СУДЬБА И КОНТРОЛЬ В ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СИСТЕМАХ исследования интерактивной связи времени (хронотопология)

Автор: Чарльз Мьюзес, магистр искусств, доктор философии.

Тем прозорливцам из близкого и далекого прошлого (многие из коих анонимны), чей поиск и обретение смысла человеческого опыта мы все продолжаем, зная, как и они, что эти поиски в высшей степени того достойны.

Благодарности

За вдохновляющие беседы и переписку: Ральфу Абрахаму, Джону Касти, Полу Халмосу, Марко Штитценбергеру, Стивену Смейлу и Юджину Вигнеру, а также Джозефому Кэмпбеллу, Фрэнсису Хаксли, Кристиане де Монте, Джеффри Бертону Расселу и Мэри Вудли. Глубочайшая признательность прекрасному художнику, создавшему окончательные иллюстрации, Рокни Чандлеру Биману.
Искренняя благодарность редакторам серии Джону Касти и Джорджу Клиру, а также Филипу Джонсу, бывшему директору американского офиса Kluwer-Nijhoff, за их видение, позволившее сделать возможным публикацию этой книги — проекта и работы, длившей несколько лет. И большое спасибо Кристиане за то, что она терпела меня на протяжении долгого и трудного написания, а также за ее ум и самоотверженность в работе с трудным текстом в трудных обстоятельствах.

Примечание для читателя

Как бесполезно лекарство, не излечивающее болезней тела, так и философия, не исцеляющая болезней ума, бесполезна.
— Пифагор
Я полагаю, что ни один истинный врач не будет отрицать того, что все наши болезни, или, по крайней мере, большинство из них происходят от неправильных изменений и действий ума.
— Флавий Клавдий Юлиан (Речь Гере, ок. 360 г.)
Альфа продолжает начинаться. Омега обновляется в каждом конце.
— Уоллес Стивенс (1949)

Именно «человеческий», а не «социальный» на титульном листе потому, что мы не хотели ограничиваться исключительно социальными институтами, но также обратились и к опыту самих людей, которые и делают эти институты возможными. Ведь чем больше человеческим фактором пренебрегают, или принижают его в институте — политическом или экономическом, — тем вернее такие институты потерпят неудачу, и история усеяна скелетами таких неудач. Эта книга не будет повторять уже хорошо известное или иным образом доступное.*

* Имеется множество почти до тошноты похожих работ описывающих историю постоянного недоумения людей относительно времени, начиная с Августина, и до более современных загадок, касающихся измерения времени с использованием сигналов конечной скорости между движущимися системами, и ловушек, которые могут ожидать неосторожных. Но что касается рассуждений о природе самого времени, не говоря уже о его качественных аспектах, то читателя, как и Омара до него, выводят через ту же дверь, через которую он вошел. Так, один редактор книги подобного жанра зашел так далеко, что опубликовал в своем предисловии заявление об отказе от каких-либо решений или каких-либо ответов, настолько он был уверен в их отсутствии в том, на что, тем не менее, просил своих читателей потратить свое время.

Скорее, в соответствии с замыслом Frontiers Series, мы сосредоточимся на тех фактах и ​​связях, которые легче всего приводят, если хотите, геодезически, к новым и полезным точкам зрения и открытиям. Время — последний фронтир.

Эти страницы написаны для всех, кто живо интересуется процессом, событиями и ситуациями в мире во взаимопроникающих контекстах, включая контекст личности. А также для тех исследователей систем, которые стремятся включить важность временных и психосоциальных факторов в свои модели систем и в свои базовые парадигмы. Обычному, или междисциплинарному читателю, вероятно, будет достаточно пролога, глав 2, 4, 5 и эпилога.

Время интересует многих, как само по себе, так и в его социальных и психологических последствиях, но они не имеют технической подготовки для работы с математическими значениями. Таким образом, ради междисциплинарной аудитории, мы в значительной степени избегали технических математических выражений.*

* См. например, раздел 4.2; кроме того, имеется дополнение (включающее математические инструменты, имеющие к хронотопологии), первоначально написанное для этой книги, но опущенное из соображений экономии места издателя, оно появится отдельно.

Следует отметить, что хотя математика и занимает важное место в этом исследовании, эта книга не посвящена математической теории систем. Один из лежащих в ее основе постулатов заключается в том, что математика иногда бывает недостаточной и, возможно, даже неуместной при решении проблем, характерных для теории и практики систем, и что для получения достаточно весомых и применимых результатов необходимо использовать другие языки символов.

Эта книга была написана ради захватывающих исследований, и теперь мы делимся ими с вами.

Ч.М. Лазурный берег, 1983 год.

ПРОЛОГ

[Время говорит]: Игра и произвол - закон моей природы. Я разрушаю вмиг, что создавалось годы, И созидаю вновь. С начала бытия От прихотей своих не отступало я.
— Шекспир («Зимняя сказка», IV.l, пер. В. Левик)
Время — это не часы и не календарь. Разрушитель, бесконечная тайна, Время — тот ещё сукин сын. — Престон Джонс (Техасская трилогия)

В 1980 году, мой друг и коллега (Джон Касти), любезно приглашенный редактором (Джорджем Клиром) серии Frontiers in Systems Research, попросил меня написать книгу о природе и последствиях времени. Этот проект занял у меня несколько лет. Учитывая тот факт, что эта книга предназначалась для разнообразной аудитории междисциплинарных ученых и информированных читателей, я осознавал новизну и сложность задачи. Вызов, однако, был творческим, и тема была близка к средоточию человеческих достижений (и проблем!) в этом кульминационном, быстро меняющемся столетии, столь впечатляющем как своими триумфами, так и своими трагедиями, и столь изобилующем временными кризисами.

На страницах этой книги подводятся итоги все еще продолжающегося поиска самой скрытой и могущественной из реальностей — Времени. Намерение автора состояло в том, чтобы эти итоги, надлежащим образом сжатые в книгу стандартного для этой серии размера, были понятными даже неискушённым читателям, которые, при этом, чувствуют очарование и глубину предмета.

Как научная сфера, хронотопология является новой. Она представляет собой современный аспект теории (и практики) систем, связанный с тем, что мы называем хронотопологическими системами или просто хроносистемами, которые очевидным образом включают в себя и системы, характеризующиеся существенным присутствием человеческой индивидуальности, человеческого восприятия и человеческого планирования, то есть планирования времени. Таким образом, большинство всех систем, даже экологических, в нашу эпоху манипуляций с природой рассматриваются как хроносистемы, или как системы, имеющие первичные хронотопологические компоненты. Активное присутствие человеческого сознания невозможно отключить от времени, потому что его первичными движителями являются желания и планы (реализации этих желаний), и они существенно зависят от времени их реализации.
Не мудрствуя лукаво, мы начинаем этот квест со всегда уместного вопроса Шекспира:
— Что еще в глубокой бездне времени ты видишь? (Буря, 1.2)
Поскольку именно сила прогноза лежит в основе всех научных усилий, вклад хронотопологии в теорию систем имеет большое потенциальное значение.

1. ВВЕДЕНИЕ: ТЕОРИЯ СИСТЕМ И ХРОНОТОПОЛОГИЯ ¹

В отличие от более узких, аксиоматических и, неизменно, более субъективных, подходов (из-за выбора аксиом и, следовательно, возможных упущений), индуктивная и феноменологическая природа общего подхода Людвига фон Берталанфи и Джорджа Клира к теории систем оказывается кандидатом, достаточно перспективным для того, чтобы приспособить его к природе времени, искусств² [3, с. 16], а следовательно, и всему спектру психосоциальных явлений. Следовательно, это общий системный подход и философия, наиболее соответствующие хронотопологии. Лишь намного позже становится известно достаточно, для того, чтобы самодовольно записать заранее установленную аксиому — задним числом. И даже в таком случае это может быть рискованным делом, потому что природа во всей гамме своих сил и возможностей имеет историю, которая богата сюрпризами для человеческой самонадеянности. Даже математика не имеет границ и является экспериментальной наукой, которую Оливер Хевисайд впервые глубоко и ясно постиг в конце девятнадцатого века, и которую Курт Гедель утвердил в двадцатом. Такая бесконечная открытость a fortiori верна для всех других менее формализованных наук и для теории систем par excellence. Мораль здесь такова: работай, наблюдай и записывай. Только в такой просвещенно-объективной и вдохновенной, индуктивной манере, наука о системах действительно продвинется вперед, к широкому применению. Эта книга — призыв к таким прилежным наблюдениям в новой и потенциально очень важной области: хронотопологии.

Время, одно из самых древних зафиксированных человеком переживаний, также было одним из переживаний самых загадочных и неподвластных анализу, и остается таковым. Этот главный параметр огромной космической системы, в которую мы встроены, остается столь же неподатливым, как и прежде. Пространство более податливо, но все козыри в игре космических процессов — у времени. Значит, надо двигаться дальше. Для этого мы рассмотрим понятие и соответствующую ему сущность системы.

1.1 Время и Нелинейная Систематика: Хронотопологические системы (Хроносистемы)³

Время, как мы знаем, очень существенно в теории систем, где под "системой" понимается любое сочетание человеческих и нечеловеческих элементов, функционирующее более или менее органично по отношению к заданной среде, в интересах какой-либо цели или предприятия, которые обычно сводятся к выживанию, как в случае паразитических организмов и систем. Действительно, выживание как единственная цель является основным определением паразитической системы, биологической или бюрократической, в зависимости от обстоятельств. Теперь мы можем дать более аналитическое определение системы в контексте этой книги. Обычное определение более узко, и возникает тогда, когда некоторые из условий ограничены или упрощены.

В качестве подготовки к более широкому определению, термин «траектория» обозначает некоторый пространственно/временной⁴ путь изменения состояний, пройденных системой. Понятно, что переходы (по некоторой траектории) из состояния в состояние будут иметь связанные вероятности и что траектория системы t0 —> t2, где t2 — t0 — временной интервал, также будет проводить систему через состояние x(t1) , где t1 находится между t0 и t2 во времени, а x(t) — это состояние, связанное со временем t, причём все моменты времени последовательны.

Заметим, что «t» феноменологически может быть либо моментом, следующим за истечением временного интервала t — t0, либо самим этим интервалом, но это два совершенно разных состояния, геометрически соответствующих точке и линии. Можно различать эти обозначения по использованию слов "до" и "после" времени t.

Теперь определение хроносистемы можно дать с точки зрения следующих операционных элементов:

1. При заданном начальном состоянии и будущих входных данных наличествуют траектории в будущие времена, которые, однако, не обязательно должны быть однозначными, плюс одиночные траектории могут иметь точки ветвления. Таким образом, будущие результаты не обязательно должны быть однозначными и выражаемыми в обычных (реальных) числах — то есть они могут быть множественными и, возможно, выражаемыми только в значениях гиперчисел ⁵.
2. Начало данной траектории может находиться "до" t = t0, и первичным состоянием такой траектории может не быть x(t0). То есть допускаются причины, предшествующие начальной эпохе; однако наиболее управляемые хронотопологические системы имплицитно содержат возможное будущее всех таких прошлых эффектов в природе начального состояния x(t0), даже если траектория началась до этой эпохи.
3. Траектории состояний, хотя обычно и непрерывны, могут содержать разрывы.
4. Траектория может зависеть от будущих входных данных (которые в настоящее время являются лишь потенциальными возможностями), а также от начального состояния x(t0), которое само по себе может суммировать предшествующие входные данные в аспекте активации воспоминаний о прошлом, причем все они действуют в настоящем так, чтобы чтобы еще больше повлиять на будущее с помощью прямой связи.

Следует отметить, что четвертая часть определения хроносистемы проясняет, что, хотя, возможно, такие системы могут быть каким-то образом смоделированы, их нельзя описать с помощью детерминистской или даже стохастической математики, поскольку традиционные предсказательные теории, как всегда подчёркивал Норберт Винер, зависят исключительно от прошлого, в то время как здесь мы сталкиваемся с текущими результатами, которые в некоторой мере зависят от будущих значений входных данных. Как мы увидим в главе 3 и далее, в хроносистемах вообще нет уникального будущего из-за выбора и альтернативы (свободы выбора), устанавливающих временные ограничения оптимального (или даже вообще) использования этих прерогатив.

Следствием всего этого является то, что математики становится недостаточно для понимания хроносистем, что делает очевидным тот важный факт, что математика (линейный, не-качественный язык) не является основой теоретико-системной методологии. Что является её основой, так это органическая и качественная точка зрения, представленная настолько точно и уместно, насколько это возможно, с использованием любой системы символов, линейной или нет, которая может быть полезной. Ошибка монолитного отождествления системного анализа с математическим анализом была ясно (и весьма резко) разоблачена Дэвидом Берлински, но его колкости не ранят, как только принимается тот факт, что система математических символов не является базовой для теории систем. Таким образом, косвенно помогая прояснить этот сущностно важный факт, своей интеллектуальной честностью он оказал субъекту историческую и научную услугу.

Таким образом, очевидно, что хронотопологические системы или хроносистемы, по меньшей мере, нелинейны⁶ и в целом намного сложнее, чем обычно используемое более узкое определение системы. В этом простом (но гораздо менее применимом) определении начальное состояние x(t0) — это всё, что требуется для предсказания детерминистически уникального состояния в любой будущий момент времени t, в котором будущие результаты всегда могут быть выражены в реальных числах. Более того, траектории таких упрощенных систем везде непрерывны и никогда не могут быть затронуты потенциальными будущими входными данными. Другими словами, в нехронотопологической теории систем, параметр времени является чисто количественным и сущностно симметричным, пассивным, пластичным и бесцветным, тогда как в хронотопологической теории систем он асимметричен, активен, эластичен (или по своей сути энергоресурсен) и качественно, а не только количественно, специфичен.

Когда от этих уточнений отказываются, хронотопологическое определение системы вырождается в определение обычно рассматриваемых более простых систем, которые не соответствуют реальному миру и, следовательно, не эффективны в прогнозировании результатов.

1.2 Человеческий фактор нельзя игнорировать без последствий

Более упрощенный подход, однако, работает довольно хорошо, если система состоит только из неодушевленных компонентов, хотя даже в этом случае все чаще обнаруживается, что предположения о линейности должны быть расширены, чтобы включить всепроникающие нелинейности, обнаруживаемые даже в чисто физическом мире, не говоря уже о его биологических и психосоциальных контекстах. В этом нет ничего удивительного, если принять во внимание, что даже дифференциальные уравнения для поверхности такого простого объекта, как эллипсоид, нелинейны, как я указывал еще в 1962 г., в лекции для Школы теоретической физики Университета Неаполя в Равелло. После этого нелинейность приобрела большее значение, а все ранее линейные люди (например, Дж. Лайонс, который был со мной в Равелло) начали писать об этом книги. Но нелинейность сама по себе, без понимания природы времени и компонентов сознания в системе, бесполезна в долгосрочной, а иногда и в краткосрочной перспективе. Нет никакой замены живому пониманию.
Когда мы сталкиваемся с человеческим фактором в наших системах и все же пытаемся запихать их в нехронотопологическую смирительную рубашку, нас действительно ждет множество неприятных сюрпризов в виде ошибочных предсказаний — факт, обсуждавшийся на семинаре по неожиданностям в теории систем, который я провел в октябре 1982 года в Международном институте прикладного системного анализа (IIASA) в Вене.

Два элемента:
(1) личностные вариации и потенциалы и (2) паттерны человеческих реакций и их связь со временными структурами — это два фактора, которым в настоящее время более всего пренебрегают в теории систем. Дальнейшее пренебрежение приведет ко все более и более серьезным расхождениям в прогнозах, поскольку эти факторы, посредством глобальных социальных изменений с возрастающими темпами, неизбежно станут более заметными. Что в настоящее время меньше всего обсуждается, а тем более изучается в теории систем — за исключением самых элементарных физических систем, где эти факторы либо явно предсказуемы, либо совершенно отсутствуют или нежелательны, — так это оптимальное время и динамика личности. Оба этих фактора тесно связаны с хронотопологией и, следовательно, с теорией хронотопологических систем, как мы более подробно увидим далее.

1.3 Систематика и феноменология

В контексте современности суть этой книги неизбежно связана с тем, что Эдмунд Гуссерль удачно назвал «кризисом науки двадцатого века», проявляющимся во все более очевидном факте, что наивно-самодовольный сциентизм (с его предположением, что физически ориентированных наук и технологий вполне достаточно) оказался не в состоянии определить подлинное положение человечества в материальном мире и разумно управлять историей. Следствием этого факта является наше экспоненциально растущее социальное волнение, отражающееся в экономическом и политическом кризисе.

В этих условиях, цитируя перефразировку Гуссерля Йозефом Кокельманом, мир

Эта книга является попыткой указать главное направление, в котором наше мировоззрение должно углубляться, чтобы исправить возникшую ситуацию: честное рассмотрение глубоких вызовов, брошенных природой времени, и поиск ответов на них для человечества, которое сможет их использовать. Древний Египет, цивилизация, просуществовавшая около четырех тысяч лет — дольше, чем какая-либо другая, как культурно-географическое целое с характерной системой основных ценностей и учений, — уделяла этому вопросу глубокое внимание⁷.

Следующие страницы могут, таким образом, стать необходимой поправкой к упущениям сциентизма, который так долго пренебрегал страданиями и радостями человеческого сердца как основными научными данными для безупречного мировоззрения. Таким образом, как в практическом, так и в теоретическом смысле, эта книга вполне органично входит в серию книг, посвященных фронтирам социальных наук.

Специалист по биологии развития Ганс Шпееман, на заключительной странице своей последней великой работы «Экспериментальный вклад в теорию развития» отметил, что снова и снова сами биологические данные заставляли его в научных целях использовать выражения скорее психологического чем физического характера. Затем он резко отмечает, что это «должно значить больше, чем просто поэтический образ», а затем развивает свой вывод:

1.4 Метаморфозы, необходимые науке

Но феноменологии недостаточно. Очевидно, что подслеповатая наука, заблудившаяся в бесконечных кругах небрежно вращающихся явлений, явно бессильна вырваться из этого замкнутого круга. Но то же самое можно сказать и о её критике, как бы метка она ни была, в случае с феноменологической критикой, начиная с Гуссерля.

Действительно, два противо-усилия, соединяясь вместе, буквально ни к чему не приводят и обнуляют друг друга. Необходим третий компонент — новая точка зрения и более глубокое основание, на котором можно было бы построить лучшую и более глубокую науку, созвучную смыслу и значению человечества в этой вселенной — науку, которая включала бы в себя не только знание, но и мудрость, которая сочетала бы прогнозы потенциальных урожаев времени со знанием, как наилучшим образом использовать их для максимально долгосрочного благосостояния нас всех. Без познания Времени нет мудрости. И то, чем в действительности может стать наука, похоже на крылатую имаго в сравнении с ползущей гусеницей.

Конечно, всё ещё имеются те, кто не стал бы смотреть в телескоп Галилея из-за страха увидеть спутники Юпитера, цепляясь за предубеждения о том, что сейчас считается «невозможным», часто с деструктивной параноидальной силой. Как и те, кто точно так же, без малейшего собственного опыта, или исследования вопроса, слепо кричат ​​«Нет!», когда начинают видеть, что качественное развитие во времени можно предсказать по детерминантам окружающей среды. Таких обструкционистов вылечит только лекарство Макса Планка: им придется умереть и позволить новому поколению, не столь гнилому, добиться успеха.

Эта книга для тех, кто еще не успел интеллектуально окостенеть и не боится личных исследований даже ценой отказа от предрассудков прошлого пред ликом новых открытий. Те соображения, о которых мы будем говорить далее, имеют отношение к новому взгляду на время: как на саморезонирующую систему качественных взаимосвязей и "селф-коннективности", другими словами — с тем, что мы ранее назвали хронотопологией. Она изучает всё многообразие взаимосвязей, которые перетекают в настоящее и влияют на него как из прошлого, так и из будущего. В качестве необходимой подготовки к этим соображениям, сначала мы рассмотрим в общих чертах идею того, что язык — это средство передачи значений через некую синтаксическую систему символов, действующую в реальном времени.

Предварительное рассмотрение синтаксических систем как таковых является необходимым шагом на пути к языку, дающему способность обсуждать еще в значительной степени незнакомые понятия, внутренне обусловленные хронотопологическими соображениями. Такое развитие тем более необходимо, что для эффективного обращения с этими понятиями требуется свой собственный язык, как мы и увидим в главе 4, чтобы избежать сбивающих с толку длинных и окольных словесных оборотов обычного языка, как при попытке перевести в слова сравнительно простое математическое выражение, например

Далее будет представлено несколько вариантов перефразирования неразрешенных или оставшихся в прошлом попыток разгадать смысл времени. Но, будет рассмотрена только та их часть, которая содержит намеки на жизнеспособные концепции, по меньшей мере такие намеки, которые можно развить и применить к пониманию натуры мира и космической системы, в которой мы находимся, а также нашей собственной натуры в этой системе. Мы будем рассматривать только те идеи, которые были и остаются в том или ином направлении наводящими на размышления и проливающими свет на смысл опыта. Заметьте, что без таких идей история в значительной степени имеет чисто архивный характер со всей вытекающей из этого иррелевантностью к жизни.

Примечания

1. Наука о природе и самосвязанности времени и, следовательно, изучение, среди прочего, в буквальном смысле будущего (позже смотрите также раздел 3.15).
2. Подтверждая, что инстинкт и размах Клира в привлечении искусства были здравыми и уместными, мы цитируем одного из немногих действительно великих математиков двадцатого века, Марстона Морса: "Математика - это искусство, и как искусство она выбирает красоту и свободу. Она помогает технологии, но она не часть технологии. Она прислужница искусства, и лишь по этой причине она не искусство. Математика - это искусство, потому что способ ее открытия и ее внутренняя жизнь подобны искусствам" (курсив Ч. М.). И, как мы увидим, математика сама по себе не является последним словом в теории систем.
3. Как отмечалось в прологе, все системы, имеющие человеческие компоненты, являются хроносистемами, четкое определение которых будет дано в должное время.
4. Обратите внимание, что мы не использовали обычное написанное через дефис "пространство-время", поскольку это гениальное устройство Хеннана Минковского, хотя и выполняет сигнальную функцию, делая векторы и тензоры более компактными и однородными, по сути, является искусственным и недоговаривающим, поскольку не только не соответствует феноменологической реальности, но и фактически искажает и неверно представляет её. Однако огрехи редуктивного "пространства-времени" возвращаются, чтобы преследовать её, и мы находим во всех книгах по достаточно продвинутой физике важные предостережения относительно "особой природы временного измерения" или слов на этот счет. Проницательный физик-математик Хеннанн Вейль никогда не питал никаких иллюзий по поводу этого важного факта, и с момента выхода в 1918 году первого издания его книги "Пространство и время: материя" он увидел, что время имеет совершенно иной размерный характер, чем пространство, даже с математической точки зрения. Мы обсудим эти вопросы более подробно в анонсированном дополнении в разделе, посвященном отрицательным измерениям, которые являются не протяженностью, как пространственные измерения, а интенсивностью. Их интенциональный характер тесно связывает их с природой времени.
5. Термин, введенный нами несколько лет назад и с тех пор принятый в литературе. Первое гиперчисло, выходящее за пределы действительных чисел, равно √-1, и называется i; второе - ɛ, определяется как ɛ2=+1, но ɛ≠±1 и введено нами на семинаре НАСА в исследовательском центре Эймса в 1971 году.
6. Основной задачей общего линейного программирования является задача оптимизации, т.е. минимизации заданной (непрерывной) линейной формы относительно заданного набора начальных или пограничных условий. Когда прикладное значение такой линейной формы касается степени ошибки или вывода в каком-либо контексте, проблема становится проблемой аппроксимации или теории управления. Когда вместо линейной формы для минимизации у нас есть (выпуклый) функционал, функция, аргументы которой также являются функциями, тогда мы имеем общую нелинейную задачу оптимизации или управления.
7. См главу 5.
8. Разум, психика, как мы отмечали несколько лет назад, - это то, что уникальным образом порождает осознание как глагол или действие и упорядочивает осознание как существительное или результат.

Продолжение следует

Перевод: Инвазия , 27.04.2022