Я знаю что будет завтра

Летом у меня нашли смертельную болезнь, о которой ничего более, чем о ее факте, не скажу, чтобы не отгонять читателя с первых строк. Таков уж расклад времени - все смертельное, кроме сигарет, алкоголя и наркотиков стало чуждым и скорее неприятным. Словно все прикинулись и не замечают бесконечной ротации людей. Может, поэтому к объявлению своего диагноза я отнесся как-то буднично, словно смотрел очередную серию многосезонного сериала, где главный герой снова попадает впросак, но в следующей серии, а может и в следующем сезоне, он обязательно найдет выход, за которым зрители смогут наблюдать, пожирая попкорн. Во всем этом действе не было меня. Хотя, что вероятней, подсознание, та его часть, что отвечает за стимуляцию стремления жить, очередной раз заменило сознание, которое подобным стремлением похвастать никогда не могло. Подсознание всегда оставляло меня где-то посреди реального и воображаемого. Так или иначе, но прогноз прожить всего лишь полтора года меня никак не шокировал. Я только повесил голову и глубоко задумался, пока на периферии мелькали двери, кушетки, белые пятна халатов. Осмысление по лабиринтам больничных коридоров, где я вдруг зафиксировал два важных тезиса: у меня никого нет и я давно уже никому не нужен. Работа, коллеги, встречи и звонки, друзья - бывшие и настоящие, машина и съемная квартира; бывшие жены и домашние животные, проездной на метро, корешки от билетов «Аэрофлот» рейсом Санкт-Петербург-Москва, зонтик и домашние тапочки. Мир вещей и их пользователь, laas - life as the service. Моя жизнь оказалась лишь арендой тела на короткий в общем-то промежуток времени и без права продления.

Расчетный час через полтора года. С учетом ухудшений здоровья оставалось семь, может девять месяцев. Я никому не сказал, не написал об этом ни строчки. Не сменил даже настроение, не придал важности чему-то больше, чем следовало. Таково было решение - просто прожить это скромное время так же, как и прежде, пока боль не расколет голову. Ничего нового не пришлось делать чтобы дожить на всю катушку. В доме и так было полно гостей обливающихся шампанским, добрые запасы марихуаны, случайные и не очень женщины, веселые друзья с непременным стебом моей и в самом деле забавной жизни. Никто и не удивился тому, что встречи стали чуть чаше и чуть жестче прежнего. Слившись с похмельем эти гульбища погрузили меня в туманную, пропахшую вялыми огурцами и вчерашними шпротами путаницу дней.

Я не хотел умирать, если кто-то из вас вдруг подумал иначе или задался вопросом. Но и жить больше прежнего не хотелось также. Стало вдруг понятно, что мы умираем с самого рождения, а повзрослев, лишь ускоряемся. Никто не думает, чего стоит жизнь по ее пути, и сам я не мог сказать, что познал. Лишь одно чувствовалось наверняка - я не хотел умирать, но было уже поздно. Тело медленно умирало, но начинка его из души и эмоций уже сдохло в кабинете врача. Все дальнейшее лишь сон посреди тел.

Меня зовут Андрей, мне, тридцать два, я работаю консультантом, отчего много путешествую в полном отсутствии личной жизни, хотя всегда нравился женщинам. Что из перечисленного меня убило? У меня есть XXX, по выходным я хожу в бары, где знакомлюсь с новыми людьми, которые исчезают вместе с питерским утренним туманом. Эта мимолетность дней всегда меня завораживала. Люди, фото, тела, видео, глаза, улыбки. Линия, времени с нанизанными на нее лицами-бусинками. Просто перебирай их как четки, ищи нужные. Вот девушка с коричневыми, словно сусло глазами. Мятая улыбка, серьга в носу. Знакомый юрисконсульт - противный, рыжий тип, однако полезный. Коля - друг детства. Теперь работает ментом. Барменша Лика, что разливает липкую текилу на грудь танцующим на стойке девушкам. Такой вот конкурс. И эта масса неприятных глаз в метро, самолетах, в кафе и парках. Даже в таком городе, как Санкт-Петербург кажется, что всех уже видел по два раза.

И эту девушку, что шумно уселась напротив меня в «Сапсане». Очень знакомый похотливый взгляд с приспущенными как у ленивца веками. Глаза - отражение личной жизни. Протянул ей журнал «sapsan shop», сказал что-то вроде: «вот эта одноразовая зарядка для смартфона за пятьсот рублей такая же одноразовая как наша встреча». И у нее встали соски, лицо сопроводилось улыбкой.

«Меня зовут Андрей».
«А меня - Таня».

Третий размер груди, упакованная в тугой топ без лифчика, едва прикрытые трикотажной зеленой кофточкой.

«Как приедем в Питер, поедем ко мне? К тебе? Все-таки ко мне? О нет? У меня неуютно, разбросано все и наверняка кот навалил в лоток целую гору. Поэтому к тебе, a потом в бар сходим. Ах, тебе на работу завтра? Мне тоже, поэтому обещаю не мять лицо руками».

Смеется. А в остальном, внутри головы она незамысловатая и пластиковая, что конечно же только на руку сегодняшнему вечеру. Не будем обсуждать Локана и Витгенштейна, просто будем молчать о том, о чем невозможно говорить. Преимущественно тебе, Таня.

Она пахнет цветочным и свежим. Дышит, и эта свежесть усиливается под напором диафрагмы. Будто легкие от D&G. Стильно. Тонкие пальцы, белы ручки, с локтей снята огрубевшая кожа, с лица - ороговевшие чешуйки. И как-то деланно улыбается. Впрочем, очень притягательно белеют зубы среди разбросанных по лицу темных кудрей. Мутный разговор о рельсах и рейсах, которого не пересказать.

Станция Санкт-Петербург, кажется? У тебя сомнения, Таня? Откуда этот скрывающийся взгляд? Неужели тоже кот дома наорал?

«Может, просто снимем отель? И перестань ты ухе, смотреть в телефон. Там ведь просто водопад stories, что через минуту смоет лентой новостей. Мама может написать? О чем? А ты уже взрослая девочка, Таня, несмотря на сложности в семье. Скоро вообще своя будет. Отец болеет?»

Видимо не так уж серьезно, раз уехала в Питер погулять по Никитинскому да кружок по Рубинштейна. Значит он завтра еще будет здоров.

«А давай игру? Обменяемся телефонами на сутки. А что с faceId? Я же предложил по-серьезке - ты берешь мой и ставишь свой пароль, я беру твой и делаю то же самое. Хорошо, согласен, на сообщения не отвечаем, фотографии не постим. Если только с разрешения. Но в остальном делаем что хотим, добро? Лично у меня в телефоне тайны совсем не прикрыты. Смотри, открываешь safari в режиме инкогнито. Видишь сколько вкладок? И глянь в скрытые фото еще. А в заметки. Эту сможешь разблокировать по своему паролю, но пока не покажу. Щекочет нервы, не правда ли? Да это просто игра, Танюша. Почти как современная русская рулетка. Только не смертельная, а забавная. Не слышала что такое? Это когда в барабане револьвера оставляют один патрон и два игрока по очереди стреляют в голову. Ха, ну конечно же в свою, в том и риск. А тут какой риск? Завтра на работу обоим, и следа не останется. Раскрой душу по-настоящему хотя бы на эту ночь. Такое предложение даже дьявол на земле не сделает, Тань. Ну вот и отлично. Мой пароль - все тройки. Семь штук. Меняй на свой, запиши на бумажку, оставь под чехлом. Твой - 175553, отлично. Хм, у тебя интересный фон. Корпус замызганный, надо сказать. Будешь новый брать? Хорошо. Все, я поменял пароль на свой. Ну что, погнали в отель? Теперь можешь найти и оплатить с моего. Денег хватит на любой, об этом не беспокойся. У тебя соски стоят опять. Да, и супер-люкс тоже. Самый суперский и самый люксовый что найдет на booking. Теперь это твой телефон, развлекайся. Только давай чтобы недалеко от Московского вокзала. Сообщение в телеграмм? Это коллега, не обращай внимания. Впрочем, можешь послать, не возражаю. Все как в рулетке, все по-честному. А мамы у меня нет, потерялась, так что мимо. Начальник? Ну конечно, вот. Зовут СтаниславЛо, посмотри в контактах. Странно записан, верно. Все никак не поправлю. Да, ему тоже можешь писать что захочешь».

Таня увлеклась кишками моего телефона. Ищет все черное, что только можно найти. Грязь в основном. И все норовит нагадить в личной жизни тупыми сообщениями. Плохая девочка, с темным сердцем. Помни, Таня, узнавая тайны, ты брешь человека в заложники, но тут же сдаешь свою же душу внаем.

Мы шли по Невскому в некий отель с названием вроде «Вилла чего-то там». Самый дорогой и близкий, что Тане удалось найти. Глаза у нее блестели, напряжение груди не спадало, дышала все чаще, с открытым ртом с розовым ободком губ. По лицу ее пробегали синие тени прохожих. Они ложились переломами в коленях на асфальт. Жаль никто не замечал их уродства. Таня не отрывалась от телефона.

«Что? Да, это в Москве, я там часто бываю. А это Саратов, вот Карелия, Нью-Йорк, вот Прага. Много путешествую, это верно. Работа такая. Ну, я консультант, это - сложно объяснить. Помнишь кто такой Воланад? Тогда не важно. Тут тебе пишут, можно отвечу? Хотя, чего я спрашиваю? Буду по обстоятельствам и по совести обещаю. Кажется, это подруга. Успокою что я(ты) доехал хорошо и ожидается очень приятная ночь в компании с обворожительным молодым человеком. Да шучу-шучу без компании. Просто отпишусь: «Лягу спать, утром напишу, очень устала. Чмоки». Откуда знаю про «чмоки»? Просто посмотрел переписку чуть выше, ничего сверхъестественного. Смайлики, сердечки, фоточки да картиночки. Что тут у тебя еще? М, кажется тебя в Москве ждал кто-то. Ох, симпатичный малый. Не так как я, конечно, но выбор одобряю. Что? Ничего не получилось? Оказался грубоват? Понимаю, в Москве мужчины бывают резковаты. Потому что избалованы. A y тебя соски скоро топик прорежут. Да шучу, постой не колоти. Вообще-то это комплимент. Мне нравится, жду когда увижу наконец».

Дошли до отеля, стойка ресепшен, девушка-администратор с гладко убранными волосами и ровными контурами губ.

«Prosecco в номер, пожалуй, и льда. Клубнику? Будьте так добры, но только если не водянистая. Нет, погодите, две бутылочки prosecco интервалом в час. Таня, тебе тут опять пишут, кажется мама. Я пока не буду отвечать, скажу лишь что ты по дороге домой. Номер? Близко не нужно, девушка. Пожалуйста в закутке, где потише. И самое главное, чтобы нас самих не слышно было. Ну, вы понимаете. Ох, у вас такой порозовевший цвет лица. Ах, это всего-то пудра. Извините, показалось. Косметика делает из женщины эталон, а без нее хороша лишь одна на сотню. Это у меня такие шутки дрянные, не обращайте внимания, к вам это не относится. Хотя, обращайте. Может, заскочите к нам с Таней на тройничек? Таня точно будет не против, у нее неудачное свидание было в Москве. Такое компенсируется в два раза дороже, меня одного не хватит, да Тань? Хорошо-хорошо, не пристаю больше».

Потом коридоры-двери, словно снова в больнице. Роскошный номер, Таня гуляла на полную, расчехляла мою кредитку. Спрашивала иногда стеснительными глазками разрешения, но тут же чертенок внутри брал свое.

«Ну что, иди в ванную, я здесь подожду пока принесут просечку и осмотрюсь».

Шлепнул ее по крепкой попке. Оглянулась через одно плечо, пока на другом сидел тот самый чертенок и махал мне рукой. Таня не хило виляла бедрами, широко и естественно. Модель, не меньше, чего не было так заметно в сапсане. Я сел на кушетку и вытянул ноги. В телефоне у Тани скука смертная, простите за канцеляризм. Чуть ли не жизнь ботанички, что только раз в жила живет по-настоящему, а потом под впечатлением всю оставшуюся жизнь. Сообщения, сообщения. Вот от мамы целая история. У папы инсульт левосторонний, лежит уже три месяца, парализован. Знаю, что вряд ли выживет, но расстраивать не буду. Разве что утром могу сказать. Хотя к черту эти запретные темы. На всякий предупрежу маму, чтобы не мешала: «Мама, я с ног валюсь буду спать. Не беспокойся, целую». Мама что-то печатает в ответ, потом приходит сообщение с одним словом: «Дочь…» и снова сверху слово «печатается…», прерывается несколько раз. Следом сообщение: «Отец…». Не успел дочитать длинное слово, явно написанное с ошибкой. Из ванной обтянутая по грудь белоснежным полотенцем выпорхнула Таня. Благоухающая и свежая, со все той же липкой, ровной улыбкой. Она пробежала на носочках через комнату и сразу ко мне, лихо перекинула ногу и уселась на колени. Полотенце задралось, проскользнуло по гладким ногам. Натянутый край, разворачивай ее словно конфетку. Телефон сполз на пол. Таня расстегивала рубашку и попутно рассказывала, как в ванной она в моем телефоне нашла «такооое». Огонек глаз. Даже покраснела. Но не остановилась, быстрее приближая то самое «такое».

А дальше кисти, руки, перепутавшиеся с волосами, шея, пальцы ног. И я - море, что волнами поднимает Танину грудь. И я - ветер, что разносит ее длинные руки по сторонам. Свистит ее дыхания, скрипящая кожа. Кушетка и вспотевшие ладони. Таня ниже, Таня выше. От грубости до шелка. Мое запястье, за которое цепляются высохшие от частого дыхания губы.

Зеркальный потолок, сугробы перин. Таня лежит на моей груди, и я показываю ей силуэт в зеркале, рисуя его пальцем слегка онемевшей руки. Она счастлива, а я нет. Снова нет. Мы оба умираем, но она этого не знает. Вместе с нами где-то далеко умирает ее старик-отец, но и это также ей неизвестно. Где же пресловутое родственное сердце, что должно сейчас беспокоиться? Отдыхает под соусом из гормонов? Оно, сердце, реагирует лишь здесь и сейчас. Мы только машины по обработке реакций и сигналов, а жизнь лишь сервис по их доставке. И никаких незримых связей, богов и чувств. Только скопление сигналов и ответов на них. Вот Таня увидела «такое» и тут же впрыск топлива в сердце. И вот она снова сверху, и между нами ни границ, ни граней, ни сохранности. Чистая русская рулетка, в которой она проиграет, но узнает об этом слишком поздно.

Когда мы уставшие бредили по комнате с бокалами в руках и отслеживали смазанные шашечки фар на асфальте Невского я вспомнил, что кончились сигареты. Уселся на кушетку, достал телефон и начал в Яндексе искать ближайшие магазины. Три непрочитанных от мамы, десять пропущенных. Хорошо, что включил ночной режим. А старик, должно быть, все. Курить хочется, а этот поток сообщений мешает навигации.

«Танечка, я пойду в магазин. Сигареты. Может тебе чего-то купить? Да нет же, я скоро. Ты пока в душ по-быстрому. Я вернусь и продолжим. Знаю, обещал не мять твое лицо руками. Извини, исправлюсь. Я снизу еще prosecco закажу, чтобы ты не скучала. А клубника таки оказалась водянистой. Туда-обратно буквально пятнадцать минут».

Коридоры-двери. Уставшие зрачки администраторши, ее тугой зад в униформе, словно в футляре. Смущенно смотрит, улыбается краешком губ, розовая полоска век. Она все слышала.

«Девушка, не надумали тройничек? Вы сами слышали от чего отказываетесь. И, согласитесь, не так часто предлагают вот так вот в открытую? Ну, как знаете. Я телефончик при регистрации оставил, пишите в случае чего. Таня, понимаю, завтра уже пропадет, прокиснет. Так что я согласен и на в вашу подругу. Если только она не рыжая и не толстая».

Девушка смеется. Дурная.

«Prosecco принесете? А лучше две».

На улице дунуло запыленным воздухом. Скоро светает и ночные тени заткнутся наконец. Луна с потертыми краями. В радиусе двух километров ни одного достойного магазина, ближе до дома. И я совсем не прочь пройтись, спотыкаясь о пьяных. Телефон Тани зачем только взял? Оставить на ресепшен? Впрочем, понадобится чтобы расплатиться в магазине. Ох, сообщения один за одним, будет только мешать. Проще выкинуть на улице. Может оставить Тане хотя бы записку? Похлопал по карманам, нет ни ручки, ни бумаги. У администратора наверняка есть. Но не хочется с ней связываться. Дурная она совсем. Тело в футляре.