, изобретение новых типов общества) и занимают так много времени, что к тому времени, когда эксперимент начинает приносить результаты, социологи вымирают, а их место занимают новые. Возможно, тезис, сводящий физическую вселенную к функции испытательного полигона для человечества, кажется слишком антропоморфным и, конечно, не согласуется с мнением некоторых ученых, для которых жизнь - всего лишь зеленая накипь на поверхности малой планеты, но, говоря от имени человека, я также излагаю суть эволюции существ в целом. Дарвиновская теория утверждает, что причиной эволюции является выживание наиболее приспособленных, и этот тезис требует театра, в котором формы жизни конечны, независимо от того, является ли это единственной формой существования. Мы можем добавить, что, хотя выживание необходимо, оно не является достаточной причиной эволюции, полное объяснение которой потребовало бы признания как постоянства мотивации (сохранения энергии), так и инициирования новизны.
Тогда давайте с надеждой выйдем за пределы законов материи и попытаемся представить, как эти законы могут обеспечить основу для более счастливой жизни. Возможно, мы даже можем представить себе существ, превосходящих людей, — настолько же далеких от нас, насколько мы далеки от моллюска, но даже для этих существ был бы необходим какой-то испытательный полигон, и это в действительности может быть тем, что происходит в далеких галактиках.
4. Бдительность, сновидения и паранормальные явления
Автор (доктор медицины) является директором Общественного центра психического здоровья, Медицинского центра Маймонида, Бруклин, Нью-Йорк. В дополнение к выполнению этих сложных административных и психиатрических обязанностей, доктор Ульман является выдающимся и ярким исследователем парапсихологии в современном западном мире.
Вступление
Когда возникает необходимость предпринять нечто радикальное в отношении невыносимого и крайне резистивного состояния невежества, теорий предостаточно. В случае сновидений, до наступления эры БДГ — Быстрого Движения Глаз (фаза быстрого сна), характеризующего активные состояния сновидения во время сна, — одна монументальная теория, теория Фрейда, затмевала все остальные по меньшей мере пять десятилетий, хотя несогласие с ней никогда полностью не исчезало. С новым притоком фактических данных о сне и сновидениях вновь пробудился интерес к клинической теории и общая открытость к экспериментам, тестированиям и открытиям. Одна из трудностей заключается в маловероятности того, что теоретизирование на каком-либо одном уровне может воздать должное сложности проблемы, однако очень немногие теоретики кажутся достаточно скромными, чтобы признать это.
Построение теории на основе дисциплинарного консенсуса, по-видимому, является тем, что необходимо и чего, к сожалению, не хватает. В отсутствие этого может возникнуть избыток дисфункциональной пристрастности. Если бы я мог создать междисциплинарный механизм для построения теории — предполагая, и|думаю, что это правильно, что большая часть необходимой информации уже имеется под рукой — это включало бы в себя следование рекомендациям экспертов. Я также отметил те вопросы, с которыми обратился бы к каждому.
1. Клинический психиатр: Каковы психодинамические соображения, выходящие за рамки любой узкой теоретической ориентации, которые должны быть удовлетворительно объяснены любой теорией сновидений?
2. Клинический социолог: Как социальные механизмы и институты влияют на стиль сновидений? В каком смысле элементы сновидения имеют социальные ориентиры, а также личные? И наоборот, в какой степени социальная значимость сновидений может влиять на социальную среду?
Вышеупомянутые два эксперта, в основном, столкнулись бы с трудностями при разрешении вопросов содержания сновидения. Остальные эксперты были бы вовлечены в первую очередь в вопросы формы или структуры. Вопросы функции предполагали бы интеграцию как формы, так и содержания, и, следовательно, выводов обеих групп экспертов.
3. Нейрофизиолог: Каковы механизмы, лежащие в основе активности быстрого сна в мозге, и как они влияют на такую активность? Как такие механизмы связаны с циклическими изменениями состояний организма во время сна?
4. Компьютерный эксперт: Какие компьютерные аналогии можно использовать для объяснения двух основных жизненных процессов, на которые проливает свет анализ сновидений: сохранения идентичности и необходимости роста? Как сохраняется схожесть перед лицом необходимости роста? (Возможно, только первая часть этого вопроса действительно подходит для компьютерных экспертов, но уже появилось несколько интригующих теорий, затрагивающих оба аспекта.)
5. Этолог: Что в сравнительном изучении поведения животных может помочь прояснить вопросы, касающиеся развития БДГ у вида и, возможно, у отдельной особи?
Возможно, стоило бы подумать о других сопоставимых экспертах, но они представляли бы классы или подразделения вышеперечисленных, такие как специалисты по химии мозга (относящиеся к нейрофизиологии). За возможным исключением второй категории, все вышеперечисленные эксперты находятся на месте, но работают отдельно. В прошлом имели место спорадические зачатки в отношении второй категории, социального аспекта, и очень редки такие проблески в настоящем.
Есть, по меньшей мере, еще два эксперта другого рода, которых можно добавить к этой ассамблее, возможно, к разочарованию некоторых более консервативных членов команды.
6. Эксперт по психоделикам: Как мир вызванных веществами видений и галлюцинаторных явлений вписывается в общую схему вещей и, более конкретно, как они соотносятся с естественным чередованием модальностей мышления, характерных для бодрствования и сновидений?
7. Парапсихолог: Нынешний характер исследования больше не может позволять замалчивать настойчивые репорты парапсихологов. Парапсихолог должен бы быть включен в качестве добросовестного члена команды и дать ответ на вопрос о том, как паранормальные явления связаны с нормальными и измененными состояниями сознания.
Чтобы прийти к единой теории сновидений, потребовалась бы группа, подобная вышеприведенной. В ее отсутствие любая теоретическая модель или теория, подобная той, которая будет представлена, имеет встроенную одностороннюю предвзятость.
Гипотеза бдительности
Моя собственная область компетенции относится к первой из названных категорий, клинической сфере, с некоторым распространением на последнюю, парапсихологическую. Мой интерес к сновидениям привлек меня к каждой из других сфер, но без каких-либо претензий, кроме как на роль заинтересованного наблюдателя. Восхищение концептуальными схемами и неудовлетворенность классической теорией сновидений побудили меня в 1958 году, незадолго до работы над фазой БДГ, сформулировать теорию сновидений, основанную на понятии бдительности. Теория, как очевидно, соответствовала новым открытиям, касающимся депривации сна. Я полагаю, что она остается совместимой с текущими экспериментальными данными, по крайней мере, в интерпретации одного ведущего исследователя, Р. Эрнандес-Пеона. Мы обсудим его работу более подробно позже.
Существенной особенностью теории является то, что во время сна, за исключением случайных двигательных автоматизмов, таких как лунатизм, возможен только один важный поведенческий акт, а именно изменение внутреннего состояния организма, ведущее к пробуждению. Поскольку мы делаем это каждый день нашей жизни, радикальный характер этого перехода от сна к бодрствованию, как правило, упускается из виду. Это, безусловно, наиболее заметное качественное изменение состояния, которое организм испытывает в течение дня. По сравнению с этим вариации в уровнях возбуждения, характеризующие изменение паттернов интереса во время бодрствования, относительно тривиальны.
Отсюда следует, что в распоряжении организма должен быть механизм, позволяющий вызвать такое изменение состояния, если возникнет достаточно срочная необходимость прервать физиологически контролируемые циклические изменения, происходящие во время сна.
Такая потребность могла бы возникнуть, если бы ночью возникло что-то настолько болезненное или интенсивное, что его продолжение было бы несовместимо с продолжением состояния сна.
Вторая особенность теории включает в себя общее утверждение о том, что сознание, в какой бы форме оно ни переживалось, не является эпифеноменальным, а выполняет объединяющую, интегративную, исполнительную функцию. Более того, эту функцию не следует рассматривать изолированно ни от афферентных входных импульсов, поступающих в центральную нервную систему, возникающих в данный момент, ни от эфферентных выходных импульсов, поступающих наружу из центральной нервной системы, будь то выход немедленный или отсроченный. Бодрствующее сознание организовано в соответствии с серией событий, на которые мы избирательно обращаем внимание, каждое из которых имеет определенный афферентный компонент, а также непосредственный или потенциальный эфферентный компонент.
У нас есть определенное право выбора в отношении стимулов, на которые мы обращаем внимание, и действий, которые мы предпринимаем. Как следствие этого, бодрствующее сознание обладает отчетливо выраженным "произвольным” качеством.
Когда мы обращаем наше внимание на сновидения, первое, что мы отмечаем, - это то, что во время сна мы находимся в сознании, но способ переживания сознания, а также его специфическая форма и содержание качественно отличаются от бодрствующего сознания. Оно непроизвольно по качеству, чувственно по форме и творчески организовано по содержанию. Все теории сновидений должны учитывать эти характеристики. Но, несмотря на эти довольно разительные различия и действуя в пределах тех ограничений, которые они налагают, сознание во сне, как и сознание наяву, является интегративным и исполнительным, и в равной степени зависит от способности избирательно реагировать на афферентную информацию, а также осуществлять поведенческую реакцию.
Разница заключается не в наличии или отсутствии входных данных или реакции. Ее следует искать в их природе. По сравнению с состоянием бодрствования сновидец избирательно обращает внимание на другую среду, сканирует ее другим способом и реагирует на нее по-другому. Эти различия проистекают из того факта, что во сне наблюдается усиленное внимание к самогенерируемому афферентному входу и что возможности для поведенческого выхода ограничены одним актом, а именно актом пробуждения.
Пробуждение может происходить рефлекторно в ответ на ошеломляющую природу самого сновидения, или более постепенно, как следствие борьбы сновидца за прекращение сновидения, или просто как пассивная конечная точка последовательности сновидений. В большинстве случаев явных изменений в поведении не происходит, и единственное изменение, которое следует отметить, - это переход на другой уровень сна. В любом случае, сознание, испытываемое в этих обстоятельствах, обладает “непроизвольным” качеством. Это отражает тот факт, что все происходящее, от начала до конца, в значительной степени находится вне контроля сновидца. Когда кто-то исследует форму и содержание сновидений в связи с такого рода единой поведенческой конечной точкой, само собой напрашивается понятие бдительности. Фактически, можно проанализировать последовательность событий, происходящих во сне, проведя аналогию с ориентирующим поведением, происходящим в состоянии бодрствования, поведением, которое фокусирует внимание индивида. Эта линия рассуждений сейчас будет представлена в поддержку тезиса о том, что сознание во сне на самом деле является сложной формой ориентирующей деятельности, предназначенной для того, чтобы позволить индивиду обращать внимание на определенные аспекты своего остаточного опыта, обрабатывать их и реагировать на них, причем конечная точка достигается либо при продолжении, либо при потере состояния сна или его прерывания и последующей трансформации в пробуждение. Таково краткое изложение гипотезы бдительности.
Проводя аналогию с ориентирующим поведением, мы рассмотрим
(1) характеристики энвайроментального поля,
(2) характеристики сканирующего устройства и
(3) характеристики системы реагирования.
Энвайроментальное поле
Какова природа поля, в котором возникают новые стимулы, привлекающие внимание? В состоянии бодрствования поле является внешним по отношению к индивиду и организовано пространственно. В состоянии сновидения поле является внутренним по отношению к индивиду и организовано во времени. Во время бодрствования раздражители проявляются как аспекты внешней среды и привлекают внимание организма в силу определенных свойств, которые частично присущи раздражителям и частично связаны с текущим состоянием организма, а также с его предыдущим опытом взаимодействия с теми же или подобными раздражителями. Сновидец, с другой стороны, стоит (или, скорее, лежит) по направлению к субъективному полю, охватывающему всю его прошлую личную историю. Привлекающие внимание стимулы, хотя и обладают теми же общими характеристиками, что и аналогичные стимулы в состоянии бодрствования (удивление, двусмысленность, неведомость), принимают иную форму. Они генерируются изнутри и состоят из аффективных или эмоциональных остатков, связанных (иногда символически) с событиями недавнего прошлого. Так называемый остаток дня, кажущийся тривиальным сам по себе, приобретает важность из-за его связи с бессознательным конфликтом или неосознанным контентом жизни. Его новизна объясняет его раннее пере-появление в поле сознания, а его тревожащее качество объясняет его сигнальный или ориентирующий эффект.
Сканирующий аппарат
То, что мы обозначили как аффективный остаток, действует рефлекторно или автоматически как сканирующий механизм. Охватывая всю лонгитюдную историю человека, оно оказывает поляризующее влияние, привлекая к себе и мобилизуя аспекты прошлого опыта, которые связаны с ним эмоционально значимыми способами. В другом контексте Э. М. Деван (в 1969 году) назвал этот процесс “эмоциональной маркировкой” и определил его как устройство, облегчающее хранение и консолидацию памяти. Здесь это рассматривается как возбуждающий или мобилизующий эффект, необходимый для того, чтобы помочь спящему организму полностью оценить значение и последствия нового или беспокоящего стимула и посредством участия в процессе сознательного мониторинга либо позволить циклу сна оставаться неизменным, либо вовлечь в процесс возбуждения, ведущий к пробуждению.
Таким образом, параметры прошлой истории, подвергаемые тщательному изучению, определяются их эмоциональной связью с инициирующим стимулом, а также природой и интенсивностью самого этого стимула. Любой такой стимул, который практически не обладал ориентирующими свойствами в состоянии бодрствования — и, фактически, был упущен из виду на сознательном уровне, — приобретает такие замечательные свойства в состоянии сна по трем причинам. В силу своей новизны он вновь появляется на сцене (во сне), когда достигается необходимый уровень возбуждения в коре головного мозга, то есть достигается тот уровень, который приводит к сновидению. Стимул привлекает внимание, потому что он возникает в том, что, предположительно, было ранее существовавшим спокойным полем сознания или полем, характеризующимся случайными, знакомыми стимулами. Наконец, он поддерживает внимание благодаря своим резонирующим и реверберирующим связям с неустроенными, неполными или неосвоенными фрагментами прошлого опыта.
Участвуя в вышеуказанных операциях, организм отвечает на три важных вопроса, которые, как можно ожидать, возникнут, когда активация коры достигнет уровня, необходимого для перехода к императивной форме сознания, известной как сновидение. Как только происходит последнее, спокойное, отсутствующее или знакомое поле сознания заменяется новым, незнакомым и странным, которое имеет дополнительную неприятную особенность быть принудительным и непроизвольным. Перед лицом всего этого организм предпринимает попытку вернуть себе способность контроля, ища ответ на три вопроса:
Что со мной происходит?
Каковы последствия того, что происходит со мной?
Что я могу с этим поделать?
Чтобы объяснить уникальный способ, с помощью которого он справляется с этими вопросами, мы теперь обратимся к рассмотрению специальной системы реагирования, работающей в периоды сновидений.
Система реагирования: Фрейд и Павлов
Когда дело доходит до объяснения собственно “сновидных” особенностей сновидений, большинство теоретиков, похоже, довольствуются либо принятием преобладающих идей относительно первичных и вторичных процессов, первоначально изложенных Фрейдом, либо, даже не принимая их, чувствуют, что они слишком устоялись, чтобы их оспаривать. Явно или неявно, с использованием правильно звучащих, но, тем не менее, научно уничижительных терминов, сознание во сне рассматривается как феномен высвобождения инстинктивной, примитивной и животной сторон нашей натуры. Я утверждаю, что это устойчивый миф, постоянная вера в который ослепляет нас от часто обманчивого, своекорыстного спокойствия (которое, однако, может быть очень полезным для предотвращения распадов личности. Ред.) или открытого насилия в нашей повседневной жизни. Если этот аспект нашего существования становится более заметным для нас во время сновидения, то это не является следствием какого-либо феномена высвобождения. Совсем наоборот — это происходит как следствие самой изысканной честности, на которую мы способны, когда позволяем себе столкнуться лицом к лицу с тем, что мы на самом деле чувствуем в тот момент, когда мы это чувствуем, особенно когда последствия могут быть тревожными или болезненными и неизвестны заранее. Это человеческое измерение сновидения, которое всегда было легко и удобно не замечать и которое, действительно, всегда упускалось из виду всеми, за исключением поэтов, писателей и горстки теоретиков сновидений.
Что я подразумеваю под честностью, используемой в данном контексте, и как это может быть связано с нелогичными, причудливыми представлениями, с которыми мы сталкиваемся в наших снах? Я думаю, лучший способ начать - вспомнить концептуальную схему, впервые предложенную Павловым, когда он описывал то, что он назвал первичной и вторичной сигнальными системами. Он указал, что помимо сферы непроизвольных или безусловных реакций у человека существует условная сенсорная или первичная сигнальная система и вербальная или вторичная сигнальная система. Далее он указал, что такие основные изменения в сознании, как бодрствование и сновидения, могут быть поняты в терминах взаимоотношений между этими двумя системами в тот момент, когда происходит изменение. Во время бодрствования вторичная сигнальная система (вербальная система) относительно доминирует над первичной (сенсорной системой), и обратное справедливо для сновидений. Обе системы остаются в рабочем состоянии в обоих состояниях, причем более доминирующая система определяет качество сознания, переживаемого в данный момент. Использование вербальной сигнальной системы, относящейся к выбранному входу и волевому выходу, придает осознанию волевое качество. Сенсорная система, когда она преобладает, скорее реагирует на непроизвольно выбранный сенсорный вход и приводит в основном к пассивному получению результата. Отсюда непроизвольность наших чувств или осознания во время сновидения.
Практически невозможно изучить систему реагирования на сновидения, не извлекая непреложных истин из работ Павлова и Фрейда. В то же время наиболее важно избегать вреда, который может быть причинен слепым следованием, ригидным ученичеством и оборонительной позицией. Что касается Павлова, я уже упоминал о том, что считаю полезным и основательным, а именно: концепции двух сигнальных систем и относительного доминирования первичной сигнальной системы над вторичной во время сновидений и подобных им измененных состояний сознания. Непреходящий вклад Фрейда в изучение сновидений должен быть лишен некоторых из их теоретических основ. Этот вклад можно довольно просто сформулировать:
1. Сновидения могут быть использованы с терапевтической пользой.
2. Основа этого преимущества заключается в открытиях, что
(а) остаток дня, включенный в сновидение, касается материала, насыщенного конфликтами; (б) конфликт может быть исследован в связи с развитием личности; и
(в) в процессе работы с можно выделить конфликтные, здоровые и оборонительные операции.
3. Таким образом, сновидения содержат более широкий спектр информации, относящейся к текущему конфликту, чем та, которая непосредственно доступна сновидцу в состоянии бодрствования.
Читатель не заметит в этом списке ничего об исполнении желаний, удовлетворении инстинктов или символической маскировке. Я не
думаю, что что-либо из этого необходимо.
После всего сказанного, мы можем вернуться к нашей теме о природе системы реагирования и рассмотреть ее в аспектах как формы, так и содержания.
Формальные аспекты Сознания-во-сне
Во время сновидения ЭЭГ (электроэнцефалограмма или запись мозговых волн) указывает на состояние повышенного возбуждения коры головного мозга, аналогичное состоянию бодрствования, но еще более интенсивное. Оно было приравнено к состоянию гипервозбуждения. В то же время сознание воспринимается в сенсорном режиме, как правило, визуально, но не исключительно. В то время как состояние глобального возбуждения может быть объяснено на основе растормаживающего действия — действия, которое устраняет запреты, — результирующие сенсорные эффекты не могут быть объяснены каким-либо простым механизмом высвобождения. Все, что мы можем сказать с какой-либо степенью уверенности, это то, что при отсутствии поступления внешних афферентов (грубо говоря, внешних воздействий) и при отсутствии какого-либо доступа к соматическим эфферентам (грубо говоря, внешнему поведению), а также при обстоятельствах возбуждения коры головного мозга, которое возникает во время сновидения, имеется радикальный сдвиг или трансформация в организации самого мозга. Этот сдвиг можно охарактеризовать в терминах Павлова как сдвиг в сторону относительного доминирования первичной (сенсорной) сигнальной системы над вторичной (вербальной). Однако следует понимать, что теперь первичная сигнальная система больше не является девственной системой, работающей исключительно на сенсорном уровне. Она претерпела модификацию в результате постоянного пребывания в человеческой среде, в которой вербальная обусловленность занимала видное место. На человеческом уровне доминирование первичной сигнальной системы не означает, что сенсорные переживания освобождаются от высшего нервного (т.е. интеллектуального) контроля, а скорее то, что жизненный опыт, включая его самую тонкую абстрактную проработку, трансформируется в сенсорный режим. Далекая от понимания в примитивных, атавистических или высвобождающих терминах, первичная сигнальная система представляет собой чрезвычайно интересное применение творческой энергии, посвященное задаче создания визуальных метафор для выражения того, что человек чувствует и думает в данный момент. По мере того, как сновидение продолжается, возникает последовательность визуальных образов (метафор в движении), которые отражают эмпирическую панораму, разворачивающуюся под поляризующим влиянием аффективных остатков и задействованных механизмов преодоления, как здоровых, так и защитных.
Адаптивный характер этого может быть более понятен, если мы представим себе происходящее во сне как систему внутреннего мониторинга эмоциональной интенсивности конкретного исследуемого образца переживания. В соответствии с нашей гипотезой бдительности, пробуждение произошло бы, если бы уровень аффективности не удалось сдержать и он поднялся выше критического порога. Нейрофизиологически этот вид взаимодействия включает связи между корой головного мозга и ретикулярной активирующей системой в верхнем отделе ствола мозга. Последний, когда индивид бодрствует, реагирует на внешнюю сенсорную информацию и модулирует колебания уровня возбуждения. Во время сна он также чувствителен к сенсорной информации, но на этот раз информация генерируется внутри; и вместо того, чтобы модулировать уровни возбуждения, поскольку все сновидения, по-видимому, поддерживают наш неослабевающий интерес, он готов влиять на сам процесс возбуждения, если пробуждение будет адаптивным выбором в ответ на презентации сновидения.
Содержание сновидений
Мы последовательно подчеркивали возможные поведенческие последствия "всего или ничего" и радикальный характер изменения состояния, которое может произойти в ходе сновидения. Причины такого акцента станут очевидными, когда мы далее рассмотрим психологические требования гипотезы бдительности.
Эти требования, по сути, двояки.
Во-первых, природа надвигающейся угрозы (нового или беспокоящего стимула) должна быть определена такой, какова она есть, а не такой, какой ее хотелось бы видеть. То есть она должна быть идентифицирована и изображена со строгой честностью.
Во-вторых, поскольку чувства являются нашим самым точным ориентиром в том, как мир воздействует на нас, именно остаточные ощущения от события наяву трансформируются в сенсорное событие во сне. Первоначальные презентации затем развиваются посредством их связывания с соответствующим прошлым опытом в серию презентаций, которые также отражают доступный диапазон механизмов преодоления, включая, в качестве последнего средства, механизмы пробуждения.
Зачем это тщательное, строго честное исследование текущей проблемы? Ответ заключается в том, что необходимо тщательно изучить все последствия возникшей проблемы, чтобы оценить, может ли цикл сна продолжаться непрерывно или же она на самом деле достаточно серьезна, чтобы оправдать радикальное изменение состояния.
Развивая гипотезу бдительности, мы провели аналогию между исследовательской активностью во сне и наяву, возникающей в ответ на новые стимулы. (Дело в том, что всегда есть часть нас, которая даже внешне бдительна, когда мы спим. Этот факт легко заметить, если понаблюдать за тем, как собака или кошка реагирует на внешние раздражители, все еще находясь во сне. Ч. M.) Мы указали, что сознание-во-сне - это нечто большее, чем пассивное следствие неспособности поддерживать вторичный процесс мышления. Оно представляет собой активное принятие альтернативного режима сознания, подходящего для поддержания бдительности на более глубоких стадиях сна. Немедленное преобразование тревожного ощущаемого остатка недавнего опыта в визуальную метафору представляет попытку сновидца идентифицировать и оценить привлекающий внимание стимул. Метафорическое качество подчеркивает и драматизирует ощущаемые аспекты вторгающегося стимула. Сенсорные аспекты подчеркивают потенциальный эффект возбуждения, который этот стимул может оказать благодаря своему сенсорному воздействию на ретикулярную активирующую систему.
Дальнейшая эволюция метафорической системы происходит диалектически, поскольку первоначальная метафора, благодаря эмоциональной смежности, приводит к связям с прошлым релевантным опытом. В силу продолжающегося воздействия этих сенсорных представлений на активирующую систему, происходит постоянная оценка безопасности или угрозы в связи с развивающимися метафорами. Безопасность совместима с продолжающейся биологической регуляцией цикла сна-сновидений. Чувство угрозы, возникающее, когда мобилизованный аффект слишком силен, вызывает единственную возможную поведенческую реакцию сновидца, а именно пробуждение.
Теория бдительности и современная экспериментальная сцена
Теория, предложенная выше, была выведена клинически. В этом заключаются как ее сильные стороны, так и ограничения. Любая теория сновидений должна быть совместима с клиническими данными. На мой взгляд, теория бдительности преуспевает в этом, используя меньше метапсихологических допущений, чем классическая теория сновидений. Её ограничения проистекают из того факта, что, будучи основанной на спонтанно вспоминаемых сновидениях, она не может зайти достаточно далеко в объяснении всех сновидений или явно решать другие возможные задачи, решаемые сознанием во сне. Это ограничение наиболее отчетливо проявляется при сравнении теории бдительности с моделями сновидений, основанными на компьютерных аналогиях. Здесь акцент смещается на аспекты обработки данных и оценку недавнего опыта в отношении проблемы хранения в памяти. Сознание во сне рассматривается как управление избытком информации за день, при этом сновидец задействован в своего рода механизме воспроизведения.
Данные анализируются в соответствии с прошлым опытом и ожидаемыми будущими потребностями, поскольку они обрабатываются для долгосрочного хранения.
Главная трудность компьютерной модели, на мой взгляд, заключается в том, что она рассматривает сознание во сне с точки зрения бодрствующего состояния. Не учитывается исполнительная функция сознания в удовлетворении потребностей спящего организма во время сновидения. Следует также отметить, что существует тесное соответствие между теорией бдительности и нейрофизиологической моделью сна и сновидений, ранее разработанной Эрнандес-Пеоном.
Хотя теория бдительности по существу вытекает из психологических фактов и связана с ними, она согласуется с нейрофизиологической теорией по трем важным вопросам:
(1) существование функциональных взаимосвязей между корой головного мозга и ретикулярной активирующей системой, регулирующих уровни возбуждения и способных вызывать возбуждение;
(2) существование уникального состояния кортикальной возбудимости, что делает возможной более глобальную ориентацию на текущий опыт; и
(3) физиологический контроль и отслеживание состояния быстрого сна и его перипетий с признанием возможности того, что, как только кора головного мозга будет в достаточной степени активирована для возникновения сновидений, психологические факторы могут сыграть определенную роль в определении конечного поведенческого результата.
Парапсихологические сновидения
Читатель, возможно, помнит, что парапсихолог был включен в многопрофильную команду, описанную ранее. Причина этого в том, что я верю, что телепатические сновидения действительно случаются. К лабораторному исследованию этой возможности меня привело клиническое любопытство, вызванное случайным появлением того, что казалось предположительно телепатическим сновидением, о котором пациенты сообщали в ходе терапевтического сеанса. Существование хорошо документированных анекдотических рассказов о телепатических сновидениях в дополнение к тщательно собранным статистическим данным об экстрасенсорном восприятии, которые накапливались на протяжении многих лет, казалось, оправдывало серьезное отношение к этому вопросу.
Я и мои коллеги участвовали в исследованиях подобного рода на протяжении последних десяти лет. Мы стремились определить, может ли агент или отправитель, глядя на целевую картинку, влиять на сновидения спящего субъекта в направлении включения элементов картинки. Базовый дизайн прост, целостность эксперимента совершенно очевидно зависит от строгих мер предосторожности, принятых для исключения сенсорных сигналов любого рода.
Испытуемыми, как правило, были молодые взрослые добровольцы. Для исследования, включающего более одной ночи с одним испытуемым, испытуемый был выбран либо на основе его результатов на более ранней пилотной сессии, либо в скрининговом исследовании.
Испытуемые приходят в лабораторию в обычное время сна и готовятся к ночным электроэнцефалографическим и окулографическим (электрические волны сетчатки) записям. В течение последних трех лет для размещения испытуемых использовалась звуконепроницаемая экранированная комната. В качестве таргетов использовались репродукции известных картин современных художников и старых мастеров размером с почтовую открытку (см. иллюстрацию). Они выбраны, приобретены и подготовлены людьми, не имеющими прямого отношения к эксперименту, в котором используются открытки. Эти репродукции запечатаны в непрозрачные конверты, закодированы и хранятся под замком. В ночь эксперимента для агента или отправителя выбирается целевое изображение с помощью процедуры рандомизации.
Агенты были либо сотрудниками, либо добровольцами. После первоначального контакта с субъектом до выбора таргета (для установления некоторой степени раппорта) агента затем сопровождают в комнату, где ему дают случайно выбранный таргет и где он проводит ночь. Его просят открыть конверт, когда он останется один, посмотреть на фотографию, ассоциироваться с ней и думать о ней так часто, как он сможет в течение ночи. Он волен заснуть, если захочет, но его будит система односторонней связи, которая позволяет ему слышать, как испытуемый сообщает о своем сне в конце каждого периода быстрого сна по внутренней связи экспериментатору в диспетчерской. Сновидения записываются на магнитофон по мере их связи в конце каждого периода быстрого сна. Утром экспериментатор просит испытуемого представить ассоциации для каждого из его сновидений. Это тоже записывается, и затем расшифровывается запись всей ночи. Чтобы объективизировать суждение о степени соответствия между сновидениями и целевым материалом, трое внешних судей получают все сны, о которых сообщается в определенной серии, вместе со всеми таргетами, при этом для каждой ночи используется одна целевая картинка. Задача судей состоит в распределении изображений испытуемых. Сообщать о каждом из таргетов, использованных в последовательные серии ночей, не зная порядка, в котором использовались таргеты. Для обеспечения объективности используются объединенные предположения трех судей.
На сегодняшний день завершено и опубликовано девять серий экспериментов. Из них шесть дали статистически значимые результаты на уровне или выше. Они включали: 12-дневное скрининговое исследование для отбора будущих испытуемых, 7-дневное исследование с одним испытуемым, 8-дневное повторное исследование с другим испытуемым, 16-сеансовое исследование с использованием гипнотических сновидений и 8-дневное исследование, в ходе которого агент находился в нескольких милях от субъекта. Три из девяти исследований не подтвердили гипотезу о телепатии: 12-дневное скрининговое исследование, 8-дневное исследование с одним испытуемым и 16-дневное исследование с одним испытуемым; но шесть из девяти подтвердили.
В дополнение к формальным экспериментальным исследованиям был проведен ряд пилотных сессий. Эти сессии не были частью какой-либо формальной серии экспериментов, но носили исследовательский характер, изучая потенциальных испытуемых, а также потенциально полезные процедуры и техники. При проведении пилотных сеансов были приняты столь же жесткие меры предосторожности против сенсорного воздействия, как и при проведении экспериментальных сеансов. Завершено восемьдесят три пилотных сеанса с участием одного или нескольких агентов и одного испытуемого. Распределение попаданий из этой серии было значительным (CR=4,90, p<.00001) и превышало то, что могло бы быть получено по чистой случайности.
Телепатия во сне
Наши исследования привели нас к выводу, что передача информации, происходящая вне известных каналов коммуникации — телепатия — может влиять на сновидения. Отмеченные соответствия между целевой картинкой и сновидением делятся на несколько различных категорий:
I. Соответствия, основанные на форме.
A. Прямые или явные соответствия.
1. С простыми формами в качестве целей.
2. Абстрагирование простых форм из более сложных целей.
B. Косвенные или неявные соответствия.
1. Абстрагирование формальных признаков более сложных таргетов.
Il. Соответствия, основанные на сенсорных качествах.
A. Текстура.
B. Цвет.
III. Соответствия, основанные на факторах переноса.
IV. Соответствия, основанные на случайных идеях.
V. Соответствия, основанные на активации конфликта.
VII. Соответствия, зависящие от фрагментации и реконструкции.
Следующие примеры иллюстрируют некоторые из отмеченных видов соответствий. Были выбраны выдержки из сновидений, подчеркивающие соответствия.
Пример 1.
Субъект: Женщина, секретарь
Цель: “Луна и земля” Поля Гогена (см. иллюстрацию).
Сон № 2: “Я была в купальнике... проводила эксперимент со сном в ванне, полной воды, и мы заканчивали, и нам пришлось вылезать из мокрой ванны, из воды... и мы были насквозь мокрые... Они показали бельевую веревку, на которой можно было развесить купальник. И они о чем-то разговаривали. Нам закапали в глаза несколько капель, чтобы вода не мешала...”
Сон № 5: “Я с кем-то разговариваю. О, мы в церкви, и кто-то представляет девушку, которая занимается танцами... и она подходит и говорит: "О, я хочу загореть". Она очень светловолосая. И я кричу ей, чтобы она оставалась на солнце, вместо того чтобы все время бегать туда-сюда...”
Выдержки из ассоциаций субъекта: “Мы были в большой церкви, и... она выскочила... спустилась вниз, и все начали хлопать в ладоши под эту арабскую мелодию, а она танцевала...и она была очень белокурой, и она жаловалась, что она слишком белокурая, и она хотела загореть, и я сказал: "Ну, оставайся на солнце; чтобы загореть, нужно время". И она сказала, "нет", она хотела быстро загореть, и жаловалась, и кто-то подошел и поцеловал ее в плечо. И я сказал ей: ‘Смотри, у тебя загорелые плечи. Если не торопиться, то сможешь загореть вся“.
Экспериментатор: "Было ли что-нибудь необычное в этих снах?”
Субъект: ”Я мог представить светлую кожу, темный загар, то на что она жаловалась, и яркие цвета в церкви, но не было никаких необычных ощущений, и я не был расстроен ни одним из снов".
Пример 2.
Субъект: Мужчина, психолог
Цель: “Ливень в Сёно” Хиросигэ (иллюстрация выше).
Сон № 3: “...Что-то о восточном мужчине, который был болен...”
Сон № 4: “Та часть, которую я помню — она как бы стерлась, но она была связана с фонтанами — большим фонтаном. Он был бы похож на те, которые можно видеть в Италии. Фонтан. Два изображения и брызги воды, которые поднимались вверх. Без цвета”.
Сон № 5: “...Я был в помещении на открытом воздухе. Я предположил, что это было на открытом воздухе, но в одной части сна это было в помещении... И там тоже был кондиционер”.
Интервью после сна: ‘Там был молодой человек. Он казался инвалидом или что-то в этом роде, и он лежал на кровати. И я просто больше ничего не помню...На этот раз у меня было только два изображения. Одно с фонтаном, похожим на те, что есть в Италии, замысловатый фонтан и гигантское игольное ушко... Фонтан заставляет меня думать о картинах и сценах Рима, которые я видел. На самом деле, некоторое время назад я просматривал книгу. Книга, кажется, называется "Фонтаны в Италии". У них так много фонтанов... Я помню, как говорил о том, что фонтаны обновляют жизнь... Я шел по улице. Казалось, шел небольшой дождь, и мы добрались до определенного места, и улица была перекрыта, так что нам пришлось выйти на улицу и обойти ее... Конечно, шел дождь, и была ночь, и было какое-то тяжелое чувство...”
Теория бдительности и паранормальное
Ранее мы указывали, что во время сновидений сознательный опыт организуется по принципу эмоциональной непрерывности, а не временной и пространственной непрерывности. Теперь мы должны внести в это поправку, отметив, что аффективное или эмоциональное сканирование, которое происходит во время сна, иногда может преодолеть пространственный разрыв и предоставить нам информацию, независимую от любого известного канала коммуникации. Эмоциональная непрерывность в условиях, о которых мы очень мало знаем, по-видимому, способна интегрировать в сновидение как надличностное, так и личностное содержание. Анекдотические истории уже давно указывают в этом направлении, и обстоятельства, при которых они происходят, убедительно свидетельствуют о том, что в вопросах жизни и смерти бдительное сканирование эмоционального окружения человека выходит за пространственные границы способом, который еще предстоит объяснить.
Примечание редакции
Т.Э. Лоуренс - настолько известная фигура, что следующий его малоизвестный паранормальный опыт представляет интерес в связи с выводами доктора Ульмана. В данном случае опыт, который мы представляем здесь в качестве отчета очевидца, показывает, как паранормальные явления могут вторгаться в бодрствующие состояния.
Две цитаты, взятые из "Ориентиров" сэра Рональда Сторра относительно душевного состояния покойного Т.Э. Лоуренса в последние дни его жизни, представляют глубокий интерес. Сначала несколько отрывков из последнего письма Лоуренса, написанного другу, которые ясно раскрывают состояние, известное в первобытных сообществах как "потеря души":
"Тебе интересно, что я делаю? Что ж, по правде говоря, мне тоже. Кажется, что наступают дни, светит солнце, за ними следуют вечера, а потом я ложусь спать. То, что я сделал, что я делаю, что я собираюсь делать, озадачивает и сбивает меня с толку меня. Ты когда-нибудь видел лист, упавший с твоего дерева осенью, и был по-настоящему озадачены этим? Вот такое чувство.” :
(Сэр Рональд) рассказывает, как "каждый день, в течение последних трех недель его [Лоуренса] жизни, к его окну подлетала птица, непрерывно постукивая клювом по стеклу. Если он переходил к другому окну, птица следовала за ним и постукивала снова. Странная настойчивость так явно действовала ему на нервы, что однажды утром, когда он вышел из дома, его друг застрелил птицу. В тот же миг, в последний раз повернув руль, Лоуренс пролетел над шестидесяти футовым бортиком вперед на твердый, как гранит, тармак [разновидность асфальта].... Что бы мы ни думали по этому поводу, никто из тех, кто читает эту историю, не сможет остаться равнодушным, и не последует никакого научного объяснения тому, почему птица могла вести себя таким образом”. (Страницы 707n-708n, Мифология души: исследование бессознательного, Х.Г. Бейнс, Лондон, 1940.)
Одно из самых захватывающих паранормальных переживаний группы людей, зафиксировано военными, и произошло в Европе в 10:30 вечера 14 ноября 1915 года, свидетелями его были французские, немецкие, русские, итальянские и британские войска. Международный Красный Крест подключился непосредственно перед запланированной казнью четырех французских солдат, среди них сержанта Вейля и рядового Лакоста, которые были преданы военному суду за то, что сложили оружие и вернулись на свои позиции в тот день и время, и которые были помилованы, когда стало известно, что многие другие группы солдат, находившихся в самых разных местах, пережили один и тот же опыт, и трусость здесь ни при чем. Красный Крест передавал свидетельства между вражескими войсками и аналогичным образом сыграл важную роль в предотвращении расстрела немецких солдат расстрельной командой. В конце концов выяснилось, что многие участники боевых действий видели феномен удивительного света, появившегося в небе и давшего всем, кто его видел, такое сильное ощущение счастья, что в состоянии своего рода транса они бросили свое оружие, как бессмысленные и бесполезные предметы, и повернулись спиной к бойне друг с другом, каждая группа людей возвращалась к своим позициям.
Подробности французского военного трибунала, который первоначально вынес смертный приговор (позже отмененный), особенно показательны, хотя военный суд сначала не принял их во внимание. Странный свет сделал каждого из четырех мужчин настолько счастливым, что они перенеслись в другое состояние сознания. Один из них упомянул, что чувствует себя настолько причастным всему, что хотел бы, чтобы так продолжалось сто лет. Для другого члена группы ледяной ноябрьский воздух стал теплым и наполнился ароматом ладана, жасмина и мандарина, и он почувствовал экзальтацию космической любви. Еще один услышал восторженное пение, которое заставило его повернуться и последовать за ним. Ни один из этих четверых мужчин не был трусом. Один из обвиняемых, сержант Вейль, ранее был награжден боевым крестом за храбрость. Затем выяснилось — за достаточное до приведения смертного приговора в исполнение время — что британское минометное подразделение во Фландрии пережило аналогичный опыт, как и русский часовой на Восточном фронте, итальянское пехотное подразделение и немецкое подразделение, вступившее в бой с той же французской группой, из которой были эти четыре солдата. Мужчины были разного темперамента, разных национальностей, из противоборствующих сторон и из контингентов, которые в то время не поддерживали связь. Мужчины были опытными солдатами, которые много раз видели обычные сигнальные ракеты. Все свидетельствовали, что свет, который они видели, не только длился намного дольше, чем вспышка, но и был совершенно другим видом света. Судя по удивительным эффектам, о которых сообщалось из множества разных источников, это был свет не от мира сего. Поразительное совпадение в переживаниях всех разрозненных свидетелей никогда не будет объяснимо иначе, как с помощью парапсихологии, пси-сил - в данном случае групповой их манифестации.
Перевод: Инвазия , 21. 12. 2022
