ДЕМЕТРА И ПЕРСЕФОНА (ИСТОРИЯ ПОХИЩЕНИЯ В ГРЕКО-РИМСКОМ МИРЕ И ЕЕ РЕМИНИСЦЕНЦИИ НА БАЛКАНАХ)

Паоло Фьяминго "Похищение Прозерпины"

Эта статья посвящена культу матери - Деметры / Цереры и дочери - Персефоны / Коры / Прозерпины и его более поздним следам в различных культурах балканских народов. В ней анализируются основные древнегреческие источники, от гомеровских и орфических гимнов, Теогонии Гесиода до диалогов Платона, гимнов Каллимаха и др., завершая эпической поэмой поздней античности - De raptu Proserpinae (Похищение Прозерпины) Клавдия Клавдиана. Наряду с литературными источниками в статье приводится несколько средиземноморских «топосов» культа согласно археологическим источникам.

Миф имеет множество определений. Являясь одной из многих функций - наряду с языком, религией, искусством и наукой, миф стремится идентифицировать часть внутри большего целого, то есть единства жизни, пытаясь объяснить мир не посредством ответа на вопрос «почему», но через согласование всех противоречий. Он не объясняет причин, а рассказывает о том, что произошло и что будет происходить. Помимо мифов, повествовательная ритуальная пантомима, которая публично исполнялась во время популярных народных гуляний, также была одним из сегментов религиозной жизни.

Если мы примем это понятие мифа и его религиозных ритуалов, тогда поиск Персефоны Деметрой - больше чем миф, это возвышенная сказка с элементами философской аллегории наряду как с символическим, так и реалистическим
повествованием, скрытым в разных пластах мифологического сюжета. Сказка об одинокой и скорбящей Матери (Деметре), которая бродит по миру и пытается найти свою потерянную Дочь-Деву (Кору) - традиционная сказка с тех времен, когда мужское начало низвергло принципы матриархата.
Троичность, а позже - двойственность единой Богини-Девы, в исторической перспективе идентифицировалась как Богиня-Мать - Деметра и богиня Дочь - Персефона. Девственность Деметры, девичество и материнство - определяют путь становления культа Матери-Дочери в так называемых Элевсинских Мистериях.

Первые письменные данные об элевсинском культе были даны Гесиодом в его Теогонии (912-914):
...ο (Ζεύς) Δήμητρος πολυφόρβης ες λέχος ηλθεν, Η τέκε Περσεφόνην λεθκώλενον, ην Αιδωνεύς Ηρπασε ης παρα μητρός...
...он (Зевс) возлёг со все-кормилицей Деметрой, та белорукую Персефону родила, которую Аидонес у матери её похитил...

Гимн Деметре относится к корпусу так называемых Гомеровских гимнов, исполнявшихся в конце 7 и в начале 6 века до н. э., и которые по сей день остаются основным источником большей части информации о культе. Многие другие источники дают нам разные слои и разные варианты элевсинского сказания. Это связано с тем, что греческие племена во время своего расселения вступали в контакт с различными оседлыми народами, имевшими схожие сельскохозяйственные божества и обряды, которые они включали в свой собственный пантеон. Вот почему персонажи Деметры и Персефоны, или Деметры и Реи, или даже Деметры и Геи иногда пересекаются. Их общие характеристики указывают на то, что на самом деле они являются единым дуалистическим или двойным божеством - Богиней Земли со многими функциями, проходящим различные стадии от Девы до Женщины (молодое и зрелое семя) и заботливой Старой Матери. Доказательством, подтверждающим это, является не только эта двойная форма (τώ θεώ) используемая вместо множественного числа (αἱ θεαί) для обозначения Деметры и Персефоны, но и то, что их постигает одна и та же участь - изнасилование. Поскольку в каждой местной общине было свое собственное местное божество плодородия, определяемое климатом и географией, существуют разные, иногда весьма противоречивые истории. Некоторые говорят, что, когда Деметра была еще молода, ее изнасиловал её брат Зевс и она родила Кору и Иакха. Она также влюбилась в Титана Иасиона во время свадьбы Кадмоса и Гармонии и родила Плутоса. После того как у нее отняли дочь - Кору, известную как Персефона, Деметру охватило горе.

Пьер Бребитт "Похищение Персефоны"

Также в истории говорится, что Аид, повелитель Подземного мира, влюбился в прекрасную деву и попросил Зевса дать свое благословение на брак с ней. Зевс, который ни одобрял, ни порицал этого, дал двусмысленный ответ как своему брату, так и сестре Деметре, зная, что она никогда не простила бы ему, если бы Кору забрали у нее с его одобрения. Воодушевленный ответом Зевса, Аид похитил Кору, когда она собирала цветы в поле. Мнения о том, где могло произойти это похищение, расходились даже в древние времена. Некоторые считали, что это произошло на Сицилии, другие - что в Аттике, в окрестностях Гермионы, или где-то на Крите, или недалеко от Лернеи. Некоторые говорили, что это было недалеко от Фенея в Аркадии. Во время поисков Коры Деметра была изнасилована Посейдоном в Аркадии, всвязи с чем следует отметить очень древний культ Деспоины (дочери Деметры и Посейдона) существовавший в Аркадии и, вероятно, связанный с троичным божеством, идентифицированными на табличках из Пилоса как Де-Потния (Госпожа Зверей). Другие источники говорят, что это было недалеко от Нисейской равнины, или какой-либо иной части света, которой Деметра достигла в своих поисках любимой дочери. Одно можно сказать наверняка - все эти места были местами мифологических событий, связанных с богинями плодородия под разными именами: Деметра, Персефона, Деспоина, Потния, Рея, Гея... - и сегодня они являются археологическими топосами, указывающими на культ Богини Земли. Однако жрецы доминирующего культа Деметры и Коры заявили, что Персефона была похищена именно в Элевсине.

Далее в истории говорится, что мать искала Кору девять дней и девять ночей без отдыха. На десятый день, после неприятной встречи с Посейдоном, она наконец добралась до Элевсина. Переодетая старухой, она была любезно принята в доме элевсинского царя Келеоса и его жены Метанаэры. Деметра отказалась пить от виноградной лозы, но закончила многодневный пост приготовлением κύκεον из воды и ячменя.

Ее отказ пить вино - это попытка спасти старый thesmoi (уклад) матриархата, который помнят и прославляют на празднестве Тесмофории, и который был прерван и свергнут мужским принципом патриархального gamos (брака), прославляемого в Элевсинских Мистериях как hieros gamos. (М. Ригольозо, "Богини-Девственницы", с. 142.) Связь Деметры-Диониса проявляется на их общем культовом празднестве Халоа (Л. Стеванович, "Смеясь на похоронах: Гендер и антропология в греческих погребальных обрядах". Белград, 2009, с. 226.)

После некоторых неприятных событий с Абантосом и Демофоном, сыновьями Келеоса, Деметра наконец раскрыла свою божественную сущность. Чтобы завоевать ее расположение, жители Элевсина построили ей святилище и храм. Юноша Триптолем, которому Деметра пообещала большой успех, сообщил ей новость, которой она ждала: десятью днями ранее его братья Эвмолп и Эвбулей вывели стада на пастбище в полях Элевсина и увидели, как разверзлась земля, поглотив стадо свиней Эвбулея прямо перед его глазами. Вскоре после этого колесница, запряжённая чёрными конями, с ужасающим грохотом явилась, а затем исчезла в бездне. Лица всадника не было видно, но его рука, которую можно было разглядеть, крепко держала Деву, которая звала на помощь. Об этом событии Эвбулей рассказал Эвмолпу, который взял плач девушки в качестве мотива для собственной панихиды по свиному стаду.

Гнев и горе Деметры были безмерны, и ни один олимпиец не смог утешить или “подкупить” ее никаким даром разочарованная и опустошенная Деметра ушла, вошла в свой храм и наслала на землю ужасное бесплодие почвы, не позволяющее семенам расти. Это был самый страшный голод, который только могла припомнить человеческая память. Людям грозила смерть, а боги могли лишиться причитающихся им подношений. Зевсу пришлось вмешаться. Он приказал своему брату Аиду вернуть Персефону ее матери и послал сообщение своей сестре, в котором говорилось, что она снова получит свою любимую дочь, только если та не отведает пищи мёртвых. Аид должен был позволить Персефоне вернуться. Однако он устроил так, чтобы Персефона вкусила гранат, обеспечив тем самым ее возвращение и пребывание в качестве королевы Подземного Мира треть годового цикла. Две другие трети года она будет жить в Верхнем Мире со своей матерью. Это путешествие из Верхнего Мира в Подземный и обратно выражает цикл сезонного роста, жизни, смерти и возрождения, создающий неразрывную связь между Деметрой, Персефоной и Аидом.

Человеческое семя / потомство остается в матери девять месяцев, пока Персефона остаётся с Деметрой.

Фредерик Лейтон, "Возвращение Прозерпины"

Встреча матери и дочери была очень эмоциональной и стала поводом для
большого праздника среди людей. Говорят, что они чувствовали ÐμόΦρονα (единение сердец), как будто их разделённые половины заняли свои места (тезис), что опять указывает на единство этого двойного божества. Деметра наконец позволила семенам вырасти, а плодам созреть. Прежде чем отправиться на Олимп вместе со своей дочерью, она научила правителей Элевсина совершать обряды посвящения в их честь, которые никто никогда не мог нарушить или открыть непосвященным. Именно так был установлен культ Матери и Дочери в Элевсине, а женское и мужское, олицетворенное в Аиде, начало, были примирены через hieros gamos.

Культ Деметры и Персефоны праздновался в двух ритуальных вариантах. Первый - Тесмофория, вероятно, прославляющая партеногенез, то есть почти забытый матриархат - обряд женской независимости, а второй - Элевсинские Мистерии, вероятно, прославляющие практику hieros gamos (священного брака), подчинения женщин патриархальным законам. (М. Ригольозо, "Богини-Девственницы", с. 106 et passim, Л. Стеванович, "Смеясь на похоронах", с.
156–157).

Деметра научила членов царского двора обрядам и таинствам. Это указывает на то, что таинства предназначались не для всех, а только для избранных, посвященных. Этот старый религиозный ритуал до-элладского периода сначала носил местный характер. В Спарте существовал старый дорический культ урожая и плодородия, позже известный как Карнейя, который, вероятно, принадлежал хтоническим божествам: богине Земли под именем Алкестис, которая соответствует Коре / Деметре и Адмету, соответствующего Аиду. Позже Карнейя была включена в праздник, посвященный олимпийцам, в данном конкретном случае - Аполлону, сыгравшему роль Адмета в истории Алкестиды и ее жертвы за своего мужа. Воспоминания об этом древнем культе могут быть обнаружены в стихах хора в "Алкестис" Еврипида, где говорится, что она упоминается в песнях, которые пели на Карнейях Аполлона в Спарте. С другой стороны, «… этот очень старый, до-эллинский культ стал афинским после завоевания афинянами Элевсина. Около 760 г. до н.э. был великий голод в Греции. Дельфийский оракул приказал афинянам принести Деметре жертву за всех греков перед пахотой. После этого каждый год под афинским руководством все остальные греческие полисы отдавали первый урожай зерна и фруктов Деметре. Эта церемония называется ¢παρχαί. Вот как этот местный и впоследствии афинский культ плодородия, цикла жизни, смерти и процветания, стал панэллинским, навязанным афинским руководством» (I. Draganić, Religious Scandals as Part of Political Struggle of the Late 5th BC Athens, Istrazivanja, N 21, 2010, p. 49.). Все афинские политические лидеры, такие как Солон, Писистрат, Кимо, Перикл, Алкивиад, Ликург, Филон и др. заботились об элевсинском храме и исполнении
Элевсинских Мистерий. Элевсинский культ позже был принят римлянами и стал универсальным, модифицированным за счёт религиозного синкретизма более позднего периода античности, на что также указал в Asinus Аureus Апулей, который описывал культ Исиды и Осириса.

Храм Деметры в Элевсине несколько раз разрушался - сначала персами во время их похода в Грецию, а затем сарматами в 170 г. до н. э. В римский период императоры-эллинофилы, такие как Адриан, Антоний Пий, Марк Аврелий, восстановили разрушенный храм, заботясь об элевсинском культе. Культ оказал огромное влияние на всю Империю, и миф о похищении и изнасиловании Персефоны вдохновил многих художников.

С появлением христианства, а затем и его господством в Империи, культ утратил силу и славу, которые когда-то имел, а в конечном итоге и свое влияние. Храм ветшал и был разорён Аларихом. Христиане окончательно разрушили его и построили рядом новую христианскую церковь.

Во время османского владычества на территории Элевсина культ сохранился в коллективной памяти местных жителей в виде истории о похищении турками дочери христианки. Сербская эпическая поэма "Банович Страхиня" отражает его в истории о похищении турками знатных христианских женщин. Другие эпические стихи говорят о похищении женщин арабами или о женщинах, с которыми «черный араб» убегает в свое королевство. До сего дня эта народная быль сохранилась в местном сербском свадебном обычае, согласно которому будущая невеста не должна давать согласие на брак, даже если ее родители уже договорились об этом. Это считается неуместным. Потому жениху приходится брать свою будущую жену силой и похищать ее из родительского дома. Есть и другие похожие обычаи напоминающие об этом очень древнем похищении мужчиной женщины. Почти в каждой деревне Сербии есть свой обычай, но самый распространенный таков - во время свадьбы жених должен постараться схватить невесту и избежать встречи с ее родителями и другими членами семьи. Невесту хорошо охраняют. И если ему не удается его попытка, жених должен предложить деньги или подарки другому мужчине из ее семьи, обычно ее брату, который подсчитывает ценность подарков, а затем решает, отдавать сестру или нет. Многочисленные члены семьи жениха зовут сватов и, спешат помочь жениху увезти невесту домой, как только он ее выиграет. Они должны защищать невесту, пока она идет к своему будущему дому, охраняя ее на случай появления нарушителя. Случаи похищения имели место, когда семьи, как и Деметра в данном конкретном случае, не соглашались с браком своих детей. Мы должны помнить, что руки Персефоны дважды просил Аполлон, предлагая остров Делос, город Амикл и Кларос в Малой Азии и Арес, который предложил ей Родопские горы. Деметра отказалась от них, и, наконец, бог подземного мира стал плакаться Зевсу, что он единственный одинокий бог в его огромном царстве. Зная, что Персефона не пожелает стать его женой, он похитил её в поле и преподнес ей величественные дары, такие как золото, серебро и все сокровища Верхнего Мира, которые в конечном итоге попадают в Нижний Мир.

... Есть в густотенных лесах у меня пребогатое древо, Ветви извивше свои, зеленым блестящи металлом: Дар сей заветный тебе предлежит, владычить счастливой Осенью будеши, ущедрена златыми плодами. Вкратце реку: все то, светозарный что воздух объемлет, Все, что питает земля, все, пучины что гонят морские, Что потоки крутят и что взращают болота, Царству все твоему равно подчинится живое, Лунному клубу подверженно, он же седьмым обтекает Воздух, меж смертным грань и вечными зиждяй звездами.
(Клавдий Клавдиан "Похищение Прозерпины", ст. 290)

Происхождение элевсинского культа, как и происхождение культовых празднеств вообще, остается загадкой для нас сегодня. Ученые расходятся во мнениях относительно того, кто повлиял на это. Из-за некоторого сходства с культом Исиды и Осириса некоторые полагают, что он находился под влиянием Египта, другие говорят, что он пришел с Крита, но имеется больше доказательств для опровержения обеих гипотез, чем для их подтверждения. В начале 20 века считалось, что место его происхождения - Крит. Тот факт, что в Элевсине не было найдено ничего указывающего на критское происхождения, обесценивает эту теорию. Одно можно сказать наверняка - это до-эллинский культ, как уже упоминалось выше, характерный для сельскохозяйственной цивилизации с сухой и каменистой почвой. Есть мнение, что он пришел из северных частей Греции, вероятно, из Фессалии или Фракии, наиболее плодородных мест греческой земли, где культы плодородия и земледелия были в ходу. Это мнение имеет подтверждение в том факте, что до-эллинские жители Греции принадлежали к оседлым культурам, в отличие от греков, которые пришли позже как кочевые индоевропейские племена, победили местных жителей и окончательно заселили Грецию. Что подтверждается происхождением слова Элевсин, который, по мнению лингвистов, относится к до-индоевропейским топонимам ранне-элладского периода. Кроме того, мать Эвмолпа была из Фракии, что подтверждает Павсаний (1.38.2; 3). Известен исторический факт что фракийцы помогали элевсинцам в войне против Афин. Другие доказательства также подтверждают эту теорию: около Фермопил был архаичный храм Деметры, так называемый храм амфихтионов Деметры. Древность храма, а также святость самого места указывают что это было место, где северные амфиктионы, или более ранние северные племена поклонялись ещё до того, как это святилище приняло дельфийский характер. Есть указание на святилище Деметры в «Илиаде» Гомера (2. 695), где говорится, что у Деметры был свой храм или теменос в Пирасе Фессалийском.

Деметра не участвовала в Троянской войне. Такая агрессия полностью противоположна ее божественному характеру Богини-Матери-Земли.

Слово Пирас также принадлежит к доэллинской этимологии и относится к пеласгам, как подтверждает Каллимах. Уже упомянутая сельскохозяйственная специфика Алкестис в Спарте была способом почтить Персефону в колонии Локрида в Magna Graecia Locroi Epizephyroi. Матриархальные реликвии сохранились среди локров до довольно поздних времен исторического периода. Ее культ укоренился очень глубоко, и она была защитницей невест и семьи. Из этого следует вероятность того, что религиозные ритуалы и обряды, посвященные Деметре и Персефоне, могли происходить от примитивных сельскохозяйственных обрядов с полей Фессалии и Фракии. Личные имена божеств, связанных с этим культом, указывают на хтоническое, то есть до-эллинское происхождение.

Интересную теорию столкновения двух культур дает Милан Будимир, который уточняет, что столкновение между Ахиллом и Агамемноном показывает различия двух племен - древних до-эллинских, воплощенных в Ахилле (хтонический элемент) и эллинских - Агамемнон (небесная стихия). (M. Budimir, O Ilijadi i njenom pesniku, Belgrade, Kolarčev narodni univerzitet, 1940, p. 3, 11.) Ахиллес - сын царя Фессалии - самой большой житницы в материковой части Греции. Его культ был широко распространен в Эпире, Элиде и Левке на Черном море. Знаменательна важность родословной его матери. История, происходящая от до-эллинских племен, о матери Эвмолпа, речной нимфе в Понте, также связана с этим. Остров Левк считается похожим на Елисейские Поля, куда Фетида перенесла своего сына Ахилла. ( E. Rohde, Psyche. Seelen Unsterblickkeitsglaube der Griechen. Tübingen, 1925, p. 3, 371.)

Владыка Нижнего Мира, Аид / Гадес, муж Персефоны, также известен как Плутос (Богатство), и связан с культом плодородия земли и богатства / достатка / благополучия. Его имя - Αιδης «Αιδονεúς», Αις - ávides означает «невидимый», вероятно, «тот, кто находится под землей, и не может быть видим», на что также указывает и рассказ Эвбулея, который не смог увидеть, кто схватил Персефону. Его имя может быть связано с корнем α ‹α - ávia, что означает "земля, почва". В том же, что касается имени Персефоны, много сложностей и неопределенностей. Считается, что греки использовали слово «Кора» не как её имя, а для обозначения ее статуса дочери Деметры. Микенские таблички из Пилоса носят название Pe-res-wa, т.е. Пресва, что созвучно Персефатте - под этим именем до-эллинского происхождения также была известна Персефона, как это засвидетельствовано Платоном в "Кратиле", где он говорит, что греки изменили ее имя с Ферефатта на Персефона, потому что не могли его выговорить. Есть некоторая вероятность того, что имя Персефона могло быть производным от φέρειν φόνος «та, кто приносит смерть», что, согласно мифологическому контексту, может быть связано с Царицей Мертвых, так как она -
правительница Нижнего Мира. Итак, греки, могли изменить форму имени, чтобы обрести это значение.

Некоторые считают, что ее имя происходит от πτέρσις и œφατο "та, кто возвещает катастрофы", но возможно, что первая форма происходит от περσέα - персик, замененный на гранат, "та, кто ест персик". Первая часть perse-, как свидетельствовал Платон, изменена с phere, которое, вероятно, происходит от глагола φέρειν, а вторая часть имени приводит нас к корню * φαγ- / φαγι- - еда, поедание, образуя слово œ-φαγ-ο-ν, или * bhag-, как в санскритском bhajati и старославянском богату связанное с благосостоянием, обилием еды. Это приводит нас к другому корню - * gwhen-(богатство, изобилие), откуда слова á-fthenos, εù-φθηνέω, а также связи с корнем * dhē- (влажный, богатый, благополучие, изобилие), от которого происходят греческие слова θηλή, θηλύς и латинские слова fenus, felix. В соответствии с этими этимологиями и самой сутью мифологического рассказа, имя Персефона означает "та, кто приносит богатство, счастье, процветание, благополучие и, наконец, блаженство". Ее латинизированное имя Proserpina, позже идентифицированное как Magna Mater, в объяснении Цицерона происходит от глагола proserpere, который вызывает ассоциации со змеями, символами хтонических божеств. Змеи играли очень важную роль в Дельфийском Святилище. Поскольку оно было священным местом древнего культа Геи, когда греки основали свой небесный пантеон в Дельфах, Аполлону пришлось убить змея Пифона. Имя же жрицы - Пифия - хтонический реликт. Другие хтонические характеристики, связанные с Персефоной: Зевс вошёл к Персефоне в образе змея чтобы она зачала от него. Она родила Диониса Загрея, который также был архаическим фракийским хтоническим божеством вместе с Богиней Земли. Стих Алкмеониса «Госпожа Земля и Загрей, которые превыше всех других богов» относится к этим двум божествам.

Этимология имени Деметры также проблематична. Известно восклицание Эсхила αἰαῖ, этимология которого неясна, но может быть связана с дублированной формой слова α ‹α, означающего земля, почва, и указывающего не только на Богиню Земли, но и ее мужскую пару, как мы могли видеть выше, вероятно - Αιδης / Hades.

У ранних божеств были мужские и женские пары, и они также объединились в троицы как можно видеть на микенских табличках: две владычицы и господин Посейдон, возможно, Деметра, Персефона и Посейдон, в имени которого есть корни pot (s)is + da, которые связаны с двумя богинями Деметрой / Персефоной (Дж. Чедвик, "Микенский мир", Cambridge University Press, стр. 136). Поскольку мужская часть божества зависела от местных верований, истории упоминали Аида или Зевса, Посейдона или Диониса. Раскопки святынь и храмов Деметры и Персефоны в Коринфе показали, что там поклонялись Дионису и что три божества образовывали круг жизни и смерти. (N. Bookidis, R.S. Stroud, Demeter and Persephone in Ancient Corinth, American School of Classical Studies at Athens,
Princeton NJ, 1987, p. 20)

Само название трагедии Эсхила "Choephorae" указывает на это, поскольку слово Χοηφόραι имеет значение "возлияния мертвым под землей", которое ассоциируется с троицей Аид-Персефона-Деметра. Слог DE в имени Деметры долгое время объясняли переходом к GHE, γá или γαῖα. Некоторые считают, что это было связано с Део, критским божеством, Матерью Ячменя (δήα = ячмень) - вероятно, великой минойской богиней. Восторженные и эйфорические стихи посвящёные Деметре Элевсинской из орфических гимнов (40) 68, которые были собраны в эллинистический период, были посвящены ей как источнику всех благ земных:

Део, Деметра, многоименная матерь-богиня, Чтимая, долей дарящая, чад восприемница малых, Ты наделяешь богатством, на свет выводишь колосья, Радуясь мирным усердным трудам, за зерном и за севом, Жатвой и плодом, богиня, следишь из пещер Элевсинских. Светлая, милая людям, наставница смертного рода, Первая ты быков запрягла под игом тяжелым И показала иную, блаженную жизнь человекам. Злаки растящая, славная, с Бромием сопребываешь, Светоченосная, люб тебе серп, ополченный на ниву. Ты – преисподняя, ты и пресветлая – всюду почтенна. Чадолюбивая, родам подмога, кормилица-дева. Вкруг твоего престола мчится всегда колесница, Змеями запряженная – в ней тебя славят, богиня! Единородная и многодетная, властная смертным В лике явиться любом, чудеснейшая многоцветьем. Ныне приди, святая, блаженная, зрелости образ, Мир приведи к нам, любезное смертному в людях согласье И многосчастное, вместе с незыблемым здравьем, богатство.

С другой стороны, некоторые считают, что производное ДЕ - связано с Деспойна
из микенских табличек - и относится к протоиндоевропейскому корню * dem (δωμα / domum / дом), что означает хозяйка дома / домашнего хозяйства, а позже мать дома. Имя Деметры, скорее всего, происходит от корнеобразующего греческого глагола δι-δωμι = давать с его производными δο- / δω и μήτηρ. Таким образом, значение имени полностью соответствует функции богини - "матери, приносящей дары земли". Его отношение к слову γαῖα, т.е. αῖα - Богиня богинь Земли, является естественным, потому нет ничего странного в том, что часть имени De / Da, как полагали, была заменена производным Ghe. Вышеупомянутое восклицание Эсхила αἰαῖ логически уместно. Есть и еще несколько восклицаний в этой драме, указывающих на этот хтонический элемент божества:

ἰὼ γαῖα μαῖα ... О мать Земля ... κλῦτε δὲ Γᾶ χθονίων τε τιμαί Слушай, о Земля, и почтенные силы внизу! ὦ Γαῖ᾽, ἄνες μοι πατέρ᾽ ἐποπτεῦσαι μάχην. О Земля, пошли моего отца увидеть мою битву! … Ερσέφασσα, δὸς δ᾽ ἔτ᾽ εὔμορφον κράτος. О Персефона, даруй нам поистине славную победу.

Нет ничего необычного в том, чтобы обращаться к «матери» в трудных ситуациях, как это делают персонажи Эсхила. Этот крик является призывом к Матери-Земле. Слова земля и мать связаны друг с другом. Это также очевидно в двух сербских высказываниях, имеющих одно и то же значение: Пијан као мајка (Пьян как мать), Пијан као земља (Пьян как земля). Русский лингвист Н. Толстой, а также сербский фразеолог Д. Мршевич Радович объясняют, что Мать-Земля должна быть "пьяна", т.е. сыра, чтобы выполнять свою основную функцию - функцию воспроизводства. Ученые сходятся во мнении, что Деметра и Кора - родственницы богинь земного плодородия из до-эллинского сельскохозяйственного культа, который символизирован аграрным календарём. Это также объясняется в Гимне Деметре, где говорится, что в зимние месяцы Персефона остается под землей как посаженное семя, а в весенние и летние месяцы она выходит в виде фруктов и зерен.

Изображение двух богинь - матери и дочери, одетых в одно платье, как близнецы, также встречается в Микенах. Подобная фигура, которая символизирует зерно, встречается в Малой Азии - Турции, и датируется 6-м тысячелетием до нашей эры. Имя Персефоны на микенских табличках, а также
Деметры, объединены с именами других богов, свидетельствующих о божественной троице. Эти две богини и владыка Подземного Мира составляют троицу божественного круга жизни и смерти, то есть жизни, смерти и возрождения. В конце III века Гиппократ сказал, что "пища исходит от мертвых", имея в виду культ плодородия, изобилия и благополучия. Интересно упомянуть
что в Аттике мертвых называли "деметриой", что означает, что мертвые "возвращались в лоно матери-земли и пребывали под ее защитой". Таким образом посвященные уповали и верили в вечную жизнь, иными словами - в бессмертие.

Адаптация элевсинского культа как «изначально аттического» связана с миссией Триптолема - научить людей возделывать землю. Платон говорит, что Аттика - первая земля, «давшая пищу людям, пшеницу и ячмень - лучшее питание для человеческой расы», прославляя свою родину не только как место зарождения земледелия и процветания, но как цивилизацию, основанную на присвоении Аттикой элевсинского культа как своего собственный. Имея это в виду, Триптолем был очень распространенным мотивом в росписях на аттических вазах, которые символизировали связь между Афинским полисом и Элевсином.
Гимн Каллимаха Деметре из эллинистического периода и некоторые позднеантичные авторы, писавшие об элевсинском культе в основном с христианской точки зрения - некоторые из вышеупомянутых археологических и письменных источников. Их взгляды были не только продуктом их христианской веры и убеждений - культ был им частично и поверхностно знаком - но, так как наступило время религиозного синкретизма - он также был преобразован с течением веков.

Интересно не только упомянуть, но и проанализировать стихи Клавдия Клавдиана, который жил и путешествовал в конце 4 века нашей эры, в то время, когда христианские литературные тексты стали преобладать над нехристианскими текстами. Он был язычником и очень образованным риторическим поэтом, его стихи показывают глубокое знание культа Матери-Дочери. Его литературное творчество несправедливо забыто, несмотря на то, что самые подробные и, наверное, самые красивые стихи прославляющие элевсинских божеств можно найти в его мифологической эпической поэме "Похищение Прозерпины" (русский перевод Е. Рабиновича).

Все поэтические образы Клавдиана сфокусированы на Прозерпине (Персефоне), Церере (Деметре) и Плутоне (Аиде). Поэт изображает Цереру как любящую мать, которая сначала скорбит, но вскоре приходит в ярость и ищет свою потерянную дочь. Ее скорбь начинается с видений, которые приходят ей во время визита к Кибеле во Фригию. Этот эпизод ясно показывает синкретические элементы
культа в поздней античности. Церера очень расстроена, потому что у нее плохое предчувствие что что-то случится с ее дочерью. Она увидела Прозерпину в цепях так отчетливо, что звон цепей разбудил ее от сна. Церера возвращается на Сицилию в ужасе от своих видений (3.141–145):

В страхе трепещет она безнадежном. Так мечется птица, Если, древесным ветвям доверив выводок нежный, Корм промыслить летит — и ужасом душу терзает: Вдруг разрушат гнездо непрочное ветра порывы, Вдруг похитят птенцов охотники — люди иль змеи. Вот пред Церерой дворец показался, покинутый стражей: Крепкие сбиты замки и с петель сорваны двери, Нем и печален чертог опустелый — и в горе великом, Всех лишившись надежд, свое раздирает богиня Платье и рвет с головы и колосья и волосы вместе.

и, когда она видит, что дом пуст, она узнаёт об исчезновении Прозерпины:

...вот так, обезумев, по лугу пустому Бродит пастух, коль стадо его погубила внезапно Ярость пунийских львов иль стая хищников злобных: Не подоспел он в тот миг, а ныне на паствах пустынных Тщетно по именам тельцов созывает, рыдая.

Эвелин де Морган, "Деметра оплакивает Персефону"

Заброшенная конюшня, пустые пастбища - ассоциации, которые вызывает пустой дом. В этом поэтическом образе Клавдиан изображает слабость Прозерпины, сравнивая её со слабостью пленников, чье детство будет погублено. Поэт употребляет сильные слова, символизирующие совершённое насилие. Затем начинаются яростные поиски Церерой дочери на Олимпе:

Вот в неистовстве Мать взывает к богам олимпийским: «Дочь воротите! Ведь я рождена не рекою бродячей, Я — не из черни лесной! Мне жизнь подарила Кибела Вместе с Сатурном седым. Иль сгинуло право святое? Или низвергнут закон небесный?..

Поэт сравнивает гнев Цереры с яростью тигрицы, рев которой заставляет горы трястись. Чтобы изобразить другое «я» Деметры, он вставляет зеркало между матерью и ее потомством. Это имеет два возможных символических значения. Первое может символизировать молчание других богов относительно личности нарушителя (мужское начало), игрушкой которого дочь насильно стала, что не было чем-то необычным для могущественных королей и тиранов, которые делали это ради развлечения. Это ужасное молчание замедлит, но не остановит расследование Цереры (женского начала). Другое объяснение могло заключаться в том, что Деметре дали намек на то, что ее дочь - как и саму Цереру - постигнет та же судьба - потерять девственность против своей воли. Она бежит быстрее ветра Зефира в яростном поиске ответа олимпийцев. В своем безумии она ищет деревья, которые можно использовать как факелы. Как торговец готовится к
долгому путешествию на прочном корабле, стремясь к большой выгоде, так и Церера осторожно выбирает деревья, которые принесут ей пользу. Это изображение подготовки Цереры к использованию факелов по иронии судьбы противоречит использованию факелов в свадебном кортеже, символизирующем свадебную церемонию. До сего дня в Восточной Православной Христианской Церкви этот старый обычай сохраняется в виде лампады, символизирующей присутствие Святого Духа. Свет факела подтверждается словами fulvis, clarescit, acenso, великолепный. Эти самые эффектные слова также подразумевают будущее изобретение Церерой культурного земледелия, самого ценного дара людям.

История изнасилования Деметры, произошедшего на поле, вспаханном трижды, также предполагает, что этот культ является культом богинь плодородия

Поля вспахивались трижды: сначала весной, затем после сбора урожая, в конце лета, но поверхностно, и в последний раз ранней осенью, когда делалось жертвоприношение божествам пахоты в месяце Пианепсион - и только после всех этих обрядов и вспашки земля считалась готовой к посеву. (Гом. Од. 5. 125; Гес. Теог. 969).

Еще одна история, подтверждающая сельскохозяйственные атрибуты культа - о том, как Деметра прокляла Эрисихтона (того, кто терзает землю) ненасытным голодом независимо от того, сколько он съест, за то, что он вырубил деревья из ее священной рощи, посаженные пеласгами, хотя его предупреждали не делать так.

Эрисихтон из Фессалии, сын Триопы и царь Фессалии, олицетворяет мужской патриархальный принцип пришельцев нового племени. Спиливание священных деревьев или растений из священных рощ всегда означало, что случится что-то плохое, и в древности наказания за это были очень суровыми.

Имя Эрисихтона и его отношение к пеласгам указывают на доэллинский культ и конфликт двух цивилизаций, до-эллинской и эллинской.

Таким образом, элевсинский культовый свет играет решающую роль в этой мифической истории. Об этом говорится в стихах комедии Аристофана "Лягушки" (340–354):

Раздуй свет искряных смол, подымай ввысь знойный витень! Иакх, о Иакх, Ты, ночных хороводов пламеносец! Запылал луг, заалел лог, Рвется в пляску стариков сонм, Позабыв груз огорчений. Прожитых лет, роковых бед злую тяжесть Отогнал час торжества. Выше витень подымай, Выводи рой молодежи на цветистый, травянистый На святой луг, на зеленый!
(Перевод А. Пиотровского)

Другими словами, единственными благословенными в загробном мире будут те, кто посвящен в Элевсинские Мистерии.

Сияет солнце нам одним. Для нас лишь горний пламень дня. Священные мисты — мы, Мы чисто сквозь жизнь идем, Союзу друзей верны И милых сограждан.
(454 - 459)

В конепитательном Аргосе ты не подвергнешься смерти. Будешь ты послан богами в поля Елисейские, к самым Крайним пределам земли, где живет Радамант русокудрый.
(Гомер, "Одиссея", 4, 563-4)

Это понимал и Клавдиан, хотя он жил в тот период когда культ, вероятно, уже был изменен. Он сохранил это важное послание культа, которое есть послание Жизни, Света и Просвещения.

Свет находится в самом центре этой мифической истории. Огни контрастируют истинное понимание похищения Персефоны. Когда Плутон явился на поверхность земли, за его экипажем следовала ночная тьма. Он принес тьму на Землю, и с его уходом вернулся свет.

Лишь колесницу назад повернул он с грохотом гулким, Ночь устремилась вослед, и день воротился на землю...

Изумлённая его мрачным видом, Афина спрашивает:

О ты, из братьев презреннейший! Теней Жалких правитель! Пустой надеждой тебя Евмениды Гонят зачем? Зачем ты дерзаешь своей колесницей Адскою небо сквернить, удалясь с законного трона?

Отличной от этого мрачного образа явления Повелителя Преисподней в мир живых, Клавдиан изображает картину прибытия Прозерпины в мрачный мир мёртвых, заставляющего его полностью преобразиться:

Так поспешают, теснясь, узреть красу новобрачной Дети минувших веков. К ним Дит нисходит веселый, Нежностью дух укротив, сияя улыбкой беспечной, Сам на себя непохож.

Радость наполнила эти унылые земли…

Даже ужасные Эвмениды отложили свои угрозы, и

...ярость смиривши Дикую кубки вином наполняют и влагу впивают Кудрями злыми, сменив клик грозный на кроткую песню, К чашам пьянящим с висков склоняя змей неотлучных, Весь озаривши чертог пыланьем свадебных сосен.

Этот оригинальный и мощный образ света у Клавдиана, воплощенный в Прозерпине, в отличие от темного Аида и его мира, являет дуалистический
агон двух принципов. Плутон символизирует типичный мужской насильственный принцип. Его буйный характер и тёмное одиночество демонстрируют отсутствие единства с женским началом. Его сила, могущество и мощь увеличатся, если он захватит самый главный трофей, богиню-жену, и осуществит свое единство в браке с богиней, окрашенной бликами, который принесет ее сияние и свет в Подземный Мир.

(Хотя в мифе и не говорится об их потомстве, оно подразумевается, и это отмечено Клавдианом:

Зачато в счастье дитя; ожидает, ликуя, Природа Юных рожденья богов — откройте же судьбам дороги Новые, в дар принеся Церере внуков желанных!

Орфическая традиция почитает Диониса как её дитя от насильственного соития с Зевсом. В другом орфическом гимне (Мелиной 71. 2–3) говорится, что от этих отношений родилась нимфа Мелиноя. (М. Ригольозо, Богини-Девственницы, с. 119–120.))

В коллективной памяти балканских народов эта картина сохранилась, хотя и в искажённом значении, в пословице “Dok jednom ne smrkne, drugom ne svane” (Пока тьма не падёт на одного человека, свет не будет светить для другого). Вот почему прибытие Прозерпины столь ярко изображено в эпосе Клавдиана, за ним следуют пение и танцы, фрукты и цветы, еда и наряды, символизирующие богатство, светлую атмосферу и времена года, полные общего света и счастья.

Индоевропейская эпическая поэзия воспевает человеческие добродетели, или как их "определил" Гомер - klea andron (славу героев). Примечательно, что эпос Клавдия Клавдиана был написан в смутные времена, в период драматических политических, религиозных и культурных перемен. Это было время, когда такие слова как добро, любовь и жертва для большинства стали политическими фразами, лишенными смысла и сути. Мужской принцип, воплощенный здесь в Плутоне, веками славился в греко-римском эпическом мире. В отличие от этого, Клавдий Клавдиан, скорее всего, греческий поэт из Египта, который отправился в Рим и сочинял на латыни, употреблял героическую форму стиха для прославления klea gynaikon, славы героинь, женских добродетелей, воплощенных в Матери-Природе, Матери-Земле, Жизни, Смерти и Возрождении, которые в своей жертвенной любви отдавая всё, обрели бессмертие для человечества.
Мифологическая история о троице Деметры, Коры и Аида, много веков вдохновлявшая многих поэтов, вероятно, дошла до нас уже в преобразованном виде, с несколькими доэллинскими элементами, напоминающими о матриархическом укладе, который греки, пришедшие несколькими волнами, захватили и встроили в свой собственный путь. Это должно было произойти в период, когда небесные олимпийские божества захватили сферу ритуальной и религиозной жизни древних жителей континентальной Греции. В небесный мир греков были включены и древние божества растительности и плодородия из истории о похищении Персефоны Аидом, поисками Деметры, а также обучением Деметрой возделыванию земли кочевые греческие племена и, наконец, вмешательством верховного божества - Зевса, гармонизировавшего все противоречия матриархата и патриархальных отношений в институте брака. Похищение римлянами сабинянок также отражает эту доисторическую практику похищения женщин. Эти браки между старыми и новыми жителями захваченных территорий также имели политический подтекст создания и подтверждения союзов через кровное родство. Интересно видеть как древний культ обнаруживал своё присутствие и существование на протяжении веков, и даже тысячелетий, среди народов Средиземноморья и Балкан в разных, но всегда одних и тех же народных сказках, герои которых носили разные имена, сохраняя архетипические персоны и события в человеческой борьбе за выживание в различных обстоятельствах: географических, климатических, культурных, религиозных и политических.

авторы: Ифигения Радулович-Драганич, Снежана Вукадинович, ÉTUDES BALKANIQUES (3-4), 2013

перевод: Инвазия, 07. 07. 2021

Если, при прочтении текста, Вы обнаружили ошибку, опечатку или неточность — просим сообщить нам об этом.

Выразить неоценимую поддержку проекту «Инвазия» можно символическим пожертвованием на QIWI: INVAZIONPOST